leonovaelena

Я мало того что холерик, так еще и очень вспыльчивая, нервная. Я с мужем привыкла, что мы можем кричать друг на друга. Конечно, умом я понимаю, что кричать на ребенка, которому нет еще и года, мало того что кощунственно, но еще и бесполезно, а наоборот, хуже будет. Но в минуты отчаяния, когда капризы и плач длились нескончаемо долго, когда от крика уже раскалывалась голова, а помощи было ждать не от кого, я срывалась. Я тоже кричала, начинала рыдать, могла сорвать злость, ударив кулаком об дверной косяк или лупить ладонями по столу. Малена замирала от удивления от такого моего поведения, кривила мордочку и продолжала свое мокрое дело с удвоенным усилием. Она пугалась моего резкого крика, резких звуков от ударов или от предметов, которые я могла швырнуть на пол. Я никогда не забуду маленькое детское зареванное личико, эти вздрагивания и испуганные глаза. Я кричала на своего ребенка. Чем больше я это делала, тем хуже мне было. В конце концов мне стало невыносимо. Я никому в этом не признавалась. В очередной раз, когда она сделала то, что обычно выводило меня из себя, я просто замерла. У меня не было никакой реакции. Кричать и нервничать я больше не могла. Альтернативы у меня не было. Я просто не знала, что еще можно делать с орущим.

Сейчас ребенку уже год, она уже не капризничает и не кричит, как раньше. Если такое и случается, то кратковременно, к тому же теперь можно точно определить, чего она хочет и дать ей это. Она самостоятельная для своего возраста, жизнерадостная и любит всех родных. Я с ужасом вспоминаю свои вспышки гнева и понимаю, что хотелось бы забыть их, а не получится. Мне с этими воспоминаниями жить и учиться направлять свои эмоции в правильное русло. Учиться осознавать, что у капризов есть причина, которую скорее всего родители и создали ребенку неправильным подходом к уходу и воспитанию. И осознавать это именно в тот момент, когда хочется все крушить и ломать.

Я читаю книги по воспитанию детей и саморазвитию. Я верю в светлое будущее и настоящее своего ребенка. Я много сделала для того, чтобы показать Малене достойный пример: бросила курить, села на диету, бегаю и делаю зарядку, работаю, скоро займусь английским, прекратила скандалить с мужем, установила нормальные взаимоотношения с теми родственниками, с которыми раньше таких отношений не было, учусь общаться с людьми с наименьшими потерями для своей нервной системы, справилась с завистью и учусь радоваться жизни здесь и сейчас. И какие бы неприятные сюрпризы нам не приготовила судьба – я верю, что мы с ними справимся. Я – мама!..

Оригинал

Дома все казалось праздником после больницы: пространство, огромная кровать, на которой наконец можно было устроиться удобно для кормления, ИНТЕРНЕТ! Я сразу пересмотрела все серии сериалов, которые пропустила в роддоме. Я наконец искупалась! Смыла синие разводы от пластырей. Дырки на руках от катетеров заживали долго. Ну и конечно мой любимый был со мной весь день, пока наш покой не нарушал маленький орущий монстрик. У монстра как положено были колики, опрелости, вот путаница дня и ночи нас миновала!

Однажды вечером Малена сильно раскричалась, и я никак не могла ее успокоить. Я отчаялась ее укачать, положила ее в кроватку, а сама ушла в другую комнату, села за компьютер и без особой надежды вбила в строку поиска фразу «как успокоить ребенка». На мой запрос я получила обучающее видео о пеленании, укачивании, пустышках. Я посмотрела его, пытаясь на ходу запомнить сложнейшую комбинацию манипуляций с пеленкой, пошла к ребенку и сделала все в точности, как учило видео. И – о чудо! – моя бяка мирно заснула почти сразу.

Спал ребенок прекрасно. Днем я вводила в ужас бабушек, выставляя люльку на балкон на мартовскую прохладу. Ночью с бякозавром возился муж – качал, менял памперсы. Я только кормила и пеленала. Но несмотря на внешнее спокойствие, мы с мужем мысленно были еще в роддоме. Мы еще переживали, перемалывали стресс от новых изменений в нашей жизни. Мы с ним по очереди вскакивали в холодном поту, сразу начинали рыться в постели под одеялами и подушками, будить друг друга и с беспокойством спрашивать: «А где ребенок?!!» В то время, как Малена мирно спала в своей постели, нам снилось, что она лежит с нами на кровати, и мы просыпались со страхом ее задавить. Сейчас конечно все это смешно вспоминать!..

Однажды кто-то из нас: или я, или муж, показали Малене, «как ёжик делает носиком» - ну то есть сопели, как ёж. Она повторила. Это было так уморительно! Мы демонстрировали новое умение всем родственникам и друзьям. Зверька даже не приходилось просить. Стоило засопеть самому, как она тут же повторяла. После этой новой способности папа дал ей кличку Дикий Ёж, которая за ней и закрепилась. Дикий Ёж или просто Ёж радовал нас своим преимущественно хорошим настроением и улыбчивостью – солнечный ребенок! Мой Ёжик…

Оригинал

Прошло долгих пять дней в больнице, пока нам разрешили вернуться домой. Я вспоминаю свою больничную палату с содроганием! Маленькая комнатка с узким окном и старым линолиумом на полу производили такое гнетущее впечатление, что хотелось выть. Ну днем еще ничего, а ночью это все убожество освещалось тусклым светом лампы без плафона. Уставший муж почти сразу ложился спать. Через пять дней путь домой был свободен! Пришел мой первый кошмар…

Когда я осознала, что Малену придется везти в машине, поднимать по лестнице, переносить через порог, пока она доберется до более-менее безопасного места – своей кроватки, мне стало не по себе. Я никогда раньше такого не чувствовала. Это было так странно и ново: страх не за себя. Воображение рисовало в голове жуткие картины развития событий: автомобильная авария, споткнулись на ступеньках или когда переносили сверток через порог. Эти мысли были настолько тяжелыми, что чтобы остаться в своем уме, приходилось заставлять себя прятать их от своего сознания, забивать в самые темные углы памяти. Это был второй неприятный сюрприз материнства.

Моя подруга Катя после моих родов как-то спросила меня: «Ты уже чувствуешь себя мамой?» Я не знала, что ей ответить, не могла толком разобраться, какое именно это чувство, что ты – мама. Но сейчас я думаю: наверное этот новый страх и есть то чувство. Чувствовать себя мамой – значит испытывать вселенский ужас за свой сверток. Дома перед сном я жаловалась моему многострадальному мужу, что мне очень страшно за нашу дочь. Он как мог успокаивал меня, но не мог понять. Отец никогда не поймет мать из-за разных истоков отцовских и материнских чувств. Отцовская любовь рациональна, она проявляется в том, чтобы показать пример, а потом научить. Материнская – первобытный инстинкт, который сильнее инстинкта самосохранения, и проявляется в том, чтобы уберечь, защитить.

Через несколько дней я выбралась по магазинам подкупить одежды. Была середина марта, тепло и солнечно. Я вышла из дома в приподнятом настроении и бодро зашагала вперед. По привычке подумала о том, что интересно было бы знать, что сейчас делает плод в моем животе… Ну да, забыла! Я забыла, что она уже не во мне, а отдельно. Я взялась за свой живот – он был сравнительно плоский, идти было легко – гораздо легче, чем полмесяца назад. Слава богу, какое счастье – мне больше не нужно таскать с собой столько килограммов! Я зашагала еще быстрее.

Через неделю после операции я пришла в больницу для снятия швов. На тот момент я уже так замучила себя постоянным страхом за дочь, что готова была кричать на каждом углу, чтобы люди не заводили детей, а кто уже надумал завести, чтобы раздумали – это должно было уберечь их от кошмара, в котором жила я. В моих глазах была тоска и печаль всех мучеников всех времен и народов. Врача пришлось немного подождать, и я разговорилась с медсестрой. Она задала несколько дежурных вопросов о моем самочувствии и о ребенке. А потом сказала: «Небось довольна?! Вон как светишься, глаза горят! До родов не такая была…» Да, вот тебе и раз!.. Больше убеждать людей не иметь детей не хотелось…

Оригинал

В роддоме было очень скучно. И очень страшно. Это я сейчас не понимаю, как я тогда могла скучать – ведь столько можно было дел переделать! И все условия для этого были: тишина, людей мало, и только жуткие крики рожениц иногда нарушают идиллию! Можно было столько всего перечитать, столько написать! Но я тогда ничем серьезным не занималась, а только читала глупые женские журналы и скучала. Это у меня сейчас кипучая деятельность! Мне и соседки такие попались – неразговорчивые. А страшно было от того, что роды близко…

Чуть ли не всю беременность я мысленно готовила себя к тому, чтобы не испугаться при виде своего ребенка, только что вылезшего из моей утробы и имеющего в тот момент не очень презентабельный вид. Я знала, что новорожденные не умеют еще фиксировать взгляд, и что вытаскивают их часто синими или красными и в крови. Нет, я могла испугаться отнюдь не самого плода! А испугаться за его жизнь и здоровье: все ли нормально, если он в таком виде? Но в «таком» виде мне увидеть мою Малену не удалось – мне делали кесарево.

Первый раз и то очень смутно я увидела ее лицо после операции уже в палате, когда ее поднесли к груди попить молока. Вернее молозива. Удивлению моему не было предела: она фиксировала на мне взгляд! Она смотрела прямо на меня двумя темными глазёнами, в которых улавливались интерес, но еще больше голод. Ну еще бы: девять месяцев не жрать! Моя маленькая сучка так схватила мой сосок беззубым ротиком, что я подумала, что сейчас все-таки рожу!

Так вот, мое существо – моя плоть и кровь – с самого первого дня умело фиксировать взгляд. Я такой человек – очень организованный. У меня все по плану, я всегда пишу список покупок, при чем вношу туда наименования продуктов, которые нужно купить, как только они заканчиваются. И записываю распорядок дня – еще один список. И вот рассказываю я своей подруге, которая знает мою страсть к спискам, о своей дочке:
- Врач, которая присутствовала на моей операции, рассказывала, что обычно кесарята, когда их достают, висят на руке, как тряпочка и никуда не смотрят. «А твоя», - говорит, - «сразу так строго всех врачей взглядом обвела! Мы все в шоке были! Никогда такого не видели!»
А подруга в ответ:
- Малена наверно думала: «Та-а-ак! Кто тут без списка?!»

Наутро после операции я встала с мыслью, что надо бы рассмотреть своего ребенка как следует. Я заглянула в ее… ну, это была не кроватка, а скорее ванночка. Так вот, я туда заглянула, и немного разочаровалась… Не знаю, что я ожидала увидеть, какой я хотела, чтоб была моя дочь. Но я увидела вполне обычного спящего младенца с обычными чертами лица и обычным телом. Реальность происходящего мной не ощущалась как обычно, а как бы со стороны. Проще говоря, я не до конца верила, что со мной происходит то, что происходит: что я родила, что вот он – мой долгожданный ребенок, такой близкий и такой реальный. Именно ее реальность, настоящесть поразила меня больше всего – что она родилась, что она здесь.

Но спустя буквально пару часов комочек проснулся, и я уж тогда больше ни капли не сомневалась в реальности происходящего! Запах из загаженного подгузника и душераздирающие голодные крики никак не давали выпасть из этой реальности и все время били об нее, как об асфальт! Со мной в роддоме по ночам оставался муж. Так вот за пару дней я до такой степени устала и вымоталась от постоянной необходимости просыпаться ночью несколько раз для кормления, что перестала слышать голодные крики. Муж будил меня.

Первое время соски болели нереально, и что интересно: сколько изучала литературы по уходу за детьми, нигде об этом не было сказано. Это был первый неприятный сюрприз материнства. Я перед кормлением подолгу устраивалась на жутко неудобной больничной кровати, мама или муж подавали мне голодного зверька, я сцепив зубы, прикладывала ее к груди, и она медленно сосала молоко. Сделав буквально несколько движений губами, маленькая кулёма тут же засыпала! А есть-то надо! Я тормошила ее за носик, за щечки, моя хивря делала еще несколько глотков и снова проваливалась в сон. Но так было только несколько первых дней, потом у нас слава богу установилось нормальное кормление.

Оригинал