Белое пятно на карте России. Часть 1.
Сравнивая современную географическую карту Саратовской области с картой, изданной лет 30-40 тому назад, можно с первого взгляда обнаружить исчезновение многих сел и деревень, составляющих для каждого человека понятие – Малая Родина.
Исчезло то, с чего начинается Родина. Неужто навсегда?
Я еду туда, где родился, где душат слезы, и подкатывает комок к горлу, туда, где жили мои деды и прадеды; туда, где рос, встретил первую любовь и где похоронены мои родители, родные сестра и брат. Еду к самому дорогому, что еще осталось там и тревожит мое сердце – к старому полуразрушенному дому, построенному моим отцом в с. Ершовка Воскресенского района Саратовской области.
Серая полоса федеральной трассы, не так давно проходившая через села, словно стыдясь, уводит от опустевших, покосившихся домов и летит дорога мне навстречу, над просторами лоскутного одеяла полей, холмов и заросших оврагов.
В начале прошлого века и до недавнего времени дорога проходила через села: Клещевку Шевыревку, Елшанку, Студеновку, Комаровку, Синодское. Этим же путем, в давние времена, по проселочной «Большой дороге», на телегах мужики из села Ершовка ездили на Сенной базар, в Саратов. Дорога в один конец занимала от 3 до 5 дней пути. Мой дедушка, Фролов Николай Терентьевич рассказывал, как во время одной из таких поездок, будучи ребенком, стал свидетелем установки куполов на церкви «Покрова Пресвятой Богородицы». До Великой Отечественной войны, по той же дороге, Фролов Егор Петрович ездил на конные соревнования с любимым конем по кличке «Вибратор» и завоевывал призы. С началом осенних дождей и до самой весны, пока не прекратится распутица, проселочная «Большая дорога» становилась непригодной для проезда. Зимой, искрящийся снег расстилается широким белым саваном, он укрывает и поля, и дома, и дорогу. На «Большой дороге» часто «зимовали» застрявшие еще осенью, брошенные водителями полуторки.
Сейчас, участок трассы, от Саратова до села Синодское, проходит минуя большинство сёл. Поэтому, мой рассказ начинается с затяжного подъема, за развилкой дороги на Студеновку. Там, между лесом и посадками, в низине, чарует глаза голубая лента реки Терешки. В эпоху развитого социализма, и до перестройки, от этой живописной картины путешественников отвлекала стелла. На ней размещался барельеф огромного лица с развевающейся шевелюрой, усами и пышной бородой. Ниже бороды была надпись: «СОВХОЗ им. Карла Маркса». В конце 90х стелла потеряла свою актуальность и ее, видимо, сдали в металлолом.
Проехав указатель на село Комаровка, меня встречает речка Карабулак. В 1934 году через речку построили мост, источником строительных материалов была разрушенная в Ершовке церковь. Комиссары, под рыдания и проклятия старух, зацепили тросами простенки и три трактора «ЧТЗ» разорвали ее в разные стороны. На следующий год, в половодье его смыло вешними водами реки.
Через два километра, на взгорке, сразу за поворотом на Воскресенск начинается село Синодское. В середине села, справа от дороги, стоит бетонный обелиск уроженцу этих мест политруку Василию Клочкову, которому приписываются слова времен войны: «Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!». Какие именно слова он сказал горстке Панфиловцев, глядя на надвигающуюся армаду танков, уже не имеет никакого значения - Гитлера победили.
Пять долгих лет, все по той же «Большой дороге», матери провожали своих сыновей на войну, но вернулись лишь единицы. На фронте каждый солдат, думал о своих близких людях, о своем доме. Летом 1942 г., на фронт, в Сталинград прошел полк пехоты, приветствуя жителей села строевым шагом, как на параде. Именно тогда, впервые в жизни я услышал потрясающий марш «Прощание славянки» и впервые увидел чеканный шаг уходящих красноармейцев.
Во время войны, в селе Синодское, в трехстах метрах от обелиска Клочкову, справа от дороги стояла районная больница. В нее приходили со своими хворями и болячками жители из соседних сел: Студеновки, Нечаевки, Букатовки, Максимовки, Медяникова, Ершовки, Кошелей.
Зимой, вдоль забора больницы лежали замороженные трупы «ёлдашей», тела были сложены как железнодорожные шпалы. Местные жители «ёлдашами» называли заключенных (на кумыкском языке Дагестан - «спутник, товарищ»). Недалеко от больницы средняя школа, в ней я учился с восьмого по десятый класс. В 1944г. учителем физики и математики был один из заключенных, строивших железную дорогу «Казань – Сталинград». Как и все заключенные, учитель был одет в белые ватные штаны, кирзовые сапоги, из голенища сапога торчала алюминиевая ложка. Он был в очках, помню глаза этого умного, образованного и культурного человека. Запомнились его слова на уроке: «Материальная точка движется», а я не мог представить, как «точка!» может двигаться.
В двух километрах от села Синодского полустанок «Медяниково» и железнодорожный переезд, на высоком обрыве старого русла реки Терешки там, где сейчас обосновались сурки, в землянках, на обрыве жили заключенные. Землянки отапливались дровами и «ёлдашей» каждую неделю конвоировали с санями в «Судовой лес» на лесоповал, за 12 километров от лагеря. На обратном пути конвой с заключенными проходил через Ершовку. В селе «ёлдаши» прыгали с саней и врассыпную разбегались по улицам от конвоиров, они забегали в дома, срывали с себя фуфайки и просили еды в обмен на одежду.
Помню, как забежав в наш дом, обезумевший от голода заключенный, увидел под лавкой приготовленную для кур сырую, мелкую, грязную картошку. Он упал на колени, пригоршнями сгреб ее с пола и все, что оказалось в его ладонях, старался как можно быстрее, запихнуть себе в рот и проглотить. Конвоиры ходили по домам и собирали беглецов, прикладом винтовки они вышибали их из дверей дома, заключенные кубарем вылетали во двор.
Мы голодали и в 1933 году, и всю войну. Пять детей из пяти чудом выжили. В то время Мама пекла «хлеб» по великим праздникам. Муку получали из желудей и семян лебеды, перетирая их между двух жестяных банок, пробитых гвоздем, как между терок. «Оскребыши», полученные со дна пустого ларя, в котором раньше хранилось зерно, добавлялись для придания запаха хлеба, для вкуса на тесто укладывались несколько крупинок сахара. Вкус крупинки сахара на этой булке было событием, которое невозможно забыть.
Железнодорожный переезд «Медяниково» трепетно воскрешает события семидесятилетней давности и слезы застилают глаза.
Вот, наконец, и Малая Родина - Ершовочка! Это не общее, абстрактное, выхолощенное понятие - Большая Великая Родина.
Малая Родина - это место, где рождается душа каждого человека и которое она не покинет уже никогда, там она наполняется теплом воспоминаний, учится чувствам. Там ты становишься одним целым с «Никоноровой рытвиной», «Дубовым», «Судовым», «Лопатами», «Дубровкой», «Брагином», «Чепрановом» долами, «Крутцом», «Мариной долиной», «Жигалиным долом», «Перепелейкой». Стоя на самом высоком холме, с которого видны Шиханы, Змеевы горы и уходящая вдаль Терешка, чувствуешь всю первобытную силу земли и одновременно хрупкость всего, что тебя окружает.
Малая Родина - это место, где трое мальчишек, обступив свою маму, с кружками ждут, когда она подоит кормилицу-корову Майку. Корова языком лижет спину матери, а они рядом терпеливо ждут парного молока. Это место, где во дворе дома, в котором ты родился, под крышей сарая лепят свои гнезда деревенские ласточки-касаточки, кормят птенцов, покидают гнездо, учатся летать, сидят на протянутой через двор проволоке и щебечут, радуясь утренним лучам солнца.
Это моя Родина!
Село Ершовка насчитывало 350 крестьянских хозяйств, оно утопало в садах. Весной, когда цвели черемуха, яблони, вишни домов не было видно, только крыши. Ворота не запирались на замок и если хозяева уходили из дома, снаружи в ручку двери втыкалась палочка, чтобы ветер их не распахнул.
Неглубокий овраг - «Большой дол» разделял село на «два конца», весной он быстро заполнялся ручьями, талая вода стремительным потоком уносилась в Терешку. Через овраг был перекинут мост, связывающий две половины Ершовки, через который проходила «Большая дорога». В центре села, на возвышенности стояла церковь, та самая, которую потом разорвут тракторами. Когда мне было пять лет, в 1933 году от удара молнии на церкви загорелся крест. Помню, как мужик залез на купол церкви и шапкой сбивал пламя. Церковь тогда удалось спасти, а через год все изменилось.
При церкви была церковно-приходская школа, в которой учились деревенские дети, в ней же и жил поп с семьей. При советской власти, в разное время, здание использовалось по-разному: были там и почта, и семилетняя школа, и клуб с библиотекой; в здании проводились собрания колхозников.
Сейчас ничего нет - нет жителей, нет и села.
Стоит на обочине «Большой дороги», вместо церковно-приходской школы, семилетки и клуба с библиотекой - добротная гостиница с придорожным кафе «Смак». Только пусто вокруг и оставшиеся местные старики в это кафе не ходят…
Мне 87 лет, я хочу попытаться объяснить, куда и почему исчезли люди и, вместе с ними, село, куда все девалось? Объяснить самому себе, поскольку этот вопрос большинству не интересен. Объяснить для того, чтобы не было белых пятен в истории, чтобы понять, что происходит сейчас, и какая судьба ждет внуков и правнуков.
Неужели связь с родной землей, описанная Некрасовым, Тургеневым, Есениным безвозвратно потеряна?
Н. Терешкин
21.01.2015 год
P.S. Все, что написано в этом посте, записано моим отцом, со слов моего деда. Это его жизнь и его рассказ о тех временах, о тех событиях, о тех людях, о тех местах.
Если Вам, уважаемый читатель, понравилось, то напишите об этом в комментариях. Эти комментарии я зачитаю отцу и деду, это поможет нам продолжить свой труд и заполнить наше "белое пятно".
Продолжение следует...
Исчезло то, с чего начинается Родина. Неужто навсегда?
Я еду туда, где родился, где душат слезы, и подкатывает комок к горлу, туда, где жили мои деды и прадеды; туда, где рос, встретил первую любовь и где похоронены мои родители, родные сестра и брат. Еду к самому дорогому, что еще осталось там и тревожит мое сердце – к старому полуразрушенному дому, построенному моим отцом в с. Ершовка Воскресенского района Саратовской области.
Серая полоса федеральной трассы, не так давно проходившая через села, словно стыдясь, уводит от опустевших, покосившихся домов и летит дорога мне навстречу, над просторами лоскутного одеяла полей, холмов и заросших оврагов.
В начале прошлого века и до недавнего времени дорога проходила через села: Клещевку Шевыревку, Елшанку, Студеновку, Комаровку, Синодское. Этим же путем, в давние времена, по проселочной «Большой дороге», на телегах мужики из села Ершовка ездили на Сенной базар, в Саратов. Дорога в один конец занимала от 3 до 5 дней пути. Мой дедушка, Фролов Николай Терентьевич рассказывал, как во время одной из таких поездок, будучи ребенком, стал свидетелем установки куполов на церкви «Покрова Пресвятой Богородицы». До Великой Отечественной войны, по той же дороге, Фролов Егор Петрович ездил на конные соревнования с любимым конем по кличке «Вибратор» и завоевывал призы. С началом осенних дождей и до самой весны, пока не прекратится распутица, проселочная «Большая дорога» становилась непригодной для проезда. Зимой, искрящийся снег расстилается широким белым саваном, он укрывает и поля, и дома, и дорогу. На «Большой дороге» часто «зимовали» застрявшие еще осенью, брошенные водителями полуторки.
Сейчас, участок трассы, от Саратова до села Синодское, проходит минуя большинство сёл. Поэтому, мой рассказ начинается с затяжного подъема, за развилкой дороги на Студеновку. Там, между лесом и посадками, в низине, чарует глаза голубая лента реки Терешки. В эпоху развитого социализма, и до перестройки, от этой живописной картины путешественников отвлекала стелла. На ней размещался барельеф огромного лица с развевающейся шевелюрой, усами и пышной бородой. Ниже бороды была надпись: «СОВХОЗ им. Карла Маркса». В конце 90х стелла потеряла свою актуальность и ее, видимо, сдали в металлолом.
Проехав указатель на село Комаровка, меня встречает речка Карабулак. В 1934 году через речку построили мост, источником строительных материалов была разрушенная в Ершовке церковь. Комиссары, под рыдания и проклятия старух, зацепили тросами простенки и три трактора «ЧТЗ» разорвали ее в разные стороны. На следующий год, в половодье его смыло вешними водами реки.
Через два километра, на взгорке, сразу за поворотом на Воскресенск начинается село Синодское. В середине села, справа от дороги, стоит бетонный обелиск уроженцу этих мест политруку Василию Клочкову, которому приписываются слова времен войны: «Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!». Какие именно слова он сказал горстке Панфиловцев, глядя на надвигающуюся армаду танков, уже не имеет никакого значения - Гитлера победили.
Пять долгих лет, все по той же «Большой дороге», матери провожали своих сыновей на войну, но вернулись лишь единицы. На фронте каждый солдат, думал о своих близких людях, о своем доме. Летом 1942 г., на фронт, в Сталинград прошел полк пехоты, приветствуя жителей села строевым шагом, как на параде. Именно тогда, впервые в жизни я услышал потрясающий марш «Прощание славянки» и впервые увидел чеканный шаг уходящих красноармейцев.
Во время войны, в селе Синодское, в трехстах метрах от обелиска Клочкову, справа от дороги стояла районная больница. В нее приходили со своими хворями и болячками жители из соседних сел: Студеновки, Нечаевки, Букатовки, Максимовки, Медяникова, Ершовки, Кошелей.
Зимой, вдоль забора больницы лежали замороженные трупы «ёлдашей», тела были сложены как железнодорожные шпалы. Местные жители «ёлдашами» называли заключенных (на кумыкском языке Дагестан - «спутник, товарищ»). Недалеко от больницы средняя школа, в ней я учился с восьмого по десятый класс. В 1944г. учителем физики и математики был один из заключенных, строивших железную дорогу «Казань – Сталинград». Как и все заключенные, учитель был одет в белые ватные штаны, кирзовые сапоги, из голенища сапога торчала алюминиевая ложка. Он был в очках, помню глаза этого умного, образованного и культурного человека. Запомнились его слова на уроке: «Материальная точка движется», а я не мог представить, как «точка!» может двигаться.
В двух километрах от села Синодского полустанок «Медяниково» и железнодорожный переезд, на высоком обрыве старого русла реки Терешки там, где сейчас обосновались сурки, в землянках, на обрыве жили заключенные. Землянки отапливались дровами и «ёлдашей» каждую неделю конвоировали с санями в «Судовой лес» на лесоповал, за 12 километров от лагеря. На обратном пути конвой с заключенными проходил через Ершовку. В селе «ёлдаши» прыгали с саней и врассыпную разбегались по улицам от конвоиров, они забегали в дома, срывали с себя фуфайки и просили еды в обмен на одежду.
Помню, как забежав в наш дом, обезумевший от голода заключенный, увидел под лавкой приготовленную для кур сырую, мелкую, грязную картошку. Он упал на колени, пригоршнями сгреб ее с пола и все, что оказалось в его ладонях, старался как можно быстрее, запихнуть себе в рот и проглотить. Конвоиры ходили по домам и собирали беглецов, прикладом винтовки они вышибали их из дверей дома, заключенные кубарем вылетали во двор.
Мы голодали и в 1933 году, и всю войну. Пять детей из пяти чудом выжили. В то время Мама пекла «хлеб» по великим праздникам. Муку получали из желудей и семян лебеды, перетирая их между двух жестяных банок, пробитых гвоздем, как между терок. «Оскребыши», полученные со дна пустого ларя, в котором раньше хранилось зерно, добавлялись для придания запаха хлеба, для вкуса на тесто укладывались несколько крупинок сахара. Вкус крупинки сахара на этой булке было событием, которое невозможно забыть.
Железнодорожный переезд «Медяниково» трепетно воскрешает события семидесятилетней давности и слезы застилают глаза.
Вот, наконец, и Малая Родина - Ершовочка! Это не общее, абстрактное, выхолощенное понятие - Большая Великая Родина.
Малая Родина - это место, где рождается душа каждого человека и которое она не покинет уже никогда, там она наполняется теплом воспоминаний, учится чувствам. Там ты становишься одним целым с «Никоноровой рытвиной», «Дубовым», «Судовым», «Лопатами», «Дубровкой», «Брагином», «Чепрановом» долами, «Крутцом», «Мариной долиной», «Жигалиным долом», «Перепелейкой». Стоя на самом высоком холме, с которого видны Шиханы, Змеевы горы и уходящая вдаль Терешка, чувствуешь всю первобытную силу земли и одновременно хрупкость всего, что тебя окружает.
Малая Родина - это место, где трое мальчишек, обступив свою маму, с кружками ждут, когда она подоит кормилицу-корову Майку. Корова языком лижет спину матери, а они рядом терпеливо ждут парного молока. Это место, где во дворе дома, в котором ты родился, под крышей сарая лепят свои гнезда деревенские ласточки-касаточки, кормят птенцов, покидают гнездо, учатся летать, сидят на протянутой через двор проволоке и щебечут, радуясь утренним лучам солнца.
Это моя Родина!
Село Ершовка насчитывало 350 крестьянских хозяйств, оно утопало в садах. Весной, когда цвели черемуха, яблони, вишни домов не было видно, только крыши. Ворота не запирались на замок и если хозяева уходили из дома, снаружи в ручку двери втыкалась палочка, чтобы ветер их не распахнул.
Неглубокий овраг - «Большой дол» разделял село на «два конца», весной он быстро заполнялся ручьями, талая вода стремительным потоком уносилась в Терешку. Через овраг был перекинут мост, связывающий две половины Ершовки, через который проходила «Большая дорога». В центре села, на возвышенности стояла церковь, та самая, которую потом разорвут тракторами. Когда мне было пять лет, в 1933 году от удара молнии на церкви загорелся крест. Помню, как мужик залез на купол церкви и шапкой сбивал пламя. Церковь тогда удалось спасти, а через год все изменилось.
При церкви была церковно-приходская школа, в которой учились деревенские дети, в ней же и жил поп с семьей. При советской власти, в разное время, здание использовалось по-разному: были там и почта, и семилетняя школа, и клуб с библиотекой; в здании проводились собрания колхозников.
Сейчас ничего нет - нет жителей, нет и села.
Стоит на обочине «Большой дороги», вместо церковно-приходской школы, семилетки и клуба с библиотекой - добротная гостиница с придорожным кафе «Смак». Только пусто вокруг и оставшиеся местные старики в это кафе не ходят…
Мне 87 лет, я хочу попытаться объяснить, куда и почему исчезли люди и, вместе с ними, село, куда все девалось? Объяснить самому себе, поскольку этот вопрос большинству не интересен. Объяснить для того, чтобы не было белых пятен в истории, чтобы понять, что происходит сейчас, и какая судьба ждет внуков и правнуков.
Неужели связь с родной землей, описанная Некрасовым, Тургеневым, Есениным безвозвратно потеряна?
Н. Терешкин
21.01.2015 год
P.S. Все, что написано в этом посте, записано моим отцом, со слов моего деда. Это его жизнь и его рассказ о тех временах, о тех событиях, о тех людях, о тех местах.
Если Вам, уважаемый читатель, понравилось, то напишите об этом в комментариях. Эти комментарии я зачитаю отцу и деду, это поможет нам продолжить свой труд и заполнить наше "белое пятно".
Продолжение следует...