Про турков
Самое постоянное в мире это непостоянство турков
Самое постоянное в мире это непостоянство турков
На дворе был 1829 год. Шла очередная из многочисленных русско-турецких войн. Правил Россией тогда император Николай I. Война уже подходила к концу, перевес русского оружия был очевиден. Русские войска успешно действовали практически по всем направлениям, и, вроде бы, ничего не предвещало беды…
Накануне
Адмирал С.К. Грейг - командующий русским флотом в русско-турецкой войне 1828-1829 гг.
В один из майских дней 1829 года три наших корабля патрулировали небольшую территорию в Черном море, как вдруг заметили приближение турецких крейсеров. Как только крейсера рассмотрели поближе, стало ясно: бой давать бесполезно, ведь два надвигающиеся турецких корабля превосходят наши по оружию более, чем в 10 раз. Фрегаты и бриги не могут справиться с крейсерами. Это знает каждый моряк.
Давать бой необходимости не было, да и Севастополь был недалеко – там можно укрыться. Поэтому решение было принято простое: покинуть зону опасности как можно скорее, пока крейсера не подошли слишком близко. Так и было сделано. Однако одному из бригов, наименее мощному, не удалось уйти из-за неблагоприятных погодных условий. Он был настигнут турецкой эскадрой и готовился принять смерть…
То был бриг «Меркурий», находившийся под командованием капитана-лейтенанта А.И. Казарского. Перед началом боя капитан обошел весь личный состав, убедившись в абсолютной готовности экипажа принять бой и смерть. Быстро был предложен план: сражаться до последнего, а когда возможности сопротивляться не будет, максимально близко подойти к одному из крейсеров, выстрелом из пистолета зажечь собственный пороховой отсек и отправиться к праотцам, захватив с собой в этом адском плане максимальное число турок. Для реализации плана был заранее заготовлен тульский пистолет, помещенный у входа в пороховой отсек. Воспользоваться им должен был последний из оставшихся в живых член экипажа.
Капитан А.И. Казарский решил, что не смотря на неизбежность гибели брига, флаг не должен быть опущен ни при каких условиях. Для этого было приказано прибить его гвоздями к мачте. Умирать – так с музыкой, как настоящие патриоты.
«Они несут нам «Георгия»»
Капитан Александр Иванович Казарский, командир брига "Меркурий"
Когда все приготовления к бою были закончены, оставалось только ждать, пока турки подойдут на достаточно близкое расстояние, чтобы начать бой. Спешка могла только навредить в такой ситуации и капитан, сидя на задней корме в ожидании нужного момента, заметил, что матросы начинают нервничать. Тогда он сказал, как сейчас принято это называть, «эпичную» фразу: «Чего боитесь? Не бойтесь! Они несут нам Георгия!» Конечно же, имелась ввиду награда – кормовой Георгиевский флаг и орден святого Георгия.
Это было настоящее затишье перед бурей. Сложно представить, сколько же мужества надо иметь, чтобы вот так спокойно сидеть и смотреть прямо в глаза своей смерти, плывущей на борту турецкого крейсера. Может, товарищ капитан еще покуривал в этот момент крепкую папиросу? Но таких деталей история до нас не донесла. А тем временем турки подошли достаточно близко и бой начался…
Огонь и вода
"Бриг "Меркурий", атакованный двумя турецкими кораблями", И.К. Айвазовский, 1892 г.
Вопреки ожиданиям врага, русские не сдались сразу, хотя это было единственное, что можно сделать, для сохранения своей жизни (с точки зрения здравого смысла). Более того, на удивления туркам, бриг не пошел ко дну в первые же минуты боя под натиском турецкого оружия, а начал оказывать сопротивление. Неслыханная дерзость!
С крейсеров громко звучал призыв сдаваться, но ответа не было. Наши матросы только успевали откачивать воду из трюмов и тушить пожары то здесь, то там, однако бой продолжался.
Кто бы мог подумать, что даже в такой безвыходной ситуации русские моряки нашли из чего извлечь преимущество! Дело в том, что турки могли стрелять только с одной стороны своих кораблей и должны были делать это очень осторожно, чтобы не задеть друг друга, а «Меркурий» мог отстреливаться с обеих сторон. Бриг очень удачно маневрировал, огрызался и начал постепенно попадать по крейсерам, что стало большой неожиданностью для врага.
Так продолжалось около 4 часов. Маневр, выстрел, откачка воды, тушение пожара и снова – маневр, выстрел… Экипаж нашего брига наверняка потерял счет времени и жил тогда только одним моментом – настоящим. Ведь это все что у них было. И каждый очередной момент, как они думали, мог стать последним в жизни.
Тем не менее, турки, пораженные таким яростным сопротивлением маленького брига, чьи силы были в 10 раз меньше, чем у крейсеров, начали нести уже существенные потери, всё больше осторожничать и даже постепенно отступать. Поймав удачный момент, бриг вырвался из окружения и ушел на безопасное расстояние, оставив турецкие полуразрушенные корабли тлеть, а турецких офицеров – в шоке осознавать всё произошедшее. На следующий день бриг присоединился к одному из отрядов и был уже в полной безопасности. Сражение закончилось победой капитана А.И. Казарского и его команды.
Победа: невероятно, но факт
Георгиевский кормовой флаг, которым награждали корабли в Российской империи
Это была невероятная победа. Немыслимая. Невозможная. Весть об этом удивительном сражении тут же облетела весь мир. Иностранные военные специалисты, политики и журналисты просто не могли поверить, что такое вообще может быть, хотя все факты были у них перед глазами, хронологию боя можно было проследить, что называется, «по горячим следам».
Из 115 человек команды брига, погибло 10. Весь личный состав был приставлен к награде. Капитан-лейтенант А.И. Казарский был произведен в звание капитана второго ранга (т.е. как бы «перепрыгнул» одно звание – капитана третьего ранга) и получил орден святого Георгия IV класса, а сам бриг был награжден Георгиевским флагом и вымпелом, как и предсказывал капитан А.И Казарский, глядя смерти прямо в глаза.
* * *
Такие события, свободные от пропаганды и политики, делают нашу историю по-настоящему интересной и захватывающей. Это увлекает даже больше, чем любой самый искусно написанный роман. Нам не нужно искать героев где-то на стороне или в кино. Они есть в нашей собственной истории, надо только знать ее, ценить и уважать.
В продолжение темы интересно почитать:
13 сентября 1877 года под Плевну прибыл император Александр II и созвал военный совет, на котором поставил вопрос, стоит ли армии оставаться под Плевной или нужно отвести войска от крепости. За отступление высказались начальник штаба Западного отряда генерал-лейтенант П. Д. Зотов и начальник артиллерии армии генерал-лейтенант князь Н. Ф. Масальский. За продолжение борьбы за крепость ратовали помощник начальника штаба Дунайской армии генерал-майор К. В. Левицкий и военный министр Д. А. Милютин, которого и поддержал император.
Для руководства осадными работами помощником командира отряда румынского князя Карла был назначен известный инженер-генерал Э. И. Тотлебен, который прославился во время обороны Севастополя. Прибыв на театр военных действий, Тотлебен пришел к выводу, что гарнизон Плевны был обеспечен продовольствием только на два месяца, поэтому не мог выдержать продолжительной блокады.
Генерал-адьютант Эдуард Иванович Тотлебен
Генерал Тотлебен умело руководил осадными работами. Чтобы уменьшить потери в войсках, он приказал вырыть прочные окопы, построить удобные землянки, приблизить к фронту далеко расположенные госпитали. Артиллерия должна была произвести тщательную пристрелку, а затем перейти к методическому разрушению вражеских укреплений.
Турки тем временем укрепили пункты Горный Дубняк, Дольный Дубняк и Телиш. Чтобы полностью блокировать вражеский гарнизон, необходимо было перерезать его сообщение с Софией.
Эту задачу должен был решить вновь сформированный отряд под началом И.В. Гурко.
Генерал-фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко
После тщательной артиллерийской подготовки и успешных ударов Гурко по Горному Дубняку и Телишу к 1 ноября кольцо блокады вокруг Плевны полностью замкнулось. Турецкое командование решило деблокировать армию Осман-паши. Для этого в районе Орхание стали сосредоточивать 25 тыс. группировку. Однако этот план противника был разрушен действиями отряда Гурко.
Расположение Западного отряда к 24 октября 1877 г. и завершение блокады Плевны
Положение турецкой армии становилось всё тяжелее. Запасы боеприпасов и продовольствия подошли к концу, солдатам выдавалось по 0,5 пайка, тысячи солдат были больны, деморализованные солдаты боясь русского наступления, бросали свои посты на ночь, скрываясь в городе. Осман-паша и Военный совет приняли решения пробиваться из города либо на Видин, либо на Софию.
Неудачная попытка прорыва армии Османа-паши
В ночь на 10 декабря турки выступили из Плевны. Для русского командования это стало полной неожиданностью. К 8 часам 30 минутам первая линия русских укреплений между Дольным Метрополем и Копаной Могилой оказалась прорванной. Под напором отчаянно атакующих, превосходящих сил 9-й Сибирский полк отошёл на вторую линию обороны. Ему на помощь выдвинулся 10-й Малороссийский полк, но он также не смог остановить врага и был опрокинут. Османские войска около 9 часов захватили вторую линию обороны. Однако турки уже выдохлись, они попали под перекрестный огонь и развить наступление не смогли. В начале 11 часа со стороны Горного Метрополя подошла 2-я бригада 3-й гренадерской дивизии (11-й Фанагорийский и 12-й Астраханский полки).
В результате последовавшей контратаки русские гренадеры отбили занятую неприятелем вторую линию укреплений. Поддержку 3-й бригаде оказали подошедшие 7-й гренадерский Самогитский и 8-й гренадерский Московский полки 2-й дивизии. Подоспевшие русские резервы обрушили на врага с трёх сторон. Турки отступили к первой линии. Осман-паша ждал прибытия второй дивизии с правого берега Вида, но её переправа была задержана обозами. Турецкие войска утратили даже видимость мобильности, взяв с собой обозы с гражданскими и ранеными, утратив даже минимальный шанс на прорыв из окружения самой боеспособной части армии. Разбитые турецкие войска, не получив подкреплений, не смогли удержать и на первой линии. К 12 часам дня противник был выбит и из первой линии укреплений. Турецкие войска потеряли в этой схватке около 6 тыс. убитыми и ранеными. Русские потери оставили около 1700 человек.
Неудачная попытка прорыва армии Османа-паши
Генерал Ганецкий, ещё опасаясь новой атаки турок, не планировал преследовать противника. Он распорядился занять передовые укрепления, подвезти сюда артиллерию и ждать нового наступления противника. Однако ситуацию коренным образом изменила инициатива младших командиров. Занимавшая укрепленную позицию Дольне-Дубнякского отряда 1-я бригада 2-й гренадерской дивизии, видя отступление турок, пошла вперёд и начала охватывать их с левого фланга. Вслед за ней в наступление перешли остальные войска 6-го участка. Под напором русских турки первое время медленно и в относительном порядке отходили к Виду, но вскоре отступавшие натолкнулись на свои обозы. Началась паника среди следовавших за обозами мирных жителей, она перекинулась и на солдат.
В эту минуту был ранен Осман-паша. Подполковник Пертев-бей, командир одного из двух полков, прикрывавших обозы, попытался остановить русских, но безрезультатно. Его полк был опрокинут, и отступление турецкой армии превратилось в беспорядочное бегство. У мостов плотной массой столпились солдаты и беженцы, орудия, повозки и вьючные животные. Гренадеры приблизились к противнику на 800 шагов, ведя по нему прицельный ружейный огонь.
Осман-паша вручает саблю генералу И. В. Ганецкому
Это была катастрофа. На остальных участках русские войска также перешли в наступление и, захватив укрепления северного, восточного и южного фронтов, заняли Плевну и вышли на высоты к западу от нее. 1-я и 3-я бригады турецкой дивизии Адила-паши, прикрывавшие отступление главных сил армии Османа-паши, сложили оружие. Раненый Осман-паша, потеряв надежду на успешный прорыв, в 13 часов 10 декабря 1877 года выслал русскому командованию своего адъютанта Нешед-бея с объявлением о капитуляции. В плен сдались 10 генералов, 2128 офицеров, более 41 тыс. солдат.
Вылазка из Плевны. Декабрь 1877 г. Картина неизвестного художника опубликованная в английском иллюстрированном журнале The Illustrated London News в феврале 1878 г.
Падение Плевны имело стратегическое значение. Турция потеряла целую армию, которая сковывала дальнейшее наступление русских войск за Балканы. Это дало возможность русскому командованию высвободить более 100 тыс. человек для наступления за Балканы, что в целом предопределило поражение Турции в войне.
Продолжение поста "Анапский инцидент" И.Д. Деревянко (отрывок)
Эпиграф
Компромисс – хороший зонтик, но плохая крыша. (Джеймс Лоуэл)
Шел 1833 год, год относительного затишья в кровопролитной Кавказской войне. В предшествующие два года командующий Отдельным кавказским корпусом генерал-адъютант барон Г.В.Розен двумя сокрушительными ударами принудил горцев к покорности. Движение мюридизма на время захлебнулось и укрылось до лучших времен в глуши неприступных гор. Первый «апостол» этого учения, предшественник Шамиля, неистовый Кази-Мулла, поднявший несколько лет назад «священное знамя газавата», погиб на завале в Гимрах. Пламя пожара превратилось до поры в тлеющие угли, и установилась взрывоопасная тишина.
Начало покорению Кавказа было положено в 1801 году, когда православная Грузия, истекавшая кровью под натиском мусульманской Турции, добровольно вошла в состав Российской Империи. Само собой, Россия преследовала при этом и собственные геополитические цели, однако под крылом двуглавого орла грузинский народ был надежно защищен от грозившего ему уничтожения. Между тем Грузию отделял от России широкий пояс Кавказских гор, заселенный воинственными народами, сохранявшими традиции рабовладельческого общества. Основным средством их существования являлся разбой. Отряды лихих безжалостных джигитов налетали, подобно смерчу, на беззащитные предгорные равнины, грабили, резали, жгли и вслед за тем исчезали в горах, гоня перед собой гурты скота и толпы пленников. Когда в первое время русского владычества в Грузии кавказское начальство потребовало от лезгинских старшин, чтобы они уняли своих бандитов, те отвечали: «Мы честные люди, земли пахать не любим, живем и будем жить разбоем, как жили наши отцы и деды».
Таким образом, чтобы укрепиться в Закавказье, необходимо было обязательно усмирить диких, необузданных горцев, остановить волну насилия... Между собой горские народы вели кровопролитную междоусобную войну. Кавказ фактически превратился в огромный невольничий рынок. Все белые невольники Турции и Персии вывозились из данного региона, а турецкие гаремы наполнялись кавказскими женщинами. И нельзя забывать, что русское продвижение на Кавказ несло туда гораздо более цивилизованные порядки!
Но Османская империя не желала мириться с ростом влияния России на Кавказе и берегах Черного моря. В глухих закоулках султанских дворцов вызревали кровожадные замыслы и строились коварные планы. Потерпев очередное поражение от русских войск в войне 1828—1829 годов, Турция не решалась открыто выступить против России на Кавказе. Центр тяжести был перемещен на тайную войну. Турецкие агенты старательно сеяли в умах простодушных горцев семена ненависти, поставляли оружие, не брезгуя никакими способами, раздували антирусскую истерию...
Русское военное командование хорошо понимало опасность турецкой подрывной деятельности. «...Прекращение всяких возможных сообщений между турецкими владениями и восточным берегом Черного моря было бы большим шагом к достижению безусловной покорности всего кавказского края», – писал 22 июня 1834 года командующий Отдельным кавказским корпусом военному министру. Кавказ представлял собой тогда огромную пороховую бочку, и было достаточно одной искры, чтобы взрыв мусульманского фанатизма вновь залил склоны гор потоками крови.
Поэтому русское командование в качестве превентивной контрразведывательной меры создало в горских селениях сеть тайной агентуры, следящей за происками турецких эмиссаров, а корабли береговой охраны бдительно следили за пристающими к побережью иностранными судами. Перипетии тайной войны не раз становились поводом для дипломатических скандалов, и в них помимо рядовых участников оказывались втянутыми высокопоставленные лица, не исключая даже глав государств.
В июле 1833 года турецкий подполковник Али-бей в сопровождении четырех слуг по заданию султанского правительства отправился на Кавказ. Его хозяевам удалось обходными путями получить у русского полномочного посла в Турции паспорт для Али-бея, где указывалось, что он «прибудет в крепость Анапа на собственном судне для отыскания в горах родственников». Помимо паспорта, подполковник имел рекомендательное письмо от русского посла в Турции коменданту Анапы, в котором посол, ссылаясь на ходатайства влиятельных турецких чиновников, просил оказать Али-бею ласковый прием и содействие. Крепость Анапа конечным пунктом маршрута была названа не случайно. В то время иностранным судам разрешалось приставать лишь в трех гаванях Кавказского побережья – Анапе, Редит-Кале и Сухум-Кале.
Но Али-бей направил свой корабль в ином направлении.
20 августа 1833 года командующий Геленджикским отрядом судов, крейсирующих вдоль восточного побережья Черного моря, получил срочное донесение агентурной разведки – «из местечка Триада готова выйти в море шхуна контрабандистов». Быстроходный корвет под командованием капитан-лейтенанта Броневского помчался на перехват. Долго искать не пришлось. Вскоре капитан увидел, как от берега прямо к корвету движется маленькое гребное судно. Под угрозой пушек корвета шлюпке пришлось остановиться. Команду подняли на борт. Задержанными оказались уже известный нам турецкий подполковник Али-бей, четверо его слуг, а также некий весьма подозрительный абрек. Али-бей уверял капитана, что абрек не кто иной, как его горячо любимый брат Гассан-бей, найденный после долгих, упорных поисков.
На вопрос капитан-лейтенанта Броневского, каким образом оказался Али-бей в здешних краях, тот, явно уклоняясь от прямого ответа, заявил: «Я прибыл на небольшой лодке, которая втащена на берег и которой за лесом не видно. Но теперь, – продолжал Али-бей, – поиски родственников благополучно завершены и мы направляемся в Константинополь». Сумбурное, запутанное объяснение подполковника показалось командиру корвета подозрительным. Задержав Али-бея и находившихся с ним людей, Броневский доставил всех в крепость Анапу.
Вскоре этим делом заинтересовался сам командующий Отдельным кавказским корпусом барон Г.В. Розен. Григорий Владимирович Розен являлся человеком далеко не ординарным. Генерал от инфантерии, генерал-адъютант, кавалер множества боевых орденов, он имел славную биографию. Будучи еще молодым офицером, отличился в сражении при Аустерлице и был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Во время Отечественной войны 1812 года командовал Первой гвардейской пехотной дивизией, принимал участие во многих сражениях, в том числе и Бородинском. В битве под селом Красным, командуя авангардом генерала А.П.Тормасова, он нанес серьезное поражение наполеоновской гвардии. Затем участвовал в заграничном походе русских войск. В 1831 году Розена назначили на Кавказ командующим Отдельным кавказским корпусом и Главноуправляющим гражданской частью. Здоровье его, подорванное многими годами ратных трудов, постепенно шло на убыль. Тем не менее барон развил на Кавказе активную деятельность и лично возглавлял наиболее значительные экспедиции против горцев.
В 1832 году русские войска под командованием Григория Владимировича взяли штурмом хорошо укрепленное чеченское селение Германчук, а затем, после сражения в Гимринских теснинах, овладели укрепленными завалами. В этом бою погиб Кази-Мулла. После его смерти в горах установилось относительное спокойствие. В награду Николай I прислал Розену золотую шпагу с алмазами.
Барон хорошо понимал всю ненадежность установившегося в горах затишья и исключительную опасность подрывной работы агентов Османской империи среди горских племен. «...По местным обстоятельствам, в отношении всех вообще горцев я ни в каком случае не могу позволить пропустить кого-либо к нам в горы, кроме лично известных своею к нам преданностью, и если бы упомянутый подполковник Али-бей, не преступая правил высочайше утвержденной инструкции, прибыл, как следовало, прямо в Анапу, то и тогда не был бы пропущен в горы, а было бы ему дозволено через известных нам людей вызвать к Али-бею тех, до коих он имел надобность. Сия мера предосторожности во многих отношениях необходима и ни в каком случае изменена быть не может», – писал Розен военному министру графу А.И. Чернышеву.
Сначала командующий Отдельным кавказским корпусом, не имея еще точных данных о деятельности Али-бея в горах и учитывая рекомендательное письмо русского посла в Турции, решил не арестовывать его, а отправить вместе со слугами да подозрительным родственником прямиком в Турцию. Но вскоре он изменил свое намерение.
Дело в том, что от тайных агентов в горах поступил ряд донесений, осветивших в самом неожиданном ракурсе деятельность турецкого подполковника по «отысканию родственников».
Оказалось, что Али-бей действительно имел жену и детей в деревне Хиза, однако отнюдь не собирался увозить их с собой. Прибыв в упомянутое селение на загруженном контрабандой судне, он привез горским старшинам письмо от некого Сафир-бея, подстрекавшего не покоряться русским и не поддерживать с ними дружеских отношений. Письмо было зачитано на общем сходе, на котором присутствовало около 200 человек, и произвело сильное впечатление. Сам же Али-бей уверял горских старшин, будто бы Анапа, Геленджик и вообще все Черноморское побережье скоро захватят турки, а его родной брат уже назначен анапским пашой.
Выполняя секретное задание турецких спецслужб, Али-бей обделывал заодно и собственные грязные делишки, а именно: в обмен на материю и соль приобретал для гарема мальчиков и девочек.
По сообщению лазутчика армянина Рафаилова, подтвержденному затем другими источниками, Гассан-бей оказался известным морским разбойником Гад-ни-Сулейман-оглы, который в 1826 году у берега близ деревни Хиза напал на сардинское двухмачтовое торговое судно, убил его хозяина капитана Джавана и двух матросов. Всех прочих он продал в рабство, а корабль затопил. Братом Али-бея пират никогда не являлся и, видимо, понадобился туркам для каких-то темных целей.
Основываясь на этих данных, Г.В.Розен отменил прежнее распоряжение об отправке подполковника в Турцию и приказал командующему Черноморской береговой линией, задержав Али-бея с остальными в Анапе, тщательно проверить поступившие сведения.
Но было одно обстоятельство, не позволявшее Г.В. Розену решить все своей властью: Али-бей приехал на Кавказ под официальным предлогом, снабженный сопроводительными документами,и его арест мог повлечь за собой крупные осложнения по дипломатической линии. Поэтому командующему Отдельным кавказским корпусом пришлось сообщить о происшедшем военному министру графу А.И.Чернышеву, вице-канцлеру К.В.Нессельроде и русскому полномочному послу в Турции А.П.Бутеневу. Те, в свою очередь, доложили в высшие инстанции.
Судьба Али-бея зависела теперь непосредственно от императора. Между тем турки всполошились и по дипломатическим каналам настойчиво требовали выдачи Али-бея вместе со спутниками. Из политических соображений Николай I решил пойти на уступку и велел передать Али-бея со свитой в руки турецкого посла Ахмет-паши, направлявшегося как раз в это время из Петербурга в Константинополь. 26 февраля 1834 года Али-бея с двумя слугами вручили в Яссах послу. Спустя некоторое время в Турцию возвратились и остальные слуги подполковника. Вернулись все, но не Гассан-бей.
Барон Розен упорно не желал отпускать пирата на волю. Он писал военному министру: «...относительно же признаваемого Али-беем за брата Гассан-бея, как не подданного турецкого и не состоящего там на службе, но враждебного нам горского жителя, участвовавшего с Али-беем в рассеянии нелепых слухов... имевших на умы непокорных нам горцев вредное влияние, и сверх того по собранным... сведениям оказавшегося человеком развращенным и готовым на всякие злодеяния, предписано мною отдать в солдаты или сослать в Сибирь на поселение, смотря по его способностям... Меру сию признаю необходимою к постепенному уничтожению всякой между горцами надежды на покровительство Оттоманской Порты».
В соответствии с распоряжением Г.В.Розена Гассан-бея в качестве новобранца отправили под конвоем в Ставрополь. Ночью 1 февраля 1834 года во время стоянки в селе Васюринском ему удалось удрать. Пират переплыл через Кубань и укрылся в находившемся недалеко от границы ауле, принадлежащем местному феодалу Карбечу Деукезюку. Карбеч согласился приютить беглого «призывника». Но брат его Шумаф Деукезюк не замедлил донести об этом русским. Через пять дней после бегства Гассан-бея к наказному атаману Черноморского казачьего войска генерал-майору Завадовскому прискакал посланный Шумафом гонец, который сообщил о местонахождении беглеца. Вскоре шесть рот пехоты под командованием полковника Валентия осадили аул Карбеча. Перепуганный феодал согласился выдать Гассан-бея и лично доставил его под караулом к командиру отряда.
Очень довольный тем, что дело обошлось без кровопролития, генерал Г.В.Розен поспешил загладить неприятный инцидент, но при этом изрядно перестарался. Шумафа Деукезюка произвели в прапорщики, а Карбеч получил золотую медаль с надписью «За усердие» на Анненской ленте. В письме военному министру А.И.Чернышеву Розен сообщал, что поступил так «...для поощрения мирных владельцев и убеждения их, что преданность правительству нашему не остается без должного вознаграждения...».
Мысль-то абсолютно справедливая, но размер вознаграждения явно не соответствовал заслугам: офицерский чин да золотая медаль за выдачу беглеца! Однако Николай I не колеблясь утвердил решение командующего Отдельным кавказским корпусом. В то же время лица, по халатности которых Гассан-бей сумел бежать, предстали перед военным судом.
Вероятно, Гассан-бей (он же Гадни-Сулейман-оглы) был чрезвычайно нужен султанскому правительству! Узнав о том, что разбойник отдан в солдаты и, возможно, отправится в Сибирь (если окажется непригодным к службе), турки пришли в ярость. По дипломатическим каналам «блистательная Порта» усилила давление на Петербург. Политика – вещь тонкая, и хотя Россия не имела никаких оснований опасаться Османской империи, получившей недавно хороший урок на поле брани, дипломатические отношения требовали определенной гибкости. Высшие государственные сановники пришли к выводу, что Гадни-Сулейман-оглы нужно вернуть. Министр иностранных дел, вице-канцлер Нессельроде и полномочный посол в Турции через посредство военного министра графа А.И.Чернышева неоднократно требовали у барона Розена освобождения мнимого Гассан-бея и передачи его турецкому послу. Одновременно они ссылались на «высочайшую волю», высказанную еще в самом начале этой заварухи.
Невзирая на жесткий прессинг сверху, Розен наотрез отказался освободить бывшего пирата. Не подействовали и упоминания о «высочайшей воле». Подобная строптивость, если учесть крутой нрав императора, была чревата большими неприятностями. Однако старый боевой генерал смело стоял на своем. В конечном счете он победил. Вот что говорят документы: «...30 июля 1834 года высочайше повелено военному министру: того горца, который оказался не принадлежащим к турецкой нации и признан разбойником Гадни-Сулейман-оглы, не возвращать турецкому правительству и поступить с ним согласно мнению барона Розена».
Командующий торжествовал победу. Г.В.Розен сделал то, что подсказывали ему здравый смысл и чувство долга. Так он будет поступать и впредь, до самой смерти... Прошел год. Анапский инцидент начал постепенно забываться, но неожиданные обстоятельства вновь подняли его на повестку дня.
Русский полномочный посол в Константинополе сообщил: Мушир Ахмет-паша и другие влиятельные сановники регулярно обращаются к нему с «убедительными ходатайствами» о возвращении Гассан-бея. Далее он писал: «Было бы не бесполезно для дел удовлетворить просьбу турецкого министерства». Подумав, Николай I решил выдать Гадни-Сулейман-оглы туркам и «...доставить в Азиатский департамент, дабы по распоряжению оного одеть сего горца приличным образом и отправить через Одессу в Константинополь за казенный счет».
Вот так и закончилась вся эта история. Время показало, что абсолютно прав был барон Г.В.Розен, опасаясь происков турецкой агентуры. Всего через несколько лет после описанных нами событий на Кавказе опять запылал пожар войны. Имам Шамиль вновь поднял «знамя газавата», выпавшее из мертвых рук Кази-Муллы. И прошел не один год, прежде чем он, разгромленный русскими войсками, потерявший лучших своих сподвижников и преданный остальными, сдался на милость победителя – нового главнокомандующего на Кавказе князя А.И.Барятинского...
Этот рассказ является строго документальным. Он написан в 1989 году по материалам спецхрана Центрального государственного военно-исторического архива СССР. Отредактирован автором в 2003 г.
Начало покорению Кавказа было положено в 1801 году, когда православная Грузия, истекавшая кровью под натиском мусульманской Турции, добровольно вошла в состав Российской Империи. Само собой, Россия преследовала при этом и собственные геополитические цели, однако под крылом двуглавого орла грузинский народ был надежно защищен от грозившего ему уничтожения. Между тем Грузию отделял от России широкий пояс Кавказских гор, заселенный воинственными народами, сохранявшими традиции рабовладельческого общества.
Основным средством их существования являлся разбой. Отряды лихих безжалостных джигитов налетали, подобно смерчу, на беззащитные предгорные равнины, грабили, резали, жгли и вслед за тем исчезали в горах, гоня перед собой гурты скота и толпы пленников. Когда в первое время русского владычества в Грузии кавказское начальство потребовало от лезгинских старшин, чтобы они уняли своих бандитов, те отвечали: «Мы честные люди, земли пахать не любим, живем и будем жить разбоем, как жили наши отцы и деды».
Таким образом, чтобы укрепиться в Закавказье, необходимо было обязательно усмирить диких, необузданных горцев, остановить волну насилия... Между собой горские народы вели кровопролитную междоусобную войну. Кавказ фактически превратился в огромный невольничий рынок. Все белые невольники Турции и Персии вывозились из данного региона, а турецкие гаремы наполнялись кавказскими женщинами. И нельзя забывать, что русское продвижение на Кавказ несло туда гораздо более цивилизованные порядки!
Но Османская империя не желала мириться с ростом влияния России на Кавказе и берегах Черного моря. В глухих закоулках султанских дворцов вызревали кровожадные замыслы и строились коварные планы. Потерпев очередное поражение от русских войск в войне 1828—1829 годов, Турция не решалась открыто выступить против России на Кавказе. Центр тяжести был перемещен на тайную войну. Турецкие агенты старательно сеяли в умах простодушных горцев семена ненависти, поставляли оружие, не брезгуя никакими способами, раздували антирусскую истерию...
Привет из прошлого на Старой Басманной.
Мимо дома номер 33 люди ходят и не подозревают что торчащая из асфальта конструкция,похожая на кусок трубы,на самом деле дуло турецкой мортиры.После русско-турецкой войны 1877-78 годов было захвачено немало пушек.
Часть отправили в переплавку,часть оставили как колесоотбойники,чтоб кареты на повороте не цепляли углы домов.
В Москве осталось три таких. Сейчас эту конструкцию используют как пепельницу.Планируется установить табличку по адресу Старая Басманная 33,с историей пушки.
231 год назад в районе города Мачин (ныне — Мэчин) на правом берегу Дуная были сосредоточены 80-тысячные турецкие войска под командованием Юсуф-паши. Им противостоял 30-тысячный корпус генерала Николая Репнина.
Ожесточенное сражение длилось 6 часов. В результате русские войска одержали полную победу.
Поражение турецких войск в Мачинском сражении, а также победа адмирала Фёдора Ушакова у мыса Калиакрия в августе 1791 года, стали окончательной победой России в Русско-турецкой войне 1787-1791 годов. По её итогам Россия подписала с Турцией выгодный для нашей страны Ясский мирный договор.
Потери турецких войск в Мачинском сражении составили 4 тысячи человек только убитыми и 35 орудий, российских войск – около 600 человек убитыми и ранеными.
Напомнил официальный паблик МО РФ вконтакте: https://vk.com/wall-133441491_843787
252 года назад русский флот одержал победу над турецким флотом в Чесменском сражении.
В ходе русско-турецкой войны 1768-1774 годов русская эскадра под командованием адмирала Григория Спиридова и капитана-командора Самуила Грейга в бухте Чесма в Хиосском проливе Эгейского моря у западного побережья Турции разбила вдвое превосходивший её по численности турецкий флот под командованием Ибрагима Хасан-паши.
К началу сражения русская эскадра состояла из 9 линейных кораблей, 3 фрегатов, одного бомбардирского корабля, 17 вспомогательных судов с общим вооружением около 740 орудий и 6,5 тысяч человек. Турецкий флот — 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, около 50 вспомогательных судов с общим числом орудий свыше 1,4 тысячи и 15 тысяч человек.
️В Чесменском сражении турки лишились всего флота и потеряли 11 тысяч человек. Потери русских составили 11 человек.
В память о победе была выбита медаль, которой были награждены все участники Чесменского сражения.
Официальный паблик МО РФ вконтакте: