Грань. Части 8-10⁠⁠

Части 1-2 http://pikabu.ru/story/gran_4314948
Части 3-7 http://pikabu.ru/story/gran_chast_37_4352079

Разведчики вернусь в оговоренное место уже ночью, уставшие, как и их кони. Велимир только переглянулся с ними взглядом и все понял – они ничего не нашли. Он стоял, смотрел сквозь стволы деревьев в темноту леса и думал, - «Хорошо, что княжна сразу уехала в город, так проще и без истерик». Двое дружинников, коих он послал обратно к башне - не вернулись. На душе было гадко. «Не должны мы были травить Святогора» - пронеслось в голове, - «Сейчас платим кровью за подлость» - он почему-то был уверен, что более никто не вернется.

Велемир опустил руку в сугроб, взял большой ком рыхлого снега, протер лицо, и пошел в сторону прибывших разведчиков, к лагерю.

«Они, как в землю провалились, ни следов, ни звуков» - говорил один.

«И это в бесснежный день. Мы всю округу обскакали, как темнеть начало, так назад двинулись, кони жутко устали» - вторил ему другой.

«Рассказывайте, что видели. Всё, что показалось подозрительным и неестественным. Вы прекрасно знаете, за кем мы идем, нет толку просто скакать и смотреть!» - спокойно, но по окончании фразы повышая голос, ответил воевода. Разведчики не опустили головы. От костра позвали.

«Идите, поешьте. И вспоминайте всё, что видели, после доложите» - Велемир снова смотрел в лес. Ему казалось, что за ними наблюдают и не покидало стойкое ощущение, будто это они стали жертвой и охотятся на них, а не они ведут эту охоту. Что-то негромко треснуло на ветвях. «Не иди за мной» - пронеслось в голове. Велемир чуть не упал от внезапного головокружения, - «ты же знаешь чья это вина, правда знаешь!». Воевода вытащил меч и осматривался по сторонам, на него обратили внимание некоторые дружинники и тоже достали мечи – они привыкли доверять чувствам своего командира.

«Что такое командир?»

«Я что-то слышал. И предчувствие нехорошее» - ответил Велемир.

Он упал на колени, меч при этом не выронил, в голове вновь был отчетливый голос, -«я не сделаю ничего плохого, только оставь». Воеводу подняли за руки, он что-то нечленораздельно прорычал, харкнув на снег. «Едем?» - спросил дружинник. Воевода молча покачал головой.

9.

«Ты представляешь, они меня отравить хотели! Изверги! А ведь я просто приказ исполнял, княжна сказала – я делал. Мне же только найти вас надобно было!»

Леший внимательно слушал идущего рядом Святогора и ухмылялся тому, как быстро может развернуться жизнь человека. Вот он исполняет приказ, и ждет награды, а спустя мгновение предан и приговорен к смерти, как и он – леший, как и ребенок.

«Ты не серчай на меня, слышишь. Я ведь предупредил тебя, что дружина придет. Признаю, за мной грешок, мысль гадкая была ночью–порубить ребят твоих, но сдержало что-то, интуиция может или инстинкт самосохранения…» - все не замолкал Святогор. Он не чувствовал за собой вину, но осознавал ситуацию и был предельно честен с лешим.

«Не продолжай, я понимаю, я всё видел и не единожды был в твоей ситуации» - чересчур спокойно сказал леший, смотря под ноги, - «Каждый из нас делает всё, чтобы выжить, или чтобы дать выжить тем, кто нам дорог. Это правильно и естественно». Святогор на секунду остановившись, посмотрел на лешего, и понимающе покивал головой, а после протянул свою старую, иссушенную временем, ладонь.

«Ты мудр. И верно дело твоё правое. Позволь вернуть долг, пусть не тебе, но дитятке. Я догадываюсь, куда вы идете, там будет твое слово против слова этой гадюки, а я князя с пеленок знаю…» - леший пожал протянутую ему руку.

Они шли по зимнему лесу, иногда почти по колено в снегу, когда он, чрезмерно рыхлый, не удерживал людей, даже в снегоступах. Погода вновь поменялась и, как день назад, обильно падал снег, а солнце скрылось за гранитно-серыми тучами, что камнем давили сверху. Люди шли и молчали, но оборачивались на лешего всё чаще – он устал удерживать каждого, особенно с появлением Святогора.

«Как ты так быстро нашел след и догнал нас?» - спросил леший через плечо.

«Я живу в лесу, но след еле увидел. Уж не знаю, как ты так сделал, но дружина если и найдет нас, то явно не по следам. И есть у меня подозрение, что ты специально оставил, что-то за что мой глаз зацепился» - кряхтя, и шагая в снегу, ответил Святогор, - «Но они не далеко, ночевали совсем рядом. Думаю, ты и так знаешь. Так чего это я, ах да, ворон, он постоянно где-то рядом, если твоя птица за ними следит, то уж Велемир неладное почует, поверь мне»

«Он и без этого знает, что я рядом, я говорил с ним» - люди остановились, непонимающе смотря на лешего, он сказал это слишком громко. «Что значит «говорил с ним», начальник?» - спросил тот, что ночью говорил с лешим о вороне, - «Я видел, что ты птицу отправил, но сам-то ты в лагере был».

Договорить он не успел, со стороны раздался волчий вой – звери предупреждали лешего об опасности. Ребенок под шкурами заплакал, впервые в момента, как леший забрал его у лесавок. «Тише дорогой, тише» - мысленно успокаивал леший ребенка, но тот не реагировал – он боялся, и чары лешего не действовали. Казалось, что небо стало еще ниже и остановилось время. Миг глухой тишины и мир наполнился боевыми кличами, стуками копыт и лязгом доспехов – их окружали конники дружины. Они появились из ниоткуда, из полной пустоты, их было много.

Святогор стоял рядом и в руке держал свой топор, - «Ну и как твои зверюшки их пропустили?» Наемники сходились в круг и тоже держали мечи и луки наготове.

Из-за спин дружинников выехал воевода – «Отдайте ребенка и лешего, и идите на все четыре стороны, мы никого не тронем», - сказал он четко и громко, смотря при этом точно в наливающиеся яростью глаза лешего. «Повторю, если вы сразу не расслышали – убирайтесь! Нам нужны только ребенок и леший. Почему вы так удивлены? Он вам не сказал кто он?»

На лицах наемников читалось недоумение, но тут один поднял меч выше и сказал – «Да какая нам разница, мы взяли плату»…

10.

«Мамочка. Мамочка» - протяжным тонким и ласковым голосом раздавалось под сводами пещеры, - «Ну мамочка, не злись».

Лесавки обступили кругом женщину в зеленом платье, которое прикрывало тело, покрытое мхом и травами. Пышные волосы её, густой копной свисали с плеч, что чуть подрагивали под тихий плач.

«Мамочка» - голоса лесавок сливались в пение, успокаивающее и нежное.

«Вы отдали ему моего ребенка» - раздалось из-под рук, прикрывающих лицо, - «Отдали нашу радость и счастье. Как вы могли?». Женщина опустила руки и прекратила плакать, слезы тут же впитал мох, покрывший тонкими нитями её пальцы. Голос её стал грубее и злее. Лесавки отступили и больше не пени своими гипнотизирующими голосками.

«Мамочка, мы не хотели. Мы кормили Симаргла, мы любили его, не как других младенцев, а по-настоящему» - проговорила одна.

«Правда-правда. Но отец пришел в гневе и забрал его от груди, руку поднял, да удержался и не ударил» - вторила ей другая.

«Он страшен был, никогда таким его не видела. Зачем, говорил, забрали обратно ребенка. Уговор, говорит, был, а вы…» - поддакивала всем третья, но договорить не успела. Кикимора ударила её по щеке и тут же взяла за подбородок.

«А если я ударю, не удержусь? Будет ли тебе лучше, дочь моя?» На стенах пещеры, словно вены, запульсировали корни. Кикимора поднесла лесавку к стене и её тут же обвили корни, начав медленно сжиматься. Лесавка не кричала, лишь испуганно смотрела на своих сестер и мать, которая смотрела ей в наполненные страхом глаза.

«А если я буду в гневе, что ты сделаешь? Отдала бы так просто своего ребенка?» - ненадолго, пока корни продолжали сжимать лесавку и приподнимали ей лицо вверх, кикимора замолчала, вскоре продолжив, - «Готова ты будешь отдать за него свою жизнь?» Со земляного свода пещеры в рот лесавке полилась ярко-зеленая жидкость, лесавка хрипела и, как могла, выплевывала её.

«Мамочка! Не надо!» - закричали другие лесавки и бросились к корням пытаясь раскрыть их, раздирая пальцы о грубую колкую поверхность.

«Вот. Ребенка моего отдали, а сестру спасаете. А я всего лишь хотела видеть рядом с собой своего Симаргла, не желала его отдавать людям, я просто передумала» - произносила Кикимора мягчающим с каждым словом голосом. Она махнула рукой и отвернулась, тут же корни отпустили лесавку, червями исчезнув в мокрой земле.

Продолжение следует.