Глава 35 "Истопники", глава 36 "Мокрая ночь" и глава 37 "Беглец" из книги "Однажды в Тоцком. Записки контрактника."
Глава 35 ИСТОПНИКИ.
Меня и Димку Гурбанова назначили истопниками на вторую половину ночи. Первые истопники топили печи с десяти до двух часов ночи, а вторая половина с двух и до шести утра, то есть до подъема. Работенка вовсе не пыльная - подкидывай в печку дров, чтобы жар всегда был, и никаких проблем. Хотя проблемы иногда случаются. Одна из таких проблем, которая является самой распространенной - это борьба со сном.
Возле печи всегда жарко. Зачастую истопники раздевались до трусов и все равно потели как в бане, не смотря на то, что за стенками палатки был нешуточный мороз.
Если уж речь зашла о печках и истопниках, то хотелось бы немного пролить свет на то, почему печки, которые стояли в наших палатках, назывались «буржуйками». В народе мнения расходятся. Каждый выдвигает свою версию и считает ее правильной. Кто-то говорит, что буржуйкой печь прозвали из-за того, что она много «кушала» дров и мало отдавала тепла, прямо как буржуи, то есть "характер" у неё как у буржуя - пока топишь - тепло, чуть перестал дровишки подкидывать - она и холодная, и тепла не даёт. Вообще тепла то она как раз таки давала очень много, но вот сохранялось это тепло, к сожалению, не долго, в отличии от кирпичной печи. В блокаду Ленинграда люди топили буржуйки книгами, чтобы согреться. Во время войны ее делали из любого бензобака взорванной машины, из обрезка трубы и помещали в землянку или блиндаж. Так же говорят, что она появилась в период буржуазной (февральской) революции в России (1917 – 1921 г.г.), когда был свергнут император Николай II, отсюда и название «буржуйка». Истопником же назывался любой, кто топил печь.
Много было смешных случаев связанных с истопниками. Бывало, выйдешь на утренний развод, а в строю у одного - двух человек на лобной части шапки обгоревшие коричневые пятна. Сразу становится понятно, что бедолага уснул около печки и уткнулся головой в раскаленную буржуйку. Благо если на истопнике шапка, а если на голове нет ничего кроме коротеньких волос, то шрам размером со стандартную мыльницу обеспечен на всю оставшуюся жизнь.
Находились и такие умельцы, что и печь топили и спать успевали. Хотя в слове «топили» есть подвох. Расскажу, как это было:
В офицерской палатке начальника штаба дивизиона буржуйку топили писаря. Так как палатка в два раза меньше чем наша солдатская, то и буржуйка там стоит всего одна. Обычно, когда печь топится, от нее в темноте на стенках палатки играют блики огоньков. Бывало, проснешься ночью, глянешь в сторону печи, а там темным-темно и от буржуйки свет не мерцает – значить истопник уснул и не подкинул во время дровишки. А если по стенкам палатки бегают игриво отблески огонька, то значить все в порядке и можно продолжать спокойно спать. Так вот, как-то ночью в палатке начштаба, проснулся начальник арт.разведки лейтенант Кильдяйкин. Проснулся он от того, что ему стало холодно. Кильдяйкин посмотрел на печь - огонек из печи освещал тусклым светом уголок в палатке. Истопника видно не было. Лейтенанту показалось странным, что в палатке стало холодно, не смотря на то, что в печи горел огонь. Не придав значения тому, что истопника у буржуйки он не увидел, Кильдяйкин снова погрузился в сон. Ближе к утру, лейтенант снова проснулся, но на этот раз ему было безумно холодно - изо рта шел пар, зубы стучали как отбойный молоток. И вновь истопника не было видно, а от печи по-прежнему исходил тусклый свет огонька. Кильдяйкин встал с кровати, накинул на плечи бушлат, закурил сигарету и подошел к буржуйке. От печи не исходило абсолютно никакого тепла! Тогда лейтенант открыл створку буржуйки и не поверил своим глазам - в печи стояла, почти догоревшая до основания, свеча! От удивления Кильдяйкин даже выронил сигарету изо рта. Именно пламя свечи все это время кидало блики огонька на стенки палатки. А истопник мирно посапывал на своей кроватке, укутавшись под тремя бушлатами.
Таким вот хитрым способом писарь создал иллюзию топившейся печи, а сам укрылся потеплей и лег спать. Однако он не учел одной вещи - надо было и лейтенанта накрыть теплым бушлатом, чтобы он от холода ночью не проснулся.
О том, что Кильдяйкин сделал с бедным писарем-истопником, история умалчивает.
Была еще одна забавная история с бойцом нашего взвода по фамилии Крайновский.
Обычно, если в палатках ставили деревянные нары, за место металлических, то под них складывали дрова. Проем, между сплошными нарами и полом, завешивали плащ-палатками, чтобы скрыть от глаз кучу дров. Делалось это не для того, чтобы дрова не украли, а для общего поддержания порядка, то есть для красоты. И чтобы при проверке внутреннего порядка куча дров не бросалась в глаза (или же другие предметы, которые также успешно прятались под нарами) плащ-палатки использовали в качестве занавески.
Так вот, назначили как-то товарища мл. сержанта Крайновского одним из истопников, которые должны были топить во вторую смену, то есть ночью. И стал Крайновский усердно печку топить, да так , что жар уши обжигал. И легли довольные дедушки спать под теплой занавесой окружающего воздуха. Так тепло и хорошо им было, что даже одеялом они не укрывались. Однако один сержант проснулся посреди ночи от того, что зябло ему стало. Сержант недовольно посмотрел на печь - та горит. Вот только Крайновского не видно было. Тогда сержант привстал с нар и увидел торчащий зад Крайновского из-под плащ-палаток. «За дровами полез» - подумал сержант и, укрывшись одеялом, снова лег спать. Но уже через час сержант снова проснулся. И в этот раз печь едва горела и совсем не давала тепла. Вновь приподнявшись, сержант увидел тот же, торчащий из под нар, зад Крайновского. Оказывается мл. сержант Крайновский полез за дровами, и, пока дрова в охапку набирал, попросту взял и уснул. Вот так, в позе «раком», да с дровами в руках, и торчащим из под нар задом, Крайновский сладко спал и видел яркие сны. Вот ему сниться, как он по полю бегает, бабочек ловит. И вдруг, оса из дупла, что посреди поля стояло, как накинется на Крайновского, и прям в зад ужалила! Проснувшись, вскочил Крайновский, да как стукнулся головой об нары, что дрова из рук выпали. Оказалось, что не оса во сне, а сержант наяву пинка под зад Крайновскому дал. И стал топить печку Крайновский пуще прежнего!
Вот так, шуточным абзацем, но, поверьте, правдивым, я поведал вам историю мл. сержанта Крайновского.
Теперь вернемся к началу этой главы, где я рассказывал, что меня и Димку Гурбанова назначили истопниками на вторую смену.
Меня разбудил черпак по прозвищу Гильза:
- Вставай, Хохол. Ваша очередь.
Я молча сполз с нар и пошел будить Гурбанчика. Димка просыпался неохотно, как кот ленивый то и дело потягивался да зевал. Закончив свои «потянучки» Димка с полузакрытыми глазами ушел к ближней печи, которая располагалась у входной двери. Я же остался топить у дальней буржуйки.
Тишина. В такие минуты служба вовсе не казалась тягостной, а наоборот – какое-то умиротворение наступало. Закуришь сигаретку, пока все спят, заваришь чайку и думаешь о своем. Целых четыре часа тебя никто не тревожит. Никаких приказов и криков со стороны командиров. И пусть я не высплюсь, и буду клевать носом в течение дня, но я всегда с удовольствием оставался на ночь истопником. Мне это позволяло остаться наедине со своими мыслями и мечтами о доме и родных.
Достав из-под нар пару полешек, я порубил их не спеша на более мелкие, и сложил сушиться около печи, так как древесина, которую привезли нам под дрова, была сыровата. Рядом с наколотыми дровами я положил пару солдатских сигарет «Любимые», которые, как и дрова, отдавали сыростью, от чего курить их становилось просто невыносимо.
Пока сушились мои сигареты, я решил не терять времени зря и подшить свой китель. Чистую ткань в полях было очень трудно достать, и поэтому приходилось перестирывать свою единственную, уже пожелтевшую от постоянных стирок, подшиву.
Слева от меня проснулся Валерка Сметанин.
- Хохол, сколько время? – заспанным голосом спросил Валера.
- Четыре утра. – взглянув на часы ответил я.
Сметанин уже собирался ложиться обратно, как, вдруг, увидал, что у входа в палатку, печка еле горит. Присмотревшись внимательнее, Валера увидел, что Димка Гурбанов спит, склонившись над буржуйкой.
- Хохол, а ну, дай полешко небольшое.
Я выбрал небольшое полено и дал его Сметанину, даже не догадываясь, для чего оно ему. Но когда Валера прицелился и замахнулся, я понял, что невольно стал соучастником злой шутки. Сметанин швырнул полено в сторону, где сидел Гурбанов. К счастью, полено не достигло назначенной цели, но задачу свою оно выполнило – разбудить спящего Димку. Как только полено пролетело у Димки над головой, тот незамедлительно открыл глаза и сразу же начал закидывать печь дровами. Это было больше похоже на то, что Гурбанчик, склонившись над печкой, забыл, что хотел сделать, но пролетающее мимо полено сразу осенило его голову.
Оставшись довольным, что Димка Гурбанов уже не спит и топит печь как положено, Сметанин снова погрузился в сон.
Я отложил свой китель в сторону и, подкинув в печь дровишек, пошел к Димке.
Лицо у Гурбанчика было заспанным. Глаза, того гляди, снова закроются.
- Димка, хорош спать. – подбодрил я Гурбанчика. – Давай лучше кофейку заварим.
- Давай. – оживился Димка. – Только у нас сахара нет.
- Ща найдем! – улыбнулся я, вспомнив, что у Манина был заменитель сахара в таблетках.
Обычно, если ты по сроку службы «дух», то будить «деда» среди ночи в личных целях – это огромный риск для твоего здоровья. Но Манин был вполне нормальным парнем, которому неважно было, сколько ты прослужил. Он был парнем, про каких в народе говорят: «прост, как две копейки».
Я толкнул Манина в плечо.
- Мань, вставай. – шептал я, чтобы не разбудить остальных.
Манин, словно зомби с закрытыми глазами, приподнялся и продолжил спать сидя. Меня эта картина порадовала. Помню, я тогда пожалел, что нет под рукой фотоаппарата.
- Маня! – уже более громко сказал я, чтобы привести Манина в чувства.
Манин открыл глаза и посмотрел на меня. Сначала он молчал, от чего мне стало немного не по себе. Словно из загробного мира, как в фильмах ужаса, смотрел на меня не Манин, а кто-то другой. Глаза бездонные, в которых ничего кроме пустоты. Гурбанов даже засмеялся, когда увидел мое замешательство, но, услышав Димкин смех, Манин повернулся в его сторону, и также впил свой пристальный взгляд в него. Гурбанчик сглотнул слюну и умолк. Оказалось, что это была «вторая стадия Маниного сна», как мы потом, в шутку, прозвали это явление. Манин просто продолжал спать с открытыми глазами.
- Маня, проснись! – я тряхнул Манина за плечо.
- Чо надо? – проворчал Манин протирая кулаками заспанные глаза.
- Я уж думал, что мы тебя не разбудим никогда. – с улыбкой сказал я Манину, обрадовавшись, что тот проснулся. – Дай сахарку, а?
- А кофе есть? – ответил Манин на мой вопрос вопросом.
- Ну конечно.
- Тогда достань из-под нар мой вещмешок, и возьми сколько надо. Мне тоже кофейку заварите.
- Да без проблем, Маня! – вновь обрадовался я и полез под нары за Маниным вещмешком.
- Гурбанчик, дай сигаретку.- обратился Манин к Димке.
Димка достал из кармана пачку «Любимых» и, прикурив сигарету от уголька в печи, протянул ее Манину.
Пока Манин молча курил, мы с Гурбанчиком поставили котелок с водой на печь, и приготовили кружки для кофе. В каждую кружку мы засыпали по одной ложке кофе и по три таблетки сахарозаменителя (одна таблетка заменяла ложку сахара).
Вода в котле уже начала закипать, когда мы с Димкой обратили внимание на то, что в палатке стало светлее, чем обычно. Появился запах чего-то горелого. Повернувшись на источник света и горелого запаха, мы с Гурбанчиком ахнули от удивления – у, вновь уснувшего в сидячем положении, Манина, горело левое плечо!
Пока мы ждали, что вода закипит, Манин так и уснул в сидячем положении, да с сигаретой в зубах. Глова его склонилась в левую сторону, и сигарета уперлась горящим угольком прямо в белугу на левом плече. Не знаю, как Манин не почувствовал, что начинает гореть, но уголек сигареты мгновенно прожег дырку в белуге и нательное белье загорелось! И, что самое интересное, даже когда белуга начала гореть, Манин все никак не просыпался.
Первые секунды, когда мы с Димкой увидали, как Манино плечо горит, на нас напал ступор. Мы даже не шелохнулись. Вот так вот, раскрыв рты от удивления, стояли и смотрели, как у Манина горит плечо. Потом Манин проснулся, и мигом вывел нас из ступора.
- Блядь! Ебанный ты в рот! Тушите меня на хуй!- начал в панике орать Манин и махать руками.
Первым на зов о помощи откликнулся Димка. Видимо вспомнив, что вода – это злейший враг огня, он, долго не думая, схватил с печки котелок и вылил всю воду на Манина. Что тут началось! Мало того, что Манин горел, так тут еще и кипятком его облили. Думаю, мне не стоит писать, что Маня тогда в приступе гнева высказывал о Гурбанчике, вы, наверное, и сами догадываетесь. Однако, на этом история еще не заканчивается. Димка, хоть и вылил весь кипяток на Манина, но на очаг возгорания он даже не попал. А значить, наш бедный Манин, по-прежнему полыхал!
Теперь на помощь горевшему Манину подоспел я. Выхватив из под чьей то головы подушку, я начал ею колотить Манина. Удары летели то в голову, то в плечо. Манин матерился, а я его все колотил подушкой, пока огонь не погас.
Вылив на Манина полтора литра кипятка, избив его подушкой и разбудив при этом почти всю палатку, мы, наконец-то, потушили огонь!
Больше всего в этой истории меня поразила одна деталь - белуга насквозь прогорела, а ожога на Манином плече я так и не увидел. Хотя прогоревшее отверстие было размером с теннисный мяч. Так же я убедился в том, как легко могут сгореть люди, уснув с прикуренной сигаретой. До этого момента я слабо верил в истории, где маленький уголек становиться причиной огромных пожаров. После случая с Маниным, сомнений у меня не осталось. Кстати, сам же Манин, после того, как мы его потушили, сказал, чтобы его больше не будили среди ночи попить кофейку, так как это вредит его здоровью.
Глава 36 МОКРАЯ НОЧЬ
Капитан Бахтияров, командир противотанковой батареи (ПТБ), решил в тот зимний вечер напиться. И чтобы одному не выпивать, пригласил пожилого прапорщика составить ему компанию.
Бахтияров – плотный мужчина, азиатской внешности. Лет около сорока, хотя, возможно, он выглядел старше своих лет из-за того, что часто выпивал. В его возрасте офицеры уже майора получали, как минимум, а он все в капитанах. Про таких обычно говорят: «вечный капитан». Из-за частых появлений на работе в нетрезвом виде, начальство не стремилось продвигать его по карьерной лестнице. Вот и ходит наш Бахтияров вечным капитаном командиром ПТБ. И такой расклад, кажется, устраивает и начальство и самого капитана. Спасибо, хоть не увольняют из вооруженных сил РФ.
Ну, так вот. Дело было после отбоя. Полевой выход. Так как у Бахтиярова не было отдельной палатки, то ночевал он вместе с взводным старлеем в солдатской палатке. В тот вечер взводный уехал домой на ночлег.
В общем, сразу после отбоя, капитан и прапорщик, который был, скорее всего, с минометной батареи, уселись в конце палатки на кровати рядом с печкой. Разложили сальцо с черным хлебушком, достали лук, помидорки, банку тушенки с ПХД и, конечно же, литровую бутылку водки. Боец им подал чистые железные кружки, и прапорщик с капитаном с упоением принялись трапезничать.
К часу ночи капитан с прапорщиком уже изрядно напились. Прапорщик лег на той кровати, где они выпивали, а капитан чуть поодаль, но тоже рядом с печкой.
Истопник, который сидел все это время рядом с ними, прибрал пустую бутылку водки, вскрытую банку тушенки, вымыл кружки и спокойно продолжал топить печку, никого не трогая.
Где-то в половину второго ночи, когда вся палатка, за исключением двух истопников, спала, проснулся капитан Бахтияров.
С полузакрытыми глазами, капитан встал с кровати и, что-то бурча под нос, направился в сторону печки. Истопник сидел молча, от греха по дальше, чтобы не трогать пьяного капитана. Бахтияров же на автопилоте дошел до печи, достал из штанов свой член и начал ссать прямо на искрогаситель.
Сказать, что истопник был в шоке – ничего не сказать! Бедолага только успел отскочить от печки, чтобы его не забрызгало мочой. Задняя половина палатки, словно в парилке, моментально наполнилась паром. Бахтияров же, с невозмутимым лицом, продолжал поливать искрогаситель.
Истопник все это время, пока его командир выполнял «особо важную миссию», стоял у черного входа с выпученными глазами и не мог промолвить ни слова. Он боялся, что пьяный капитан, с дуру, может его стукнуть кулаком по лицу. Он трезвый то любил по морде настучать, а тут пьяный, да еще и в полудреме. Сомнамбула, короче говоря.
Закончив обильно поливать печку, Бахтияров спрятал свой агрегат в штаны и пошел обратно в кровать, где продолжил мирно посапывать.
Вонь в палатке была невыносимая. Истопникам пришлось на время открыть занавески с черного и главного входа, чтобы, хоть как-то, проветрить помещение.
В два часа происходила смена истопников.
- Чего так воняет? – спросил заспанный солдат, который проснулся на смену старым истопникам.
- Наш комбат печку обоссал!- угрюмо буркнул второй боец и пошел спать.
Сидя у печи, новый истопник уже свыкся с неприятным запахом. Подкидывал, потихоньку, дровишки, покуривал сигаретки. В общем, нес службу в обычном режиме.
Ближе к четырем часам утра, снова проснулся Бахтияров. Сначала он присел на кровати, и, какое-то время, продолжал так спать. Потом он, что-то пробубнил невнятно, встал и пошел в сторону печки.
Истопник понимал, что его комбат не сигарету у него идет спросить, а, скорее всего, снова пописать на печку. Глаза комбата закрыты. Здоровый боров пробирается вдоль кроватей прямо на истопника, мыча неразборчивые слова. «Надо его как-нибудь отвлечь» – подумал истопник.
- Товарищ капитан, здесь нет туалета. Туалет за палаткой. – громко сказал истопник, чтобы комбат его услышал.
Бахтияров, на минуту, замер. Что-то сказал, типа «я знаю», и снова двинул в сторону печи. Деваться было некуда, и, чтобы не искушать судьбу, солдат отошел подальше от печи. Но, надо же, Бахтияров прошел мимо буржуйки, и завернул в спальный пролет, где храпел пьяный прапорщик. «Что-то новое.» - промелькнуло в голове у истопника.
Комбат, словно огромная туча, навис над прапорщиком, достал свой член, и принялся поливать пьяного бедолагу. Вот так, прапорщик спит, а товарищ капитан, в пьяном тумане, следит за тем, чтобы его товарищу не было слишком жарко у печи, охлаждая его своим дождиком. Истопник глазам своим не верил. Он жалел тогда об одном, что у него нет телефона, чтобы заснять сей компромат. А комбат все поливал и поливал. Казалось, что капитан сутки терпел, а потом его прорвало – источник желтого дождя никак не прекращался. Вот прапорщику полило в ухо, за шиворот досталось, волосы намокли…картина была не из приятных. Наконец, капитан закончил тушить своего боевого товарища, спрятал свою «поливалку», которая уже дважды за ночь отличилась, застегнул штаны и, вновь, отправился спать.
- Просто пиздец какой-то! – еле слышно прошептал истопник, после того, как его комбат улегся на кровать. – Так он и нас обсыкать может по ночам.
Наутро, по команде дневального, батарея проснулась. Проснулся и капитан с прапорщиком.
- Как спалось? – спросил заботливый капитан, который, явно ни черта не помнил, у своего товарища.
- Да заебись! – отвечал довольный прапор. – Только жарко у тебя очень, я весь взмок, пока спал!
Истопники переглянулись меж собой, и, улыбнувшись, пошли на завтрак, где за котелком каши и чашкой чая, расскажут своим сослуживцам, и нам в том числе, о «мокрой ночи».
Глава 37 БЕГЛЕЦ
После вечерней поверки прошло всего-то полчаса, когда дневальный вновь призывал дивизион к построению.
- За каким чертом нам строиться, если вечеруха уже прошла?! - Недовольно ворчал сержант Сметанин.
Мы вновь оделись по теплей и вышли строиться перед палатками. Дивизион лениво собирался, недовольный тем, что всех солдат выдернули чуть ли не из теплой постельки.
Через десять минут к нам вышел командир дивизиона:
- Товарищи командиры, вы что не можете построить свой личный состав?! Стройте дивизион, еб!
Командиры лениво зевая, дали команду и мы встали в строй.
- Значить так, - начал свою вступительную речь подполковник Перов - на вечерней поверке, в составе третьей батареи, отсутствовал один солдат - рядовой Макаров. По настоящее время, Макаров не появился.
- Да куда ему деться - на улице такой дубак! - выкрикнул из строя лейтенант третьей батареи.
- Вы бы помолчали, товарищ лейтенант! - упрекнул Перов лейтенанта в том, что он его перебил. - Вы мне лучше скажите, почему вы сразу не доложили о том, что у вас отсутствует боец на вечерней поверке?!
- Мы думали он в туалете. - Виновато опустил лейтенант голову.
- Ну так и ищите его в туалете, еб! - Повысил Перов голос.
Лейтенант уже ничего не стал отвечать, так как в туалете они уже искали. И в районе ПХД искали. И в парк машин послали искать трех человек, но... Видимо, поняв, что своими силами третья батарея не справится, только тогда решили доложить о пропаже бойца, чтобы подключить к поискам весь дивизион.
- Вы хоть понимаете, товарищ лейтенант, что ваш солдат может замерзнуть?
- Понимаю. - лейтенант сник, видимо представляя худшие последствия как для солдата, что ушел в мороз, так и для него самого, так как без последствий такие вещи не остаются.
Дивизион разделили по группам - по пять человек. В каждой группе старший сержант. Обозначили районы поиска и приступили к операции "найди иголку в стоге сена". Просто представьте - огромное поле. Ночь. И на грамма света - даже луна, которая могла хоть немного осветить район поиска, скрылась за облаками. И в каком направлении убежал рядовой Макаров никто не знал. Плюс ко всему еще и нешуточный мороз перспективы, скажу я вам, совсем уж удручающие...
Я был в группе сержанта Кольки Бевзы. По уставу, у каждого сержанта в планшете должен быть фонарик. Фонарик то был, но вот батарейки к нему были только на строевом смотре, после чего перекочевывали в музыкальный плеер, где и благополучно сажались.
- Нихера не видно! - ругался Бевза на кромешную тьму. - Мог бы и потеплее погоду выбрать для побега!
Снег был почищен только в районе палаточного городка. За территорией - только поле и сугробы. были конечно натоптанные тропинки до леса, но их уже замело, а свежих следов не наблюдалось. Мы начали гадать - куда бы мы сами убежали, если б решились на такой рискованный шаг? Думали, гадали, но ничего, кроме того, что мы б вообще да такого б не додумались, мы не придумали. Можно, конечно, попытаться дойти до ближайшей деревни в пяти километрах от нас, но ведь нужно знать дорогу, а Макаров ее знать не мог, так как ни разу там не был.
- Макаров?! Макаров?! - раздавались крики ребят по ночной степи.
После часа поиска мы сильно замерзли.
- В жопу этого Макарова - нужно возвращаться, иначе сами тут сляжем! - стучал зубами Колька Бевза.
И правда - мы уже порядком замерзли. Никаких следов рядового Макарова найти не удалось - словно улетел он на вертолете, но ведь и следов вертолета не было! А ведь снег хорошо следы показывает.
Мы вернулись в палаточный городок, где уже собралось больше половины дивизиона таких же, как и мы - кто замерз и ничего, что указывает на местонахождение Макарова, не нашел.
- Придется звонить в полк. - разочарованно сказал командир дивизиона, представляя, как его будет отчитывать командир полка.
Да и черт бы с ним, с командиром - лишь бойца живым нашли, а там уж...
- Нашли!!! Нашли!!!
Мы переглянулись в поисках того, кто кричал это заветное слово "нашли!".
Лично я уже все успел себе придумать - что солдат сбежал в сторону деревни, замерз где-то в поле, заблудился в лесу и его съели волки, выкрали инопланетяне и т.д. И что же вы думаете? Все оказалась куда проще - он просто уснул. Уснул не где-то там в палатке, рядом с печкой, совсем нет, он уснул в сугробе! Да и не где-то за палатками, а прямо за тем местом, где мы строимся - прямо за бруствером! Ну, кто догадается искать рядом с палатками и с местом построения? Ну, уж если пропал, то искать надо где-то там, а не здесь... Мы целый час, на морозе, искали парня, который решил присесть в сугроб за бруствером, в аккурат перед вечерней поверкой! Просто сел и уснул! И ведь спал же пока не проснулся, а от чего непонятно - то ли крики наши услышал, то ли замерз, а то и вовсе - сон дурной приснился, как командир батареи бьет его по голове за то, что он решил вздремнуть...