Глава 32 "Тесные валенки", глава 33 "Начмед" и глава 34 "Полевые будни" из книги "Однажды в Тоцком. Записки контрактника."
Глава 32 ТЕСНЫЕ ВАЛЕНКИ
Новость о том, что нам придется идти пешком по такому морозу, просто ошарашила. Особенно не весело было мне - тесные валенки после десяти метров ходьбы так скрючивали пальцы, что выть хотелось! А тут целых 20 километров пешком, да еще и при температуре -35! Все КАМАЗы отказались заводиться в такую погоду, и мы остались без транспорта. Мне даже представлять не хотелось, сколько же я смогу пройти, и на каком километре рухну в сугроб, изнывая от боли в ногах. И все из-за этих чертовых, тесных валенок! Очень хотелось надеть сапоги, но приказ был в валенках, а значить все в валенках! Пусть, хоть пальцы из валенок торчат, но ходить должен в них!
- Дивизион, строиться! - скомандовал подполковник Перов.
Недовольно гудя, дивизион начал создавать подобие строя. Парни начали возмущаться и просить дождаться КАМАЗа (может какой-нибудь заведется). Кто-то, поняв, что марш неминуем, не терял времени и на морозе начал перематывать портянки, чтобы ноги сильно не натереть. Когда дивизион был построен, гул среди солдат не утихал.
- Блядь, завалите ебальники, ебаный в рот! - начал орать кто-то из лейтенантов на недовольных бойцов. - Хули вы как стадо баранов?! Бее-бее, бля!!! Приказано идти пешком - значить похуярите пешком! Чо, блядь непонятного?!
Дивизион смолк. После недолгой паузы заговорил командир дивизиона подполковник Перов:
- В общем, так - идем строем. Никому, еб, не разбегаться, по одному не ходить. Кто-то один решит поссать - нихера! Ссать только всем дивизионом! Отстающим помогать. Следите друг за другом внимательно. Как только увидели у соседа побелевший участок кожи, сразу приложите варежку или руку, но, ни в коем случае, снегом не растирать, еб! Так, комбаты - Перов повернулся к лейтенантам курившим в стороне - выделите по одному взводному, чтобы сопровождали свою батарею.
Лица лейтенантов заметно потускнели, когда комбаты назначали их в пешую колонну вместе с солдатами. Даже тот лейтенант, что пять минут назад орал на нас благим матом, разочарованно помотал головой. Справедливость восторжествовала! Но, как оказалось, ненадолго.
- В походную колонну! - скомандовал Перов.
Взводные продублировали команду, и сержанты вышли вперед своих подразделений.
- Взвод управления прямо, остальные следом. Товарищи лейтенанты, смотрите за своими людьми, еб! - Перов отдал последнее распоряжение и пошел к своей машине.
Комбаты задержались у палаток, названивая по телефону в службу такси, и заказывали для себя машинки. Мы же тронулись в путь в сопровождении взводников. Ноги сразу начали ныть. Я скривился в лице и начал прихрамывать.
- Дойдешь, Хохол? - спросил меня Колька Бевза, видя, что я хромаю.
- Да хрен его знает. Попробую. - ответил я и попытался выдавить улыбку, но не получилось.
- Не ссы, дойдем! - подбадривающе подмигнул Бевза.
Уже через километр нашего пути, взводники отстали от дивизиона (они, так же как и их комбаты, вызванивали такси, чтобы доехать в тепленькой машине). И тот лейтенант, что орал на нас, сам же ослушался приказа, бросил дивизион и поехал на такси! Но нам до этого было все равно.
Щеки резало холодом, а руки не согревались в солдатских рукавицах. Воротники бушлатов были подняты, но даже это не спасало лицо от мороза. То и дело слышалось с разных сторон: «Братан, у тебя щека белая! Приложу руку!» или «Дружище, у тебя нос белеет!». Мне самому неоднократно говорили, что нос и щеки побелели, но меня больше всего волновали ноги, которые уже просто сводило от боли в пальцах. Я, прям, чувствовал, что по краям ступней натираются жуткие мозоли и что портянки в валенках размотались, но снять и перемотать я боялся – думал, если сниму валенки, то уже в них не залезу. Сейчас, даже трудно представить, как я все это терпел. Мне больно, а я иду! Хочется выть - зубы стиснул и иду! В голове только одна мысль - скорее бы добраться до казармы!
Мимо нашего дивизиона проехали три машины - это такси за нашими офицерами. Я оглянулся в след уезжающим машинам и увидел, что строем уже давно никто не идет. Все шли кучками, можно сказать компаниями, курили, беседовали, пытались смеяться, подбадривая друг друга анекдотами. Я начал отставать от своего взвода, так как идти было все трудней.
В ногах чувствовалось что-то липкое, как будто мне портянки вареньем измазали, но это означало лишь то, что ноги протерлись местами до дыр и пошла кровь. Мы прошли уже километров пять, может меньше, а впереди еще целых пятнадцать. Я никак не мог представить, что смогу дойти. Мне все казалось, что я слягу где-нибудь в сугробе и не тронусь с места, пока мне не принесут нормальные валенки или сапоги. В голову даже закралась мысль идти босиком! Плевать, что мороз! Боль была уже не выносимой.
Такси забрало офицеров и повезло их мимо нас в городок. Кто-то из лейтенантов на ходу из машины крикнул нам: «Хули вы разбрелись?! Чтоб через два часа в казарме были!». Я тогда подумал, что если мы к отбою придем, то это уже будет чудо.
Я совсем отстал от своего дивизиона и уже не надеялся их догнать. Сзади меня еще были такие же доходяги как и я, но не с тесными валенками, а просто ленивые или больные. Этих доходяг подгонял пинками сержант - контрактник с третьей батареи Генка Лусинян. Он все орал, чтобы шли быстрее и то и дело пинал отстающих ногами. Добежал Генка и до меня, но пнуть не успел.
- Не трогай его, Гена! - крикнул Бевза на Лусиняна, когда увидел, что он хочет меня ударить. - Это наш пацан. У него ноги болят.
- Да нет проблем! - совсем не возражал Генка, и начал пинать других отстающих.
Даже если бы меня Лусинян ударил, то сил, чтобы защищаться, мне все равно бы не хватило. Я так был измотан, что уже ничего не хотелось, лишь бы добраться до казармы и снять эти проклятые валенки.
Ко мне подошел Бевза Колька.
- Чо, хреново совсем?- спросил сочувственно Бевза.
- Да пиздец! - выдавил я из себя.
- Давай тормознемся, покурим. - предложил Николай, и я с радостью согласился.
Мы остановились у обочины. Бевза достал сигареты, и мы закурили. Стоять на ногах мне было больно, и я сел прямо в сугроб. К нам присоединился Женька Ларин и Генка Лусинян.
- Пиздец как холодно! - стуча зубами, сказал Женька.
- Хуйня. Дойдем! - как всегда оптимистично ответил Бевза.
- Вот приду, а дома меня телка ждет. Я сразу в душ горячий, а потом в теплую постельку. Лягу меж мягких сисек и усну! - мечтательно делился с нами своими будущими планами Лусинян.
- Нехуя ты перец!- улыбнулся Ларин. - А нам значит холодная вода из под крана в казарме, да скрипучая кровать?
- Ну так подписывай контракт и переезжай в городок. - предложил Ларину Генка.
- Гена, шел бы ты нахуй со своим контрактом! Мне до дома меньше полугода осталось.
Мы докурили и снова тронулись в путь.
После выкуренной сигареты на душе как то полегчало. Но вот небольшая стоянка, что мы устроили, плохо повлияла на мои ноги. Мне казалось, что если я немного отдохну, то идти будет легче, но вышло все наоборот. Ноги, привыкшие к боли, еще как-то шли, но после небольшого отдыха, боль с новой силой начала крутить пальцы в тесных валенках. Казалось, что кровь уже впиталась в портянки и скоро начнет сочиться через валенки. Больше я терпеть не мог.
Я остановился и сошел на обочину. Сказав парням, что догоню, я решил быстренько перемотать портянки. С трудом снял один валенок и, положив его плашмя на снег, поставил на него ногу. Первое ощущение было, наверное, как оргазм. До этого момента ноги страшно горели, словно в огне, но, когда я вытащил ногу из валенка, мороз, сразу же, остудил мои стопы и облегчил боль. Я с упоением вздохнул. Портянка, конечно, была в крови, но не так сильно как мне казалось. Размотав слипшуюся портянку, я взял в руку немного чистого снега и начал протирать ногу от крови. Кровавые мозоли были на пятке и между пальцев ног. Портянку я встряхнул и начал быстро перематывать ногу. В варежках перематывать было трудно, поэтому я делал это голыми руками. Руки начали дубеть от мороза и переставали слушаться пальцы. С трудом я перемотал ногу и, с еще большим трудом, запихал ее обратно в валенок, изнывая от боли. Вторую ногу я точно так же перематывал. Не помню, сколько ушло у меня времени на перемотку. Я замерз стоя на месте и понимал, что нужно было, как можно быстрее, догонять парней, а то возможность остаться и замерзнуть меня не вдохновляла.
Ковыляя с одной ноги на другую, я старался ускорять шаг, чтобы нагнать ребят. Уже когда я увидел силуэты парней, мне стало легче. Колька с Лариным и Лусиняном решили остановиться и подождать меня. Втроем они помогли мне добраться до казармы.
Когда на горизонте появилась наша часть, было уже темно. Казармы, как спасительные огни, светились в темноте. Взбодрившись духом, я собрал последние силы и заковылял как можно быстрее, согреваясь мыслью, что скоро окажусь в казарме и сниму эти проклятые валенки!
Когда я зашел в казарму, то весь дивизион уже, практически, успел переодеться и умыться. Я прошел в кубрик нашего взвода и сел на кровать. Аккуратно снял валенки и вместо облегчения, почему-то, ощутил резкую боль. Пальцы не хотели выпрямляться. Я не на шутку испугался. Но уже через пару минут ноги начали отходить.
Сполоснув ноги в холодной воде, я словно очутился в раю. Такого блаженства я еще не ощущал. Я никак не мог поверить, что справился и смог пройти эти двадцать нелегких километров на таком сильном морозе и в таких тесных валенках.
В тот день около десяти человек все же обморозили себе лица и конечности. У кого-то, словно ожег по всей щеке, повылазили волдыри. У кого пальцы посинели на руках. В основном были обморожены носы и уши.
Я же, после того дня, больше никогда за всю свою службу валенки не носил. Какие бы валенки мне не предлагали, я все равно отказывался их надевать. Я надевал носок, сверху носка полиэтиленовый пакет для удержания тепла, потом портянка и в сапог. Так я все остальные зимы своей службы проходил в сапогах и берцах, но валенки больше не надевал. И после армии, на гражданке, валенки я не надеваю.
На следующее утро мы поехали в поле на КАМАЗах.
Глава 33 НАЧМЕД
На наш небольшой взвод управления выпало совсем не мало работы – нужно было собрать три палатки – свою, нач.штаба (командирскую) и медицинскую палатку. Со своей палаткой, ровно как и с командирской, мы справились, а вот палатку медика собирать, ну уж совсем не хотелось. Однако, приказ есть приказ, и мы отправились собирать палатку медика втроем – я, Серега, и Гурбанчик. Валера Сметанин был у нас за старшего.
- Нужно палатку за сегодня собрать, пацаны. – поторапливал нас Сметанин.
- Не дохуя ли от нас хотят? – недовольно ворчал Гурбанов.
- От меня то вы чего хотите? Есть приказ – выполняем. – Сметана дал понять, что не хочет больше выслушивать наше нытье по поводу мед. палатки.
Что тут поделаешь – армия есть армия. Есть приказ – надо выполнять. Помимо того, что мы и так собираем три палатки малым количеством людей, наше недовольство еще выражалось тем, что в каждой батареи есть свой назначенный медик. Конкретно в этой палатке, которую мы тогда собирали, должен будет находиться медик с первой батареи. Как правило, всех солдат, кого назначали медиком, мы называли меж собой Начмед - начальник медицинской службы. В то время в дивизионе еще не было квалифицированного медика на постоянной основе. Лишь только ближе к лету у нас примут на работу штатного медика Алевтину Викторовну. Ну, а раз в палатке весь полигон будет находиться Начмед, то и собирать палатку должен помогать именно он – так мы считали. Вот только сам Начмед был «дедом» по сроку службы, что означало, что ему «западло» работать…
Как на зло, морозный ветер все усиливался, отчего работа только затруднялась. Пытаясь развернуть на морозе сырой брезент, мы проклинали всех на свете – и командира дивизиона, за распределенную работу, и складских работников, за то, что не просушили палатки, и Начмеда за то, что он не помогал нам.
- Давайте, пацаны, еще чуть-чуть! – подбадривал нас Сметанин.
Если учесть, что мы даже и половины не собрали, то это «чуть-чуть» Сметанина, нас больше злило, нежели придавало какого-то стимула в работе. Мало того, что и работать уже было «в лом», так и сама работа не клеилась – то черенок кувалды сломается пополам, то веревки, которыми натягивали палатку, рвутся, отбеливатель палатки, и без того весь рваный, расползался по швам…
- Убил бы этого Начмеда! – в сердцах ругался Сергей.
- Ну, у тебя есть такая возможность. – услышал Сметанин недовольства Сергея. – Вон он идет.
И правда – на горизонте замаячил сытый и довольный жизнью Начмед.
- Гондон! – сплюнул Серега, глядя в сторону приближающегося Начмеда.
- Чо так долго собираете палатку? – подошел к нам Начмед, недовольный нашей работой.
- Слышь, Начмед, не борзей! – огрызнулся Сметанин. – Пацаны и так уже третью палатку собирают, хотя она им в хуй не упиралась!
- Ну, это не ко мне – все вопросы к КД.
- Ну, тогда не мешай пацанам работать. – Сметанин дал понять, что Начмед здесь лишний.
- Ладно. – Начмед, было, собрался уходить, но потом повернулся и обратился к нам, - Только нормально собирайте палатку, чтобы щелей не было!
- Ты бы помог нам ее собрать, тогда и щелей не будет! – не выдержал Сергей.
- Чо ты сказал?! – Начмед явно был недоволен тем, что с ним спорит какой-то «дух» с взвода управления.
- Кувалду, говорю, бери, и колья забивай! – Серега был настроен воинственно. Таким я его еще никогда не видел. Видно сильно достала его эта палатка, что он решил пойти наперекор «дедушке» с первой батареи.
Сметанин не стал вмешиваться в конфликт Сергея и Начмеда. Валера дал шанс Сергею проучить обнаглевшего «дедушку», предполагая, что Сергей вполне с ним сможет справиться в честном поединке.
- Ты у меня сейчас вообще ее один собирать будешь! – грозил Начмед Сергею. – Вообще уже «дух» попутал?! Сметана, чо за хуйня?! Почему у тебя «духи» охуевшие такие?!
- Бля, Начмед, сам не могу с ними справиться! Может у тебя получиться? – еле сдерживая смех, ответил Сметанин.
Поняв, что Валера не станет приструнять Сергея, Начмед решил взять все в свои руки – он подошел к Сергею и ударил его кулаком в грудь.
- Давай, работай, душара! – брызгал слюной Начмед в сторону Сергея.
Своей комплекцией Начмед превосходил Сергея в два раза. Четкий удар Начмеда под дых, заставил Сергея согнуться и присесть на одно колено. Дыхание сперло, Сергей не мог ничего говорить. С секунду постояв над Сергеем, Начмед сделал вывод, что парень сдался и не будет больше провоцировать его.
- То тоже! – довольно ухмыльнулся Начмед. – Знай свое место, душара!
Начмед развернулся и направился в сторону батарейных палаток.
Серега встал, сделал глубокий глоток воздуха.
- Ладно, не гони Серега – бывает. – подбодрил Сметанин Сергея.
Но Серега не собирался просто так сдаваться. Схватив деревянный кол, который в длину не менее полутора метров и в диаметре пять сантиметров, Сергей догнал Начмеда и со всей, что ни на есть, дури, «огрел» того прямо по хребту!
Хрясь!
Не ожидав удара со спины, Начмед рухнул на два колена и застонал.
- Сам ты «душара»! – кричал на Начмеда Сергей.
- Тебе пиздец! – выдавил из себя Начмед, поднимаясь с колен после тяжелого удара Сергея.
Сергей еще раз замахнулся деревянным колом. Начмед прикрылся рукой, на которую и пришелся еще один удар.
- Хули ты творишь, блядь?! – кричал Начмед, не зная, как отвязаться от Сергея.
- Иди палатку собирай! – Сергей уже пошел в наступление, видя, что Начмед в растерянности.
- Сами собирайте ее! – как-то обиженно произнес Начмед и удалился с поле боя, оставив Сергея в победителях. Лишь только, когда Начмед отошел от Сергея на безопасное расстояние, он выкрикнул – Вам пиздец, душары!
Серега замахнулся и кинул кол в сторону Начмеда словно копье! Начмед сразу же скрылся за батарейной палаткой. Как только кол пролетел мимо Начмеда, «дедушка» выглянул из-за своего укрытия и выкрикнул:
- Совсем ебанутый, что ли?!
- Иди на хуй! – четко и ясно ответил Сергей и вернулся обратно собирать мед.палатку.
- Ну, ты и правда ебанутый! – улыбался Сметанин, довольный тем, что Серега проучил Начмеда с первой батареи.
Этим же вечером Начмед пришел к «дедам» взвода управления с претензиями, что их «духи» много на себя берут и многое себе позволяют, что не положено по сроку службы. Внимательно выслушав Начмеда, Женька Ларин повторил слова Сергея, которые тот сказал накануне днем:
- Иди на хуй! – и добавил. – Какой же ты «дед», если не можешь решить проблему с одним «духом»?
Поняв, что взводовские «деды» на нашей стороне, Начмеду ничего больше не оставалось, как смириться со своим обидным поражением и удалиться в свою мед.палатку, в которой, как ни странно, оказалось слишком много щелей, отчего в палатке было невыносимо холодно, так как печка не справлялась с такими сквозняками.
Глава 34 ПОЛЕВЫЕ БУДНИ
Начались полевые будни. С утра подъем и на завтрак. После завтрака всех выгоняют за палаточный городок, где мы разворачиваем свои приборы и учимся наводиться на цель и работать с координатами. Скучное занятие, скажу я вам. Потом время обеда, после которого все дружно идут на заготовку дров. За палаточным городком располагался дивизионный дровник – место, куда заместитель начальника полка по тылу привозил бревна для заготовки дров. Мы брали пилу «Дружба» и пилили огромные чурки, которые, потом, кололи на дрова. Дрова грузили на плащ-палатку и по снегу тащили, словно на санях, в палатку.
Бывало, что бревна заканчивались, а новые привозить не успевали, тогда мы выдвигались в лес, что находился в трех километрах от палаточного городка. Я всегда любил такие вылазки – позволяло отвлечься от армейского быта. Вокруг только снег и деревья. Выбираешь деревце, которое сможешь осилить, и приступаешь к его вырубке. Пока мы валили деревья, сержанты разводили костер и разогревали в котелках чай, припасенный с ПХД. После того, как мы заготовили деревья на дрова, мы рассаживались дружно вокруг костра, и пили горячий чай, передавая кружки по кругу. Вот именно в эти самые минуты и наступало некое умиротворение, что ли. Словно не было никакого разделения между «духами», «черпаками» и прочей армейской иерархии. Словно старые друзья, собравшиеся у костра, мы рассказывали друг другу забавные истории, анекдоты. Смеялись от души.
Как то, в одну из таких вылазок в лес, с нами пошел лейтенант Кильдяйкин. Сидя всем взводом у костра, Кильдяйкин спросил у нашего сержанта Сметанина:
- Сметанин, ты уже выбрал себе замену?
- Какую замену? – растерялся Валера.
- Ну, вы же весной домой уедите! Кто вместо тебя замкомвзвода будет?
- Так это, Хохол пусть будет! Он справится!
Как только я услышал, что Валера выдвинул мою кандидатуру на место заместителя командира взвода, я чуть чаем не поперхнулся.
- Не, я не смогу! – поспешил я отречься от своей будущей должности.
- Да ладно, Хохол, не скромничай! – улыбался Сметана.
- Мне и рядовым бойцом неплохо. А тут такая ответственность!
Конечно, мне льстил то факт, что старослужащие видят во мне кандидатуру солдата, который сможет управлять взводом – то есть лидер. Однако, я понимал, какой груз ответственности ляжет на мои плечи вместе с этой должностью. Стоять во главе всех четырех отделений и отвечать за всех не так-то просто. Тем более, что в моем подчинении окажутся десять будущих "дедов", с которыми я должен буду справляться – к этому я точно не был готов. Больше, до увольнения наших "дедов", вопрос о назначении замкомвзвода, не поднимался.
Когда запас дров был достаточным, чтобы обогреться ближайшие два-три дня, мы выходили на уборку территории. В поле снега навалом, а значит и работа всегда найдется. Вооружившись скребками и снеговыми лопатами, мы убирали снег перед палатками. Убранный снег мы скидывали в сугроб, трамбуя его деревянными щитами, чтобы края сугроба были ровные – армия, что тут скажешь. Носилок у нас не было, а потому мы пользовались привычными нами плащ-палатками, в которых возили дрова.
В полях тоже были наряды и караулы. Караул охранял боевую технику, которую мы пригнали и поставили за палаточным городком. Периметр оградили забором с колючей проволокой и поставили деревянные вышки, где стоял караульный. Были и наряды по дивизиону – точно также, как и в казармах. Только дневальный стоял перед палаточным городком на улице. Мы установили деревянный грибок (такие над детской песочницей ставят), под которым дневальный прятался от дождя. Не важно – снег или дождь, но дневальный обязан быть на посту и днем и ночью. В сильные морозы выдавали овчинный тулуп, который одевали поверх бушлата. Менялись дневальные по договоренности – обычно ребята стояли не больше часа, чтобы не замерзнуть.
С овчинными тулупами вообще целая история была. Зима 2006 года была довольно суровой, а потому командир полка приказал раздать каждому солдату по новенькому овчинному тулупу. Словно новая дубленка – белоснежная кожа, шикарный воротник и теплый меховой подклад – такая вещь стоила не меньше двадцати тысяч! А все, что в армии имеет ценность, обязательно продается! Дело в том, что в пяти километрах от палаточного городка, располагалась деревня. В деревне, естественно, продавали самогон. Так вот, как только бойцы осознали ценность своих тулупов, они ринулись их массово продавать или же обменивать на спиртное. На построение, с каждым днем, выходило все меньше солдат в тулупах. Участились кражи. Дошло до того, что на этих самых красивых тулупах, приходилось писать красной краской наименование подразделения, чтобы из других подразделений не воровали. Но и клеймо не особо помогло – кражи не прекратились. Тогда у начальства не осталось другого выбора, кроме как отобрать у солдат тулупы, пока те их все не продали. Оставшиеся половину полевого выхода, мы проходили в своих привычных бушлатах.
Раз в неделю за нами приезжал КАМАЗ и вывозил в полк, где мы могли помыться в бане. Словно черти из табакерки - нас грязных и чумазых было видно издалека. После помывки обратно в поле до следующей недели.
По воскресеньям мы могли позволить себе расслабиться и просто валятся весь день на нарах. Один раз, помню, дивизия решила организовать для нас соревнования по футболу. Со всех подразделений дивизии набралось около десяти команд, готовых принять участие в соревнованиях. Наш дивизион тоже заставили принять участие. Расчистили площадку под футбольное поле, сколотили из досок ворота и предложили ящик сгущенки за первое место.
Не помню как, но я оказался в пятерке футболистов, что принимали участие в соревнованиях от нашего дивизиона. Мы и не рассчитывали на то, чтобы занять призовое место – нам главное время убить.
Соревнования начались!
Вокруг футбольной площадки собралось немало болельщиков, пришедших поддержать своих сослуживцев. Это было больше похоже на шоу, нежели на футбол – кто в валенках, кто в сапогах! Не один раз вратарю, вместо мяча, прилетал валенок. Ну, много вы сможете обвести другого игрока в кирзовых сапогах? Тут в своих ногах бы не запутаться! А между тем игра набирала обороты, и мы смогли дойти до финала!
В финальной схватке мы столкнулись с самарскими артиллеристами. При одном только виде самарцев, мы поняли, что проиграем – на них красивая, белая форма, и футбольные бутсы! Мы же, словно с деревни сбежавшие – в валенках да сапогах, и в грязных, драных бушлатах.
Не так страшен черт, как его малюют – помня, что на кону стоит ящик сгущенки, мы вырвали у этих расфуфыриных самарцев победу со счетом 3-2! Возможно, именно такой мотивации и не хватает нашей сборной России по футболу - ящик сгухи...
А еще в полях бывают строевые смотры. Мы строимся перед палаткой, делимся на две шеренги, а между шеренгами ходит начальник штаба майор Кузнецов и смотрит наш внешний вид. Особенно начштаба уделял внимание неуставной одежде – теплым гражданским кофтам и носкам. И горе тому солдату, кто забывал сменить носки на портянки перед смотром.
- Правый сапог снять! – громко командовал майор Кузнецов.
Мы снимали правый сапог, клали его на землю, а на него ставили ногу обмотанную портянкой. Если у кого были гражданские носки, майор Кузнецов бил прямо по лицу! И не просто бил один раз, а жестко – два-три раза, да от всей души! Тоже самое, происходило и с кофтами – рвал их прямо на солдате, не забывая при этом бить по лицу.
На смотрах я ни разу не попадался майору Кузнецову, но было как-то, прилетело мне от капитана Лютаева – нашего зампотеха. Помню, как на дровнике, у нас с Серегой Карпиным сломалась ручка пилы «Дружба». Помня, что у нашего писаря, что сидит в командирской палатке, есть новенькая пила, я поспешил ее одолжить.
Если вы входите в кабинет, где находится офицер, то вы непременно должны спросить его разрешения на вход. Тем более, если вы входите в кабинет начальника штаба, либо, командира дивизиона. Я все это помнил, но только про кабинеты, а то, что в палатках действует абсолютно такое же правило, я, почему-то, забыл.
Без стука и лишних церемоний, со словами «Рощин, дай нам с Серегой пилу!», я влетел в командирскую палатку. Откуда ж мне было знать, что в палатке находился зампотех капитан Лютаев?! Не успел я извиниться за то, что ворвался в палатку без стука, как в мою голову прилетело березовое полено!
Бум!
Ей, Богу – в глазах аж засверкало! Я даже не ожидал такой молниеносной реакции от капитана Лютаева! Полено прилетело мне прямо в кокарду, вогнув ее в обратную сторону! Благо на мне была зимняя шапка, не то рассек бы голову!
Как только полено «поцеловало» мой лоб, я поспешил выйти из палатки, поняв, что совершил непозволительную глупость – ворвался в командирскую палатку без стука.
- Стоять, Хохлов! – услышал я голос Лютаева, когда пытался спастись бегством.
Я развернулся и зашел обратно.
- Виноват, товарищ капитан! Больше не буду! – поспешил я извинится, чтобы вновь не получить поленом по голове.
- Чего хотел? – немного остудил свой пыл Лютаев.
Чего хотел?... Я и забыл зачем пришел! После такого удара по лбу любая мысль вылетит через затылок.
- Пришел зачем, спрашиваю?! – повторил свой вопрос Лютаев, потянувшись за поленом.
- За пилой, товарищ капитан! – увидев в руках Лютаева палено, вспомнил я.
- Рощин, дай Хохлову пилу! Зря, что ли, он за нее по лбу получил…
С новой пилой, вогнутой кокардой и с шишкой во лбу, я вернулся на дровник, где Серега уже сделал новую ручку для нашей «Дружбы».