Не выхожу один я на дорогу -

хочу дожить до завтрашнего дня.

У вас, мадам, ценителей так много,

и все желают повидать меня.

Вам хорошо блистать под крики "браво"

и, кланяясь, шептать "благодарю",

а мне готовят страшную расправу,

как террористы - батюшке царю.

С ума сойти, все лезут в дуэлянты -

и старый граф, и лейб-гусар - птенец.

Я заложил фамильные брильянты,

чтоб заплатить за порох и свинец.

Ну вот зачем любили вы грузина?

Хоть он и князь, хоть он и аксакал? -

четвёртый день сидит в моей гостиной,

уныло правит о ковёр кинжал.

Какой-то хлыщ, болван и проходимец,

в мой кабинет проник через камин,

бранился, как последний хунвейбин.

Ах, да, пардон - последний якобинец.

А как тяжело проникнуть к вам в театр!

Последний раз даю швейцару мзду.

Мне в кресло подложил сам губернатор

иглою вверх с груди своей звезду.

Увы, мой друг, нам надобно проститься,

хоть я люблю - тому порукой честь.

Но тяжело пониже поясницы

таскать в штанах на всякий случай жесть.