Воздушняя тюрьма. И это не фильм...⁠⁠

Я рос на американских фильмах с героями 90х. Смотрел фильмы и радовался что такого как в голливудских фильмах у нас нет. Смотрел ужасы и боевики, и считал, что по улицам США бегают террористы наряду с монстрами. Да так, что по ночам не мог спать с выключенным светом.

И я искренне верил, что у нас такого не может быть вообще. Но, увы. Как же глубоко я ошибался....

19 августа 1990 года 15 заключённых изолятора временного содержания г. Нерюнгри перевозили в город Якутск самолётом Ту-154. Через пять минут на пульт командира самолёта поступил сигнал «опасно». Террористам удалось пронести на борт самолёта обрез, который передал бандитам один из друзей главаря угонщиков Владимира Евдокимова (1962 г.р.) через охранника за деньги. За бомбу они выдавали кусок хозяйственного мыла.

Также примечательно что на 15 заключённых было всего 3 пары наручников. Террористы захватили в заложники пассажиров и 3 милиционеров-конвоиров (сержанты Сергей Борщ (1965 - 2016), Валерий Варлыга и Игорь Смурыгин), также захватив у них оружие.

Днем 19 августа самолёт снова приземлился в Нерюнгри. Там террористы потребовали автоматы, рации и парашюты. Вечером 19 августа самолёт улетел в город Красноярск, а в 23 часа по Москве приземлился в Ташкенте. Там у бандитов произошла «смена власти», вместо Евдокимова операцию по угону возглавил Андрей Исаков. Четверо угонщиков, имевших нетяжкие статьи обвинения, предпочли сдаться властям и остаться в СССР. Утром 20 августа самолёт с оставшимися на борту 36 заложниками и 11 террористами вылетел в Пакистан, где приземлился в городе Карачи. Над аэропортом этого города лайнер кружил более полутора часов — местные власти отказывались принимать самолёт и даже угрожали сбить его силами ПВО. И только когда лётчики сообщили диспетчерам, что у них заканчивается горючее, им разрешили посадку. Прямо в аэропорту угонщики были арестованы и помещены в тюрьму.

В сентябре 1990 г. состоялся суд. 11 террористов были приговорены Верховным судом Пакистана к смертной казни. В октябре один из угонщиков повесился, другой месяц спустя умер от теплового удара, третий вскоре также совершил самоубийство. В 1991 году смертный приговор заменили на пожизненное заключение. В мае 1991 г. МИД СССР подал прошение о выдаче террористов. В прошении было отказано. Бандиты сами подавали апелляции о возвращении их в СССР вплоть до его распада в декабре 1991 года. В июне 1992 года МИД России вновь подал прошение о выдаче уголовников. И вновь был отказ. Только в сентябре 1998 года террористы были амнистированы в честь 50-летия независимости Пакистана. Двое уроженцев Украины остались в Пакистане, поскольку украинские власти не захотели иметь с ними дела; судьба одного из них неизвестна, Максим Левченко после освобождения из тюрьмы вернулся на Украину. Ныне проживает в Киеве. 6 угонщиков были выданы России. Суд Якутии вынес им максимально строгий приговор — 15 лет лишения свободы.

По данным мотивам Киностудия МВД СССР в 1991 году сняла документальный фильм «Полёт за возмездием» по мотивам истории угона самолёта заключёнными (реж. Борис Байбаков)

А в 2007 году НТВ сняло фильм «Воздушная тюрьма» из цикла «Следствие вели...»

Авиадиспетчер Владимир Христолюбов, работавший в тот день на контрольно-диспетчерском пункте аэропорта Нерюнгри, записал свои воспоминания.

Был обыкновенный летний день. Хотя в Якутии это уже начало осени. А для нас, авиаторов, День воздушного флота. В 1990 году мы еще не знали, что вступаем в "лихие девяностые". Небо было пасмурным, дождь, ветер. Но радовало, что праздник совпал с выходным и начальства на КДП (контрольно-диспетчерский пункт) не будет. Утренняя смена подходила к обеду, интенсивность полетов была невысокой – малая авиация сидела на земле из-за плохой погоды.

Надо сказать, что новый КДП в Нерюнгри был удален от базового аэропорта километра на три. В честь праздника коллеги организовали буфет. "Бери машину РП (руководителя полетов) и приезжай", – сказал начальник смены Ганчук. Приближаясь к КДП со всякими вкусностями и изнемогая от ароматов, вызвал по внутрипортовой связи коллег, чтобы помогли перетащить это все на седьмой этаж КДП. "Ты давай сам быстрее поднимайся, тут самолет угнали", – услышал я в ответ. Подумал: глупая шутка, ну и хрен с вами, без вас разгружу. Через минуту снова вызов по "маяку". "Быстро на рабочее место". С предчувствием недоброго влетел на "вышку". В обрывке радиообмена услышал: кого-то требуют освободить и приготовить парашюты. Ребята рассказали, что взлетевший "туполь", уже выйдя из зоны круга и подходя к заданному эшелону, вдруг доложил: "Самолет захвачен, требования не знаем, количество тоже, следуем на Якутск". Сыграли "Набат" (кодовое обозначение оперативных действий при попытке угона воздушного судна.

).

Сидим-ждем непонятно чего. И вот решение: "Возвращаемся в Чульман, летаем над аэропортом, пока не привезут их "корешей", опять требуют парашюты". Суеты на вышке нет, но все напряжены. Диспетчер РЦ снизил самолет до рубежа передачи и отдал мне на связь. Голос у Толи (командир) спокойный, фразеология стандартная, успокоился и я, привычно дал команду снижаться до 2400 (эшелон посадки), следовать в зону ожидания.

Остаток топлива на борту подходит к критическому – надо принимать решение. Экипаж, видимо, пытается объяснить, что топлива может не хватить. "Значит, будем падать!" – говорит угонщик, сидящий с ними в кабине.

Я не помню, сколько было пассажиров. Но в голове сразу пронеслось, что знаю всех членов экипажа, их семьи. Толя, молодой КВС, в тридцать лет с небольшим уже стал командиром лайнера. Сергей, второй пилот, прошел хорошую школу, опыт огромный. Тогда молодому КВС ставили "вторым" человека опытного и надежного. Алексей, бортинженер самый возрастной. Наверное, его бурная профсоюзная деятельность, умение общаться с людьми, спокойствие, возраст помогли Алексею разговаривать с преступниками, и в конечном итоге сгладить напряжение. Штурмана не помню, но не умаляю и его заслуг, о которых позже. Бригада бортпроводников была сокращенного состава, поскольку рейс короткий. Наташка, озорная, большеглазая, душа компании. Татьяна, невысокая, стройная, внучка китаянки, с красивыми чуть раскосыми глазами, спокойная, учтивая. Третьим был парень, я его тоже не запомнил, но орден и он заслужил.

Пока "ходили" по кругу, в салоне раздался выстрел. Угонщик, а за ним и бортинженер, выбежали из кабины посмотреть, что случилось. Пока их не было, кто-то из экипажа быстро выдал информацию. Коротко: из СИЗО в Нерюнгри этапировали зэков. В те времена зэков возили на самолетах вместе с пассажирами. Связывали по парам наручниками и везли в сопровождении вооруженной охраны. Существовало даже кодовое слово "футболисты". Несколькими годами раньше, еще на КДП "старой" полосы, ранним утром зимой я наблюдал, как такая "парочка" резво бежала вдоль стоянок АН–2 к лесу. На что надеялись, может, воздухом свободы надышаться. Не видел, чем закончилось, но поймали, конечно… Опять на связь вышел Толя: планы угонщиков изменились. Первоначальное их решение было – освободить своих подельников из СИЗО, взять на борт и выпрыгнуть на парашютах в глухой тайге. Туда бы им и дорога, потому что при прыжке с "Туполя" не выживет никто.

В кабину вернулся Алексей. Рассказал, что зэки разоружили конвой. Один из конвоиров, сержант Борщ, до последнего сопротивлялся, он и произвел выстрел. Слава богу, ничего жизненно важного в самолете не повредил. Но вооруженные теперь и автоматами зэки почувствовали себя хозяевами положения и согласились сесть на дозаправку в ожидании своих.

Тем временем в аэропорт стали прибывать группы милиционеров. На вышке появились люди в форме и в штатском – кагэбэшники. По рации раздавались команды. Прислушиваясь, я узнал подробности захвата. Оказалось, что один из "футболистов" в собственном протезе пронес на борт обрез и кусок мыла, которое "изображало" взрывное устройство.

Уже на "кругу" перед выполнением третьего разворота экипаж доложил новые требования угонщиков. Оружие на борт и никаких действий по освобождению заложников, иначе будут расстреливать пассажиров, а первым завалят Борща.

В это время уже было принято решение привезти из Якутска группу захвата. Но как незаметно посадить их самолет? К тому же никто не знал, что предпримут бандиты? Если оставят "Туполь" на ВПП, то куда посадить самолет спецназа? В Чульмане, в трех километрах отсюда, когда-то была грунтовая "взлетка". Но она эксплуатировалась только малой авиацией: АН-2, Ми-8. Для посадки даже Як-40 считалась непригодной. Но тут такая ситуация, что специалисты аэродромной службы съездили, осмотрели грунт и решили: Як сможет сесть.

"Туполев" на прямой. Докладывает:

– 323, к посадке готов.

– Посадку разрешаю.

Ожидание. "Посадка 323". "323 на 180, РД (рулевая дорожка) 2, стоянка (не помню)". Экипаж докладывает: "Остановимся на РД". Надо сказать, что РД, пригодная для ТУ-154, в аэропорту была всего одна, как раз напротив КДП или "Тауэр" по-нынешнему. Вокруг никакой растительности – не подкрасться. Со всех сторон самолет хорошо просматривался, но и из самолета видно все, что происходит вокруг.

Со смежного диспетчерского пункта передали: вылетел борт с группой захвата. Надо тянуть время. Ганчук связался с экипажем, попросил к микрофону кого-то из захватчиков. Подошел Евдокимов, тот, что на протезе. Командир отряда назвался, просил принять его на переговоры. Объяснил: будет один, нужно согласовать условия передачи оружия, парашютов, ну, и "своих". Через некоторое время получили согласие, но предупредили, что при малейшем подозрении на подготовку штурма будут стрелять. Подали трап, Ганчук снял китель и в одной рубашке, стоя на трапе, поехал к самолету. Медленно двигался трап с командиром отряда, белая рубашка которого была как флаг парламентера.

Дежурство уже подошло к концу, сменился диспетчер РЦ, но кагэбэшники не разрешили нам уходить. Я подошел к одному из них, по виду старшему, и сказал: "У меня дома есть видеокамера". За год до этого ездили с женой в Америку, к ее родственникам. Самое дорогое и желанное, что приобрел тогда, – видеокамера. К моему удивлению, я сразу получил разрешение. Быстро спустился по лестнице, выскочил к воротам. Авто стояло у КДП. Я вышел и потом вошел в КДП без каких-либо проверок и проблем. Тогда пропускной системы не было, вохровцы знали всех в лицо, а КГБ, на удивление, не усилило контроль. Сразу после того, как вернулся с камерой, привезли зэков из СИЗО. Приехали два прокурора и адвокаты Евдокимова и Исакова, организаторов угона.

Один из прокуроров, тот, что вел дело Евдокимова, договорился об обмене нескольких заложников на оружие. Ко всеобщему удивлению, часть осужденных сами вышли из самолета – не захотели рисковать полетом в неизвестность. Это были молодые пацаны, с небольшими сроками – Евдокимов их отпустил. Чуть позже выпустили еще одного мужчину, у которого прихватило сердце.

От парашютов зэки отказались, потребовали 7 бронежилетов и автоматы. Оружие и "броники" повез на машине РП начальник РЦ. Принимал оружие Исаков. Со знанием дела проверил каждый ствол, выстрелом в лесополосу. А там сидели в оцеплении милиционеры. К счастью, никто не пострадал.

Прибыла группа захвата во главе с майором Журавским. Вот тут и началось. Этот солдафон с одной извилиной возглавил штаб. Сразу потребовал к микрофону организаторов угона (Евдокимова или Исакова). Перед этим переговоры вели Ганчук и прокуроры. Они почти склонили Евдокимова к сдаче. Но грубый тон майора, не терпящего возражений, вдруг разозлил Исакова, который отказался от переговоров и потребовал быстрой заправки, а иначе, сказал, расстреляет Борща. Этого сержанта угонщики сильно невзлюбили и выводили как бы на расстрел несколько раз в Нерюнгри и в Красноярске.

С этого времени напряженность стала нарастать.

Бортпроводники и пассажиры потом рассказывали, что в салоне самолета ничего не знали о ходе переговоров и пассажиры уже перестали бояться заключенных. Стоянка была очень длительной. Зэки разрешили открыть аварийные двери для вентиляции, правда, посадили возле них автоматчиков. Через какое-то время все проголодались. Бортпитание на такой короткий рейс не предусмотрено. Только водичка. У каждого зэка в котомках были сухпайки. И тут – невиданная щедрость, заключенные стали делиться с пассажирами едой. Кипяток на борту организовали стюардессы. Наташа первая оправилась от шока и проявила инициативу. Перекусили, пообщались. Кто-то из угонщиков стал рассказывать о том, как тяжело было в СИЗО. Нашлись сердобольные, которые жалели парней и обвиняли жестокую правовую систему.

Бортпроводник Наталья Филипенко и бортинженер Алексей Камошин

Попытка очередных переговоров ни к чему не привела, ни та, ни другая сторона не собирались уступать. Опять вывели на расстрел Борща, и только после этого было принято решение подать заправщик.

Группа захвата, здоровенные бугаи, слонялась по коридорам КДП. Они и слопали праздничный обед, приготовленный для дежурной смены. Мы сидели на своих рабочих местах, вокруг люди в штатском и в форме, которые никуда нас не выпускали. А в следующую ночь опять на работу. Пришло указание заправлять самолет и выпускать. Куда? Исаков передал, что скажет после взлета. К "Туполю" подъехал ТЗ (топливозаправщик). Преступники заняли позиции с автоматами. На таком расстоянии (800–900 метров) видеокамера четко не брала, да и страшновато было, что увидят и пальнут из АКМ. Все время, пока шла заправка, на вышке была гробовая тишина. Потом ТЗ и техники начали двигаться от самолета. Опять услышал спокойный голос Анатолия:

– Чульман-круг, 85323, разрешите запуск.

Я посмотрел на Ганчука, он одобрительно кивнул.

– 85323, Чульман-круг, запуск разрешаю.

Затем КВС запросил руление. "Туполь" медленно начал рулить в сторону перрона. С балкона КДП хорошо видны лица пилотов, они казались спокойными – как будто это обычный рейс. У ворот стояла женщина, которая помахала самолету рукой. Это была Лена, жена командира самолета. После разворота "Туполь" резво покатился по РД к ВПП.

– 323 на предварительном, разрешите исполнительный 81.

– 323, исполнительный 81 разрешаю.

Ветровая обстановка, т.е. практически отсутствие ветра, позволяла выполнить взлет с любым курсом. Самолет почему-то долго стоял на полосе. Все молчали, слышно было работу двигателей. Уже казалось, что преступники передумают лететь. Я вздрогнул от резкого металлического голоса: "323 к взлету готов". Как будто челюсти свело, еле выдавил: "323, взлет разрешаю". Еще несколько секунд, и двигатели вышли на взлетный режим, самолет наклонился, как будто принял низкий старт, потом выпрямился и медленно, потом быстрее и быстрее, побежал по полосе, взмыл в воздух и начал набор высоты.

– 323 взлет произвел, набор по курсу.

– 323, по курсу набирайте 2700, пересечение 2400 доложить.

– Набираю 2700, 2400 доложу, 323.

Набор по этому курсу означал, что направление – восток. И тут же получили подтверждение: "Пойдем на Хабаровск, 323". Штаб засуетился, чтобы подготовить Хабаровск и смежные диспетчерские пункты, а также предполагаемые аэропорты посадки по маршруту. Было ясно, что решение могут поменять, близко Китай. Всплыло воспоминание не такого уж далекого 1985 года.

Тогда рейс из Якутска через Чульман, Тахтамыгду и Читу летел в Иркутск. На участке полета Тахтамыгда – Чита второй пилот захватил самолет и угнал его в Китай. Посадили самолет в каком-то небольшом аэропорту, предназначенном для малой авиации. Слава богу, все обошлось, тогда уже с Китаем были нормальные отношения. Несколько человек, вернувшись из-за границы, привезли новинки того времени – пуховики и помповые термосы. Им даже завидовали. А один мужик несколько дней жил в аэровокзале. Не мог уйти от соблазна выступать перед слушателями, которые менялись с каждым рейсом.

Арестованные пакистанскими властями угонщики самолета ТУ-154Б-2

Вопрос, куда летит "Туполь", недолго оставался загадкой. Еще не набрав заданного эшелона, борт доложил, что разворачивается и следует на Запад. Позже уточнили, что летят в Красноярск на дозаправку, куда проследуют дальше, пока не скажут. "Органы" разыскали и привезли родителей Исакова. Им дали микрофон, и уже почти на выходе из зоны связи вначале оба, а потом только его мама убеждали и просили сына не делать глупости, "пожалеть людей и себя". Все было напрасно – сын не послушался.

На следующий день мы узнали, что в Красноярске делались попытки предотвратить дальнейший полет – и убеждениями, и блокировкой взлетной полосы. И опять Борща выводили на расстрел. Вооруженные до зубов, уже уставшие от долгого сидения в ограниченном пространстве, в постоянном напряжении, бандиты были не такие "добренькие". Авиатехника, возвращавшегося с дальней стоянки на велосипеде, который почему-то не был предупрежден и остановлен оцеплением, чуть не убили. Благо, очередь была не прицельной, стрелки непрофессиональные, да и время ночное.

В Красноярске организаторы угона приняли решение лететь на Ближний Восток. Израиль, Афганистан, Иран. Выбрали Пакистан. Нужно было поменять экипаж. Но тут был яростный отпор. Согласились поменять штурмана на англоговорящего и взяли бортрадиста, тоже со знанием английского. Были еще какие-то требования, о которых уже забыл, поскольку слышал вскользь.

Полет до границы и после пересечения границы шел стандартно. При подлете к Карачи связались с диспетчером. Получили разрешение на снижение, но о том, что готовы принять самолет, не доложили. Долго кружили над аэродромом, видели, что на ВПП выгнали автомобили и другую технику. Радист, прекрасно владеющий языком, постоянно убеждал, что топлива для полета в другой аэропорт, не говоря уже про другую страну, не хватит. Что-то там про пассажиров и еще что-то, чтобы разжалобить руководство аэропорта и высших чинов ведомственных органов. Пытались найти каких-то дипломатов, но в то время дипломатических отношений с Пакистаном у СССР не было. Когда уже топлива почти не осталось, летчики, изучив сверху аэродром, приняли решение садиться на магистральную РД – ее длина годилась для посадки. Без разрешения снизились, выполнили маневр захода, вышли на прямую, установили пологую глиссаду, нацелились на полосу с расчетом при подходе к торцу отвернуть и сесть на магистральную. Уже в километре от торца увидели, что вся техника убрана с полосы. "Туполь" даже получил разрешение на посадку. Фу. Сели. Живы.

Анатолий Листопадов и его жена Елена. 1990 год, после возвращения пилота из Пакистана

По-разному сложилась судьба героев этого происшествия. Пассажиры, кто вздрагивая, кто с присказками, вспоминают это событие. Кто-то уже начинает забывать. Многих, особенно тех, кто остался там, в Пакистане, уже нет в живых. Свобода им "не улыбнулась" – вместо камеры, хотя бы общей, они попали в настоящую яму. Долго сидели в подземелье, впали в депрессию из-за того, что их угнетали как неверных. Потом была попытка массового суицида, письма на родину с мольбой о пощаде, готовностью к любому сроку, только бы в СССР, на любимой родине.

А видеозапись, которую я сделал тогда, дрожа от страха, у меня отобрали люди в штатском. Точнее, "попросили", но обещали вернуть – "слово офицера". Однако не сдержали слова. И можно было бы подумать, что пленка потерялась в гэбэшном архиве, если бы много лет спустя снятые мною кадры не украсили программу Леонида Каневского "Следствие вели", посвященную угонщикам из Нерюнгри. Вот такая несправедливость.

Верховный суд Пакистана вынес приговор уже через семь дней: террористов должны были повесить. Одного из них, Сергея Сапова, судебный вердикт привел в шоковое состояние, и он повесился сам. Остальных власти разбросали по тюрьмам четырех городов. Условия содержания там были не лучше, чем в советских СИЗО: бандит Владимир Петров скончался от инфаркта, а его подельник Сергей Шубенков свел счеты с жизнью.

Когда к приговоренным пропустили сотрудников советского посольства, один из них сказал: "Знал бы, что в Пакистане действуют такие законы, лучше бы отсидел на сибирских нарах".

Интересно, что заключенные пакистанцы относились к нашим соотечественникам вполне дружелюбно. Им нравилось, что русские и украинцы сразу же принялись изучать язык урду, а Андрей Исаков и Алексей Боблов даже приняли ислам.

Через пять лет Верховный суд Пакистана смилостивился над террористами, заменив им смертную казнь вначале на пожизненное заключение, а потом на 14 лет тюрьмы. Все эти годы МИД и Генпрокуратура СССР, а потом и России добивались выдачи преступников. Но на родину они смогли вернуться только после того, как президент Пакистана Рафик Тарар в честь 50-летия независимости страны амнистировал угонщиков самолета.

Исакова и Боблова вернули в СИЗО Нерюнгри. В Хабаровскую тюрьму этапировали Молошникова, Хаченко, Евдокимова и Сомова. Везли на родину террористов, помня их прошлые "подвиги", на разных самолетах. Сейчас в Пакистане остались только два угонщика. Они граждане Украины, а власти этой страны тратиться на экстрадицию преступников не собираются.

Нужно отметить, что смена мест заключения большого облегчения террористам не принесла. По словам прокурора Дальневосточной транспортной прокуратуры Валерия Балябы, 8-летнее пребывание в пакистанской тюрьме для российского правосудия значения не имеет. "Все преступники понесут наказание по российским законам, предусматривающим за угон самолета до 15 лет лишения свободы,— заявил он.— В ходе расследования будет определена степень вины каждого из угонщиков и, соответственно, мера ответственности. Хотя я не исключаю, что наш суд в итоге зачтет кому-то из преступников срок пребывания в пакистанской тюрьме. Кстати, условия содержания там таковы, что даже Колыма угонщикам покажется раем".

Все взято из открытых источников