Царьград⁠⁠

Меня будят чайки. Острыми, словно ятаганы крыльями и пронзительными криками разрезая сон и облака. Гомон, не смолкавший всю ночь сейчас только усиливается, вбирая в себя нескончаемые гудки машин, крики детей, шум торговцев. На балконе напротив поющие ветра мелодично вторят авторам своего названия. Муллы заводят протяжную молитву. Времени так мало. И так много. Я не хочу торопиться. Не хочу урывать остатки. Сигарета-душ-очки. 5 пролетов по винтовой лестнице. И я растворяюсь. У меня нет плана и цели. Ноги несут сами. Интересный поворот - идём. Минарет впереди - нам точно туда. Город на семи холмах. Второй Рим. Константинополь. Вверх и вниз постоянно. Была бы менее подготовлена - умерла. Но нет. Размеренный шаг. Без суеты. Идти сквозь людей. Почти невидимая. Почти. Я нравлюсь османам. Возможно, какая-то коллективная травма после рыжей Роксаланы-Хюрем. Но глаза спрятаны за очками, а уши за наушниками. Плыву то по течению, то против. Не важно. Одежда, специи, безделушки, хлам вокруг. И вдруг, почти из ниоткуда, словно горы. Словно это не создал человек. Султанахмет и Айя София. Это не передать, не обозначить. Ты видел Эверест. А это Эверест рукотворный. Не впитать.
Босфор. Дикий, дерзкий, манящий. Пахнущий солью и солнцем. Опасный и красивый как турецкая сабля. Ослепляющий и тёмный.
Минареты, минареты, минареты - словно ты просто переходишь из храма в храм.
Толпа многолика, черна, бела, по-негритянски толстопопа, по-азиатски кривогона, по-русски аляписта. Какое-то ширпотребное шмотье срывается с вешалок и пакуется в неописуемо огромные баулы (икея отдыхает).
Улицы тематические. Тут кожа, тут детское, тут электроника, тут игрушки, автомастерские, портные, парикмахерские.
Турки пьют чай из своих замечательных, словно бутоны тюльпана, стаканчиков. Им все равно. Но наши русские рожи вычисляют на раз. Я та еще славянка, но приветкают и спасибкают мне все все время, хотя я говорю только на английском. Мужчины неспешно разговаривают друг с другом. Курят. Едят.
Они нежны со своими женщинами и детьми. До умиления. До тонкой иглы зависти в районе груди.
Коты..сколько тут котов! Всех мастей и национальностей. Мусульмане любят котов и не любят собак, потому что коты умываются. Как и подданые Аллаха перед намазом.
Отойдем от туристических троп. Те же улицы, но почти без магазинов. Дети играют в футбол сдутым мячом. Попрошайки. Бабули выплескивают воду почти под ноги. Сомнительные негры. Сомнительные псы. Даже вот та чайка очень сомнительная. Вонючие помойки.
Город, в котором нет тупиков. Все закольцовывается, обходится, переплетается, словно кружево опытной мастерицы. Я никогда не знаю, куда иду и все время выхожу куда-то. Наверное, куда и надо. Я не устаю, не ем и почти не пью. Только вечером. Цензора все равно нет. А вот цезарей здесь достаточно. Константин, устанавливая свою власть и столицу многое привёз. Даже колонну. И не одну.
Вечереет, но город не останавливается. И ноги снова несут меня.
Айя София. Величайший христианский храм. Мечеть теперь. Это смешно. Да они тысячу тысяч лет могут читать здесь суны. Могут построить еще 100 минаретов. Могут сравнять ее с землей или еще на 100 метров вглубь. Это христианский храм. И молятся они христу. Каждый день. Здесь нет другого бога. Даже близко. а все эти висюльки, которыми они прикрыли иконы. Время покажет. При всем моем отношении к христианству. Тут просто все в нем. От женщин в хиджабах до ангелов. Здесь бог во всем. В каждом камне. Вдохе. Выдохе. Я, Кэт-фома, Кэт-язычница, Кэт-антихрист, я перекрестилась трижды. Прямо там. Потому, что там - он. И я не верю в бога. А в того, кого я видела в Айе - верю.
И я снова иду, через ветер, пустые и не очень улицы. Кошек, листья, чаек, словно байрактары, подсвеченных снизу и меняющих цвет. Иду просто потому что у меня есть ноги. И это дорога в аэропорт. Но я вернусь, Царьград. В тебя сотит вернуться. Жди меня.