Стиралось⁠⁠

Стиралось. Черные кляксы на пергаменте, вроде бы не средние века, архаичности, бессмысленно, но если вылить всё на бумагу, станет легче. Бумага всё стерпит, жаль что рукописи не горят. Смеркалось.

Очередной строкой лёг пустой очерк о былом, невероятный, и удивительно глупый текст, самое скучное чтиво для любого любителя макулатуры, и разнообразных видов беллетристики. Зачем и для чего всё это происходит, тратить время, тратить вдохновение на этот желтый мятый, будто папирус. Но с каждой строкой приходило осознание, и уходила тоска, печаль будто впитывалась в бумагу. Стиралось.

Приходило осознание, что причиной необоснованного вдохновения было впитывающееся в бумагу, расплывающееся капиллярами текста, омерзение, презрение, отвращение к самому себе и бессмысленности самого себя. Каждый изгиб почерка, кривого, детского, будто бы уплывал в глубину бумаги, исчезал в ней. Стиралось.

Всё было как во сне тогда.

В очень долгом сне, неожиданно начавшемся, будто дрёма усталости в троллейбусе, или под стук колёсной пары старого паровоза, сон.

Красивое, тёплое. В глазах всё само собой светилось, играло красками, наркотик из глубин черствости вырывающийся неподвластный, ни тебе, ни тем кто тебя окружает. Фонтан искр.

Фонтан искр. Как нежданный удар в висок. Именно так дрёма превращается в бесконтрольный кошмар, когда уже хочется проснуться, и ты уже почти открыл глаза, но руки связаны, и веки будто каменные.

Я помню это дерево. Как всё начиналось, с чего всё начиналось. Зачем я тогда вышел из дома, и этот глупый плащ, серый, взятый в секонде, хотелось быть как детективы из ноарных фильмов. Шёл дождь, шёл я, шли все вокруг, а она не шла, летела всё-таки, плыла каравеллой, как в песне, которую мне уже не вспомнить, да многих деталей не упомнить, радость которая разливалась во все стороны, зажгла меня изнутри.

Всё рано или поздно кончается. Это скорее правило,

Всё закончилось неожиданно, так же как и началось на самом деле, не было криков, не было драк и ссор, нет, просто всё погасло, потух последний очаг в моей хижине в горах, будто даже заметно замерзала вода в кружках дома для моей души.

Погасло. И ничего дальше, вся жизнь из яркой и цветной превратилась в серую, как бабушкины свитеры, когда то подареные на рождество, колючие.

забавная штука этот пергамент. Откуда он в комнате, незнаю, будто всегдла лежал под слоем годовой пыли, старое школьное перо, и чернила, разбавленные спиртом, уронив первую каплю, я осознал, нет, осознание само пришло, что дальше.

Строка. Едкая змея черно-зеленого цвета вслед за моей рукой плывущая по пергаменту будто пыталась догнать и укусить, но никак не могла, и в своём бессилии впитывались исчезая, мои эмоции и боль, всё в пергаменте. Стиралось...