Рында⁠⁠

У нас рынду свистнули, представляете? На ней ещё выбито «К-193». Я, честно говоря, никогда не обращал на нее внимания – ну, висит и висит.

А теперь про нее можно говорить: висела. Она в боевой рубке, кажется, висела. «Кажется», потому что на кой она мне. Рубка и рында – это заведование боцмана.

Между прочим, наш старпом как попкой чувствовал, две недели предупреждал боцмана: убрать рынду. И боцман её убирал. Как только на корабль приходят эти уроды с ПРЗ – в смысле, матросики с плавремзавода – так боцман, стиснув зубы, поминая царя Давида и всю кротость его, как любит выражаться старпом, снимает рынду, а в ней не меньше сорока кило, и тащит её к старпому в каюту.

Только они с корабля, он берет рынду и опять водружает её на место.

Вы, конечно, спросите: почему нельзя её оставить под кроватью у старпома на какое-то время.

Правильно! Молодцы! Нельзя! Потому что мы служим на подводной лодке в военно-морском флоте России. Вот если б мы в Танзании служили, то было бы можно. А у нас – нельзя. Поэтому боцман каждое утро тащит её на себе.

А вот сегодня её, эта… сы-пыздели. Не успел боцман. Так и остался с открытым ртом и с разведенными руками. Эти пеэрзешники нас до белого каления доведут. Со старпомом сейчас же случилась истерика.

– КАК?!! – сказал он боцману. – КТО?!!

И боцман поделился с ним своими подозрениями.

А старпом с ним поделился своими:

– Вот и поручай чего-то важное в этой жизни долбаебам! Если амнезия, так на всю рожу! Почему в России детей делают коленом?! А?!

– Андрей Антоныч!

– Смерти моей хотите? В гроб меня хотите вогнать? Вам приятно будет видеть, как я там лежу? Не надейтесь! Я и оттуда вас всех достану!

– Андрей Антоныч!

– Вы все в сапогах должны ходить. В кирзовых. И в ватниках! Вы в них сто лет назад ходили, сейчас ходите и ещё сто лет ходить будите. Потому что недостойны никакого развития! Волы ваши мамы и папы! Нация! Две проблемы у них: «Дураки и дороги». Одна у вас проблема! Одна! Ид-ди-о-оты! А жрать вы будете мусор! Я что сказал? Я сказал караулить! Бдить! «Андрей Антоныч»! Вы бдили? Да? Как? Каким местом? Где эти пеэрзешники? Да я сейчас их всех утоплю в ведре помойном. Вирусы! Дети распада! Где их начальник? Он у меня будет жрать конину! А я при нем совершу прелюбодеяние!

И вот их начальник уже стоит перед нашим старпомом. Но начальник – лейтенант, в очках, «отвезти-привезти». Старпом на него только посмотрел и сказал: «Мда!» – потом он добавил слово: «Блядь!» – но оно ничего не решило.

Решение пришло в голову нашему старпому, как всегда, со стороны.

– Так! Старший! А есть среди твоих орлов самый авторитетный годок?

«Годок» – это матрос, которому до увольнения в запас ерунда осталась. (Это я так, вдруг среди нас домохозяйки).

– Есть! Матрос Богданов.

– Давай его сюда.

Через минуту перед старпомом стоял верзила Богданов. Но рядом с нашим старпомом тот верзила выглядел как пудель возле сенбернара.

Старпом взял его за плечо и повернул к себе в каюту. Там он усадил его напротив и вручил сушку.

– Ешь, Богданов! Это теперь твой завтрак, обед и ужин. Когда ДМБ? К ноябрьским? Вот! Не уволишься ты к ноябрьским. И к декабрьским ты не уволишься. И к январьским. Ты теперь здесь будешь жить, Богданов. У меня. Так что располагайся. Ссать ты будешь в бутылку, срать ты вообще не будешь.

Старпом продержал Богданова до вечера. Вечером он принес в каюту цепь, чтоб приковать Богданова на ночь.

И Богданов не выдержал. Старпома нашего редко кто долго выдерживает. На лету все дохнут.

Богданов позвонил по телефону на свое драгоценное ПРЗ и с кем-то долго и очень резко разговаривал.

Через полчаса на пирсе стояла рында – «К-193»