Противодействие
Ислам еще раз кивнул своему собеседнику (как будто тот мог что-то увидеть) и, отключив мобильный телефон, поднял глаза на братьев по борьбе. На лице его была написана необычайная скорбь. И сколько же печали было в его голосе, когда он заговорил:
– Братья, русские не вняли голосу разума. Мы лишь хотели освободить своих братьев, выполнивших свой долг перед аллахом, но они отказались даже говорить об этом. – Ислам вскинул руки. – Видит аллах, мы не хотели, но у нас нет другого выхода. Мы должны примерно наказать этих гяуров, дабы в следующий раз слова пророка достигли их высокомерных ушей. Аллах велик!
И два десятка братьев, стоявшие на верхней палубе прогулочного морского пароходика, в ответ вскинули автоматы и тоже взревели:
– Аллах акбар!
Они ринулись вниз, к пассажирским каютам, забитым этими испуганными овцами-христианами, и началась резня…
Через два дня весь мир обошли кадры залитых кровью палуб и коридоров, но самого страшного зрители так и не увидели. Потому что ни один оператор, даже из тех, кто побывал во многих горячих точках и успел многое повидать, не смог пройти дальше первой каюты. Всех тут же начинало выворачивать наизнанку. Корабль был заполнен трупами – более двух с половиной сотен мужских, женских и детских тел с отрезанными головами. Некоторые, видимо, умерли не сразу и пытались куда-то ползти, оставляя за собой кровавый след и волоча болтающуюся на позвоночном столбе голову, дети пытались кричать, что было совершенно невозможно с перерезанной гортанью, на телах большинства женщин были пулевые ранения, наверное, они отчаянно бросались на убийц своих детей, и те были вынуждены сначала убить или обездвижить матерей, чтобы вернуться потом к своему занятию. Часть отрезанных голов убийцы выкинули в море, на корм акулам, другие засунули в вентиляционные трубы, цветочные горшки, кухонные духовки. Из десятка сложили чудовищный торт посреди большого стола в обеденной зале, густо залив изуродованные лица сладкими сливками из баллончиков. Они хорошо повеселились…
Мир содрогнулся. Все понимали, что дело не только в отказе русских, и даже не столько в этом. Можно было обойтись и гораздо меньшим. Это была классическая акция устрашения, призванная показать всему «цивилизованному» миру, кто действительно хозяин положения. И что грозит тем, кто этого не понял. А русские… ну надо же было на ком-то это показать. Тем более что и формальный повод имелся. И вот, несмотря на громогласные заявления и грозные призывы, на демонстративные полеты над горами Ирака, Афганистана и пустынями Аравийского полуострова американских F-22, созданных с широким использованием технологии «Стелс», и британско-французских «Торнадо-ЗМ», оснащенных высокоточными бомбами с лазерными головками самонаведения, всем стало ясно, что «цивилизованный» мир испугался. Поскольку все эти самолеты, как и авианосные эскадры, грозно бороздившие воды Персидского залива, не имели главного – цели. Ибо те, кто устроил кровавую бойню на мирном туристическом пароходе, не прятались в подземных бункерах, не сидели в кабинах боевых самолетов и в рубках боевых кораблей Они не имели ни униформы, ни знаков различия, ни воинских званий. Они не имели ни чести, ни совести, ни Бога в душе, ибо тот, кто дозволяет творить такое своим именем – не бог, а самый презренный и подлый из сонма дьяволов, несомненно презираемый всеми другими слугами Сатаны. И никто, ни один генерал, ни один политик не знал, что с этим делать.
Первую неделю все гадали, как отреагируют русские. У них, конечно, тоже были и свои самолеты, и пара стареньких авианесущих кораблей, но они отчего-то не стали поднимать их в воздух или менять курс своих существенно более куцых по сравнению с остальными странами эскадр, находившихся в небольшом отдалении от кризисного района. Все ждали резкого заявления русского Императора, но дело ограничилось лишь срочной рекомендацией российского МИДа всем русским гражданам покинуть пределы мусульманских стран и в ближайшее время воздержаться от поездок туда, что выглядело вполне объяснимым в этой ситуации, да глухо угрожающим заявлением, прозвучавшим из уст пресс-секретаря Императорской канцелярии, что Империя, дескать, оставляет за собой право на ответ, который она сама сочтет адекватным. Там была еще фраза насчет того, что «Империя заранее приносит извинения тем странам, которые посчитают, что ответные меры России излишне демонстративны или неоправданно жестоки, но считает необходимым раз и навсегда показать всем, кто рискнет посягнуть на граждан Империи, какая судьба их ожидает».Никто так и не понял, откуда они появились. Ислам с двумя телохранителями эмира находился на первом этаже, еще восемь охранников несли службу в саду, да и остальные дома этой улочки Бейрута были давно выкуплены верными людьми, которые, хоть и не принимали непосредственного участия в борьбе, как, скажем, Ислам и его люди, но сочувствовали ей всем сердцем. И имели свои, довольно многочисленные отряды охранников. Враги возникли как бы из ниоткуда. Ислам только мгновение назад бросил взгляд в окно, заметив красный огонек сигареты, тлеющей в зубах одного из охранников, и вдруг слабый порыв ветра всколыхнул портьеру, закрывавшую дверной проем, ведущий на второй этаж. Ислам покосился в ту сторону, а когда вернул взгляд обратно, перед ним уже маячила эта фигура, затянутая в темный комбинезон и титановый шлем с поликарбонатным забралом, льдисто блеснувшим в мягком свете бра, освещавших гостиную. Он не успел издать ни звука, да что там, он и фигуру-то эту заметил лишь мельком, а во что она была одета, вспомнил только потом, когда пришел в себя. Ну а в тот момент он даже не успел ни набрать воздуха в легкие, чтобы закричать, ни потянуться к новенькой американской М-221 с игольчатыми пулями, ни даже испугаться – неясная тень, удар и темнота…
Очнулся он оттого, что качало. Вернее, сначала ему показалось, что качка только в его голове. Поскольку чувствовал он себя прескверно. Похоже, похитители, кто бы они ни были, видимо, довольно долго держали его на наркотиках. Во всяком случае, ощущения, когда он очнулся, изрядно напоминали те, что испытываешь после хорошей дозы опия или добротного героина (каковой он, в отличие от производных конопли, пробовал всего пару раз в жизни). Некоторое время он лежал не открывая глаз, пытаясь понять, где находится и кто вокруг – друзья или враги (последнее было вероятнее, но всегда есть надежда на чудо), потом открыл глаза. Что ж, чудо произошло. Рядом с ним были друзья. Он узнал Махмуда, одного из охранников эмира, с которым коротал время в тот вечер, когда на них напали, Амира, одного из тех, что несли охрану в саду, а чуть поодаль, у другой стенки валялся и сам эмир со своими гостями. Похоже, они в трюме.
– Внимание, наше судно находится на… западной долготы… северной широты. Ровно сто восемьдесят пять дней назад здесь было совершено чудовищное преступление – зверски убиты двести восемьдесят шесть человек. Среди них было сто двадцать три женщины и семьдесят шесть детей в возрасте от трех до тринадцати лет. – Голос на мгновение прервался и заговорил снова: – На нашем корабле вас тоже ровно двести восемьдесят шесть. Среди вас нет ни одного ребенка и ни одной женщины. И если не все из вас напрямую виновны в том преступлении, то нет среди вас и ни одного, кто не был бы повинен в чем-то другом, не менее кровавом. Более того, все вы либо непосредственно принадлежите к преступной организации под названием «Бригады мстителей за Раззият», несущей всю меру ответственности за то преступление, либо активно сотрудничаете с ней, помогая ей творить свои преступные дела. – Голос снова умолк на несколько мгновений, будто давая время тем, кто был на палубе, оценить меру своей вины, и закончил: – Мы надеемся, что то, что сейчас произойдет, послужит хорошим уроком для ваших последователей, ибо не испытываем никакого желания повторять это еще раз. Но если этого будет недостаточно… – Голос замолчал. Распахнулись ворота кормовой надстройки, и на палубу вылетели… огромные собаки!!!
Брошенный бывший сухогруз нашли только через двое суток. Вернее, власти совершенно не исключали, что за это время на него натыкались уже не раз, но все, кто всходил на его палубу, похоже, мгновенно бросались обратно, не в силах вынести зрелище, представшее их глазам, и стараясь скорее его забыть. Так что окончательно судно обнаружили уже на подходе к Дарданеллам, когда о каком-то корабле без малейших признаков команды сообщили с английского рефрижератора, который его чуть не протаранил.
Когда представители властей ступили на борт, их тоже долго рвало, чему немало способствовала и вонь от загнивших за пару дней на раскаленной палубе трупов. Однако гадать о том, что здесь произошло, не пришлось. В капитанской рубке, в кубрике, в радиорубке и еще в десятке мест были разложены кассеты с видеозаписью всего произошедшего и тонкие кожаные папки со списком уничтоженных и кратким перечислением их преступлений. Фильм, записанный на кассетах, был слишком страшен для того, чтобы его демонстрировать по телевидению, так что большинство каналов ограничилось показом лишь отдельных, самых безобидных фрагментов.
Русские и сами не торопились отрицать, что акция проведена силами спецслужб Империи. К тому же французскому президенту, как и его немецкому коллеге, приходилось учитывать крайнее возмущение, которое инцидент вызвал у мусульманской части населения обеих стран, состоявшей из натурализовавшихся выходцев из арабского мира и Турции. Ну еще бы, нет для мусульманина более позорной и отвратительной смерти, чем смерть от зубов такого нечестивого животного, как собака. Ибо эта смерть уничтожает всякую надежду на вечную жизнь в садах Аллаха.
– Братья, русские не вняли голосу разума. Мы лишь хотели освободить своих братьев, выполнивших свой долг перед аллахом, но они отказались даже говорить об этом. – Ислам вскинул руки. – Видит аллах, мы не хотели, но у нас нет другого выхода. Мы должны примерно наказать этих гяуров, дабы в следующий раз слова пророка достигли их высокомерных ушей. Аллах велик!
И два десятка братьев, стоявшие на верхней палубе прогулочного морского пароходика, в ответ вскинули автоматы и тоже взревели:
– Аллах акбар!
Они ринулись вниз, к пассажирским каютам, забитым этими испуганными овцами-христианами, и началась резня…
Через два дня весь мир обошли кадры залитых кровью палуб и коридоров, но самого страшного зрители так и не увидели. Потому что ни один оператор, даже из тех, кто побывал во многих горячих точках и успел многое повидать, не смог пройти дальше первой каюты. Всех тут же начинало выворачивать наизнанку. Корабль был заполнен трупами – более двух с половиной сотен мужских, женских и детских тел с отрезанными головами. Некоторые, видимо, умерли не сразу и пытались куда-то ползти, оставляя за собой кровавый след и волоча болтающуюся на позвоночном столбе голову, дети пытались кричать, что было совершенно невозможно с перерезанной гортанью, на телах большинства женщин были пулевые ранения, наверное, они отчаянно бросались на убийц своих детей, и те были вынуждены сначала убить или обездвижить матерей, чтобы вернуться потом к своему занятию. Часть отрезанных голов убийцы выкинули в море, на корм акулам, другие засунули в вентиляционные трубы, цветочные горшки, кухонные духовки. Из десятка сложили чудовищный торт посреди большого стола в обеденной зале, густо залив изуродованные лица сладкими сливками из баллончиков. Они хорошо повеселились…
Мир содрогнулся. Все понимали, что дело не только в отказе русских, и даже не столько в этом. Можно было обойтись и гораздо меньшим. Это была классическая акция устрашения, призванная показать всему «цивилизованному» миру, кто действительно хозяин положения. И что грозит тем, кто этого не понял. А русские… ну надо же было на ком-то это показать. Тем более что и формальный повод имелся. И вот, несмотря на громогласные заявления и грозные призывы, на демонстративные полеты над горами Ирака, Афганистана и пустынями Аравийского полуострова американских F-22, созданных с широким использованием технологии «Стелс», и британско-французских «Торнадо-ЗМ», оснащенных высокоточными бомбами с лазерными головками самонаведения, всем стало ясно, что «цивилизованный» мир испугался. Поскольку все эти самолеты, как и авианосные эскадры, грозно бороздившие воды Персидского залива, не имели главного – цели. Ибо те, кто устроил кровавую бойню на мирном туристическом пароходе, не прятались в подземных бункерах, не сидели в кабинах боевых самолетов и в рубках боевых кораблей Они не имели ни униформы, ни знаков различия, ни воинских званий. Они не имели ни чести, ни совести, ни Бога в душе, ибо тот, кто дозволяет творить такое своим именем – не бог, а самый презренный и подлый из сонма дьяволов, несомненно презираемый всеми другими слугами Сатаны. И никто, ни один генерал, ни один политик не знал, что с этим делать.
Первую неделю все гадали, как отреагируют русские. У них, конечно, тоже были и свои самолеты, и пара стареньких авианесущих кораблей, но они отчего-то не стали поднимать их в воздух или менять курс своих существенно более куцых по сравнению с остальными странами эскадр, находившихся в небольшом отдалении от кризисного района. Все ждали резкого заявления русского Императора, но дело ограничилось лишь срочной рекомендацией российского МИДа всем русским гражданам покинуть пределы мусульманских стран и в ближайшее время воздержаться от поездок туда, что выглядело вполне объяснимым в этой ситуации, да глухо угрожающим заявлением, прозвучавшим из уст пресс-секретаря Императорской канцелярии, что Империя, дескать, оставляет за собой право на ответ, который она сама сочтет адекватным. Там была еще фраза насчет того, что «Империя заранее приносит извинения тем странам, которые посчитают, что ответные меры России излишне демонстративны или неоправданно жестоки, но считает необходимым раз и навсегда показать всем, кто рискнет посягнуть на граждан Империи, какая судьба их ожидает».Никто так и не понял, откуда они появились. Ислам с двумя телохранителями эмира находился на первом этаже, еще восемь охранников несли службу в саду, да и остальные дома этой улочки Бейрута были давно выкуплены верными людьми, которые, хоть и не принимали непосредственного участия в борьбе, как, скажем, Ислам и его люди, но сочувствовали ей всем сердцем. И имели свои, довольно многочисленные отряды охранников. Враги возникли как бы из ниоткуда. Ислам только мгновение назад бросил взгляд в окно, заметив красный огонек сигареты, тлеющей в зубах одного из охранников, и вдруг слабый порыв ветра всколыхнул портьеру, закрывавшую дверной проем, ведущий на второй этаж. Ислам покосился в ту сторону, а когда вернул взгляд обратно, перед ним уже маячила эта фигура, затянутая в темный комбинезон и титановый шлем с поликарбонатным забралом, льдисто блеснувшим в мягком свете бра, освещавших гостиную. Он не успел издать ни звука, да что там, он и фигуру-то эту заметил лишь мельком, а во что она была одета, вспомнил только потом, когда пришел в себя. Ну а в тот момент он даже не успел ни набрать воздуха в легкие, чтобы закричать, ни потянуться к новенькой американской М-221 с игольчатыми пулями, ни даже испугаться – неясная тень, удар и темнота…
Очнулся он оттого, что качало. Вернее, сначала ему показалось, что качка только в его голове. Поскольку чувствовал он себя прескверно. Похоже, похитители, кто бы они ни были, видимо, довольно долго держали его на наркотиках. Во всяком случае, ощущения, когда он очнулся, изрядно напоминали те, что испытываешь после хорошей дозы опия или добротного героина (каковой он, в отличие от производных конопли, пробовал всего пару раз в жизни). Некоторое время он лежал не открывая глаз, пытаясь понять, где находится и кто вокруг – друзья или враги (последнее было вероятнее, но всегда есть надежда на чудо), потом открыл глаза. Что ж, чудо произошло. Рядом с ним были друзья. Он узнал Махмуда, одного из охранников эмира, с которым коротал время в тот вечер, когда на них напали, Амира, одного из тех, что несли охрану в саду, а чуть поодаль, у другой стенки валялся и сам эмир со своими гостями. Похоже, они в трюме.
– Внимание, наше судно находится на… западной долготы… северной широты. Ровно сто восемьдесят пять дней назад здесь было совершено чудовищное преступление – зверски убиты двести восемьдесят шесть человек. Среди них было сто двадцать три женщины и семьдесят шесть детей в возрасте от трех до тринадцати лет. – Голос на мгновение прервался и заговорил снова: – На нашем корабле вас тоже ровно двести восемьдесят шесть. Среди вас нет ни одного ребенка и ни одной женщины. И если не все из вас напрямую виновны в том преступлении, то нет среди вас и ни одного, кто не был бы повинен в чем-то другом, не менее кровавом. Более того, все вы либо непосредственно принадлежите к преступной организации под названием «Бригады мстителей за Раззият», несущей всю меру ответственности за то преступление, либо активно сотрудничаете с ней, помогая ей творить свои преступные дела. – Голос снова умолк на несколько мгновений, будто давая время тем, кто был на палубе, оценить меру своей вины, и закончил: – Мы надеемся, что то, что сейчас произойдет, послужит хорошим уроком для ваших последователей, ибо не испытываем никакого желания повторять это еще раз. Но если этого будет недостаточно… – Голос замолчал. Распахнулись ворота кормовой надстройки, и на палубу вылетели… огромные собаки!!!
Брошенный бывший сухогруз нашли только через двое суток. Вернее, власти совершенно не исключали, что за это время на него натыкались уже не раз, но все, кто всходил на его палубу, похоже, мгновенно бросались обратно, не в силах вынести зрелище, представшее их глазам, и стараясь скорее его забыть. Так что окончательно судно обнаружили уже на подходе к Дарданеллам, когда о каком-то корабле без малейших признаков команды сообщили с английского рефрижератора, который его чуть не протаранил.
Когда представители властей ступили на борт, их тоже долго рвало, чему немало способствовала и вонь от загнивших за пару дней на раскаленной палубе трупов. Однако гадать о том, что здесь произошло, не пришлось. В капитанской рубке, в кубрике, в радиорубке и еще в десятке мест были разложены кассеты с видеозаписью всего произошедшего и тонкие кожаные папки со списком уничтоженных и кратким перечислением их преступлений. Фильм, записанный на кассетах, был слишком страшен для того, чтобы его демонстрировать по телевидению, так что большинство каналов ограничилось показом лишь отдельных, самых безобидных фрагментов.
Русские и сами не торопились отрицать, что акция проведена силами спецслужб Империи. К тому же французскому президенту, как и его немецкому коллеге, приходилось учитывать крайнее возмущение, которое инцидент вызвал у мусульманской части населения обеих стран, состоявшей из натурализовавшихся выходцев из арабского мира и Турции. Ну еще бы, нет для мусульманина более позорной и отвратительной смерти, чем смерть от зубов такого нечестивого животного, как собака. Ибо эта смерть уничтожает всякую надежду на вечную жизнь в садах Аллаха.