Пикантный случай с И. Эренбургом
1948год. Отрывок из стенограммы: «Повестка дня: «Обсуждение литературной деятельности «беспартийного» писателя Ильи Григорьевича Эренбурга». Выступающие ораторы: Софронов, Грибачев, Сурkов, Кожевников, критик Ермилов.
Отрывок из выступления Анатолия Сурkова: «Я предлагаю товарища Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм в его произведениях».
Николай Грибачев: «Товарищи, здесь очень много говорилось об Эренбурге, как о видном и чуть ли не выдающемся публицисте. Да, согласен, во время Отечественной войны он писал нужные, необходимые для фронта и тыла статьи. Но вот в своем многоплановом романе «Буря» он похоронил не только основного героя Сергея Влахова, но лишил жизни всех русских людей — положительных героев. Писатель умышленно отдал предпочтение француженке Мадо. Невольно напрашивается вывод: русские люди пусть умирают, а французы — наслаждаются жизнью? Я поддерживаю товарищей Сурkова, Ермилова, Софронова, что гражданину Эренбургу, презирающему все русское, не может быть места в рядах «инженеров человеческих душ», как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин».
Михаил Шолохов: «Эренбург — еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет. Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе...».
Илья Григорьевич Эренбург: «Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман «Буря», но сделали попытку смешать с золой все мое творчество. Однажды в Севастополе ко мне подошел русский офицер. Он сказал: «Почему евреи такие хитроумные, вот, например, до войны Левитан рисовал пейзажи, за большие деньги продавал их в музеи и частным владельцам, а в дни войны другой Левитан вместо фронта устроился диктором на московское радио?». По стопам малокультурного офицера-шовиниста бредет малокультурный академик-начетчик. Бесспорно, каждый читатель имеет право принять ту или иную книгу, или же ее отвергнуть. Позвольте мне привести несколько читательских отзывов. Я говорю о них не для того, чтобы вымолить у вас прощение, а для того, чтобы научить вас не кидать в человеческие лица комья грязи.
Вот строки из письма учительницы Николаевской из далекого Верхоянска: «На войне у меня погибли муж и три сына. Я осталась одна. Можете себе представить, как глубоко мое горе? Я прочитала ваш роман «Буря». Эта книга, дорогой Илья Григорьевич, мне очень помогла. Поверьте, я не в том возрасте, чтобы расточать комплименты. Спасибо вам за то, что вы пишете такие замечательные произведения».
А вот строки из письма Александра Позднякова: «Я — инвалид первой группы. В родном Питере пережил блокаду. В 1944 году попал в госпиталь. Там ампутировали ноги. Хожу на протезах. Сначала было трудно. Вернулся на Кировский завод, на котором начал работать еще подростком. Вашу «Бурю» читали вслух по вечерам, во время обеденных перерывов и перекуров. Некоторые страницы перечитывали по два раза. «Буря» - честный, правдивый роман. На заводе есть рабочие, которые дрались с фашизмом в рядах героического Французского Сопротивления. Вы написали то, что было, и за это вам наш низкий поклон».
И вот еще одно, самое Важное для меня письмо: «Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за нее. С уважением И. Сталин».
После последних слов о телеграмме Сталина, все присутствующие встали и бурно зааплодировали.
Отрывок из выступления Анатолия Сурkова: «Я предлагаю товарища Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм в его произведениях».
Николай Грибачев: «Товарищи, здесь очень много говорилось об Эренбурге, как о видном и чуть ли не выдающемся публицисте. Да, согласен, во время Отечественной войны он писал нужные, необходимые для фронта и тыла статьи. Но вот в своем многоплановом романе «Буря» он похоронил не только основного героя Сергея Влахова, но лишил жизни всех русских людей — положительных героев. Писатель умышленно отдал предпочтение француженке Мадо. Невольно напрашивается вывод: русские люди пусть умирают, а французы — наслаждаются жизнью? Я поддерживаю товарищей Сурkова, Ермилова, Софронова, что гражданину Эренбургу, презирающему все русское, не может быть места в рядах «инженеров человеческих душ», как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин».
Михаил Шолохов: «Эренбург — еврей! По духу ему чужд русский народ, ему абсолютно безразличны его чаяния и надежды. Он не любит и никогда не любил Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет. Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе...».
Илья Григорьевич Эренбург: «Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и очень завистливые люди, осудили на смерть не только мой роман «Буря», но сделали попытку смешать с золой все мое творчество. Однажды в Севастополе ко мне подошел русский офицер. Он сказал: «Почему евреи такие хитроумные, вот, например, до войны Левитан рисовал пейзажи, за большие деньги продавал их в музеи и частным владельцам, а в дни войны другой Левитан вместо фронта устроился диктором на московское радио?». По стопам малокультурного офицера-шовиниста бредет малокультурный академик-начетчик. Бесспорно, каждый читатель имеет право принять ту или иную книгу, или же ее отвергнуть. Позвольте мне привести несколько читательских отзывов. Я говорю о них не для того, чтобы вымолить у вас прощение, а для того, чтобы научить вас не кидать в человеческие лица комья грязи.
Вот строки из письма учительницы Николаевской из далекого Верхоянска: «На войне у меня погибли муж и три сына. Я осталась одна. Можете себе представить, как глубоко мое горе? Я прочитала ваш роман «Буря». Эта книга, дорогой Илья Григорьевич, мне очень помогла. Поверьте, я не в том возрасте, чтобы расточать комплименты. Спасибо вам за то, что вы пишете такие замечательные произведения».
А вот строки из письма Александра Позднякова: «Я — инвалид первой группы. В родном Питере пережил блокаду. В 1944 году попал в госпиталь. Там ампутировали ноги. Хожу на протезах. Сначала было трудно. Вернулся на Кировский завод, на котором начал работать еще подростком. Вашу «Бурю» читали вслух по вечерам, во время обеденных перерывов и перекуров. Некоторые страницы перечитывали по два раза. «Буря» - честный, правдивый роман. На заводе есть рабочие, которые дрались с фашизмом в рядах героического Французского Сопротивления. Вы написали то, что было, и за это вам наш низкий поклон».
И вот еще одно, самое Важное для меня письмо: «Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за нее. С уважением И. Сталин».
После последних слов о телеграмме Сталина, все присутствующие встали и бурно зааплодировали.