Не убий.⁠⁠

Сегодня 25 лет с того дня, как я принёс домой маленький, тёплый, серый комочек. Мы не мудрствуя лукаво назвали его Кузьма. Он прожил долгих 18 с половиной лет. По их меркам долгих, но и по нашим, это половина моей жизни. Стоит ли говорить, что Кузя был не просто полноценным членом нашей семьи, он был главным. И он хорошо это осознавал. Ради него я вставал в 5 утра, потому что ему вдруг захотелось погулять. Только ради него нужно было убирать всё новое, чистое и глаженное в шкаф, иначе он на это ляжет и прощай свитер. Только он мог погнаться за мухой и сделать из одной шторы сразу 6. Делая ремонт, мы чётко осознавали, что клеим обои не для красоты, а для того чтобы ему было что царапать.

Только он спал на кровати так как удобно ему, а ты спал так как удобно ему, а не тебе. Только ради него нужно было идти 3 км в ветеринарку, потому что ему рыба надоела, а ест он корм, продающийся только там. Только он мог разбить сервиз и все домочадцы были виноваты, кроме него...

Таких "только", можно набрать тысячи.

Спроси любого из нас в непринужденной обстановке "ты смог бы убить человека?" 99.9% из нас сказали бы что нет. И я, безусловно, в их числе. И речь ведь не идёт о самообороне, или случайности. Суть вопроса в осознанности убийства.

Однажды, я не просто был готов к осознанному, преднамеренному убийству, я бы его совершил не задумываясь.

Кузьма был домашним котом, но по своим делам он ходил на улицу. Я, как правило, открывал ему двери подъезда и он уходил в сторону остановки, где и выполнял все свои кошачьи ритуалы с вынюхиванием и качественным закапыванием. Он не уходил от дома и справно ждал когда я открою ему дверь, ну или это сделают соседи. Как у домашнего кота, у него был ошейник, который он ненавидел лютой ненавистью, и я его очень хорошо понимал. Ошейник надели для того, чтобы его не забрали люди "добрые" из отлова диких животных. За годы он к нему привык, но ненавидел по прежнему искренне.

Это был обычный, ничем непримечательный день. Я, с ночной смены, бесформенно валялся на диване и пялился в телевизор. Звонок в дверь. Я знал, что это кто-то из соседей запустил кота. Так происходило часто и я не спешил. Как всегда, я открыл дверь и...

Вы когда-нибудь видели как плачут коты? Я не сразу понял в чём дело. Бывает, что у котов затекают глаза и их надо промывать, но это был не тот случай. У него по шёрстке из под глаз катились слёзы. Когда твоему животному 15 лет, ты знаешь смысл каждого его вздоха, каждого взмаха хвоста, каждого взгляда. Он смотрел на меня и его глаза вопили "За чтооо?!"

Он привстал на передних лапах, не переставая смотреть мне в глаза, и я увидел, что задняя левая нога волочится.

Я впервые в жизни почувствовал полную готовность убить. Когда я нёсся на улицу, у меня отчётливо пульсировали пальцы сжатые в кулак. Это трудно объяснить, но я не понимал в тот момент, что я не найду этого урода никак. Но я продолжал бегать по двору, зловеще всматриваясь в глаза всем, кто мне попадался. Я не знаю как я мог бы его найти, разве что кто-то из соседей видел бы и мог бы мне сказать. С полной ответственностью за свои слова, я говорю, что если бы я его нашёл, я бы убил. Не задумываясь о последствиях.

Это был первый раз, когда кота в больницу понесла мама, а не я. Уже там, врач, видя моё состояние, сделал мне укол успокоительного. Я не мог сидеть, не мог стоять, я беспрерывно ходил и глубоко, тяжело дышал носом.

Дома я узнал, что у него перебиты сухожилия, оторвана связка и отбита почка.

Он медленно уходил. Я носил его в туалет на его место. Он делал свои кровавые дела и инстинктивно пытался закапывать, но это доставляло ему невероятную боль. Мы дома не разговаривали. В такие моменты не бывает нужных слов. Мы с мамой расходились по комнатам ночью и плакали.

P.S. Вопреки уверениям ветеринара, Кузьма прожил ещё три года. Он, насколько это было возможно, оклемался, и даже со временем научился запрыгивать на балкон первого этажа на трёх лапах.

Его уход я не застал. Мама рассказала мне об этом уже спустя время.

А тот, кто приложился ногой к безобидному коту, наверное, и не подозревает, что тот день для него мог оказаться последним.