Коммент на трекере. Кориолан.
Деяния Шекспировского толка - в коллекцию пока не рухнет полка мы ставить можем, впрочем как всегда. Шекспиру нет? Не можем, никогда! Сказать такое... Что же мы? Как эта, работа гениального поэта, быть может нами так оценена? Как можно рассуждать об этом строго, стихами порицать, и очень много, того, что нет нужды нам говорить? Что лучше? Не снимать и не творить?! Сидеть и осуждать часами, все то, что сделано не нами? Капризы предъявлять сюжету, Винить за это всю планету, За то, что якобы сейчас, Шекспир далек и не для нас, Что все не то, и в наше время: кино в стихах - сплошное бремя. А кто сказал, что молодые безнадежны и тупые? Кто это так определил? Кого же Бог так наградил высокомерием свирепым? - сочесть народ слепым, нелепым, когда на самом деле он, таким народом был рощщен. А фильм скажу я мне по-нраву, еще не раз снискает славу, у тех, кому не все равно, смотреть подобное кино, про то как честь неизменима, как постоянна и ранима, она перед лицом толпы. Как тот в себя что может верить, не может лгать и лицемерить, а только быть, и быть собой, перед всем миром и толпой, что жаждет зрелища в сторонке и право - миловать, казнить, на раз - принять, на два - сменить. Ведомы алчностью и ядом, змеиною тропой и взглядом за спинами у всех решая все, подобные ползучей смертной тени, продать себя готовые за пени, предать и плюнуть каждому в лицо, кидая в сцену тухлое яйцо, у коих и намеренья гнилые, и цели и стремления пустые, удобная нажива - низший толк, разборчивее был бы даже волк, голодный без охоты целый месяц. Но нет признанья доблести средь грязи, гонимого интригой всякой мрази, способные на подлость и на все, за самое дешевое - свое, обещанное им самим Иудой, довольные собой и жалкой ссудой протянутое жадною рукой, и принятое жадною толпой, за голос "против", проданный за даром. Они как глашатаи, зазывалы, красивым словом собирают залы, и обещают золота для тех, за каждый их предательский успех в свержении отважного героя, готового уйти из жизни стоя, Убитого как лев со всех сторон повержен был, убит, - не побежден! Израненный в крови, свирепый, гордый, бесстрашный, неизменно твердый, лицом к лицу свой встретивший конец, и подлый нож готовивший подлец не колебал его решительности смелой, и сила убивать рукой умелой не покидала воина до сих - пока не пал он замертво, не стих: как волны в море урагана, как гнев жестокого тирана. Он пал, ножом врага убитый, достойный крови им пролитой, овеяный и славой и молвой, в кончине честной он нашел покой.