Кислород+Масло=Взрывоопасно
Прапорщик Макаров служил последний год. Двадцать четыре года в армии - это не шутка. Всякого насмотрелся. И по приграничным гарнизонам поездил, и страну повидал, как говорится от Амура до Туркестана. Даже за границей служить довелось. Целый год в ГДР провёл. Полюбовался как народные демократы живут и даже прибарахлился с женой немного. В общем, повидать жизнь успел. Слава богу, жизнь была мирная, СССР ни с кем не воевал, и оружие изредка доводилось держать только на стрельбах, сдавая обязательные нормативы.
Да и, по большому счёту, на кой ему сдалось то оружие? Профессия у прапорщика Макарова была самая что ни на есть мирная. Работал он на кислородной станции, где с помощью мощных и громоздких механизмов из воздуха получали сжатый азот, кислород и другие газы, необходимые в современном мире техники. Все эти газы заправлялись в тяжеленные баллоны, раскрашенные разными цветами в соответствии с содержимым, а за ними на грузовых машинах приезжали военные из других воинских частей. Авиаторы, военные строители, да бог знает ещё кто. По крайней мере, без дела сидеть не приходилось. Всё время шла погрузка - разгрузка баллонов и в задачу прапорщика Макарова как раз и входило принять заявку, опустить нужный газ в нужном количестве и проследить, чтобы баллоны грузились на грузовики с соблюдением правил техники безопасности.
Технике безопасности отводилось особое внимание. Бесконечные инструктажи, которые проводили с ним офицеры, росписи в куче бумажек, квалификационные документы... казалось, что на кислородной станции чихнуть нельзя, не расписавшись в десятке бумаг строгой отчётности, сброшюрованных, прошитых и опечатанных. Но, это только казалось... были и списанные баллоны, которые существовали в реальном мире, но уже не существовали на бумагах, были иногда и левые заказы, когда за бутылку спирта прапорщик Макаров отгружал каким-нибудь гаражным мастерам баллон с кислородом для сварочных работ. Начальству, естественно, никто об этом не докладывал, а то спиртом пришлось бы делиться. Тем более, что такие случаи происходили крайне редко, по причине небольшого количества личных автомобилей и ещё меньшего количества мастеров, имеющих сварочный аппарат.
На здании кислородной станции во всю его длину висел выцвевший транспарант с огромными буквами "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО". Транспарант ежегодно подновляли, подкрашивали, прапорщик Макаров сам руководил этой важной миссией. Каждый год, весной он приходил в казарму к солдатам, предварительно договорившись с их командиром и строго спрашивал: "Художники есть?" . Всегда находился кто-то, кто умел держать кисточку в руках и тогда этот молодой боец на целый день освобождался от муштры и маршировки по плацу, любовно раскрашивая выцвевшие буквы плаката.
И вот всему этому привычному укладу жизни приходил конец. Ещё пара месяцев - и его любимую кислородную станцию передадут сменщику, а сам он отправится на заслуженный отдых. Расставаться было грустно и совершенно не хотелось. За 24 года он так привык к гудению компрессоров, шипению воздуха и десяткам приезжающих машин с знакомыми и незнакомыми военными из других частей, что покидать всё это было обидно просто до слёз. Сил у него было ещё полно, в 45 лет мужик он был ещё очень крепкий, а жизни на гражданке он себе вообще не представлял.
Прапорщик Макаров обвёл глазами двор. Всё было привычно до боли ... и эти цистерны со сжатым воздухом, и склад баллонов под навесом, и уже опять изрядно выцвевший плакат с надписью "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО". Да, подумал прапорщик Макаров, плакат будут обновлять уже без него... это уже дело сменщика. Он задумчиво посмотрел на плакат. Краска на некоторых буквах отслоилась и выглядела совершенно неаккуратно... Макаров с неодобрением посмотрел на плакат, потом махнул рукой и подумал - пусть теперь сменщик делает... Потом он посмотрел на плакат ещё раз и задумался. Сколько раз он видел этот плакат, сколько раз подправляли бойцы эти буквы под его чутким руководством, сколько раз он расписывался за технику безопасности на вверенном ему участке и тут впервые смысл плаката дошёл до его сознания... "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО" . "Чушь какая",- подумал прапорщик Макаров - "бред полный". Он представил себе масло находящееся в кислороде... Ну, масло... ну, кислород... Да как же они смешаться могут! Масло же густое, даже не жидкость, а почти твёрдое вещество... ну, не твёрдое, ну, мягкое. А кислород - так и вовсе газ. Им же дышать можно! Вон лётчики дышат чистым кислородом, и ничего, не взрываются. А среди них такие попадаются упитанные... сплошное сало! Макаров представил себе толстого лётчика, например, командира эскадрильи Куролесова, который надышался кислорода и взорвался, разнося самолёт в клочья. Макаров расхохотался.
На него удивлённо взглянул рядовой, подметающий двор кислородной станции. Макаров замолчал и сделал строгое лицо. Рядовой тут же продолжил мести двор.
"Да, - подумал Макаров, - что-то тут неувязочка вышла, насчёт масла. Ладно, понятно, что если кислород с ацетиленом смешать - рванёт - мама не балуй. Или кислорода в канистру с бензином напустить... да и то, наверное, спичку кинуть надо, чтобы рвануло. Но масло?!! Масло же на воздухе хранится, им детали в машине смазывают, которые ветер обдувает ... в ветре этого кислорода столько... и ничего не взрывается. Что-то тут не так!"
Мучимый этими раздумьями прапорщик Макаров пошёл домой обедать. Жена сварила ему борщ со шкварками, на второе зажарила большую жирную котлету, а к чаю ещё и бутерброд из батона с маслом. Когда дело дошло до бутерброда, есть уже совершенно не хотелось и Макаров сидел попивая чай и вертя в руках едва надкушенный бутерброд. Мысли его опять вернулись к плакату. "Масло, оно же вот, - подумал прапорщик Макаров, прихлёбывая чай, - твёрдое! И никаким способом с кислородом не смешивается...."- он задумчиво взглянул на бутерброд. "Пишут же всякую чушь!" - внезапно с раздражением подумал Макаров, - "а я подправляй каждую весну разные глупости! Какой идиот придумал этот идиотский перл "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО"? Тоже мне, Пушкины! Насочиняли... А может и правда взрывоопасно? Хм... "
Макаров задумался. В задумчивости он дожевал бутерброд, надел фуражку и отправился на работу. Проверить внезапно закравшееся сомнение очень хотелось, но, понятно, что никакие эксперименты на таком ответственном месте, как кислородная станция проводить нельзя. Начальство точно не одобрит, да и перед бойцами неудобно, авторитет потерять можно. А проверить хотелось. Проверить хотелось так, что аж свербило. И ведь точно знал, что если не проверить сейчас, то через месяц, когда придёт сменщик, это уже точно не удастся.
Прапорщик Макаров взял списанный баллон, один из тех, что хранились для обмена на спирт у автослесарей, наполнил его кислородом и, пока во дворе никого не было, вынес за ворота кислородной станции и положил в густую траву под бетонным забором. Потом вернулся обратно во двор, и тут как раз приехала очередная грузовая машина, так что пришлось с ходу включаться в работу.
День казался бесконечным. Время тянулось так, словно кто-то вцепился в минутную стрелку часов и не давал ей двигаться вперёд, к окончанию рабочего дня. Макаров был как на иголках . Он весь извёлся , ожидая, когда наконец сможет приступить к своему эксперименту. Тем более, что он уже успел сменять у заезжего водителя банку замечательного густого масла "ЦИАТИМ" на пачку папирос "Беломорканал", кстати, не забыв предупредить солдатика, что курение на вверенной ему кислородной станции строжайше запрещено.
Наконец рабочий день закончился, офицеры закрыли и опечатали станцию, солдаты отправились в казарму, а офицеры и прапорщики по домам. Макаров тоже пошёл домой. Там он переоделся, одев самый замызганный рабочий комбинезон, засунул за пазуху банку масла и вернулся к забору кислородной станции. Крякнув, поднял тяжеленный кислородный баллон и, слегка прогибаясь от непривычной тяжести, потащил его в сторону леса.
Идти было долго и очень тяжело, дороги к лесу не было и приходилось согнувшись в три погибели под весом тяжеленного балона пробираться свежевспаханным полем, наматывая на сапоги килограммы влажной земли.
Наконец появилась и цель - опушка небольшого леса, за которым в километре находилась деревня.
Прапорщик Макаров тяжело опустил баллон на землю и сел рядом, глубоко и часто дыша. Перед глазами плыли красные круги. Сердце бешено колотилось, а лёгкие судорожно хватали воздух.
С трудом переведя дух, Макаров достал из-за пазухи банку с маслом и недоуменно на неё посмотрел. Потом вскрыл, посмотрел на содержимое и недоверчиво поцокал языком. "- Точно, бред", - сказал он сам себе и начал выковыривать масло на штуцер баллона. Масло плохо выковыривалось, щепка, которой он доставал масло, была слишком маленькой и короткой. В конце концов ему удалось справиться с задачей, подобрав сучок побольше и подлиннее. Банка опустела, а на штуцере баллона, доставая до самого вентиля, лежала коричневая блестящая пахучая масса. Критически оглядев полученную композицию, Макаров недоверчиво кивнул головой, пожал плечами и немного отвернул вентиль баллона. Баллон, находящийся под огромным давлением, сильно и страшно зашипел, струя кислорода мгновенно пробила ход сквозь массу смазки, словно её там никогда и не было. Прапорщик Макаров зачем-то схватил пустую банку и бросился бежать в сторону, откуда пришёл. Отбежав метров двести, он упал на землю и, прикрыв голову руками, начал ждать. Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Макаров сел. Разочарование было полным. Он ещё посидел пару минут потом пнул ногой пустую банку, одел фуражку, сплюнул под ноги и побрёл в сторону дома.
Взрыв прогремел, когда он уже поднимался на крыльцо своего дома. Во всём военном городке, в деревне, что была за лесочком, и на самой кислородной станции вынесло все до единого стекла. Приехавшая из Москвы комиссия разбиралась недолго. Командир воинской части получил строгий выговор, начальник кислородной станции потерял на погонах звёздочку, а с
Да и, по большому счёту, на кой ему сдалось то оружие? Профессия у прапорщика Макарова была самая что ни на есть мирная. Работал он на кислородной станции, где с помощью мощных и громоздких механизмов из воздуха получали сжатый азот, кислород и другие газы, необходимые в современном мире техники. Все эти газы заправлялись в тяжеленные баллоны, раскрашенные разными цветами в соответствии с содержимым, а за ними на грузовых машинах приезжали военные из других воинских частей. Авиаторы, военные строители, да бог знает ещё кто. По крайней мере, без дела сидеть не приходилось. Всё время шла погрузка - разгрузка баллонов и в задачу прапорщика Макарова как раз и входило принять заявку, опустить нужный газ в нужном количестве и проследить, чтобы баллоны грузились на грузовики с соблюдением правил техники безопасности.
Технике безопасности отводилось особое внимание. Бесконечные инструктажи, которые проводили с ним офицеры, росписи в куче бумажек, квалификационные документы... казалось, что на кислородной станции чихнуть нельзя, не расписавшись в десятке бумаг строгой отчётности, сброшюрованных, прошитых и опечатанных. Но, это только казалось... были и списанные баллоны, которые существовали в реальном мире, но уже не существовали на бумагах, были иногда и левые заказы, когда за бутылку спирта прапорщик Макаров отгружал каким-нибудь гаражным мастерам баллон с кислородом для сварочных работ. Начальству, естественно, никто об этом не докладывал, а то спиртом пришлось бы делиться. Тем более, что такие случаи происходили крайне редко, по причине небольшого количества личных автомобилей и ещё меньшего количества мастеров, имеющих сварочный аппарат.
На здании кислородной станции во всю его длину висел выцвевший транспарант с огромными буквами "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО". Транспарант ежегодно подновляли, подкрашивали, прапорщик Макаров сам руководил этой важной миссией. Каждый год, весной он приходил в казарму к солдатам, предварительно договорившись с их командиром и строго спрашивал: "Художники есть?" . Всегда находился кто-то, кто умел держать кисточку в руках и тогда этот молодой боец на целый день освобождался от муштры и маршировки по плацу, любовно раскрашивая выцвевшие буквы плаката.
И вот всему этому привычному укладу жизни приходил конец. Ещё пара месяцев - и его любимую кислородную станцию передадут сменщику, а сам он отправится на заслуженный отдых. Расставаться было грустно и совершенно не хотелось. За 24 года он так привык к гудению компрессоров, шипению воздуха и десяткам приезжающих машин с знакомыми и незнакомыми военными из других частей, что покидать всё это было обидно просто до слёз. Сил у него было ещё полно, в 45 лет мужик он был ещё очень крепкий, а жизни на гражданке он себе вообще не представлял.
Прапорщик Макаров обвёл глазами двор. Всё было привычно до боли ... и эти цистерны со сжатым воздухом, и склад баллонов под навесом, и уже опять изрядно выцвевший плакат с надписью "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО". Да, подумал прапорщик Макаров, плакат будут обновлять уже без него... это уже дело сменщика. Он задумчиво посмотрел на плакат. Краска на некоторых буквах отслоилась и выглядела совершенно неаккуратно... Макаров с неодобрением посмотрел на плакат, потом махнул рукой и подумал - пусть теперь сменщик делает... Потом он посмотрел на плакат ещё раз и задумался. Сколько раз он видел этот плакат, сколько раз подправляли бойцы эти буквы под его чутким руководством, сколько раз он расписывался за технику безопасности на вверенном ему участке и тут впервые смысл плаката дошёл до его сознания... "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО" . "Чушь какая",- подумал прапорщик Макаров - "бред полный". Он представил себе масло находящееся в кислороде... Ну, масло... ну, кислород... Да как же они смешаться могут! Масло же густое, даже не жидкость, а почти твёрдое вещество... ну, не твёрдое, ну, мягкое. А кислород - так и вовсе газ. Им же дышать можно! Вон лётчики дышат чистым кислородом, и ничего, не взрываются. А среди них такие попадаются упитанные... сплошное сало! Макаров представил себе толстого лётчика, например, командира эскадрильи Куролесова, который надышался кислорода и взорвался, разнося самолёт в клочья. Макаров расхохотался.
На него удивлённо взглянул рядовой, подметающий двор кислородной станции. Макаров замолчал и сделал строгое лицо. Рядовой тут же продолжил мести двор.
"Да, - подумал Макаров, - что-то тут неувязочка вышла, насчёт масла. Ладно, понятно, что если кислород с ацетиленом смешать - рванёт - мама не балуй. Или кислорода в канистру с бензином напустить... да и то, наверное, спичку кинуть надо, чтобы рвануло. Но масло?!! Масло же на воздухе хранится, им детали в машине смазывают, которые ветер обдувает ... в ветре этого кислорода столько... и ничего не взрывается. Что-то тут не так!"
Мучимый этими раздумьями прапорщик Макаров пошёл домой обедать. Жена сварила ему борщ со шкварками, на второе зажарила большую жирную котлету, а к чаю ещё и бутерброд из батона с маслом. Когда дело дошло до бутерброда, есть уже совершенно не хотелось и Макаров сидел попивая чай и вертя в руках едва надкушенный бутерброд. Мысли его опять вернулись к плакату. "Масло, оно же вот, - подумал прапорщик Макаров, прихлёбывая чай, - твёрдое! И никаким способом с кислородом не смешивается...."- он задумчиво взглянул на бутерброд. "Пишут же всякую чушь!" - внезапно с раздражением подумал Макаров, - "а я подправляй каждую весну разные глупости! Какой идиот придумал этот идиотский перл "КИСЛОРОД + МАСЛО = ВЗРЫВООПАСНО"? Тоже мне, Пушкины! Насочиняли... А может и правда взрывоопасно? Хм... "
Макаров задумался. В задумчивости он дожевал бутерброд, надел фуражку и отправился на работу. Проверить внезапно закравшееся сомнение очень хотелось, но, понятно, что никакие эксперименты на таком ответственном месте, как кислородная станция проводить нельзя. Начальство точно не одобрит, да и перед бойцами неудобно, авторитет потерять можно. А проверить хотелось. Проверить хотелось так, что аж свербило. И ведь точно знал, что если не проверить сейчас, то через месяц, когда придёт сменщик, это уже точно не удастся.
Прапорщик Макаров взял списанный баллон, один из тех, что хранились для обмена на спирт у автослесарей, наполнил его кислородом и, пока во дворе никого не было, вынес за ворота кислородной станции и положил в густую траву под бетонным забором. Потом вернулся обратно во двор, и тут как раз приехала очередная грузовая машина, так что пришлось с ходу включаться в работу.
День казался бесконечным. Время тянулось так, словно кто-то вцепился в минутную стрелку часов и не давал ей двигаться вперёд, к окончанию рабочего дня. Макаров был как на иголках . Он весь извёлся , ожидая, когда наконец сможет приступить к своему эксперименту. Тем более, что он уже успел сменять у заезжего водителя банку замечательного густого масла "ЦИАТИМ" на пачку папирос "Беломорканал", кстати, не забыв предупредить солдатика, что курение на вверенной ему кислородной станции строжайше запрещено.
Наконец рабочий день закончился, офицеры закрыли и опечатали станцию, солдаты отправились в казарму, а офицеры и прапорщики по домам. Макаров тоже пошёл домой. Там он переоделся, одев самый замызганный рабочий комбинезон, засунул за пазуху банку масла и вернулся к забору кислородной станции. Крякнув, поднял тяжеленный кислородный баллон и, слегка прогибаясь от непривычной тяжести, потащил его в сторону леса.
Идти было долго и очень тяжело, дороги к лесу не было и приходилось согнувшись в три погибели под весом тяжеленного балона пробираться свежевспаханным полем, наматывая на сапоги килограммы влажной земли.
Наконец появилась и цель - опушка небольшого леса, за которым в километре находилась деревня.
Прапорщик Макаров тяжело опустил баллон на землю и сел рядом, глубоко и часто дыша. Перед глазами плыли красные круги. Сердце бешено колотилось, а лёгкие судорожно хватали воздух.
С трудом переведя дух, Макаров достал из-за пазухи банку с маслом и недоуменно на неё посмотрел. Потом вскрыл, посмотрел на содержимое и недоверчиво поцокал языком. "- Точно, бред", - сказал он сам себе и начал выковыривать масло на штуцер баллона. Масло плохо выковыривалось, щепка, которой он доставал масло, была слишком маленькой и короткой. В конце концов ему удалось справиться с задачей, подобрав сучок побольше и подлиннее. Банка опустела, а на штуцере баллона, доставая до самого вентиля, лежала коричневая блестящая пахучая масса. Критически оглядев полученную композицию, Макаров недоверчиво кивнул головой, пожал плечами и немного отвернул вентиль баллона. Баллон, находящийся под огромным давлением, сильно и страшно зашипел, струя кислорода мгновенно пробила ход сквозь массу смазки, словно её там никогда и не было. Прапорщик Макаров зачем-то схватил пустую банку и бросился бежать в сторону, откуда пришёл. Отбежав метров двести, он упал на землю и, прикрыв голову руками, начал ждать. Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Макаров сел. Разочарование было полным. Он ещё посидел пару минут потом пнул ногой пустую банку, одел фуражку, сплюнул под ноги и побрёл в сторону дома.
Взрыв прогремел, когда он уже поднимался на крыльцо своего дома. Во всём военном городке, в деревне, что была за лесочком, и на самой кислородной станции вынесло все до единого стекла. Приехавшая из Москвы комиссия разбиралась недолго. Командир воинской части получил строгий выговор, начальник кислородной станции потерял на погонах звёздочку, а с