Хорошо смеётся тот, кто смеётся без последствий
«За личное мужество и героизм,
проявленные при съёмках
клипа «Ой, мама, шикодам».
Киркор Филиппович Бедросов
награждается орденом Почёта».
Юмор Президента РФ.
Юмор в жизни военного играет немаловажную роль. Да что там немаловажную – огромной важности роль. Это краеугольный камень фундамента, основа выживавния в относительно здравом уме. Именно он, как всем известно, помогает «стойко переносить тяготы и лишения». Особенно когда привычные «тяготы и лишения» превращаются в БДСМ-практики даже с точки зрения привыкших ко всему служивых, как это было в период моей службы. Кто знает - тот поймёт. Не буду подробно рассказывать о нищенской зарплате, которую выдавали раз в три месяца, или о том, как офицерские жёны кормили детей кашами из сухпайка. Чего плакаться, меня никто туда, если честно, не звал - я сам припёрся.
Но вот о том, как в таких условиях удавалось сохранить «душевное равновесие», я вам все-таки поведаю.
История первая.
Это был последний Новый Год в училище. Всё - выпускной курс. 31 декабря, рота стоит построенная, в ожидании и, не побоюсь этого слова, предвкушении увольнения. Ротный прошёл по располаге, позвал в ротную канцелярию замкомвзводов и начал еб …, простите, грызть им мозг, с хрустом раздвинув полушария. Час, два, пошёл третий. Рота стоит.
- Не, ну не сука?! А?!
-Ну всё, блядина! Даром тебе это не пройдёт!
Понять эти выкрики из строя было можно. Половине курсантов ехать в Питер – не ближний свет от Петергофа. Да и по организации поляны ещё надо много вопросов порешать, благо деньги выдали наконец-то. А время уже девять вечера. Ротному-то что, ему до дома пять минут ходьбы, причём «на бровях». Видимо, специально домой не идёт, чтобы салатики строгать не припахивали. А одному сидеть скучно. Короче, отпустил он нас только в десять. Бежали бегом. Со стороны, наверное, прикольно выглядело. Дверь на КПП отлетела с треском нараспашку, и оттуда как крысы с корабля прыснула сотня курсантов. Все бегут и слова разные кричат, в основном нехорошие.
Потом делились воспоминаниями – успели не все. Ладно, думаем, один ноль в твою пользу. Но, как говорится в шахматах, майоры начинают и проёбывают.
После окончания новогодних праздников сидели мы в классе на самоподготовке и вынашивали планы мести. «Я мстю! И мстя моя ужасна!»
Писать что-либо на стенах туалета про ротного – пошло. Да там уже и так про него на несколько томов хватит. На кафедре тактики (кстати, единственный туалет в учебных корпусах и казармах с унитазами, в остальных – очки, они же «раковины Генуа», понятия не имею - откуда название) на двери одной из кабинок помимо описания сексуальных пристрастий разных командиров была надпись: «До пенсии осталось 283 дня». Видимо, какой-то препод – полковник не вытерпел и решил внести свою лепту в настенное творчество.
Предложений было много. Но все они не отличались оригинальностью. То суперклея в замок налить, то в фуражку насрать. Детство, короче. А мы как-никак уже без пяти мину офицеры. И тут я заметил, что Шмайсер читает газету «ДВОЕ». Была такая газетёнка, сексуальной ориентации, для озабоченных в этом вопросе. Толстенная и с огромным разделом «Знакомства», причём всё разбито на рубрики по всевозможным ориентациям. Я возликовал. Вот она, тема! Ничего придумывать не надо, всё уже есть.
- Обана! Дай-ка сюда. Так. Где у нас раздел знакомств для пидора..., простите, лиц нетрадиционных сексуальных предпочтений? Вооооот – «Адам ищет Адама». Вот же ж бляди! Ничего святого! Ага. Пассив. То, что надо. Значит так! Господа офицеры! Попрошу всех заткнуться! Ща будем устраивать личную жизнь нашего почетного гея.
Писали письмо в газету целый час. Ржали, как табун лошадей, который несется через бескрайние монгольские степи. Полканы из соседних кабинетов кафедры огневой подготовки раз пять прибегали – орали и строили. Автором был я, так как доверить этот важный процесс личному составу взвода не было возможности. Предлагали всякую пошлятину и крайнее непотребство: «желаю отсосать» и всякую подобную гадость.
В итоге письмо получилось нормальным, да чего там - классным. В духе лучших образцов прогрессивной литературы. Что-то типа «Тонкая нежная душа, заключённая в грубую мужскую оболочку, мечтает найти своего господина, который согреет на могучем плече и окружит любовью, недоступной этим вульгарным женщинам.... Сейчас я томлюсь в армии среди пошлых мужланов...» и так далее. Отредактировали. Когда я зачитывал окончательный вариант, смеяться уже никто не мог, просто тихо скулили. А замкомзвода – здоровенный лосяра, ростом за два метра и кулаками с голову пионера – размазывая ими по румяной морде слёзы, вынес вердикт:
- Не, нам психолог говорил, что идеальный морской пехотинец – человек без моральных принципов. Но ты, профессор, ваще, падло. Ведь ни один уважающий себя активный пидор мимо этого письма не пройдёт!
- Намана всё. Что и требовалось, так ведь?
Запечатали в конверт, адрес нашли на стене с ротной документацией. Отправили. Через неделю газета с этим «криком души» вышла. Ещё дней через пять отправили оповестителя (так у военных посыльный называется, который к офицерам домой бегает подрывать по тревоге) оценить «результаты стрельбы». Прибежал обратно, глаза квадратные.
- Там у него почтовый ящик от писем аж надулся! А у подъезда толпа пидоров! Все с цветами и вот-вот передерутся между собой!
Что ротному жена говорила, я не знаю, но догадываюсь. У него две недели глаза белые были от бешенства. Ну сами подумайте, какое может быть душевное спокойствие, когда к тебе домой весь «пидор-клуб» Петербурга ломится?
В общем, это было как бы наше ответное новогоднее поздравление: «С Новым годом! С Новым счастьем! Желаем счастья в личной жизни!»
История вторая
Весной, уже перед самыми госами, кафедра тактики проводила показательное занятие для слушателей Военно-морской академии по теме «Противодесантная оборона». Долго я потом размышлял: вот чего они выпускной взвод морпехов припахали? Непонятно. Раньше такого не было, вроде. Тем более, что мы были за оборону, отражали «высадку» второго курса.
Видимо, виновата была банальная лень. Понять опять же несложно – лучший взвод в училище, репетировать особо не нужно, всё сделают сразу и без косяков. Остаётся только в песчанку переодеть. Репетицию снимали на камеру, делали учебный фильм. Ну а потом уже было запланированно само занятие для академиков, с комментариями.
Ну а теперь угадайте, прошло ли всё гладко и без эксцессов?
Не, ну в самом деле, неужели они хоть на секунду могли поверить, что мы это дело просто так оставим? Естественно, мы не могли не напомнить господам преподавателям, как последнюю курсовую по тактике по ночам писали из-за этого «балета».
Съёмки репетиции прошли идеально. Второй курс выпрыгнул из БТРов от уреза воды (на училищном полигоне озеро есть). По нам перед этим велся «артогонь кораблей непосредственной поддержки десанта» и был нанесен «авиаудар». Имитации было море. Всё взрывается и дымится. У нас техника подбитая – на броне Т-80 и БМП -2 дымы запалили. Десант в атаку, мы их прижимаем огнём к земле (холостых извели – ужас, только к пулемётам два ящика). А потом при поддержке танков идём в контратаку – штыками обратно в «море» скидываем.
Тут главное вперёд танка не забегать, потому что, когда он холостыми стреляет, с ног падаешь. Ну и полканы просили сильно в раж не входить: «А то еще второй курс штыками переколете». Хотя, с другой стороны, приказали «пленных не брать».
Одним словом – красотища! Всё прям как в учебнике. Фильм Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» отдыхает. Короче, «я в бою, всё в дыму, нихуя не видно».
Но курсанты не были бы курсантами, если бы всё прошло так гладко и красиво, верно? Когда приехали «академики», их поставили с фланга в сторонке, метрах в ста. И - «кадр первый, дубль второй». Всё шло как по маслу до момента перехода в контратаку.
Наш командир взвода проорал команду «В атаку! За мной! Ура-а-а-а!» и выпрыгнул из окопа. Картинка была – загляденье, комвзвода был прекрасен в своём порыве и всем своим видом олицетворял безудержную лихость и неукротимое стремление выполнить боевую задачу. Ввиду этого то, что последовало далее, выглядело более чем логично. Все до единого бойцы взвода вместо того, чтобы присоединиться к командиру и в едином порыве сбросить супостата обратно в воду...
Положили оружие на бруствер окопа и разразились бурными аплодисментами, переходящими в овации. Слышались выкрики «Браво!» и «Бис!», а через короткое время в сторону озадаченного командира взвода полетели цветы. Это тоже был не экспромт, мы заранее надрали одуванчиков. А пулемётчик вообще из окопа полез с настоящим букетом – поздравлять.
Сотня академиков от смеха каталась по земле. Обратно в училище мы возвращались, естественно, бегом и в противогазах. Ну да нам это было не впервой, а за веселье мы готовы были заплатить некоторыми неудобствами.
История третья
Ну а уже летом у меня был последний залёт в училище. Меня, кстати, так-то два раза на учёный совет представляли на отчисление. Спасло только то, что был отличником, ну и «ордена-медали» помогли, конечно, вкупе с нашивками за ранения. Красный диплом я так и не получил, у меня в нём три четвёрки и две тройки. Тройки по дисциплинам «общевоинские уставы» и «строевая подготовка». Эти предметы непосредственные командиры оценивают по итогам повседневной службы.
Хотя тоже дикость, если честно. Ну как у выпускника Высшего Общевойскового Командного училища может быть тройка по строевой подготовке?! Да там Кремлёвский полк нервно курит в сторонке по этой тематике. За строевую драли так, что вспомнить страшно. Вы с чем сравнивали?! С ВВМУРЭ им. Попова?! Ну, да ладно. Хотя обидно, конечно. Лучше бы я больше времени в женской общаге универа, в Новом Петергофе, проводил, а не за учебниками. Ну да не важно.
Тогда я обо всём этом вообще не задумывался. Шла «золотая неделя». «Золотой» она называлась, потому что ты уже отучился, даже госэкзамены сдал, приказ о присвоении первого офицерского звания в Москве уже подписан. А ты просто ходишь и подписываешь обходной лист. Кормишь шоколадом девчонок из библиотеки за проёбаные учебники. Ругаешься с вещевой службой по поводу невыданных тельняшек. А самое главное – начинаешь получать в финчасти все свои ранее не полученные деньги, по курсантским меркам – сумма огромная. Ну как же с такими бабками не отомстить Министерству обороны за свою загубленную молодость?
До выпуска оставалось всего три дня, обходной лист был уже подписан. Преподам (не всем, конечно) проставился. Вы же сами понимаете, что преподаватели бывают разные. Одного аж руки чешутся как хочется «случайно» завалить на стрельбище, а от другого и удар прикладом по горбу получаешь с глубочайшей благодарностью.
Одним словом – все дела сделаны, все счета закрыты, чувство полной свободы и гармонии. И вот вечером задаю я Шмайсеру вопрос.
- Ну что, пошли поужинаем?
- Пошли. Но без фанатизма!
- Да ладно тебе, ты ж меня знаешь.
- Вот именно, знаю. Поэтому и говорю.
Возле училища было летнее кафе, которое было известно в народе как «Автобус». Представляло оно собой передвижную закусочную. Ну, знаете, такое чудо техники, у которого борта вверх поднимаются.
Да, знаменитое было место. Сколько там алкоголя, принесённого с собой, было выжрано, страсть. Как-то раз местные бабушки пожаловались, что музыка после десяти вечера играет. Музыку стали в 22.00 выключать. Пришлось самим себя развлекать в музыкальном плане. Через три дня бабушки пришли снова. Опять с просьбой. «Метал – любой степени тяжести, блатату тире шансон – какую угодно, частушки матерные – аля панк рок! Всё что угодно, согласны на всё – только пусть эти уроды заткнутся!!!».
Ну тоже понять можно. Раз пятьдесят за вечер «Па пооолю таааанки грахата – а-а-а-л-и-и –и –и –и!!!» послушаешь, и захочется разнообразия волей-неволей.
В общем, туда решили не идти, ну его нафиг. Опять толпа соберётся, и будешь с ними до утра «ужинать». Пошли в «Зелёный ёж» у вокзала. Сели на веранде, огляделись и остались довольны. Культурное место, даже музыка играет, и не абы что, а «Владимирский централ».
Смотрим – через два столика от нас два курсанта-третьекурсника из училища железнодорожных войск двух девушек «гуляют». Одна показалась нам весьма симпатичной, ну а вторая мало того что страшная (даже накрашенная), так ещё и выражение этой крокодильей морды соответствующее: «СТЕРВЬ».
Вот почему девушки именно такими парами гулять любят? Это типа «на этом фоне я ваще Мерлин Монро» или та, которая страшная, надеется, что ей тоже за компанию что-нибудь перепадет, а? Типа, симбиоз такой? Не знаю. Но к рассказу это всё равно отношения не имеет.
А имеет отношение к рассказу то, что та, что посимпатичнее, сразу начала Шмайсеру глазки строить. Глазки, кстати, очень красивые – синие-синие, а в них отражается бездонное небо – и ни одной мысли.
Ну, понятно. Шмайсер – он и есть Шмайсер. Выглядит как "истинный ариец" с плаката времен "Третьего Рейха": «В связях, порочащих его, замечен два раза». Да и по внешнему виду пилоты боевых паровозов значительно проигрывают гидросолдатам.
Сделали мы заказ: две двойных порции пельменей, большую тарелку солений и пиво. Сидим, смотрим в тарелки.
- Мда-а-а-а...
Это я. Сидим дальше - вздыхаем.
- Ага-а-а-а.
Это уже вдвоём. Хором.
Шмайсер сдался первым.
- Может, по писят капель?
- Не сблевну-с.
- Профессор, вот откуда ты этой белогвардейщины нахватался?
- Мы с тобой офицерА или где? Этикетку надо соблюдать!
- Ну так я так-то вообще интеллигент, потомственный.
- Ты?! Интеллигент?! Племенной?! Ну, тогда...
Я встал и щёлкнул каблуками.
- Разрешите представиться!!! Полковник испанских ВВС, Хосе Гонсалес!!!
Крокодил посмотрел на меня задумчиво и с явным интересом.
- Ладно, я щас сбегаю в «Арсенал».
Возле вокзала был ларёк, в котором продавалась водка «Спецназ». Литровая бутылка, большая камуфлированная этикетка и на этом фоне пистолет – «Берета 92». Цена смешная. Всё, на этом положительные качества напитка заканчивались. После первой рюмки организм передёргивало, даже встряхивало, как при открытии купола парашюта. Затем, примерно через минуту, следовала благородная отрыжка и чувствовалось послевкусие, как будто закусил автомобильной покрышкой. Но вторая и далее шли уже полегче.
А ведь деньги есть, но, как говорится, «сила привычки». Пилоты боевых паровозов смотрят на нас ну очень хмуро, тем более, они уже явно «наеденные».
Мы бутылку ополовинили, после чего я задумчиво спросил:
- Шмайсер, а знакомо ли вам искусство кабацкой драки?
- Профессор, вы меня этим вопросом хотите оскорбить? Я как интеллигент - личность разносторонне развитая.
- Боюсь, что вам придётся это продемонстрировать. Вон как «спецназ ЖДВ» на нас смотрит.
- Да это они за своих баб разволновались. Отобьём?
- Ты чё? Ты помнишь, какая пушка мне на госах досталась?
Госэкзамены мы сдавали на полигоне. Преподы дали команду: одну пушку в парке с БМП-2 снять и принести на стрельбище в качестве учебного пособия. По ней на вопросы и отвечали, кому в билетах попался. Но солдаты из БОУПа (батальон обеспечения учебного процесса) припёрли такой ужас, что я чуть заикой на всю жизнь не остался – пушка была грязная, как из болота, и убитая в хлам.
Шмайсер перекрестился.
- Ты это, полегче. Не за столом же такие вещи вспоминать.
- Так вот, эта пушка выглядела лучше, че вон та вторая, с позволения сказать, «девушка».
- Ну не, эта всё ж покрасивше будет.
Шмайсер рассматривал как потенциальный объект сексуальной агрессии всё, что носит юбку, имеет сиськи от третьего размера и откликается на женское имя. А уж подпитый – так тем более. «Спецназ ЖДВ» смотрит на нас уже откровенно зло и с неприкрытой агрессией.
- Короче. Туалет помнишь где?
-Ну да, вход с заднего двора.
- Ща идёшь туда. Они за тобой. И начинают там дискредитировать тебя как мужчину.
- Я не мужчина – я офицер.
- Тем более. Дискредитировать тебя как офицера. И тут выхожу я – весь в белом. По-другому они не поведутся, факт.
- Ну ты тактик!
- А то. Классика. Поле Куликово, засадный полк и всё такое. Мы, русские, у вас так все войны выигрывали.
- Зато мы до Москвы дошли.
- Гы-гы-гы. А мы ваших баб в Берлине любили!
От полного разгрома «спецназ ЖДВ» спасло появление очередной компании «гидросолдат». Они всё поняли и мгновенно скрылись, прихватив с собой своих женщин. Уходя, Синеглазка посмотрела на Шмайсера с тоской во взгляде.
- Бля! Ну вот мы же специально в «Автобус» не пошли, чтоб ни с кем не пересекаться! И на тебе! Да ещё и эти...
Мысли у военных бегут по одним и тем же протоптанным дорожкам. «Ужинать» закончили уже ближе к полуночи. Волокёмся в роту. Нет, шли не «домиком». Но обнять столб и поблагодарить его за помощь в борьбе с вестибулярным аппаратом желание было. До КПП уже оставалось всего метров двести, и тут Шмайсер решил посетить ближайшие кусты.
- Простите (ик), Профессор (ик). Мне нужно (ик). Попудрить носик.
Возвращается из кустов. В руках почти полный балон аэрозольной краски.
- Гляди-ка! Вот же вещь! Давай чего-нибудь напишем?
- Ага, ну давай. Икс, игрек и ещё что-нибудь из высшей математики. Или «Кировуха – Сила»... Да ну, фигня какая-то.
- Не, ты сам глянь, что люди пишут!
Под окнами дома на асфальте белела надпись: «С добрым утром, любимая!!!»
- Слишком мало информации во фразе. Ща исправим.
Беру баллон и дописываю вторую строчку.
Как я ужен упоминал, мысли у военных идут по проторенным дорожкам. Особенно, если мозг отравлен большой дозой алкоголя. После моей редакции надпись выглядела так:
«С добрым утром, любимая!!!
Извини за триппер»
Дальше, метров через сто, ещё одна надпись, уже старая: «С днём рождения, Зайка!» Тоже подкорректировали. Ну и двигаемся дальше, таким же образом. И тут нас нагоняет ментовский уазик. Даже не подъехали, а подкрались. Видать, долго за нами наблюдали. Оттуда лениво выходит сержант.
- Нарушаем? Документы можно посмотреть?
Ага, щас! Я еще свои документы ППС-никам по пьяни не дарил. Тем более, генц всё училище предупредил недвусмысленно: «Залёт в ментовку – отчисление». План созрел мгновенно. Нам до КПП - сто метров. Сейчас я его аккуратно роняю, и рвём когти в училище. Испортил всё Шмайсер.
- Ты как перед офицерами стоишь, сержант? Доложите своему командиру о сделанном вам замечании.
И начал дальше его пытаться строить. «Пробило на устав, офицера «науженного». Сержант оказался мудрым, в пререкания вступать не стал, а просто по рации вызвал подкрепление. Второй уазик подлетел мгновенно. Видимо, всё училище засадами обставили. Тоже верно, грамотное решение.
В общем, ночевали мы в ментовке. С утра за нами приехал на своей машине комбат. Молча довёз до училища и отконвоировал в кабинет генерала. Там было аж три генца. Один наш, у другого сын выпускается и третий из Москвы, с проверкой на выпуск. Как я понял, все хорошие знакомые.
- О-о-о, молодца. Ну, вот послушайте.
И начинает читать ментовский рапорт. Вот кто их учит рапорта писать? Это был шедевр. Из этого несчастного баллона с краской раздули такое, что если верить написанному, то пьяные эсэсовцы в оккупированной русской деревне вели себя лучше. Мы там «в состоянии алкогольного опьянения», «группой лиц», «с особым цинизмом», «отправляя естественные надобности» и прочее, и прочее. Короче, если бы мы просто Кремль взорвали, то выглядели бы более прилично.
Так меня ещё никогда в жизни не драли. Ну, представьте сами – аж три генерала. В конце фраза: «Вон отсюда!» Я был уже в предбаннике (дверь ещё не закрыли), когда услышал: «Нет, ты только послушай…» – и взрыв хохота.
А потом был выпуск. Про выпуск я как-нибудь Вам тоже расскажу, если наберусь храбрости или наемся водки. Это был не не просто выпуск, это был готовый сценарий фильма «Пьяные лейтенанты атакуют» в стиле «алкобоевик с элементами тяжёлой эротики». Причём с жёсткими возрастными ограничениями «от 21 до 60».
Ну да ладно, вернёмся к теме рассказа.
История четвертая и (в этом рассказе) заключительная
Когда тебе самому в армии смешно – это, конечно, здорово, но вот когда начинают смеяться твои непосредственные командиры и начальники, то тут запросто можно залезть на стену и плакать прямо оттуда «вот такими слезами». Типичный пример – мой генерал на ТОФе.
Я только три месяца лейтенантом отслужил. Впечатления – ЖОПА! С огромной буквы «Ж». Достаточно сказать, что за КПП я вышел (на выходной, а не по службе) ровно через два месяца после прибытия, день в день. И то только до 16. 00. Да и время очень «интересное» – октябрь 1998, сразу после дефолта. Служба такая, что как в песне: «Со слезами на глазах». Женатикам разрешили на выходные подрабатывать, ну там охранять что-либо или разгрузить – спиздить. А холостяки «на выходные – в обойму» и деньги (хотя какие это деньги, 50 убитых енотов) не платят в принципе. Начфин так на построении и сказал: «Денег нет и не будет. Крутитесь как хотите. Жёнам от меня привет».
И вот собирают всех молодых лейтенантов. Генц захотел с нами «за жизнь перетереть», типа послушать наш скулёж. Ему пофиг, а нам приятно – «командование заботится». Собрали всех в клубе, генерал задвинул речугу, типа: «Стойко преодолеем, романтика военной службы, родина в опасности, все как один, ни грамма в рот, вот в моё время…» Речь ни о чём, но основная мысль прослеживается легко: «Что, думали, в сказку попали?» Потом после сеанса групповой терапии начал нас любить по одному, уже конкретно каждого.
- Лейтенант такой-то.
- И-и-и-я-а-а!!!
Лейтенант «такой-то» бодро подпрыгнул.
- Вы свою жену любите? Почему она ко мне приходит и на вас жалуется? Так и говорит: «Мужа дома нет, я уже забыла, как ОН выглядит». Я уже у вашего командира полка уточнял – вы на прошлой неделе дома были. Или вы не туда ходите? Что не можете со своей женой занятие провести по теме «Как ОН выглядит»? Мне, что вместо вас ходить, чтобы ваша жена не жаловалась? Так ваша жена не одна, лейтенантских жен много. Кто тогда вместо меня служить будет? Короче, побеседовал он так, по-быстрому, фактически с каждым. Ну и в заключение:
- Какие у кого вопросы? Про жильё говорить не буду. Рапорт на «увольнение из рядов» никому не подпишу. Никто никуда не переводится. Добро пожаловать.
Встаю. Представляюсь. Должность. Училище.
- Товарищ генерал, мне не выплачены подъёмные. А мой рапорт на выдачу ссуды начфин при мне порвал. Я даже думаю, что хотел съесть. Нам хоть что-нибудь заплатят? И когда?
- Да, начфина я могу понять. Вы все уже его до истерики довели. Он скоро или прятаться от вас будет или отстреливать. И кстати, зачем вам деньги?! Если я не ошибаюсь, вы не женаты, вы замужем за командиром полка. И у вас даже квартиры нет, вы в казарме живёте.
- Да хочу в город пойти. Девушку какую-нибудь поймать и дружить её потом. А как же это без денег? Неприлично.
- А почему вы хотите дружить девушек? У вас же в подчинении личный состав есть? Вам что, не хватает? Или вы «половой агрессор Петербургский»?
Тут я уже взбесился. Я эти отмазки от командиров уже третий месяц слышу.
- Да хрен с ними, с этими бабами (генц в этом месте энергично закивал, типа, «да, да, правильно»!) Хоть посмотреть на эти деньги, а то я уже забыл, как они выглядят.
- Понял. Вопрос решим.
Генерал пометил что-то в своём блокноте. Я плюхнулся на своё место. Неужели всё так просто? Потом мы стояли толпой в курилке в предвкушении «горы бабок», мечтали. Каждый о своём, конечно.
- Поручик, ну ты красава! С нас поляна!
-О кей. Я вас за язык не тянул. Только чтоб и девы распутные! И побольше! Побольше!
-Что побольше?! Размер дев?
- Да нет! Дев, этих самых дев побольше! В смысле – количество ихнее!
- Не вопрос, гигант ты наш. Гарантируем – умрёшь пьяным от полового истощения! А на следующий день, когда мы толпой пришли на обед в офицерскую столовую, то тихо прибалдели. В фойе на стене висел огромный плакат (я этих плакатов такого размера ни в одном банке никогда не видел): «Банковские билеты России».
Ну да, не придерёшься. Нам действительно напомнили, как выглядят деньги. Я стоял и впервые в жизни смеялся и плакал одновременно.
Одним словом, я уверен, что служить в армии по принципу «крепко стиснув зубы» - очень тяжело, фактически невозможно. Вы или с ума сойдёте, или уволитесь. Как со мной и вышло. Я, разумеется, не первое, а второе имею ввиду. Я увольнялся «из окопа», практически «после выхода из боя». Это довольно грустная история, увольняться жутко не хотелось, но и служить уже сил не хватило.
© Новиков