Касемсот
В одной деревне в Тамбовской области, сломались, сгнили, разворовали, списали, продали все трактора кроме одного.
Остался один рабочий трактор Кировец К-701.
Глубокая осень. На пустом мехдворе он стоял один, гордо подняв выхлопную трубу и отсвечивая стёклами на солнце, смотрел в будущее, он знал что двигатель исправен, колёса ещё не сгнили, немного подтекала гидравлика, но не критично, а самое главное,- он нужен, на него надеются все крестьяне, которые остались доживать свой век, в этой деревушке. Он был готов к работе, впрочем как и всегда.
Память о героическом предке не позволит ему сломаться, заболеть, сгнить, ведь он потомок танка КВ, у них один создатель. Мощь и надёжность, неприхотливость и основательность вот его качества. Как и предок он шёл в бой, только битва у него своя, битва за урожай.
Выгоревшие на солнце бока, обдувались пыльными ветрами. Холодный осенний дождь обмывал его стальное тело. Трактор ждал весну, ждал когда его баки наполнят топливом, зарядят аккумуляторы и он запустит свой могучий двигатель задорно присвистывая турбиной, что прицепят к нему плуг, да такой, что не один трактор с ним не управиться, и пойдёт он по полю перепахивая и переваливая жирную, чёрную Тамбовскую землю.
Трактор со знанием дела, толково и с любовью обслужили и законсервировали до весны. Для его охраны председатель решил поставили сторожа. Посчитал жалкие остатки средств в колхозной кассе, прикинул, что до весны хватит, и ещё останется на соляру и на оплату электроэнергии.
Когда пошёл слух, что председатель ищет сторожа для охраны трактора, желающие нашлись сразу, где это слыхано, что в пустой деревне, где нет работы, можно на халяву 5 тысяч в месяц получать.
Сторожами хотели работать все, особенно те, кто работать не хотел.
Председатель мужик был тёртый, он понимал, что сидеть целыми днями у трактора никто не будет. Поэтому сторож должен быть из домов, которые стоят недалеко от мехдвора. Нанять двух сторожей денег не хватит, нужен один, который днём пока на мех дворе есть люди, будет дома, а когда пьяный сварщик и механик уходят с работы, приходить на ночь на дежурство. Такой человек нашёлся быстро. Спустя некоторое время, председатель решил его проверить, наш доблестный сторож спал ночью - дома. Разбуженный ударами во входную дверь, и выйдя на крыльцо, сторож услышал от председателя, кто он, откуда вылез, как туда залез, и куда ему надо идти, и был уволен.
Следующий кандидат в сторожа продержался неделю. Был уволен, за то что мертвецки напился на дежурстве и крепко спал на старом замызганном, дерматиновом диване в прокуренной бытовке мехдвора.
Председатель снова начал поиск надёжного сторожа и по ночам на мехдворе дежурил сам. Поглядывая в окно, он видел как монументально и торжественно освещаемый луной смотряться очертания касемсота. Уже выпал первый снег и чёрная тень отбрасываемая трактором плотно лежала на белом и чистом снегу.
Был в деревне один мужик, которого не любили. Он был не местный, точнее он был местный, но не свой.
Когда то давно окончив сельскую школу с отличием, он уехал в город, где поступил в военное училище.
Жизнь курсантская не легка, но деревенскому пареньку было не привыкать вставать с первыми лучами солнца, бегать в кирзовых сапогах кросс по стадиону было легко, легче чем за козами и баранами по оврагам в калошах. Учеба давалась с трудом, но упрямство и трудолюбие помогли. Закончилась жизнь курсантская и началась офицерская.
Офицер человек государственный, куда прикажут, туда едет и там служит. Покидало по дальним гарнизонам, по степям Казахстана, по заснеженной тундре, по промозглому дальнему востоку. Конечно обзавёлся семьёй, завели с женой детей. И продолжали менять один гарнизон за другим. Вот так год за годом, подкралась пенсия. Решил Василич вернуться на малую родину в деревню. Армейская жизнь прошла в суровых краях, хотелось насладиться тишиной, покоем, солнечным теплом и зелёными деревьями и лугами. Жена ехать в деревню из города отказалась, дети выросли и разъехались. Оставив квартиру жене, привычно собрав свои вещи, новоиспечённый пенсионер уехал в родную деревню.
Старый дом в котором он родился, стоял покосившись на правый угол, стёкол в окнах не было, двери были открыты. Родители давно уже умерли и за домом никто не ухаживал. Заросший бурьяном двор был безжизненный.
Василич к этому был готов, его не пугали трудности.
К осени на этом месте стоял крепкий, тёплый кирпичный дом, забор и профлиста окружал двор. Во дворе резвился щенок немецкой овчарки, кудахтали куры, иногда блеяла молодая козочка.
Местные увидев эту метаморфозу, как вместо гнилого и кривого разграбленного, срубового дома, где даже железные скобы алкаши повытаскивали из стен и сдали в чермет, стоял добротный и небольшой коттедж.
Деньги в деревни были только у пенсионеров, а "молодёжь", добывала на проживание кто как мог. Кто то ездил в Москву на сезонные работы, кто промышлял черметом, кто то нанимался к пенсионерам помогать по хозяйству за пузырь. Местные оживились и решили, что у них поселился олигарх.
Сначала Василича стали обрабатывать добрыми речами, и улыбками, затем пошли к нему просить деньги в долг маленькие суммы, на хлеб, на соль, на опохмел.
Василич первое время давал, но оказалось, что никто деньги не возвращает.
Деньги в долг давать перестал, и на сладкие речи не попадался.
Через некоторое время, вся деревня ненавидела Василича. Мало того что у него дом кирпичный, он ещё в лес ходит когда захочет, на рыбалку ездиет на велосипеде по вечерам, так он сука ещё и не бухает! И туалет у него дома тёплый и с унитазом!
Вот именно к Василичу и пошёл председатель. Председатель понимал, зарплатой в 5 тысяч, Василича не купишь, но надёжного человека больше не было.
Василич встретил председателя настороженно, он давно уже ничего хорошего от местных не ждал, и на пакости местных уже не реагировал. Пригласил зайти в дом. Узнав в чём дело, предложил чай. Так они и просидели пол ночи попивая чай, рассуждая о жизни и о судьбе и родной загибающийся деревне. Вспомнили что когда то давно, в сельском пруду водились карпы, вспомнили как раньше ходили пасти стадо на сотню голов, вспомнили кузницу и коровник, от которого остались бетонные опоры, который как рёбра огромного кита белели среди бурьяна. Вспомнили мехдвор, на который вечером, урча разными тонами двигателей, после работы в поле возвращалась техника. И какой только техники не было, и Белорусы, и МТЗешки, и Т-150, и даже Т-16, и конечно К-701. А сколько комбайнов было.... На К-701 работал уважаемый мужик. Работал честно, работал правильно. Свой трактор дядя Юра любил и лелеял.
У всех трактора пыльные, грязные, с какими то антенками прикрученными к крыльями, с какими то дикими картинками наклеенными где не попадя, и в подтёках масла, вечно не заводятся, гидроусилители руля не работают, аккумуляторы вечно сдохшие, и фары работали не все.
Дяди Юрин касемсот, всегда помытый, ухоженный, всё работает безупречно, никакого сельского тюнинга, как будто только что с с конвейера вышел. Даже термос который с завода был закреплён в кабине, был на месте.
Дядя Юра человек был простой и честный, чужого ему не надо и своё не отдавал. Солярку с трактора не сливал, и втюхать её кому нибудь не пытался. Директор совхоза, разрешал Юрию не пригонять трактор на мехдвор, а ставить его у своего дома во дворе.
Дом дяди Юры и трактор во дворе были местным ориентиром, если приезжему объясняли как пройти, то говорили, "от Юрки направо", на вопрос а где живёт Юрка отвечали, "Где касемсот стоит". Вот поэтому и выжил трактор. Пережил лихие девяностые, когда воровали все и всё, стоя во дворе рядом с домом под охраной большого лохматого кобеля и дяди Юры.
Но время идёт, дядя Юра постарел. Трактор с его двора давно не выезжал, потому, что не стало в деревне топлива, не было денег на соляру, ни на было на семена, а если и взять кредит, то урожай перекупы покупали за сущие копейки, которых не хватало даже топливо окупить. То ли дело было раньше, когда работала организация "Заготзерно", а сейчас её нет, выкупил какой то делец, обанкротил и бросил элеваторы на милость черметчиков.
В один из дней пришёл дядя Юра к председателю, и попросил забрать трактор. Собака сдохла, новую не завёл, шпана местная стала рядом с трактором крутиться, а здоровья уже нет что бы их шугать. Не угонят, так сломают. Да и дочка зовёт в райцентр к ней переехать.
Василич слушал этот рассказ, машинально прихлёбывая чай. Его взгляд устремился куда то в угол кухни, Василич думал о своём, вспоминая засеянные поля из своего детства.
Председатель продолжал говорить, рассказал что получил предложение посадить ячмень для частной пивоварни, говорил что представитель пивоварни даёт деньги на посевную, говорил, что сделка скользкая, но совхозу нужны деньги и что растёт долг за электроэнергию, и что долг по зарплате бухгалтеру, электрику, платить нечем, и что что поля заросли кустами и молодыми берёзами, говорил что вся надежда на касемсот, что только этот трактор справиться и сможет вспахать поле, и что за руль сядет сам, никому не доверит.
На следующий день, на мех двор пришёл новый сторож, его сопровождал крупный щенок, подросток немецкой овчарки. За плечами пенсионера, висел небольшой армейский рюкзак. Встречал его председатель. Василич по хозяйски осмотрел двор, обошёл территорию, Проверил замки на закрытых дверях склада и кладовки. Попросил председателя поставить фонарь для освещения площадки с трактором, на что тот нехотя согласился, как никак а опять расходы.
Продолжение следует.