Каково это, быть эпилептиком?
Что общего между мной и Гаем Юлием Цезарем? Верно, мы – великие люди, изменившие ход мировой истории, можем делать несколько вещей одновременно. Я, например, в настоящий момент пью чай и пишу этот пост. А еще – эпилепсия. О том и речь.
Начнем с небольшой медицинской справки, а после перейдем к моему личному опыту.
Название болезни на древнегреческом звучит как «ἐπίληπτος» – «пойманый», «застигнутый врасплох». По-русски она именуется «падучей», это тоже весьма красноречиво. Что, в сущности, представляет собой это заболевание? Все нейроны определенного участка мозга (эпилептогенного очага) срабатывают одновременно, в результате чего органика принимает единственное решение – «перезагрузиться». В результате этого и возникает эпилептический припадок.
Важно понимать, что «эпилепсия» не представляет собой что-то единое и целостное. Это целая группа болезней, разновидностей которой насчитывается около шестидесяти. Кроме того, она не является неизлечимой – при правильно подобранном индивидуальном лечении около шестидесяти процентов (что-то эта цифра примелькалась) пациентов выздоравливают. Эпилепсия имеет свои уровни тяжести. Кто-то выгибается «мостиком», пуская пену из рта (как это обычно представляется в массовой культуре), кто-то просто падает, начиная судорожно дергаться.
Теперь немного о причинах. Если максимально обобщить, они разделены на три группы.
Идиопатическая. Падучая досталась пациенту по наследству.
Симптоматическая. В данном случае человек приобрел ее сам, злоупотребляя употреблением алкоголя, веществами, а также в результате осложнений после менингита, кисты и опухолей, ЧМТ, и ряда других факторов.
Наконец, криптогенная. Тут полное хз. Установить причину эпилепсии не представляется возможным.
Теперь плавно перейдем к моему опыту. Я коллекционировал ЧМТ. Однажды в детстве исследовательский интерес побудил меня к изучению мира. Это исследование завершилось тем, что я ударился об острый угол стола. В другой раз, классе в пятом, я разбежался в классной комнате, и споткнулся о ступеньку. Сила инерции с размаху ударила меня об стену. В этот момент я понял, что пресловутые травматические «звездочки» – это не отвлеченный образ или фигура речи, но самый что ни на есть элемент реальности. Они были желтого цвета, неправильной формы, с черными кругами посередине (или наоборот, за правильность цветовой гаммы не ручаюсь).
Долгое время ничего не предвещало проблем. Правда, один раз, после перелета, будучи в ванной, я свалился в обморок. Помню, что передо мной явно встала картина красной машины (в марках не разбираюсь, уж извините) на угольно-черном фоне. Потом меня разбудили перепуганные родители. Впрочем, все это было списано на перегрузки после полета.
Потом прошло еще лет семь, и после этого у меня впервые появился первый припадок. Стоит рассказать, как вообще он проходит. Сначала начинается состояние, называемое «аурой». Да-да, господа эзотерики, вы можете щеголять аргументом, что слово «аура» официально вписывается в научный дискурс). Главное не уточнять, в каком значении. Состояние это… приятно. Как от употребления хорошей дозы не менее хорошего алкоголя. Ты словно возвышаешься, поднимаешь свое тело над землей. В этом отношении очень уместно привести фрагмент замечательного романа Ф.М. Достоевского «Идиот». Русский классик известен тем, что старался максимально запечатлеть в своих произведениях собственный личный опыт, будь то участие в террористическом кружке, эпилепсию, или страх смертной казни. Впрочем, довольно, вот отрывок:
Он задумался между прочим о том, что в эпилептическом состоянии его была одна степень почти пред самым припадком (если только припадок приходил наяву), когда вдруг, среди грусти, душевного мрака, давления, мгновениями как бы воспламенялся его мозг, и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы его. Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом; все волнения, все сомнения его, все беспокойства как бы умиротворялись разом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, гармоничной радости и надежды, полное разума и окончательной причины. Но эти моменты, эти проблески были еще только предчувствием той окончательной секунды (никогда не более секунды), с которой начинался самый припадок. Эта секунда была, конечно, невыносима. Раздумывая об этом мгновении впоследствии, уже в здоровом состоянии, он часто говорил сам себе: что ведь все эти молнии и проблески высшего самоощущения и самосознания, а стало быть и "высшего бытия", не что иное как болезнь, как нарушение нормального состояния, а если так, то это вовсе не высшее бытие, а, напротив, должно быть причислено к самому низшему.
Такая вот двойственность. Стоит отметить, что эпилепсия – вещь сугубо индивидуальная. У кого-то нет этого переживания «гармонии и красоты», но сразу наступает следующее состояние, которое я про себя именую «дурнота». Это резкая смена. Сначала теплый, ласковый душ, а потом студеная, ледяная вода. Состояние страха и паники. Первое длится секунд десять (очень приблизительно), второе – около двух-трех. Как обстоят дела по-настоящему – сложно сказать. Пространство и время словно растекаются и рассеиваются. Затем – сон и судороги. У меня уровень эпилепсии – «medium». Мостиком не выгибаюсь, спокойно лежу, поддергивая конечностями. Потом наступаем сон. Когда просыпаешься, сначала ничего не помнишь. Думаешь о том, что, вероятно, ты заболел простудой, значит, надо отоспаться и выпить лекарств. А потом, после пробуждения, наступают три неприятных бонуса.
Первый из них – мышечная усталость. Словно тренировался в зале целые сутки. Я никогда не тренировался в зале целые сутки, но если бы я это делал, подозреваю, ощущения были бы примерно аналогичные. Далее – прикус языка. Он, зараза, болит, и весьма ощутимо. Хорошо хоть заживает довольно быстро. И «вишенка» на падучем «торте» – подавленное и депрессивное состояние, которое длится от недели до двух.
Этим мои нейротические приключения не завершаются. Есть еще своего рода «демо-версия» припадка – абсенс. Представьте себе, что вы не понимаете, кто вы такой, и это продолжается несколько десятков секунд (опять-же, приблизительно). Что, где, когда, зачем? Эти вопросы вам крайне важны. А потом внезапно вы все осознаете. Состояние не то чтобы пугающее (как должно быть, по идее), но весьма странное.
Припадков не свежем воздухе никогда не было. Существует куча побудителей. В моем случае – поднятие тяжестей и духота. Это, пожалуй, было одним из самых обидных упущений – в то время я начинал качаться, и при правильно составленном белковом питании я начинал стремительно превращаться из дрыща в подобие качка. Теперь, вероятно, мне придется остаться дрыщом. Ну да ладно.
Что на данный момент? Сначала я принимал какой-то неэффективный для меня препарат. Приступы продолжались стабильно, раз в месяц. Но потом у меня появился замечательный врач. Она назначила мне Депакин. А теперь – важная информация. Ни в коем случае не занимайтесь самолечением! Препарат должен назначить исключительно врач после индивидуального обследования. Самолечение – путь к самокалечению. Оно может привести к самым непредсказуемым последствиям, вплоть до летального исхода!
Итак, в настоящий момент о моей болезни напоминает только башенка Депакина, верный спутник в рюкзаке. Теперь я, как главный герой «Денискиных рассказов», горжусь своей неизлечимой малярией эпилепсией. На этом, пожалуй, я завершу свое повествование. Желаю вам не болеть и радоваться жизни.