"Мне всегда была ненавистна роль наблюдателя. Что же я такое, если не принимаю участия? Чтобы быть, я должен участвовать. [...] Я вовсе не собираюсь принижать здесь ни успехов разума, ни побед мышления. Я восхищаюсь светлыми умами. Но чего стоит человек, если у него нет сущности? Есть он - только видимость, а не бытие? Это сущность очевидна для меня в Гавуале или в Израэле. Она была очевидна для меня и в Гийоме.
Преимущества, которые дает мне моя писательская деятельность, например, возможность получить разрешение и уйти из группы 2/33, чтобы заняться другой работой, если бы профессия летчика мне разонравилась, - об этом я и думать не могу без отвращения. Это всего лишь свобода не быть. Только выполнение своего долга позволяет человеку чем-то стать".
