Недавно была в Тайланде и на одной из экскурсий услышала историю, которая меня очень зацепила.
Значит, во времена правления Рамы 5-го (у них там каждый король как бы его не звали, в любом случае Рамой именуется и так по порядку) он открыл страну для европейцев, там всякие послы приезжали, гости..
А сам через некоторое время поехал путешествовать по миру... И добрался, значит, до России, а именно Петербурга. Тогда у нас Николай 2-ой правил.
Думал он чего бы привести такого, ну и остановил свой выбор на диковинных животных (еще бы, что дарить правителю страны у которой все есть? чужеземные животные - идеально).
Пообщались они там с Николаем, ну и поехал Рама в Москву.
На полпути гонец привозит ему сообщение о том, что французы подплыли к Бангкоку на кораблях, окружили, выставили оружие, сгрузили на сушу солдат и объявили: мол, сдавайтесь, иначе - смерть(ну правильно, это же идеально - по быстренькому завоевать страну, пока папочка-король в отъезде).
Узнав об этом, Рама решил отправиться обратно к Николаю за советом. Приехал, рассказал что случилось, а Николай значит решил сделать следующее : он предложил сделать фотографию, где он и Рама на тронах, оба при полном параде ( символизируя дружбу стран).После всех дел эта фотографию попала в прессу тех времен. И к тому моменту, когда это дошло до французов они, одновременно с этим получили письмо от Николая с примерно таким текстом: "Руки прочь от Тайланда, иначе Россия, как добровольный союзник, примет меры относительно Франции."
Не прошло и двух часов, как французы покинули побережья Бангкока, при этом даже оставив большую часть своих солдат на земле - так торопились....
В заключении, наш гид сказала такую фразу : "Французы тогда даже не раздумывали, ведь в те времена, с мнением нашей страны было принято считаться."
Ребят, я такую гордость тогда испытала, жаль, что те времена прошли( А Николай молодец просто! Так их!)
Всем добра)

Этот век немного и немало,
Разделили черти по кускам,
Сердце у меня, одна украла,
А другая - жизнь разбила в хлам.

Душу забрала и вовсе третья,
Но четвёртой я писал стихи,
И теперь всё хлещет память плетью,
Бьёт меня за прежние грехи.

Не с одной не прожил, не сложилось,
Я не смог, а может не хотел,
Часто грудь так сильно, громко билась,
Тот порыв держать я не умел.

Как и прежде, наступаю снова,
В ту же яму яда и любви,
Хоть уж взгляды и взрослей и новы,
Но всё так же в мыслях соловьи.

И всё те же путаю дороги,
И всё снова, заново, опять…
Спотыкаться об одни пороги,
Не престало мне, не привыкать.

Забирать остатки верно пятой,
О шестой и думать не могу,
В грязных джинсах и рубашке мятой,
Не узнать, что будет дураку.

В этот век холодный, беспокойный,
Ангелы делили по кускам,
Для кого-то я уже покойный,
Для кого-то добрый, прежний хлам