Время
Тень от лампы всё ползла по потолку - и никак не могла доползти до тени от двери. У Вас было такое в детстве? Когда Вы явно видите, что тень движется - но при этом так и остаётся на месте. Рассвет заглядывал в окно медленно и неохотно.
Всё, что мы несём с собой уже не радовало и не рождало в душе полёт фантазии. Загадочные рожицы на обоях, в которые складывался повторяющийся рисунок, тихий скрип паркета, будто под чьими -то шагами, колыхание занавесок без ветра - и смутные очертания силуэтов за ними - всё это теперь воспринималось, как ещё одна палочка, нацарапанная на стене в камере заключённого.
В детстве меня относили к категории "нежильцов". Обычно восьмимесячные дети не живут. Да ещё и маленький хвостик - и тёмная шёрстка вдоль позвоночника. Хвостик быстро отвалился, шёрстку скатала бабушка хлебным мякишем. Она же и поставила на ноги рахитичного ребёнка с большим животом, вдавленной грудной клеткой, кривыми ножками - и лысиной на сплющенном затылке непропорционально большой треугольной головы.
К семи годам я мало чем отличалась от остальных детей - может только усталыми, совсем недетскими глазами. Сам процесс жизни причинял мне невыразимые муки - и моральные и физические.
От еды болел живот. От разговоров вокруг раскалывалась голова. Терзала бессонница, а если я засыпала - то одни и те же кошмары заставляли вскакивать с криком, мучая меня годами.
Чуть позже, годам к 13, начались обмороки. Им всегда предшествовала тошнота, подкатывающая к горлу. Теперь я понимаю её причину - меня тошнило от жизни. Мучительной и исковерканной человеческой жизни, полной бессмысленных и ненужных действий, чувств и мыслей.
По каким только врачам меня не таскали... Психиатры и невропатологи, нейрохирурги и эндокринологи выдавали совершенно нелепые диагнозы. То нервное истощение, то родничок не зарос, то энцефалограмма трупа, то давление трупа - с таким не живут.
Но я жила. Вернее пыталась жить, прячась от бесконечных мук то в живопись, то в поэзию, пытаясь согреть вечно ледяные руки и ноги, борясь с приступами вечной дурноты в автобусах и метро, изо всех сил пытаясь привыкнуть, приспособиться к этой планете.
А она не хотела меня принимать.
Продолжение следует.