doljik

И вот ангелы-хранители на небесах отсыпают из кулёчка с приключениями аккуратной кучкой: упал с забора и порвал штаны, подрался с Вовкой во дворе, был пойман дядей Сашей, когда воровал яблоки из чулана, переплывал реку и чуть не утонул, по пьянке поцеловался с Машей из соседнего подъезда, поехал на рок-фестиваль и потерял бумажник... Ну и хватит.

Ну, иногда, конечно, дрогнет рука и сыпанётся случайно через край, тогда получается какой-нибудь Тур Хейердал или Фёдор Конюхов, или вообще Д’Артаньян.

Но вот у моего друга Андрея в жизни всё происходит абсолютно не так. Ну по крайней мере точно не так как у меня и у подавляющей части населения нашей Родины.

Его ангел наверху, похоже, завис и сыпет из кулёчка не переставая.

Короче, у Андрея опять случилось приключение. Это довольно странно для солидного уже, сорокапятилетнего человека, но это факт.

Итак, был обычный хмурый питерский вечер, и Андрей шёл по улице. Домой. Ничто не предвещало, но наверху решили, что так не пойдёт, и Андрей зачем-то решил сократить дорогу через переулок. Тут на него и выскочило приключение. Само. Андрей его не искал, у него в жизни этих самых приключений, как вы поняли, и так было больше чем достаточно.

Приключение приняло вид двух грабителей, вооружённых колюще-режущим.

Поскольку сами они были, по их мнению, тяжело вооружены, а у Андрея в руках, наоборот, совсем ничего не было, криминальная парочка решила, что это их клиент, и начала вперемежку с леденящими кровь угрозами озвучивать свой список пожеланий, в который входили в основном деньги и прочие материальные ценности.

Пока грабители выдвигали требования, Андрей, слегка прищурившись, оценивающим взглядом рассматривал рыцарей большой дороги и их вооружение. В одной единице холодного оружия он с удивлением узнал штык-нож от классической модели автомата Калашникова одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. «Прапорщик на складах спиздил и продал на рынке небось», - подумал Андрей. У второго было какое-то удивительное изделие из «стильных, модных, тактических». Или метательный вообще? В темноте переулка пока было не разглядеть. Андрей про себя вздохнул: «Беда с этими ниндзями, и чего им дома не сидится?»

Если бы бандиты не были так увлечены перечислением требований к своей потенциальной жертве, а обратили внимание на то, как на них смотрят, то они наверное задумались бы: "А кто, собственно, в этой ситуации потенциальная жертва?"

Таким взглядом крокодил смотрит на антилопу, которая подошла слишком близко к берегу. Взгляд-то был конечно задумчивым, но это не были размышления «бежать немного погодя или бежать прямо сейчас». Это была скорее попытка прикинуть, что лучше откусить в первую очередь – правую ногу или всё-таки левую? Или сразу уж голову, и к чёрту все предварительные ласки?

Когда Андрюша окончательно решил для себя этот важный вопрос, он начал воспитательный процесс. Служба в ОМОНе, работа опером, а потом безопасником не сделали из Андрюши великого педагога. Скажем прямо, Песталоцци из него не получился от слова «совсем». Андрей признавал лишь один педагогический приём – устаревший, но иногда по-прежнему весьма эффективный.

Андрей начал сеанс педагогического доминирования с того, что угрожая собой отобрал у безжалостных разбойников ножи. Ну или нож и штык-нож. Потом он их слегка побил. Для профилактики. Ещё со времён работы опером Андрей помнил, насколько важна профилактика преступлений. В него это знание крепко вбили на инструктажах и планёрках, и он им воспользовался в полной мере.

Затем он отобрал у незадачливых грабителей все нечестно нажитые деньги, а напоследок изъял паспорта. Последнее он объяснил тем, что хотел, чтобы работники ножа и топора вернулись на малую родину, к маме и папе, а не портили имидж Санкт-Петербурга ни как культурной, ни как криминальной столицы. Ибо в паспортах значилось место прописки – город Ростов, и для восстановления им пришлось бы вернуться на место проживания. А существовать без паспорта и регистрации в городе Санкт-Петербурге, как известно, строго запрещено.

Моя жена, выслушав эту историю, только пожала плечами:

- Слушай, я одного не могу понять: ну кому может в голову придти на него нападать-то?

- Ну он же в костюме был, выглядел как приличный человек, откуда им знать было, что как только у него включается режим "война", он ведёт себя как терминатор?

- Да при чём тут костюм, не стал же он меньше размером, надев костюм-то? Ну, блин, он же здоровый, как медведь?

- Ну, хрен их знает, может они любят трудности?

- Ну, я так понимаю, они их получили сколько хотели. И даже наверное немного больше.

Автор: Roger

Источник

Зашел в зоомагазин, где мы мышей покупали. Продавец - приятная милая блондинка средних лет.

- Мы у вас тут мышей покупали...

- Я помню. Для кошки.

- Точно!

- Что, съела?

- Не, мы не дали. Мыши прикольней кошки. Добрые, весёлые. И ручные.

- А кошка что, дикая?

- Да не то слово.

- Так что с мышами?

- Вы нам вместе с ними наполнитель продали. Он из чего сделан?

- А что?

- Понимаете, они его жрут!

- Так это кукурузная крошка. Он съедобный.

- Аааа! Я просто думал он синтетический. Думаю, если они синтетический наполнитель жрут, так может им вместо воды машинного масла наливать надо?

- А вы их чем кормите?

- Да всем кормим. Зерно там всякое, крупа. Но они больше всего любят колбасу и говядину варёную.

- Вы их что, колбасой кормите?! (возмущенно)

- А что, нельзя?

- Да вы с ума сошли! Вы же им печень посадите! Вы сами ту колбасу пробовали?!

- Нет, я её мышам покупаю! Конечно пробовал.

- Вы хоть знаете из чего её делают?!

- Естественно. Из сухожилий и туалетной бумаги. Очень вкусно.

- У меня у сестры у мужа знакомый на мясокомбинате работал, так он такооое рассказывал, из чего эту колбасу делают...

(у каждого есть знакомый, у которого есть знакомый, которому один знакомый рассказывал, что он работал на мясокомбинате, и из чего там делают колбасу)

- Значит, колбасу мышам нельзя. А мясо?

- Ни в коем случае!

- Ну какой-то же белок им нужен? Рыбу?

(тут появляется и вступает в диалог точная копия продавщицы, только лет на двадцать моложе)

- С ума сошли?! Вся рыба заражена глистами!

- Может яйца?

- Там же сплошной холестерин!

- А сыр?

- Вы что, не в курсе, что коров пичкают антибиотиками? Никакого молочного!

(тут я немного взопрел от переживаний)

- Слушайте, ну ничего нельзя! А сами-то вы что едите, если ничего нельзя?

- Как что? Здоровую пищу. Овощи, фрукты. Кашки.

- Вы серьёзно?

- А что?

- Вы эти овощи-фрукты проверяли? Там же ничего натурального не осталось, одна радиация, пластик, и пестициды!

- Да ладно!

- Вот вам и ладно. Вы раз уж так о здоровье печётесь, купите приборчик, он копейки стоит. Увидите, там любой помидор фонит сильнее Чернобыля!

- Ой, да ну вас!

(продавщицы переглядываются и слегка бледнеют)

- А кашки эти ваши? Это же зерно. Вы в курсе вообще, что Россия вышла на первое место в мире по экспорту зерновых?

- Да! (в голосе сквозит гордость за державу)

- И это вас никак не настораживает?

- А что такое?

- Сами подумайте! Чтоб таких результатов добиться, сколько химии в почву вбухать надо? Да вы такую кашку кушаете, что после неё крыса в колбасе просто мармеладка!

Когда я уходил, они так и стояли открыв рты и глядя друг на друга.

Наверное, теперь помрут с голоду.

Пришел домой, налил чаю, сделал бутерброд с колбасой. Мыши возмущенно заскребли по стеклу.

- Вам нельзя! - чавкая набитым ртом нравоучительно сообщил я мышам. - Колбаса вредная. Жрите свою кукурузную подстилку.

Мыши набычились и засопели. Черная злобно оскалилась, а рыжая свернулась в комок, и тихонько заплакала.

- Да и черт с вами! - сказал я. - Надо бы с вас расписку взять, что я не несу ответственности.

Взял кусок колбасы, разломил пополам, половину бросил мышам, которые тут же аппетитно зачавкали, вторую половину бросил кошке, которая сидела с другой стороны клетки и внимательно наблюдала за мышами.

Кошка колбасу даже не понюхала. В присутствии мышей у неё портился аппетит.

- Мышей сожрать не дам! - сказал я строго и категорично.

Кошка презрительно фыркнула, пнула ногой колбасу, и виляя тощим задом удалилась в комнату.

- Это вы голода не хватили! - крикнул я ей вслед, удачно вспомнив бабкину присказку, когда мы в детстве не хотели есть кашу.

Потом отрезал себе особо опасной колбасы, густо полил её ядовитым майонезом, и вздохнул, вспомнив несчастных продавщиц из зоомагазина.

"Ничего - подумал я - не пропадут. У них там большие запасы экологически чистого кошачьего корма, и накрайняк - съедобный кукурузный наполнитель"

Источник

В давние-давние социалистические годы, прямо скажем - в прошлом веке, когда большинству адептов ордена "Шила в заднице" приходилось собственными силами и руками ваять себе доспехи для поисков приключений, один водоплавающий дяденька в своем энтузиазме дошел до того, что с группой единомышленников по предварительному сговору и из подручных материалов воздвиг (другого слова не подобрать) восхитительный корабль типа "катамаран парусный"

Творение это предназначалось для путешествий различных степеней дальности, и после предварительных ходовых испытаний было вывезено доблестной командой в район тогда еще союзной республики, а ныне суверенного государства Казахстан, где и было с большой помпой сброшено в неспокойные воды Каспийского моря в компании пары швертботов "Мева". С целью совершить героический переход не-помню-куда, конечно же. Ну и вообще, во исполнение девиза ордена "Найдем приключений!"

А! Одна важная деталь: при крещении это чудо инженерной мысли получило гордое, хотя и возможно, слегка опрометчивое имя "Несси"

Так вот. Наприключалась эта веселая компания по самое не балуйся, но поскольку в этом и состояла главная цель путешествия, то можно сказать, что проходило все в штатном режиме. За исключением одного "но" - окружающая местность была на редкость безлюдна. Поэтому на исходе второй недели покорений стихии появление одинокого пастуха в пределах видимости породило необычайно сильное желание пристать к берегу и восполнить дефицит общения. Пожилой казах с чудовищным акцентом тоже был весьма рад неожиданному развлечению, и долго удивлялся странным людям, странной одежде и странным кораблям. В конце концов, желая, видимо, сделать пришельцам что-то приятное, похлопал по серебристым буквам, любовно наклеенным на баллон, и молвил: "Имя хорошее! Значит - "Не бойся", да?"

Нужно ли говорить, что катамаран (несмотря на активные протесты хозяина) никогда более не звался шотландским чудовищем...

Автор: huholya

https://legal-alien.ru/khukholi-bukvy/nessi

На бабу Серёга охотился впервые, хотя был уже опытным добытчиком.

И на зелёного медведя ходил, и на огненного ежа бывало, и на лису-тирамису силки расставлял удачно. Однажды завалил даже целого дельфина в лесу — сохатого, на каждом роге не меньше пяти отростков! А вот на бабу ходить пока не случалось.

Старшие мужики объясняли, что охотиться на бабу не опаснее, чем, к примеру, на волосатую кобру. То есть риск для жизни есть, а иногда и выжить получается. Но вся штука в том, что вот ту же кобру изловишь — сложишь в камин, разожжёшь хорошенько — всю зиму тепло! И смысл понятен. И баба должна быть так же — со смыслом. А иначе бери себе девку ручную да и не страдай ерундой зря!

Серёга был мужик хоть и молодой, но с понятиями. Зря не страдал. Но и брать девку душа у него не лежала. Всю зиму он ходил по соседским сараям, присматриваясь к девичьим выводкам. Предлагали ему и рыжих, и чёрных, и золотистых, даже одну полосатую — из гибридных. Хорошенькие девки, ручные, к ногам льнут, ластятся, а всё не то.

- Ну что тебе, дураку, не подходит?! - ругался дядя Галыч, сердито сплёвывая чух-чух-кору. - Возьми уже первую, какая на тебя посмотрит, и воспитай под себя! Характера у девки всё равно же нет — разница только с мордочки.

- Вот, может, мордочки мне и не нравятся… - бормотал Серёга, и сам не особенно понимавший, в чём тут загвоздка. - Все они лисьи какие-то…

- А тебе что же — как у медведя харю надо, с пятаком и шипами?

- Не надо как у медведя. Бабу хочу! - ответил однажды Серёга решительно.

И сам тут же поверил. И понял, что не переубедится уже, пока хотя бы одну не изловит.

- Ого! Бабу ему, значит! - ответил тогда Галыч и покрутил верхнюю пару усов свирепо. - А смысл?!

- Ну на кой мне смысл, Галыч? А вот девку вашу мне точно не надо! Ни породистую, ни пятнистую, ни полосатую…

- На кой, на кой! А чтоб не рукой! - передразнил Галыч. - Дурак ты хвойный, Серёга… Баба без смысла — как член без коромысла!

- А член без коромысла — как сопля повисла! - бодро отозвался Серёга.

С дядей Галычем он сдружился давно, знал все его прибаутки назубок, мог и сам часами травить. А то и песню затянуть дня на три. Сказку с продолжением мог три года рассказывать — не пробовал пока, но знал точно, что смог бы. А вот без бабы, которую придумал себе по рассказам охотников и даже место отвёл ей мысленно в доме — на пушистой подстилке, у самой постели — без этой выдуманной бабы Серёга уже не мог.

Ясное дело, что Галыч, как ни противился дурной затее, но отпускать его на опасную охоту в одиночку не стал. Прихватил мешочек чух-чух-коры побольше, луковое ружьё, сеть конструкции «мать-перемать» - да и двинулся на рассвете в лес вместе с Серёгой. Сам Серёга гордо вышагивал впереди налегке, с одной только дубиной.

На пятый день охотничьих поисков задора у них поубавилось — охота не шла. Хотя по пути и удалось защекотать пару ценных мыльных бобров, что само по себе было редкой удачей. Их ароматные тушки Галыч аккуратно уложил в свой мешочек, без сожаления распихав чух-чух-кору, над которой так трясся обычно, по грязным карманам. И тут же предложил поворачивать обратно к дому.

- Сам видишь, Серёга, не идёт баба, не сезон… Да и ты — без смысла, с дубиной одной! Вернёмся, а там на следующий год попробуем…

Вопреки его ожиданиям, Серёга не спорил, не огрызался и не укорял. Просто кивнул молча и зашагал дальше.

- Да куда ж ты, ёж-поймёшь! - крикнул Галыч с досадой. - Давай хоть бобра поделим!

- Да забирай всё, - процедил Серёга сквозь зубы.

Дядя Галыч забежал вперёд него, ухватил за плечи, остановил — и отступил, смутившись. По щетинистой щеке Серёги бежала слеза. Не скупая и прозрачная, мужская, которую прилично испустить в компании, а стыдная — личная, с тёплым фиолетовым блеском.

- Эх, дурак ты хвойный… Ну ничего! Если рожа скисла — уже полсмысла! - подбодрил Галыч, отводя растроганно взгляд. - Ну, не реви! А то и я сейчас тут… что мы!… как фиолетовые эти, что ли…

И тут он присвистнул тихонько:

- Слышь, Серёга?.. А мы ведь прямо на бабьей тропе и стоим! След старый, но водопой у них тут поблизости, ус даю!

- Ты б не разбрасывался усами, Галыч! Всего-то шесть штук и осталось… - пробурчал Серёга, украдкой отирая щеку рукавом.

Но дядя Галыч уже не слушал его, а увлечённо шёл по тропе, вглядываясь в одному ему понятные приметы. Вдруг замерев, он поманил Серёгу рукой и забормотал сосредоточенно:

- А теперь слушай всерьёз! Самое опасное у дикой бабы — ядовитое жало под языком. Его мы, если повезёт, уже дома вырвем. А пока нужно хватать покрепче и сразу пасть ей заматывать плотно. Когти её тоже страшные, но после них рана хоть и долго, да заживает. А вот жало — ядовитое до жути, понял?

- Понял! - кивнул Серёга, чувствуя, как от азарта и страха волосы на затылке становятся колом.

- И баба должна быть дикая, чисто дикая. Если крикну, что одичалая это — беги, не связывайся!

- Так вроде ж все они дикие, Галыч?

- Все — как дерьмо в овсе! - ухмыльнулся дядя Галыч. - Один срёт, а все тянут в рот!

- Понял. Не все, значит…

- Вот то-то же! Та, которую уже ловили, а потом она опять в лес попала — одичалая считается. И эти — как собаки лесные, опаснее волков! Хитрые до жути и мужиков уже не боятся. Ловить станешь — не поймаешь, а поймаешь — до дому не доведёшь, в дом затащишь — не уснёшь от страха, а уснёшь — не проснёшься больше! Ты вообще кумекай, что не зря у нас на три сотни мужиков только у кузнеца Зверя баба и есть…

Серёга припомнил мысленно кузнеца и его суровую грудастую бабу. Девки в сараях выли и закрывали глаза от страха, когда она шла мимо, порыкивая и щурясь на прохожих. В узде её бешеный норов держал только кузнец. И если девка после смерти хозяина покорно и радостно шла в новый дом, то про кузнецову бабу все знали: случись с ним что — бед с ней не оберёшься. Хорошо, если сдохнет сама с тоски. А могла и взбеситься. Или сбежать в лес обратно, забыв своего кузнеца, как страшный и сладкий сон. И если однажды вдруг появится в её дикой привольной жизни другой мужик, то припомнит она ему и всё плохое, что было с кузнецом, и всё хорошее, чего она с его смертью лишилась…

- Двум бабам не бывать, а одной не миновать! - гаркнул Серёга, отгоняя мрачную мысль. - Давай, Галыч, веди по тропе!

Дядя Галыч молча кивнул и повёл его за собой. Бывалый добытчик, он тоже хоть и нехотя, но поддавался азарту охоты на редкую дичь. Вот поредели немного деревья, а вот тропа и правда сбежала с уклоном к реке — на водопой. Тут позади послышалось шуршание с треском веток, и Галыч ухватил Серёгу за ворот, увлекая за собой, в укромное место за поваленным деревом.

И на тропе показались бабы. Укутанные в длинные волосы, они казались крупнее и выше привычных девок. А может — и вправду были. Взгляд Серёги пробежался по цепочке из десятка стройных фигур и разочарованно заметался. Бабы были интересны, по-своему хороши, но ни одна из них не стоила ни пятидневного похода, ни долгих ночёвок на сырой весенней земле, ни даже прорвы чух-чух-коры, употреблённой за время этой охоты. Хорошо хоть, что попался тот мыльный бобёр, и домой теперь идти не с пустыми руками!

И тогда появилась она. Не выше и не толще других, те же руки да ноги, а только — другая. И за то, чтобы именно эта лежала на его пушистой подстилке, казалось простым и разумным отдать всех мыльных бобров этого леса и пол-Галыча в придачу. Серёга прикрыл глаза и понял, что не может вспомнить ни масти её, ни цвета глаз, ни хорошенькой мордочки. А только вся она стояла у него перед глазами — как лес, как весеннее солнце над лесом, как мир — целиком.

- Берегись, Серёга, я одичалую вижу… - прошипел Галыч, и стало ясно, что он давно уже тормошит младшего охотника, пихая в плечо.

- Не страшно, Галыч… Всё путём… - откликнулся Серёга рассеянно. - Главное, что свою бабу я приметил! Она! Ус даю…

- Нет у тебя ещё усов!

- Твой ус даю, Галыч — она!

- А ну, ткни пальцем, которая…

- Эта! - указал Серёга радостно.

И тут Галыч, забыв про всё, как новичок в первый раз на охоте, встал во весь рост и крутанул ладонью у виска, проорав с досадой:

- Дурень ты хвойный! Одичалую бабу он приметил! Тьфу! Ты ещё медведем камин растопи, а бобрами будем воду носить, да?!

Спугнутые криком бабы сбились в стайку у воды и взволнованно зашипели, поправляя длинные волосы. И только одичалая — та самая, его лес, солнце и мир — вышла вперёд, сердито оскалив белые клыки и щуря злые глаза.

- Эта! - снова сказал Серёга, прямо глядя охотнику в лицо и чувствуя, что не сможет и не захочет отступить.

- Мать-перемать! - завопил Галыч. - Да мать-перемать!!!

Серёга не сразу понял, что то не обычная прибаутка, а команда подать немедленно хитроумную сеть. А одичалая баба тем временем уже мчалась на них с оскаленной пастью, выставив длинные когти, и он, несмотря на весь страх, любовался ею с почти хозяйственной гордостью. Как хороша была посадка головы, как упруго перепрыгивала она препятствия и ловко приземлялась, как завораживал свет расширенных в ярости глаз, как блестели густые роскошные волосы…

А всё же Серёга был опытным охотником. И успел растянуть сеть «мать-перемать» и перехватить дубину в руке поудобнее. Но и баба оказалась хитра, безошибочно выбрав Галыча как жертву попроще. Прыгнув на охотника, она повалила его наземь и впилась острыми зубами в открытую шею. Галыч рычал и брыкался, пытаясь оторвать её от себя, но баба держалась крепко, как жручий репей. Пожалуй, тут бы и оборвалась славная жизнь лучшего в этих краях шутника, не подоспей Серёга вовремя набросить сеть...

«Мать-перемать» делалась из кукожи и была хороша тем, что выбраться из неё не мог никто. Кроме, конечно, самого охотника, вязавшего сеть и точно знавшего, в каких укромных местах крепкие кукожные узлы соединены обычной кожей. Надрежь там и сям — и сеть слетит, как и не было. Впрочем, случалось и охотнику попадать в собственную «мать-перемать» так крепко, что и тайных узлов не найдёшь, и со стыдом звать на помощь товарищей.

Но только никто не спешил одичалой бабе на помощь, и скрутившая её сеть держалась крепче, чем нос на лице — не сорвёшь. Сообразив это, баба перестала кататься по земле, зато исхитрилась и на редкость метко плюнула Галычу в глаз, чем напугала его до полусмерти.

- Ах ты ж ядовитая тварь! - взвыл охотник. - Серёга, помру я теперь! Век волка не видать — сдохну! Дай хоть зубы ей напоследок выбью, гадине!

- Ну дай гляну… ну какого ежа ты воешь, Галыч? Глаз цел, не течёт, не краснеет… ни следа яда не вижу!

- Тогда, может, и выживу… - смирился Галыч внезапно, но тут же дёрнулся и ухватился рукой за свою в кровь искусанную шею. - Давай теперь зубы ей бить!

- Не дам, - ответил Серёга так тихо, что сразу стало ясно: не даст.

- Ну так дай хоть посмотрим, что за дичь ты тут на меня добыл, как на приманку! Ах, хорошо, крепко её сетью скукожило!

- Вроде крепко, - согласился Серёга. - Ослабить бы…

- Ты слабину не давай раньше времени, успеешь ещё! Вон, смотри, говорю же тебе — одичалая… и ошейник на ней, и браслет на ноге хозяйский…

Обойдя кругом сеть с пойманной одичалой, Галыч поморщился и сердито зажевал горсть чух-чух-коры, добытую из кармана. Затем обернулся к реке, где по-прежнему стояли дикие бабы. Часть из них с любопытством и беспокойством поглядывала на мужиков, будто волнуясь, что будет дальше. А остальные уже плескались в воде, и длинные пряди волос плыли за ними, как ленивые змеи.

- Так, выходит, я всё-таки со смыслом ходил — раз баба споймалась? - спросил Серёга. - Старшие мужики ведь учат, что без смысла — никак… Дядь Галыч, когда же смысл нашёлся?!

- Смысл, смысл, - передразнил Галыч. - Выёживаются мужики перед молодёжью. Из всех нас бабу-то один кузнец Зверь изловил… А ты его спрашивал про этот смысл?

- Нет… - растерялся Серёга.

- А я вот — спрашивал!

- И что кузнец говорит?

- Что нет никакого смысла. И не было никогда. Ни в чём вообще. И что когда понимаешь вот это — будто пустая дыра в тебе появляется, аккурат размером с тебя. А потом — если не сопьёшься, конечно, и если зелёный медведь не заест! - заполняешь эту дыру, чтобы как-нибудь опять… быть что ли… Бабой заполняешь себя и Делом, которое для людей! Нет, постой... Или людьми для Дела?.. Запутал меня чёртов кузнец!

- Так, значит, смысл — в бабе? - неуверенно переспросил Серёга.

- Да откуда в бабе смысл?! В ней смысла не больше, чем в мыльном бобре! Или в тебе вот… Ты мыльным бобром когда моешься — пена идёт?

- Ну…

- Воот! Это значит что ли, что в бобре — пена?

- Да ну… нет пены в бобре, Галыч!

- Ага! В тебе, значит, пена-то?

- Да и во мне нету…

- А откуда берётся? Девается куда? Как запасти её?

- Да как пену запасёшь?!

- Воот! Никак. Вот и нет пены. Смысла то есть. Иногда только бывает.

- От бобра?

- Когда от бобра, когда от бабы, но чаще от Дела случается... Так что давай, пока эта одичалая в сети надёжно спутана, делом займёмся — дубина у тебя крепкая, осмыслим ею нормальную бабу какую-нибудь!

- Нет уж! Я — эту хочу.

- Я те яйца кручу, потому что хочу! - взвился Галыч. - Вот заладил! Нормальные ж бабы вон на водопое, девки почти! А ну, тресни одну, какая на тебя смотрит!

- Ни-на! - закричала вдруг одичалая баба и снова задёргалась, как бешеная. - Ни-на… на!

- Собачья похоть, зуб мне в локоть! - проорал Галыч то ли с ужасом, то ли с восторгом. - Ещё и говорящая! Ну тебе везёт — как лишай ползёт! Видно, и кличку свою помнит - «Нина»…

- Ни-на-да! - повторила баба чуть тише и чётче, мотнув головой.

Серёга сделал осторожно пару шагов, опустился перед ней на колени и медленно протянул руку ладонью вверх. Маленькая ладонь, протянувшаяся навстречу сквозь сеть, оказалась мягче и легче пены. Баба положила свою руку поверх серёгиной, и он кивнул Галычу:

- Эта!

- Не надо, значит, - усмехнулся Галыч, расправляя усы. - Значит, эта… Так вот что я тебе скажу, дурак ты хвойный!..

- Ну?

- А скажу я, что весь мыльный бобёр, что мы с тобой добыли — теперь мой! Порадую свой старый зад и другие печёнки! А ты теперь пену вон из бабы своей добывай!..

Серёга улыбнулся, готовясь ответить Галычу в тон, но тут все трое вздрогнули одновременно и втянули головы в плечи от дикого рыка и стона, разнёсшегося над лесом. Мощному первому голосу вторил другой — не менее звериный, а всё же тоньше и звонче.

- Зелёный медведь по весне гуляет, - пояснил Галыч, выдыхая спокойно. И подмигнул, ухмыляясь: - Похоже, со смыслом!

Автор: Тая Найденко

Источник

Рыбаки, доложу вам, мало чем отличаются от людей. Нам тоже надобны наличная удача, трезвая метеосводка и бессмертие. Разве что денег чуть побольше, потому как нет пока такого закона, чтоб рыбакам водку бесплатно раздавать.

Серёга утверждает, что на рыбалке главное, это рекогносцировка, дислокация и дегустация. В дождь пить надо чаще, а при восточном ветре – больше. Зимой водка слаще, а летом интересней. Осенью лучше закусывать, а весной можно запивать.

Весь этот трактат неутомимый аналитик выдал телепаясь в санях за снегоходом, который вез нас на девственное озеро. Каждый постулат он подкреплял практическим экспериментом, отхлёбывая из фляжки, потому как, по его словам, в санях за снегоходом трезвыми ездят только падшие алкоголики. Бриллиант озера в обрамлении заснеженных сосен встретил нас первородным снегом с привкусом предвкушения. Кристальный воздух можно было откусывать, а вся тишина мира скопилась над озером и томно безмолвствовала.

Серёга тут же придумал новый термин – экоалкоголизм.

Родимые пятна избушек, разбросанных по берегу, манили теплом и уютом во хмелю. Но оказалось, что зафрахтованная нами, самая уютная и в отдалении, ещё занята такими же учёными в области спиртосодержащих продуктов. Не допрактиковались ещё, лабораторные работы доделывали, видимо. Смотритель кордона Николай, этакий Чиполлино на пенсии, разместил нас временно в главной избе, которая позиционировала себя как центральный офис.

Частично расчехлившись, мы продолжили дискутировать на тему, испытывает ли рыба синдром жертвы. Потом Серёга свернул разговор в привычное русло и опытным путём грозился доказать, что водка, как женщины, нет двух одинаковых бутылок. В каждой своя загадочная изюминка. Никто не отказывался стать подопытным и даже Коля, поскольку халява. Серёга потом присвоил ему звание пассивного алкоголика и дал кличку Сухофрукт.

Через некоторое время прибыла новая банда мыслителей, а наша изба уже освободилась, и надо было динамично менять диспозицию, в смысле ретироваться в ритме гопака. В суматохе похватали вещи, на столе оставалась только-только початая бутылка с экспериментальным материалом и Серёга, не задумываясь, сунул её за икону в красном углу избы. Почти во всех рыбацких избах есть такой угол с изображениями.

Недоумевать было некогда, и мы спешно переселились. Пока располагались в своей хибаре, Сергей рассказал, как однажды искал дома бутылку водки, спрятанную накануне в порыве предусмотрительности. Нашёл, утверждает, всё: любимую зубную щётку под диваном, настоящий дневник старшего сына, полбутылки трёхлетнего коньяка, на котором уже можно было дорисовывать ещё пару звёздочек, заначку своей жены и свою, старый мобильник в морозилке. Водки не нашёл. Я говорю, как такое может быть, ты лучший сыщик республики какого-то там лохматого года? В этот раз, говорит, сыщик во мне проиграл оперативнику.

Осторожно спрашиваю, ну, а сейчас что было? Вот испарится у нас водка, как она это умеет – неожиданно и ночью, что будешь делать? Как попрёшься в чужую избу? Ты думаешь, там тебе обрадуются?

Ну, во-первых, говорит, после библии самая умиротворяющая книга – уголовный кодекс.

- А во-вторых, мне всегда есть что сказать людям, особенно ночью.

- И что ты им скажешь?

И вот поднимается этот учёный гоблин, эти два метра угрюмой доброты, разводит в милосердии угрожающем руки и скрипучим от дешёвых сигарет голосом нежно произносит:

- Люди добрые, скажу им. Я не к вам. Я к Господу.

Атмосферное давление над озером резко подскочило. Не хотел бы я оказаться в той избе, потому как у Серёги косая сажень ещё и в мозгу.

Мы продолжили изыскания в области потребления потому что на рыбалке пить, это, конечно, грех, а не пить, это предательство.

На следующий день у нас не клевало, не знаю, может ветер восточный или давление подвело.

Автор: Вячеслав Скребец

https://legal-alien.ru/moya-lichnaya-tema/soplanetniki/serjo...

Пушкину было лет шесть и был он прехорошенькой кудрявой девочкой с красивым именем Елизавета.

Рядом с Елизаветой сидела ее мама, одной рукой она придерживала чехол с бальным платьем, другой, держала у уха телефон.

Лиза, обмахиваясь веером, откровенно скучала. Электричка только покидала Москву, а мама перманентно трепалась с подругами по телефону. Людей в вагоне было совсем мало и девочка смело взялась за меня:

- Дядя, а почему у вас женская сумочка?

Мама, не отрываясь от телефона, без энтузиазма упрекнула:

- Лиза, не приставай к дяде.

Я возразил:

- Ну что вы, она мне нисколько не мешает, наоборот, за разговорами и дорога веселее.

Мама удовлетворенно кивнула и уже больше не возвращалась из глубин своих телефонных интриг.

Я ответил:

- Это сумочка не женская и не мужская, это сумочка для фотоаппарата.

Потом Лиза рассказала, что они с мамой были в Москве на танцевальном конкурсе и что она заняла там четвертое место. Девочка задавала железнодорожные вопросы, а я подробно отвечал: Почему рельсы стучат, зачем нужны шпалы и для чего электричка упирается в провода.

Потом она предложила:

- Дядя, а давайте во что-нибудь поиграем.

Я, не долго думая, предложил играть в города, но дело у нас не пошло, ведь Лиза еще не знала ни одного города кроме Одинцово и Москвы. Тогда я предложил играть в рифмы и быстренько объяснил что такое рифма.

Девочка сразу поняла и со скоростью компьютера стала выдавать очень необычные, но филигранные рифмы на любые, самые сложные слова. Уже тогда я почувствовал что-то не ладное, но не подал виду, а Лиза сказала:

- Просто рифмы – это не интересно, давайте, вы мне будете говорить слово, а я буду придумывать маленький стишок с этим словом.

А не слишком ли самоуверенно, для шестилетней девочки? Подумал я и сразу решил начать с чего потруднее:

- Ну, придумай мне стишок со словом... со словом, скажем – Укупник.

- А что это такое?

- Это такой человек, у него фамилия Укупник.

Лиза закрыла глаза и без всякой паузы, дирижируя себе рукой, с выражением произнесла:

- Ко мне под юбку заглянул Укупник,

но, я не испугалась,

там подъюбник…

Я просто остолбенел и почувствовал себя сеньором Сальери, слушающим Реквием Моцарта.

Ни я, ни кто либо из моих знакомых, кроме, наверное, Димы Быкова, не смог бы вот так сходу выдать что-то подобное, а тут шестилетний Пушкин в электричке.

Мама Пушкина зашевелилась и не отрываясь от телефона бросила:

- Лиза, на следующей выходим, скажи дяде "до свидания", не забудь веер и пойдем.

Девочка встала со скамейки и быстро заговорила:

- Давайте скорее, а то нам выходить, последнее-припоследнее слово, чтобы я сочинила последний стишок.

Я, еще не до конца очухавшись от подъюбника, выпалил совсем уж немыслимое:

- Павка Корчагин.

- А что это – павкакарчагин?

- Это тоже человек, Павка, ну, Павел – имя, а Корчагин – фамилия. Павка Корчагин.

Пушкин кивнул, закрыл глаза и с выражением выдал:

- В домике том, где жил Павка Корчагин,

было темно,

только палки торчали…

До свидания, дядя.

После того, как Лиза с мамой вышли, я еще целых полчаса приходил в себя, чуть свою остановку не прозевал, ведь такого уровня рифмы мог выдавать как минимум Высоцкий, да и тот, наверняка не моментально, а после бессонной ночи.

Хоть бы ей поскорее объяснили, что она – Пушкин.

Ай да Лиза, ай да сукин сын…

https://storyofgrubas.livejournal.com/217192.html

Самые страшные особи в живой природе росомахи и женщины. Первые жестоко нападают на жидких и немощных, вторые, с аппетитом, на сильных или умных. И делают с ними, что захотят. Мы же в защиту себя придумали любовь, это когда умирать не страшно, но страшно не хочется. Это когда распускаешь руки навстречу распущенным ногам. Когда всё время не хватает одного и того же с одной и той же. В отместку, время от времени, они оставляют нас наедине со стиральной машиной пониженной сексуальности, фригидной микроволновкой и мультиваркой, вся интимность которой прячется в китайской инструкции.

Пока моя драгоценная половина жмурится на черноморскую волну, стряхивая бережно с груди веснушки и лаская большими пальцами ног яшмовые голыши, у меня поселилась муха.

И давай вытворять, то, что мать моих потомственно талантливых детей себе не позволяла. Гудит над ухом чаще, чешется при мне, на монитор садится. Я сентиментален как мусоропровод, поэтому обычно убиваю быстро без мучений. Хаотично размахивая специально грязным полотенцем, неожиданно навел порядок на столе, убрал в двух местах паутину, нашел коньячную заначку и один раз промазал насмерть для хрустальной рюмки. Попутно думал о том, что любовь, это когда под ногами всегда несколько сантиметров.

Муха не хамила, понимая, что не время барражировать и, вписавшись в оформление Акунина, переждала, пока кончится коньяк. Потом подлетела поближе и выгодно устроилась на Чуковском. А что, говорю ей, может, ты умеешь и денежку искать? Хорошая денежка даже жизнь мухи украсит. Она обидчиво почесала лохматыми лапками хоботок и поцокала по обложке к слову Корней. Понимаю, говорю, обманул всех Иваныч: ты так долго пыталась попасть в сети этого толстого, некрасивого, но веселого и богатого толстячка, а по сюжету прилетает тощий красавец и спасает так прилюдно, что после такого только замуж. Захомутали нашу муху. Всё потому что любовь, это когда играешь в шашки по шахматным правилам, причём козырная масть всё время меняется. Потом у героя фонарик оказался совсем маленьким и саблю он пропил, а работа разносчиком бактерий не приносила ни радости, ни дохода. После подвига, часто случаются неоплаченные кредиты.

- Ты хотя бы не це-це? – любопытствую.

Муха возмущенно за гундосила и пересела на Пелевина. Я достал из кармана и тоже показал ей фигу.

На следующий день она подарила мне парадокс. Стою, маковой росинки не нюхавши, посреди кухни, озираю Кордильеры посуды, решаю делать жизнь с кого, а она кружится, но на нимб не садится. Вот и на тебе, думаю: трезвый и под мухой. Открыл ей форточку, а она не улетает, чувствует себя здесь поводом.

Ладно, думаю, хрен с ней с посудой, пойду разгребать Уральский хребет неглаженной одежды. Вот почему нет моды на абсолютную помятость? Зато есть всё-таки преимущества в отсутствии беспощадно любящего тебя человека - всегда есть выбор. И это свобода. Но свобода заканчивается вместе с носками. Их надо стирать, но сначала найти.

Ты знаешь, кричу я своей дрозофиле, что супружеские пары носков недолговечны. И никто не хочет умирать в один день. Никто не хочет в зону поражения. Среди носков нет любви. Смотрю, а она с телевизора пыль собирает. Обычная умница. В общем, как-то заладилось у нас с мухой. Прихожу с работы, встречает жизнерадостно, «Полёт шмеля» выучила. Хвастаюсь ей, как научился готовить суп из пельменей, а она развлекает меня аэродинамическими кульбитами, по потолку ходит. Татьяна моя так не умеет.

Вдруг, как дурак спрашиваю у мухи:

- А знаешь, что такое любовь?

- Конечно, это когда дышишь тем, что другой выдыхает.

- Дура ты, прям как я. Это когда кто-то встаёт раньше, а другой

переползает на его место.

Ничего, не обиделась.

Как-то пожилым вечером мы смотрели с ней калейдоскоп стиральной машины: вот носки в трусах, вот трусы в носках, а вот и денежка нашлась. Пошел, купил себе трёхзвёздочного пива, а ей зефиру в шоколаде. Правда, шоколад потом пришлось очистить. Мухи не всё любят. Вот если бы янтарного медку, бормочет и стесняется. Нет уж, янтарь в мухе это уже полный алогизм. Хорошо посидели, поболтали. После таких разговоров целоваться хочется.

- Вот, смотри, - говорю. – живет человек, живет, покоряет мирозданья, а потом бац, и тот, кто подносил миры вдруг уехал или даже улетел. И уже не важно, котлеты со сгущёнкой или блины с кетчупом.

Муха подбоченилась:

-То есть ты хочешь сказать, что любовь, это когда берёшь чужое навсегда, а отдаёшь своё ненадолго?

От возмущения, что это не я придумал, даже выпить забыл:

- Не знаю, как у насекомых, но у нас мелкопитающихся, любовь, это когда параллельные три раза в неделю пересекаются, а раз в месяц Каспийское море впадает в Волгу.

- Скажи ещё, что ваши зубные щётки целуются.

- Вот сразу слышно, что ты никогда не провожала возлюбленного на балкон, а тебя ни разу не встречали из ванны.

- Да, ладно, - моргает обиженно она своими фасеточными органами, - вернётся твоя самка и мир расширится и наполнится.

- Сама ты самка. Она женщина, а это даже больше, чем человек. С ней до такой степени не стыдно, что хоть под землю провались.

Муха мудро утихомирилась, но не молча:

- Всё наладится так, что тебе даже некогда будет со мной поговорить. И я улечу.

- Хорошо, - глотаю очередной комок, - улетай, только не прилипни к какому-нибудь дерьму.

- Ну, ты мои вкусы знаешь, - жужжит.

- И, это, не позволяй из себя делать слона.

- Ты тоже, - бубнит муха.

- Не разговаривай с набитым брюхом, - говорю, - и бойся липучек, газет и некурящих.

- Ты тоже, никогда не разговаривай с мухами. Не забудешь меня?

- Я запишу.

- Напиши, что я кроткая и глазастая как Бемби.

Вот, написал. Пошел спать. Во сне жизнь короче, а в любви длиннее. А всё потому что любовь, это когда берёшь другого человека и отсекаешь от себя всё лишнее.

Автор: Вячеслав Скребец

https://legal-alien.ru/moya-lichnaya-tema/kak-ya-vyzhil/pove...