FreeL

Ренегат

Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! – ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. – Крест, я чай, католический?
- Ну…
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. – Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось ни в «Некрономиконе», ни в «Молоте ведьм», ни даже в пособии «Исчадия ада и как с ними бороться», изданном в Ватикане четыре столетия назад.
Пока охотник собирался с мыслями, упырь, наконец, сел, трубно высморкался и, покряхтывая, стал вытаскивать из себя колышки. Покончив с последним, он покосился на противника:
- Ладно, сынок, пошутковали и будя. Тебя как звать-то?
- Ван Хельсинг, - машинально откликнулся охотник.
- Ван… Ваня, стало быть. Ну, а я Прохор Петрович, так и зови. Нанятый, что ли, Ванюша?
- Се есть моя святая миссия… - пафосным распевом начал Ван Хельсинг, однако Прохор Петрович иронически хмыкнул и перебил:
- Да ладно те... Миссия-комиссия. Видали мы таких миссионеров. Придёт на погост – нет, чтоб, как люди, поздороваться, спросить как житуха, не надо ли чего… Сразу давай колом тыкать. Всю осину в роще перевели. А подосиновики - они ить без неё не растут. Э-э-эх, охотнички, тяму-то нету… Живой ли, мёртвый, а жить всем надо.
- А… а зачем вам подосиновики? – поинтересовался Ван Хельсинг, не обратив внимания на сомнительную логику вурдалака.
- Известно, зачем: на засолку. В гроб дубовый их ссыпешь, рассолом зальёшь, хренку добавишь – вкуснотишша! На закуску первое дело.
- Так вы же это… - охотнику почему-то стало неловко, - должны… ну… кровь пить.
Прохор Петрович поморщился, как от застарелой зубной боли:
- Да пили раньше некоторые. Потом сели, мозгами раскинули и порешили, что нехорошо это, не по-людски как-то. Вампиризм ведь от чего бывает? Гемодефицит – он, вишь ты, ведёт к белковой недостаточности плазмы и снижает осмотическое давление крови. Смекаешь, Иван?
Ван Хельсинг смутился:
- Видите, ли, я практик. Теоретические изыскания ведутся в лабораториях Ватикана. А мы, охотники, как бы…
- Эх, ты, - разочарованно протянул упырь. – Только и знаете, что бошки рубить, неуки. Хучь «Гринпису» челом бей, чтобы освободили от вашего брата. Всхомянетесь потом, да поздно будет... Ну, ладно, Ванюша, глянулся ты мне. Пойдём-ка в гости: покажу, как живём, кой с кем познакомлю. Авось и поумнеешь…
В глубине старого склепа уютно потрескивал костёр. Несколько упырей в разных стадиях разложения грели корявые ладони с отросшими бурыми ногтями. Прохор Петрович сноровисто накрывал на крышку гроба, заменяющую стол. Появились плошки с солёными грибами, огурцами и капустой, тарелка с толсто нарезанным салом. В середину крышки старый вурдалак торжественно установил огромную бутыль с мутной желтоватой жидкостью и несколько щербатых стаканов. Обернувшись к Ван Хельсингу, сидевшему поодаль, Прохор Петрович по-свойски подмигнул:
- Вот энтим и спасаемся. Самогонка на гематогене, гематуха по-нашему… Пару стопок тяпнешь – и организм нормализуется. А ты: «Кровь пьёте…» Темнота ты, Иван, хучь и с цивилизованной державы. Ну, други, давайте за знакомство! Честь-то какая: с самого Ватикана человек приехал решку нам навести.
Вампиры одобрительно заухмылялись и хлопнули по первой. Ван Хельсингом овладела какая-то странная апатия. Не задумываясь, он выцедил свой стакан. Гематуха немного отдавала железом, горчила, но в целом шла неплохо.
…Через пару часов в склепе воцарилась атмосфера обычной дружеской попойки. Ван Хельсинг уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо. Сквозь полусон до него доносились обрывки вурдалачьих разговоров: «Только выкопался, а он по башке мне осиной – хрясь! Ты чё, грю, больной? Креста на те нету…» - «Видите ли, коллега, здесь мы имеем дело с нарушением терморегуляторной функции крови. Снижение относительной плотности, как показывают исследования…» - «Да пошли, говорю, её ж тока позавчера схоронили, свеженькая. Она при жизни-то всем давала, а щас и вовсе ломаться не будет. Эх, живой, аль нежить – было б кого пежить, уаха-ха-ха!». Из оцепенения охотника вывел дружеский толчок локтем.
- Ты, Ванюша, не спи, разговор есть. – Прохор Петрович вдруг стал необыкновенно деловитым. – Скажи-ка ты мне, сынок, сколько тебе Ватикан платит за нас, страдальцев невинных?
В склепе вдруг стало тихо, вурдалаки прислушивались. Ван Хельсинг долго смотрел в землю, затем виновато сказал:
- По три евро с головы… плюс проезд. Питание и проживание за свой счёт.
- Дёшево цените, - задумчиво сказал Прохор Петрович. – То-то, смотрю, отощал ты, Ваня, да обносился весь. А вот чего бы ты сказал, ежели бы с головы – да по тыще евров ваших. Золотом, а?
Охотник оцепенел. Далеко, на границе сознания промелькнуло аскетическое лицо кардинала Дамиани, приглушённым эхом отозвалось: «Отступник да будет проклят!». Но потом суровый облик растворился в картинах недавнего прошлого. Трансильвания, Париж, Лондон, Прага… Бесконечные схватки, ночёвки в дешёвых мотелях, экономия на еде, ноющие раны… Казначей Фра Лоренцо, отсыпающий скупую плату под бесконечное ворчание о недостаточности фондов и дефиците ватиканского бюджета… Какая-то горячая волна стала подниматься изнутри, докатившись до горла сухим комком. Жар сменился бесшабашной решимостью.
- Может, и сторгуемся, - медленно произнёс Ван Хельсинг. – На кого заказ?
- Вот это по-нашему, по-христиански, - обрадовался вампир. – Тут, Ваня, вишь, какая штука… Сам посуди: существуем мы тут мирно, никого не трогаем. А вот, поди ж ты, взялись подсылать к нам таких, как ты, убойцев. То из Рима, то своя Патриархия наймёт, то сами по себе прут невесть откуда. Начитаются, понимаешь ли, Стокера… Вот мы тут и порешили, стало быть, принять энти, как их… превентивные меры, ага. Золотишко имеется: мы клады в купальскую ночь видим. Ну, и разведка поставлена, сам понимаешь. Слухом земля полнится – вот, свои через землю и передают. Короче, делаю тебе от всего нашего обчества, значить, оферту…
Над сельским кладбищем где-то в Калужской глубинке медленно поднималось солнце. Ван Хельсинг шёл по колено в росистой траве и улыбался. На груди пригрелась фляга, от души наполненная гематухой. В левом кармане побрякивал увесистый мешочек с золотом, выданный Прохором Петровичем в качестве аванса. В правом кармане лежала свёрнутая бумага со словесными портретами Блейда, Баффи и Сета Гекко. Жизнь снова обретала смысл…

Lexеич , 10.07.2008
http://udaff.com/read/creo/88286/

Route 66 был неплохим баром. Для попсово-матрешечно-окуджавного Арбата очень даже ничего. Знаете, такой стиль американских 50-х. Музыкальный автомат, честерфильд, хромированные бамперы. Большие красные диваны, опять же... Впечатление не сильно портила даже группа лабухов, зачем-то исполнявшая в углу корявый "рокендрол".
В один из вечеров февраля 98-го года я сидел там со своей девушкой. У меня был день рождения.
Мы чокнулись бокалами с мартини (бокалы с мартини! как-то неестественно звучит), отпили немного, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Просто поняли, что влюблены и счастливы. И с этого февраля будем вместе всерьез и надолго.
Потом девушка достала из сумочки нарядно упакованный сверток и дала его мне.
- Это тебе. С днем рождения.
Я сорвал ленточки и развернул пакет. Там была кружка. Обычная кружка для чая или кофе, но позолоченная снаружи и полная конфет. Конфеты назывались "Осенний вальс", не знаю, делают ли их сейчас. Такие присыпанные какао круглые шоколадные пирамидки в золотых обертках.
Девушка вдруг стала очень серьезной. Она накрыла ладонью мою ладонь и спросила:
- Тебе понравилось?
- Да.
Она перегнулась через стол (Черт! Все-таки какие буфера!) и поцеловала меня. На секунду застыла, глядя мне в глаза, потом провела пальцем по моим губам, стирая след помады.
- Извини. Вот тебе и суперстойкая!
Мы посидели еще немного, потом, не сговариваясь, встали и вышли из бара. Хотелось двигаться, куда-то идти... На улице было уже темно, вдалеке светилась огнями высотка на Семеновской и крупными хлопьями шел снег.

Они жили долго и счастливо? Да нет, ни хрена. Три года мурыжили друг друга, мотали нервы, сходились, расходились и наконец разошлись окончательно. Я женился на умной и красивой женщине, но через год понял, что живу чужой, сумрачной, вымороченной жизнью из "Рамстора", субботнего пьянства и длинных воскресных телепередач.
А тот, другой, настоящий я все никак не может доехать до своей конечной станции метро и поздно ночью поезд тащит его в другую сторону Москвы, в ледяную промзону, где уже ушел последний автобус.

Сейчас я один.
28 лет, физически и умственно здоров, Generation X 100% pure. Коупленд писал про меня. Попадание в десятку.
Позади - немного больше, чем ноль. Совсем немного. Впереди... Скорее, это не ноль, а неопределенность. Перевернутая восьмерка, два бублика. Так, кажется, это выглядит. Во мне еще недостаточно пороха, чтобы бросить все и ехать в пустыню - искать торнадо или ловить молнию на свою голову. Для бойцовских клубов я тоже слабоват. Но определенно двигаюсь в этом направлении.
Во всяком случае, мне больше не кажется, что моя судьба проводит ладонью по оконному стеклу, снаружи, стирая капли, дождливой осенней ночью... А будильник в мобильном телефоне установлен на полседьмого.

Конфеты "Осенний вальс" давно съедены, а кружка осталась. Правда, позолота стерлась, и теперь кружка белая. Иногда, работая по ночам, я завариваю в ней кофе.
"Нескафе" - отличный вкус, отличное начало! Отличное начало язвы желудка. Почему-то только это ядовитое пойло может меня ненадолго взбодрить.
Когда кофе остынет, я беру кружку и внимательно осматриваю ее. В одном месте, там, где ручка кружки прилепляется к стенке, еще остался маленький кусочек позолоты. Я внимательно наблюдаю за ним. Надеюсь, его хватит еще надолго.

Soilman (с)
Udaff.com
нетленка