CCC.P

Фёдор лежал на диване и плакал.
Ему сегодня исполнилось 15 лет. Буквально минуту назад захлопнулась входная дверь. Его любимые мама и папа ушли на работу, даже не сказав ему ни слова!
Чем он провинился на этот раз, почему они так суровы к нему? Да, он никогда не отличался хорошим поведением, об этом говорили все вокруг. Даже во дворе… Стоило ему выйти на площадку, как родители спешно отзывали своих детей в сторонку и шептали им на ушко: «Я запрещаю тебе играть с Фёдором, ты меня понял?». Они старались сказать это тихонько, но слух у Федора был отличный. Наверное, к его глубочайшему сожалению…
А однажды мама обняла его и, словно извиняясь, сказала:
- Мне кажется, тебе не стоит больше ездить на соревнования. Уже несколько лет ты не получаешь призовых мест. И какой смысл ехать за сотни километров?
Уж лучше бы промолчала. И тогда он бы думал, что соревнования просто отменили.
Фёдор повернул голову вправо и посмотрел на стеклянный стеллаж. Там стояли его призовые кубки. Ну и что, что последний он получил года три назад. А эмоции, чувства, адреналин наконец! Об этом они подумали? Да после этих соревнований он такие результаты на тренировках показывал, мама не горюй! Другие тренера приходили смотреть и глазам своим не верили.
Да, была травма. И не надо говорить, что это его вина. Не он пристал к тому уроду на улице. Тот сам набросился на него. И Фёдору пришлось защищаться. Или ему трусливо надо было сбежать под крыло мамочки и там рыдать? Нет, это не по мужски! Ему тогда было целых двенадцать лет, небось не пацан какой то сопливый! Ну да, навалял он тогда тому гаду из соседнего двора хорошо, но с черепно – мозговой травмой, между прочим, на операционном столе оказался именно он, Фёдор!
Да, с тех пор у него плохо с головой. Болит часто. Тогда он лежит закрыв глаза и старается не шевелиться. Какая уж там улица… Наверно все таки правы мама с папой, что больше не разрешают ему ездить ни на какие соревнования. Нагрузки то какие там! А ну вдруг приступ мигрени прямо на площадке начнется и что с ним тогда делать?
Федор тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. Крупная слеза собралась в уголке глаза. Он моргнул и та покатилась по щеке.
Ну непутевый он. Непутевый! И что же теперь – забывать про его дни рождения? Раньше он всегда получал кучу подарков. В основном – игрушки и вкусняшки.
Получать в подарок вкусняшки он любил больше. Федор судорожно сглотнул слюну и зарыдал в голос.
- Ну – ну, мой хороший, ты чего?
Погруженный в свои страдания, Федор не услышал, как отрылась входная дверь и на пороге появились его хозяева. В руках папы был громадный пакет, из которого торчали его любимые косточки!
Фёдор взвизгнул и, виляя пушистым хвостом, кинулся к двери.
Они помнят! Они любят его!

Она стояла у стола и дорезала очередной тазик салата.

В голове крутилась одна мысль – ну и зачем она согласилась на это?



Они с друзьями не виделись почти полтора года. Как Ксюша родила, стало как то не до этого. Так, созванивались порой, да комменты на фотках в «Контакте» оставляли.

Все остальные пары обходились без детей, поэтому продолжали жить прежней, привычной жизнью. Каждую пятницу в 21-00 встреча в ночтике, тусовка до утра, суббота – отсыпной, воскресенье часов в 12 – встреча или в кафе или в боулинге или в кинотеатре. Всем было за 30, но только она неистово мечтала о ребенке. Тема детей вообще была не популярна для их компании. Порой Ксюша прорывало – ей так хотелось поделиться с друзьями результатами лечения, рассказать, что ещё немного и она сможет родить. Но обычно хватало пары фраз, чтобы её подняли на смех.

- И что, все развлечения – грязные пеленки? Нееее….. Если уж не спать ночь, то лучше под рёв музыки с бутылкой «Мартини», чем под рёв маленького засранца.

И это был один из самых нежных комментариев.



Сёма не то, что был против ребёнка. Он не был. Но и «за» тоже не был. Ему, в общем то, было всё равно. Ну, если уж Ксюше так хочется, пусть рожает. Выпишут в Москву мамку из Казани, будет помогать. Дом большой, на крайний случай он сможет ночевать на первом этаже, а уж женщины пусть с маленьким возятся. Реальность оказалась суровее. Мама категорически отказалась ехать в «вашу бешеную Москву». Нанимать няню категорически отказалась Ксюша. А вот Маруське было абсолютно всё равно. Она кричала утром, днём и вечером. С удвоенной силой – ночью. Через несколько месяцев такой жизни Ксюша стала напоминать приведение. Бледная, с кругами под глазами, в заляпанной срыгиваниями балахоне. Порой Семен обнаруживал её в самом неожиданном месте с отрешенным выражением лица. Он был готов поклясться, что жена просто засыпала стоя, прямо на ходу, пока шла из одной комнаты в другую. Но Ксюша вздрагивала и всегда отвечала:

- Нет, нет, всё хорошо, я тут просто…

Семёну пришлось подменять жену ночью, чтобы дать ей хоть чуть чуть выспаться. Он стал приходить в офис злым, раздраженным и орал на всех подряд. Пока однажды Игорь – начальник охраны его фирмы, давнишний приятель, не прижал его в угол и не сказал:

- Ты себя самого давно бы уволил. Возьмите няню.

Но Ксюша по прежнему была против…

- Сёмочка, ты ложись, отдыхай, я справлюсь, всё хорошо! Я и не устаю совсем. С чего бы это? Подумаешь, за ребенком присмотреть!

Муж смотрел на то, что раньше было его женой и качал головой.



Но совершенно неожиданно всё разрешилось само собой. Марусе исполнилось пол года и её как подменили. Она стала спокойно спать ночью по 10 часов, не просыпаясь даже для еды. Отоспавшаяся Ксюша снова повеселела, обрела свой истинный вид, даже в одно из воскресений оставила дочь на Семёна и выбралась в салон красоты.

Когда она вернулась домой, муж впервые за долгое время увидел в ней прежнюю Ксюшу – нежную и стройную, как тростинку, сияющую, словно майский денёк. И тогда он впервые подумал – может ребёнок это не так уж и плохо?



А тут на прошлой неделе Семён совершенно случайно столкнулся с Вадиком – парнем из их компании. Оба очень обрадовались встрече и…



- Ксюнь, ну я правда не понимаю, как я умудрился это сказать. Ну что теперь делать – отбой давать? И так полтора года не виделись.

Ксюша удручённо молчала. Семён прав. Она перестала ходить на вечеринки сразу, как только узнала о беременности, муж – с момента рождения Маруси. И она понимала, что ему очень не хватало прежних гулянок и прежнего драйва. Дочь тяготила его. И, хотя ни разу он не позволил себе ни одного лишнего слова, Ксюша просто кожей чувствовала, что ему тяжело.

- Ксюш, ну давай я из кафе всё закажу, ну не ждёт же никто тут разносолов. Мы шашлычки пожарим, вы, девочки овощи порежете, вот и всё.

- Не надо, Сёмочка, я всё сделаю сама. Семнадцать гостей плюс мы, верно?



И вот она стояла у стола и дорезала очередной тазик салата. Надо было послушаться мужа, пусть бы было все магазинное, с одноразовой посудой и прокисшим «Оливье». Но в гостиной стоял стол, покрытый белоснежной скатертью, на столе – подарочный сервиз, а в холодильнике – провиант на роту солдат. Ну и пусть никто этого не оценит, зато её душа будет спокойной. Хватит переживать. Лучше надо продумать очередной сюжет – пока Ксюша лежала в роддоме, ей в голову пришла одна мысль – написать историю про семью белочек. Незаметно для себя она исписала две тетрадочки и так увлеклась этим процессом, что писала до сих пор. Только не в компьютер, а ручкой – в тетрадь. Поэтому приходилось тщательно продумывать сюжет и диалоги, чтобы писать сразу «набело».







Ксюша сидела у кровати Маруси и из её глаз беззвучно капали слёзы. Всё пошло во сто раз хуже, чем она ожидала. Неужели она когда то любила проводить время с этими людьми? Первым делом они разобрали алкоголь и с бутылками в руках, прихлебывая прямо из горлышка, толпа стала бродить по дому. Разбудили Марусю, хотя Ксюша очень просила не ходить на второй этаж. Ввалились все вместе к ребенку, до ужаса его перепугав. Ксюше стоило немалых трудов вытолкать всех из детской.

- Ну, о чём я всегда и говорю. В доме поселяется это орущее чудовище и всё – тебя больше нет. Ты – нигер, подтирающий попку и вставляющий соску! – сказал один из мужчин.

Слова больно корябнули душу, но Ксюша продолжала улыбаться.

- Так, все на выход, - гаркнул из коридора Семён и только его и послушались.

Она успокоила Марусю и ещё долго не выходила, глядя на спящую дочь и прислушиваясь к гомону внизу.

Когда наконец она спустилась, то поняла – могла бы сидеть в детской и дальше. Все давно про неё забыли. Народ пьянствовал и бродил по дому и саду. Разбитая посуда на полу, окурки и пустые бутылки – полная картина разрушения…

Она долго не могла найти мужа, пришлось даже звонить на сотовый. Наконец раздался усталый голос Семёна

- Да.

- Ты где?

- В беседке, что то случилось?

- Нет, я сейчас приду.

Сидящий на лавочке муж мало походил на довольного человека.

- Ксеня, зачем я это затеял, а? Это же стадо тупых пьяных баранов!

- Ну, Сёма, ты всё правильно сделал, - кинулась утешать его Ксюша, - А так вот ты своими глазами на них посмотрел и всё понял. А то бы думал, переживал, как без них плохо.

- Ох, Ксюшенька, ты права, как всегда!

Муж крепко обнял жену и усадил к себе на колени.

- Как Маруся?

- Спит. Радионяня у меня с собой, если что – я услышу.

- Ну и хорошо. – Семен немного помолчал – Ксеня… Хорошо, что у нас есть Маруська…

- Хорошо, - эхом откликнулась жена.



**



Гости давно повызывали такси и личных водителей и разъехались в разные стороны. Рядышком в кровати порхапывал Семён, а вот Ксюше всё не спалось. Она встала, набросила на себя халат и пошла к Марусе. Подошла к кровати, поцеловала ребенка и взяла на руки её игрушку. Обняв пушистого зайца, любимую игрушку дочери, и вдохнув знакомый и любимый запах, она села за стол и принялась писать. Писать очередную сказку для своей детской книжки...

Сергей нервно постукивал носком своего ботинка по переборке самолета. Второй час они просто кружились над аэропортом. Сначала начался переполох, но потом пришла бортпроводница и сказала, что причин для беспокойства нет. На одной из посадочных полос стоит самолет, совершивший аварийную посадку. С ним тоже все в порядке, но освободить полосу пока не получается. Поэтому их самолет будет ждать своей очереди на посадку.

А Сергею так надо было домой! Перед вылетом он набрал телефонный номер жены, но вместо Олюшки трубку сняла Анна Степановна, их экономка. И сказала, что Ольгу Викторовну увезли на «Скорой», потому что неожиданно начались схватки. И хозяйка так испугалась за ребенка, что даже телефон не взяла с собой. Забыла, наверное.

А потом его буквально силой заставили выключить телефон, не дав возможности дозвониться кому нибудь и узнать, что с женой.

Черт бы побрал этих эскулапов, гарантировавших, что у них в запасе самое меньшее три недели. И Сергей Анатольевич может спокойно уехать в командировку на несколько дней.

Сергей даже сам не мог понять, за кого он сейчас боялся больше. С одной стороны говорят, что для ребенка очень опасно рождаться восьмимесячным. Но сын же его породы, Михеевской, значит он все выдюжит. А вот Искорка его ненаглядная, Олюшка любимая…

«Девочка моя родня, милая моя», - с нежностью думал Сергей, - «Ты должна быть сильной. Ради нас, ради нашего сына.»

Но сердце его разрывалось на части. Он представлял себе перепуганные карие глазки жены, почти физически ощущал её страх и ужас, потому что в такой сложный момент муж оставил её в одиночестве.

«Прости меня, моя хорошая», - шептал Сергей, впиваясь ногтями в свою руку, - «Я скоро прилечу и все будет хорошо. Клянусь, я никогда больше никуда не уеду от тебя! Провались пропадом и фирма эта и партнерство и заказчик все вместе и каждый по отдельности! Да всё это не стоит одной твоей слезинки!»

Но когда два дня назад раздался звонок от шефа, выбора у Сергея не было. Он только – только нанизал первый кусок сочной баранины на шампур, как из мобилы раздалась трель. Сергей наскоро вытер руку прямо о брюки и схватил телефон:

- Алло!

- Сергей, звонил заказчик. На буровой проблемы.

Лев Семенович не утруждал себя такой мелочью, как приветствие.

- Тебе надо срочно туда лететь. Начальник проекта ты, кому же еще. Стрельникова в курсе, она ждет твоего звонка. Берешь с собой столько народа, сколько надо, хоть всю фирму, но через два дня ты должен доложить мне о том, что всё работает. Сейчас звонишь заказчику, выясняешь подробности. Потом поднимаешь всех, кто тебе нужен и – звонок Стрельниковой. Командировочные и билеты Игорь привезет вам прямо в аэропорт.

В трубке мерзко запищали короткие гудки. Утруждать себя прощанием шеф тоже не считал необходимым.

- Черт! Черт! Черт!!!! – выругался Сергей

Воскресенье. Семь вечера. Похоже шефу даже в голову не приходило, что в выходной день кто то может думать о чем то, кроме работы.

Тут он увидел Оленьку. Она в напряжении смотрела на мужа и не замечала, что её рука наклонена и в миску вылилась почти вся бутылка кетчупа. Сергей подошел к жене, забрал из рук соус и крепко обнял свою Искорку.

- Все хорошо. Просто мне надо на несколько дней уехать.

- А как же… - в глазах жены заблестели слезы, - мы же хотели завтра…

Ну да… На ближайшие два дня он взял отгулы. Они планировали съездить на УЗИ и на прием к доктору, а потом думали посмотреть палату в роддоме, где должны будут проходить роды. У его Олюшки должно быть все самое лучшее. Ее беременность ведет лучший гинеколог, которого Сергею только удалось найти, но вот съездить и заключить договор на роды всё руки не доходили. Но ничего. Его не будет всего несколько дней, а до родов чуть не месяц. Он все успеет.

Сергей сначался дозвонился на буровую, а затем поднял всех сотрудников, которых посчитал нужным взять с собой.

Рейсом в 5-55 «Москва – Сургут» он и еще шесть сонных мужчин улетели на буровую.

Самое паршивое было в том, что в течении буквально десяти минут выяснилось – командировка была не нужна. Просто осёл – инженер, представитель заказчика, после отъезда команды запуска, решил что установку он знает лучше производителя и изменил настройки системы с целью улучшения показаний КПД. И – да, изначально он эти улучшения получил!

Сергей от ярости не находил себе места! И злился он в первую очередь на себя. Потому что если бы он сразу по телефону запросил выходные параметры установки, стало бы понятно, что ехать не за чем. По крайней мере – ему уж точно! Но ему и в голову не приходило, что кто то решит корректировать эти проклятые параметры!

А владея только той информацией, что ему предоставил заказчик, Сергей никак не мог поступить иначе и отказаться от поездки. Он был топ – менеджером компании, весь проект от начала до конца курировал он. К тому же Лев Семенович пообещал, что в случае удачного запуска, он оформит в партнеры фирмы Сергея. Долгие пятнадцать лет Михеев этого ждал и не мог упустить свой шанс.

И все бы хорошо, если бы у Олюшки не начались преждевременные роды.

Сергей долго не верил, что Олюшка его любит. Он нашел ее у Эльмира. У того были лучшие девочки в Москве. Сергей терпеть не мог «общих» девочек. Два года назад Эльмир подобрал ему Катю. Сергей перевез ее в отдельную квартиру в Митино, взял на полное содержание. От нее требовалось одно – быть благодарной. И два года с ней не было никаких проблем. Но недавно Катя стала заговаривать о том, что она давно уже не девочка, ей пора о семье и детях подумать. Сергей в принципе был согласен с приводимыми доводами

- Ко мне тут электрик их ЖЭКа клинья подбивает, - чуть хриплым голосом говорила Катя, разминая уставшие ноги Сергея, - вроде нормальный мужик, даже в меру не пьющий.

Сергей всегда был щедр с теми, кому покровительствовал и кто мог оценить его щедрость.

Он оставил Кате квартиру, дал денег на первое время и стер из своего телефона её номер. У девочки теперь будет другая жизнь и ему там делать нечего.

И вот взамен Эльмир предложил ему новенькую. Прозвище у нее было Искорка. Такая она была вся яркая, искрометная и безумно верящая во все хорошее. Что при её профессии и образе жизни было как минимум странно.

В постели она творила чудеса, разговорами и претензиями не напрягала и уже через месяц Сергей выплатил Эльмиру откупные. Он перевез Ольгу на квартиру и началась его новая жизнь. Поначалу он все никак не мог привыкнуть к той радости, с которой Ольга его встречала. Он звонил ей максимум за пол часа до приезда. Но к его приходу на столе всегда стояла дымящаяся миска супа, на сковородке скворчало мясо, а из духовки пахло пирогами. Ольга встречала его в длинной юбке до пят и наглухо застегнутой кофте, будто гимназистка. После еды она вела разомлевшего Сергея в ванну, одевала на себя длинный непромокаемый фартук и терла ему руки, ноги и спинку. А потом довольному и распаренному делала массаж с ароматными травами. До секса у них доходило не всегда, потому что порой Сергей засыпал сном младенца прямо на массажном столе.

Так прошел год. Оля никогда не просила подарков и не намекала, что он дает ей не достаточно денег. Со щенячьим восторгом в глазах она заглядывала в лицо хозяина, радуясь, что он пришел.

И что принес безделушку из перехода в метро за сто рублей. Она как ребенок, прыгала на месте и хлопала в ладошки, повизгивая от счастья.

«Так не бывает», - думал Сергей и искал следы фальши на юном лице. Искал долго и тщательно. И… не находил.

Он взял самый дешевый тур в Турцию и с искренним недоумением смотрел на проявления дикого восторга Ольги от поездки.

Он повез ее на распродажу прошлогодней коллекции европейского Дома Моделей и не уставал удивляться ее радости от покупок вышедших из моды платьев.

Он привез ее в затрапезное кафе и молча взирал, как Ольга ела подгорелую пиццу так, будто вкушала амброзию.

Он…

Он…

Он…

А потом он сдался.

- Давай поженимся, - однажды небрежно сказал он, выходя из парилки.

Ну а как по другому он мог сделать предложение в свои сорок с лишнем лет, женясь на бывшей проститутке и мечтая поскорее родить с ней ребенка?

Они не стали устраивать никаких торжеств, тихо съезди в будний день в ЗАГС, где их и расписали.

Анна Степановна, экономка его загородного дома, приняла новую хозяйку настороженно. Своим чутьем она наверняка поняла, что за даму благородных кровей взял себе в жены ее хозяин. Боже упаси, она не посмела даже намека сделать, но Сергей знал эту женщину уже столько лет, что ей и говорить ничего не надо было.

Но разве хоть одна льдинка может устоять перед Солнцем? Так и сердце экономки вскоре растаяло под напором искрометного счастья Олюшки. Его Олюшки…

И вот, спустя еще один год, его Искорка забеременела. Она скупала в магазинах все книги о материнстве, записалась на курсы будущих матерей и все вечера захлёбываясь рассказывала Сергею, что сейчас происходит с их ребенком, что именно развивается на этой неделе беременности и что им обязательно надо сделать, чтобы родившийся малыш сразу стал узнавать и папу и маму. Скажи год назад Сергею, что он, акула бизнеса, будет сюсюкать и записывать на диктофон колыбельные, он бы в жизни не поверил.

А тут, ради Олюшки, он был готов сам забросить работу, сесть рядом с женой и шептать ей в животик:

- Крошка моя, папочка тут!

А теперь он болтается между небом и землей, а его Искорка рожает его первенца. Или уже родила?

Он не знал, что и правда родила. Безо всяких дорогостоящих палат и эксклюзивных врачей. Потому что Анна Степановна, патологически честная, ответственная, но абсолютно простая женщина, даже не подумала позвонить лечащему врачу хозяйки. Не долго думая, она набрала «03» и Ольгу Викторовну увезли в ближайшую больницу. Где буквально через час на свет появился здоровый и крепкий бутуз – Матвей Сергеевич Михеев.

И в тот момент, когда в самолете наконец прозвучало долгожданное «Наш самолет заходит на посадку, просьба пристегнуть ремни», Искорка вместе с малышом уже лежала в после родовой палате и безз

Эта пара вызвала много пересудов среди местного бомонда.
Та квартира на двенадцатом этаже долго пустовала. Может хозяева цену непомерную заломили и ее никто не брал. Не знаю, не интересовался. Но так уж случилось, я стал свидетелем заселения.
Этой весной, в конце апреля, у пацана моего зубки начали резаться. Он сам вторую неделю не спал и нам не давал. Укачал я его в очередной раз, а сам на балкон покурить вышел. Тут вижу – подъезжает большая грузовая машина, а с ней – обычная желтая «Газель». Не совру – начала седьмого на часах было. Из «Газели» высыпало мужиков десять, все с синих фирменных спецухах и давай грузовик разгружать. Я так сразу и подумал, что в ту квартиру – других то пустых у нас не было. Ну, я особо то не приглядывался, докурил и спать пошел.
И опять – чистая случайность, что я оказался во дворе, когда они гулять первый раз вышли. Я нес домой пакеты из «Ашана», когда дверь подъезда распахнулась и показалась коляска. Обычная детская коляска для новорожденных. А с ней – мужчина и женщина, оба лет под сорок. Я посторонился, подождал, когда они проедут и пошел домой. Здоровались ли они с бабками на лавке - не прислушивался, но, кажется, нет.
Гуляли они долго. Часа два, не меньше. Почему знаю – я курю по сигарете в час и когда второй раз на балкон вышел, они все еще ходили по двору. В одну сторону семь подъездов и в другую – пять. Она коляску везет, он молча рядом идет. Помню, позавидовал еще. Мой то малой – полчаса тихо не пролежит, а тут ни разу не слышал, чтобы ребенок закричал. Женщина время от времени останавливалась, наклонялась над коляской, что то там поправляла и они шли дальше. Но, честно говорю, особо я не приглядывался – нужны они мне больно…
На неделе я работаю допоздна, так что, если они и гуляли, то это было без меня. Жена правда через неделю начала рассказывать, что весь двор судачит про новосёлов. И сколько им лет. И ребенок – внук или их ребенок. И вообще, странные люди. Ни с кем не разговаривают, не здороваются. Никто даже не знает, как их зовут и кто в коляске – мальчик или девочка. Выходят на два часа утром и на два вечером. Молчком коляску толкают. И ребенок на редкость тихий – ни разу не заплакал, ни закричал. Больной что ли? А когда Степановна (ух, эта всезнающая любопытная крыска Степановна – сам бы лично придушил!!!) нос свой было в коляску сунула «Кто тут у нас такой хорошенький?», её мужик так ласково плечиком подвинул, что она на скамейку отлетела и потом целый день зад потирала – шибанулась видно обо что то. Ну, это ей поделом – кто порешительней нос буратинистый отпилил бы ей, а?
Тут через пару недель опять я сумки с «Анаша» тащил. А кому еще – милая то с ребенком сидит, должен же я жратву в дом принести, правда? Она мне всё напишет – распишет, а я, согласно списочку всё затарю. У нас так.
К подъезду подхожу – мужик тот стоит. Ко мне оборачивается и вдруг руку тянет:
- Сергей.
Ну а что, рука то у меня не отвалится. Я пакет на землю поставил, руку ему протянул:
- Лёха.
Собственно, и всё. Тут из подъезда жена его нарисовалась. Веселая такая, улыбается, с бабками чего то заговорила, а я домой порулил – некогда мне лясы точить, дома дел полно, на дачу завтра переезжать.
Без коляски, кстати, были. Мало ли что – может бабка с ребенком сидит?
И вот аккурат на следующий день у меня отпуск начался. Ну, я жену с сном к теще на дачу и увез. Нечего этой пылью дышать. На дворе – середина мая, тепло уже. А на крайняк – у нас обогреватель есть. Ребенкину комнату прогреем, а сами и оденемся, если чего.
До конца июня меня в городе не было. А потом я вернулся, а жену с ребенком у тещи оставил. Милая, правда, все домой порывалась уехать со мной. Говорит, её одну мать поедом съест. Характер у тещи тот еще – отставной офицер как никак. А куда деваться – на раскаленный асфальт пацана что ли тащить. Нет уж, пусть за городом до осени живут.
Как вернулся, мне крыска Степановна доложила – соседи новые пропали куда то, вторую неделю не видать. Вот невидаль – тоже небось на дачу съехали. А может и отдыхать куда укатили – ей доложить забыли.
Режим сна мне малой мой сбил конкретно. И не важно, что его рядом нет, я уже и без него каждый час просыпаюсь. И ворочаюсь, ворочаюсь… Покурить иногда выхожу на балкон. Вот и тогда, уже бычок вроде затушил, смотрю – Серегина машина подъезжает. Дверь открывается и Серега натурально вываливается. А вот это он зря! Я сам с баранкой в руках родился, но пьяным за руль никогда не сяду. Смотрю – а сосед до лавочки добрел и, похоже, спать укладывается. Ну не балбес? Барсетку как пить дать упрут, ладно, если машину не угонят.
Я спустился вниз. Серый и правда храпел уже. Я поставил машину на сигнализацию и поволок пьяного домой. Кабан, он тот еще - кило под сто, это точно. Но меня Бог фактурой тоже не обидел. Доволок я его, значит. Ключи в барсетке нашел, Серегу к стене привалил, а сам пока с замками колупался, потом свет никак не мог найти, где включить. Еще и ногой прибольно саданулся обо что то в коридоре. Увидел потом – о коляску. А что? Не все, как мы с женой – от получки до аванса гроши считают. Тут люди видно могут себе позволить – дома одна коляска, на даче – вторая, у тещи – третья…
Тут Серега в квартиру заваливается. К коляске подходит и тут… я чуть Богу душу не отдал, вытаскивает из коляски ребенка и сует мне его в лицо:
- Знакомься, - говорит, - сын это мой, Сёмочка.
Я правда быстро понял, что это кукла большая, прямо с настоящего ребенка размером, в ползунках и чепчике. Дурь какая то.
А сосед куклу за руку уже волочет куда то вглубь квартиры. Да провались ты, испугал до полусмерти. Я потом заснуть не мог!
Утром я собирался к милой на дачу, неделю не виделись, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял весьма помятого вида сосед
- Брат, поговорить бы нам…
Я предупредил, что времени у меня не много и проводил Серегу на кухню. Там он сразу достал непочатую бутылку и предложил выпить. Я, кончено, его понимаю, башка у него трещать конкретно должна. Рюмку я ему дал, даже закусь достал, а сам пить не стал – мне ж за руль еще. Но минут через десять я достал вторую рюмку и мы с ним наклюколись. До такого состояния, что жена со мной и на следующие выходные, когда я к ней всё таки приехал, разговаривать отказывалась. Да и вы бы наклюкались…
Десять лет назад, 2 мая, у него сын родился, Семеном назвали. А потом Семёна не стало. Есть, оказывается, такое понятие «необъяснимая смерть во сне младенцев до года». Поначалу караул был… Потом вроде перегорело, даже еще родить пытались. Но у жены случилось несколько выкидышей, короче решили, что не судьба. Стали жить вдвоем. Серега мужик не бедный, дом на Рублевке, деньги, все дела…
А пять лет назад в апреле жена вдруг стала говорить, что ей рожать скоро. Серега прибалдел сначала, думал забеременела наконец. Нет, оказалось - у жены крыша поехала. Дядька жены какое то светило медицинское. Положил на обследование, лечил чего то, а она через месяц уже и думать про ребенка забыла. Вообще не помнит, что был он у нее! Ни годины справлять, ни на кладбище ехать – везде в отказ идет – говорит, мол, не было у меня ребенка. И так – до следующего апреля. И опять все по новой. Больницы, депрессии…
А на следующий год светило это предложило Сереге утроить театр. Он снял квартиру, купил куклу, пеленки. Коляска, так та вообще настоящая была – руки не поднялись выкинуть, так и стояла в гараже в дальнем углу. И 2 мая после обеда он привозил жену. Три – четыре недели они нянчились с ребенком, пеленали, купали, колыбельные пели. А однажды жена просыпалась утром и просилась домой. И всё. До следующего года как отрезало!
Каждый год Серега в новом доме квартиру снимает, чтобы соседей не пугать, а потом возвращается с женой на Рублевку.
- Вчера было десять лет, как Сёмушки моего не стало. А жена и не помнит…

1. Женщина первая.

В запотевшем стекле зеркал отражалась фигура обнаженной женщины. Освещения не было и лишь блики горящих свечей плясали по стенам и потолку. Они стояли повсюду – на краях ванны и раковины, на многочисленных полочках и даже просто на полу. В воздухе витал аромат ванили - приторно сладкий, даже слишком, но сейчас ей хотелось стать сладкой женщиной.

Она подняла с пола откупоренную бутылку коньяка, наполнила пустой бокал и поставила на бортик ванны. Затем подошла к низкому столику, на котором стоял музыкальный центр, вставила диск и нажала «пуск». Зазвучали первые ноты Шотландской симфонии Мендельсона. Это была её любимая музыка, у неё в коллекции были записи в исполнении Берлинского оркестра, Венского и нашего Большого симфонического. Сегодня она отдала предпочтение немцам.

Она удовлетворенно кивнула и подошла к ванной. Не спеша погрузилась в теплую ароматную воду и зажмурилась. Не размыкая глаз, осторожно нащупала рукой фужер и отхлебнула обжигающую жидкость.

Музыка уже перенесла её в шотландские скалисты горы, с глубокими ледяными озёрами и мрачными густыми лесами. Дул ветер, сверкали молнии, лил проливной дождь, и была какая то тоскливая безысходность в этом буйстве природы.

Но в тоже время она физически ощущала, как всё плохое, что накопилось за ночь в душе, вымывается этим ливнем.



2. Женщина вторая.

Она протянула замёрзшие руки к огню. Люди, стоящие рядом, чуть посторонились, пропуская новенькую погреться.

- Замёрзла? – заботливо спросила одна женщина

- Ага, просто зуб на зуб не попадает! - Зоя зябко попыталась закутаться в свою старенькую шалёнку.

- На, хлебни горяченького, - женщина протянула помятую алюминиевую кружку с дымящейся жидкостью.

Зоя с удовольствием отхлебнула напиток и чувствовала, как с каждым глотком тепло разливается по телу.

- Спасибо! – она вернула кружку и чуть смущённо добавила – Я тут у вас всё выпила.

- А, дочка, не переживай, еще сделаем, - женщина улыбнулась Зое щербатым ртом. – У тебя есть что?

- В смысле?

- Ну, еда какая. Или выпить?

- Нет… А что то надо, да? Вы просто так меня прогоните? – расстроилась Зоя

- Ещё чего! Садись, место не купленное. Я – Вера.

Она подвинулась, освобождая кусок мятого картона, прикрывающего ящик. Зоя аккуратно села, с удовольствием вытянула гудящие ноги и тоже представилась:

- А я Зоя.

Окружающие не обращали на них никакого внимания. К костру подходили разные люди, кто то подбрасывал щепки, кто то подвесил на специальный крюк огромный чайник. Из бока сочилась вода, капала в огонь и искорки с шипением разлетались по сторонам.

- Ты откуда? – поинтересовалась Вера

- Оттуда, - неопределенно махнула рукой Зоя и вздрогнула от холода – порыв пронизывающего осеннего ветра пробрался под одежду.

- Ну вот и я оттудова же – хмыкнула соседка.

Они долго молчали, думая каждая о своём…

- Как вы тут живёте? – спросила Зоя

- А что? Живёт кошка, живёт и собака. И я тут с ними рядышком.

- Тяжело?

- Мне то? Да ни капельки! Кто там, в домах живёт, у них же одни заботы – за квартиру заплати, еду приготовь, детей обиходь. А тут! Что добры люди кинули, в то и оделась, то и поела. Хорошо! Старая только стала, не помню ничего. Говорят, я на этой стоянке лет пять уже живу, а я каждые два дня со всеми знакомлюсь заново. Ну, пока Боженька меня не забывает, поживу ещё. – женщина повертела головой, чтобы убедиться, что их не подслушивают – Мне же порой и деньжата перепадают. Тогда вообще хорошо живётся! А вон квартира моя.

Вера показала на большую железную коробку с дверцей, больше напоминающую будку для крупных пород собак.

- Ну, ты молодая, сиди. А то иди, с людьми познакомься. Ты не боись, тебя тут никто не тронет. Только скажи, к Верке - старухе в гости пришла. А я пойду, поздно уже, спать пора.

Она тяжело поднялась с ящика, взяла в руки кружку.

- Ты чай то будешь ещё? Кружку оставить?

- Нет, спасибо, - отказалась Зоя, - я похожу тут пока…

- Ага, - кивнула Вера - Ты заходи, ежли что. Если не найдешь, где спать, приходи ко мне. Я дверь не закрываю. Толкнёшь меня, я подвинусь. Ты вроде маленькая, небось поместимся.

Она долго устраивалась в своей конуре, кряхтела, ворочалась, наконец затихла.

Зоя так никуда и не пошла. Она вслушивалась в звуки, доносящиеся из жилья Веры, потом подошла поближе. Прикрыла уснувшую Веру обрывками одеяла, достала из плаща толстую пачку денег. Мятые купюры разного достоинства были крепко перетянуты банковской резинкой. Она сорвала резинку и засунула деньги поглубже в карман женщине. Какое то время просто стояла рядом, печально вглядываясь в морщинистое лицо, развернулась и медленно пошла по тротуару прочь.

Закончилась окраина города, маргинальный район, в который по ночам лучше было бы не заходить, появилась ограда какого то завода. Она шла долго, небо уже начало окрашиваться зарницей. Промышленная зона сменилась жилой и наконец она попала в район элитной застройки. Воровато оглядевшись по сторонам, Зоя скользнула в ворота одного дома, извлекла из недр юбки ключ и вставила в замочную скважину. Осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь и зашла в прихожую.

Из комнаты стремительно вышел мужчина и бросился к ней:

- Зоя, ну наконец то! Я уже весь извёлся! Что ты сегодня так долго?

- Пешком шла, - коротко ответила она – Ты почему опять не спишь?

- Да я ложился и, кажется, даже уснул. Но в три проснулся и не смог лежать. Сидел у камина, листал энциклопедию и сходил с ума! Ты бы хоть сотовый с собой брала.

- Ой, Виктор, будь твоя воля, ты бы и охранника ко мне приставил для собственного спокойствия.

- И приставил бы, даже с удовольствием. Мне эти твои «выходы в народ» никогда не нравились, ты это знаешь – задиристо ответил муж.

- Виктор, давай сразу прекратим этот бессмысленный разговор. Ты начинаешь его каждый раз. И каждый раз я тебе говорю, что буду ходить! В конце концов, я устала, ты утомляешь меня своими претензиями!!! - в конце Зоя уже почти кричала.

- Прости, малыш… - стушевался супруг – Давай я помогу тебе раздеться… Родная, я понимаю тебя. Если бы моя мама жила вот так – без памяти, на улице, я даже не знаю, что я бы делал… Но ведь она счастлива…

- Она – да… - тяжело вздохнула Зоя.

Она позволила мужу раздеть ей, обнаженная прошла по коридору, закрыла за собой дверь ванной и начала церемонию возвращения в эту жизнь…