Президент Беларуси 14 апреля 1999 года полетел, невзирая на отсутствие гарантий безопасности, в Югославию, которую бомбило НАТО. Что стоит за этим знаковым визитом?
Глава белорусского государства тогда сказал журналистам о действиях Североатлантического альянса: «Если использовать исторические параллели и уроки истории, это — проба сил. И она, к сожалению, начинается снова на Балканах». Поездка Александра Лукашенко в охваченную военным пожаром страну — это была попытка остановить спираль насилия, которую раскручивал уже тогда коллективный Запад. Сегодня мы имеем множество горячих точек на планете и бои в Украине. Беларусь же призывает к миру.
Президент Беларуси Александр Лукашенко: — Мой визит в Югославию в это тяжелое время может хоть на какие-то миллиметры, хоть немного приблизить ту проблему, которая там сложилась, и те тяжелые события, которые там разворачиваются, к какой-то развязке. Цель — это обязательное мирное урегулирование этой проблемы. Во время визита в Союзную Республику Югославия, 14 апреля 1999 года.
Остановить конфронтацию
И Западу не понять, как до сих пор существует, развивается и процветает не такая огромная, как Россия, то такая же непокорная Беларусь, подвергаемая санкциям и гонениям вот уже более 30 лет! А секрет этот недосягаем для западного ума, но очень прост. Для нас! Ведь Бог — это любовь, а мы, русские и белорусы, если уж любим, то беззаветно. И на всю жизнь! Как же Господу нас не беречь? А еще у нас есть лидеры, у которых порывы всегда добрые, и они их слушаются — и потому правы! Ибо они народные лидеры.
Ну что могло заставить Александра Лукашенко полететь в горящий под натовскими бомбами, окруженный Белград, в небе которого рыскали «томагавки» и самолеты-невидимки? Жестокий западный «смысл» сделал все, чтобы этого не допустить! Над Белградом была объявлена бесполетная зона — это значит, там сбивалось все ненатовское. Мало того, когда для борта номер 1 Республики Беларусь был запрошен воздушный коридор, западные и не очень страны (кстати, вроде тоже славянские!) отказали его предоставлять. Что означало: «Попробуйте только полететь! В случае чего, пеняйте на себя!»
Можно сказать, Александр Лукашенко летел в пасть англосаксонского льва, разъярившегося и приступившего к поглощению первой жертвы «постконфронтационной эпохи» — Югославии. «Конфронтация прошла», и страны стали исчезать со скоростью суда Линча. Какие-то сдавались сами, как Прибалтика. Других, Чехословакию, снова расчленяли, как в 1938 году.
И только Югославия решила сопротивляться! Вот поэтому Александр Лукашенко туда и полетел. И цель была: «Приблизить мир на этой славянской земле. На земле, где живут не только славяне».
Согласованная позиция
Это был зов его сердца — добрый и благородный порыв! Но глубоко продуманный! Ибо лично я уверен, неумолимая логика подсказывала Александру Григорьевичу: следующими за сербами будем мы, белорусы. А там — и русские! Необходимо было громко заявить на весь мир, что мы, славяне, можем не только сопротивляться, но и объединятся, чтобы перед агрессорами замаячил хотя бы призрак будущего могучего союза славян, которые всегда, объединившись, одерживали победу! Отсюда казавшаяся кому-то наивной и возникшая именно тогда идея включить Югославию в Союзное государство. Идея эта была направлена на одно — остановить агрессора.
Воспроизводя хронологию появления той идеи, надо констатировать следующее. Президент Югославии Слободан Милошевич обратился к президентам Борису Ельцину и Александру Лукашенко о присоединении Югославии к Союзу Беларуси и России. Александр Лукашенко как глава Высшего совета Союза вылетел в Белград, чтобы представить согласованную позицию двух государств. Президент Беларуси в беседе с журналистами говорил в первую очередь о необходимости скорейшего достижения мира.
Потому и говорил, что, если бы идея расширения Союза появилась чуть раньше, она вполне могла спасти Югославию. Да и саму Европу, весь мир от сползания в эпоху новой конфронтации…
«То, что НАТО не предоставило нам гарантий безопасности… Думаю, любой поступок со стороны того или иного человека, группы государств характеризует, согласитесь, и союзы, и людей. Поэтому вам судить. Спокойно отношусь ко всем предупреждениям. Знаю, как меня «любят» в НАТО», — невозмутимо говорил журналистам белорусский лидер, еще только поднимаясь по трапу самолета.
И вот Ту-154 с Александром Лукашенко на борту летит на свой страх и риск с единственной надеждой, что россияне как-то прикроют самолет с помощью РЭБ, ибо парашюты, засунутые под сиденья делегации, — это чисто психологическая надежда. В случае чего, никто их не успеет не то что раскрыть в воздухе, их не успеют даже надеть.
«Демократические» бомбы
В Белграде белорусская делегация под грохот бомб передвигается небольшим кортежем автомобилей, чтобы натовский «демократический» пилот не заподозрил в нем «цель». Все обошлось! Милошевич показывает разбомбленные дома и кварталы. По воспоминаниям очевидцев, особо гнетущее впечатление произвел вид раскуроченной больницы…
Что подумал тогда Александр Григорьевич, глядя на этот храм здоровья, превратившийся в дымящуюся братскую могилу только потому, что на него сбросили «демократическую» бомбу?
Глава нашего государства тогда сказал: «Вот тут я, к сожалению, в очередной раз увидел, какая все-таки грязная эта политика и те люди, которые ее делают!»
У Югославии история для многих поучительная. С Западом все понятно: как всякий хищник, он хватает отбившуюся от табуна и ослабленную особь. Правда, Запад хитрее льва или волка — он подманивает будущую жертву, подсовывает ей ядовитую травку «локо», чтобы у нее закружилась голова. Иногда от «успехов»…
Если бы Иосип Броз Тито не носился в 1950‑е годы с идеей хорватской «великодержавности», не строил планы включить в «балканскую империю» даже Болгарию, не выдумывал «модель социализма с югославской спецификой», в результате чего в 1960‑е он пошел на поклон к европейскому капитализму, набрал западных кредитов, а сотни тысяч югославов поехали на заработки в Германию, Бельгию, Данию…
И вот в 1980‑е пришло время платить по счетам. И не только по банковским. Но расплачивался уже не Тито, а югославский народ.
В 1980‑х ЦРУ и немецкие спецслужбы «трудились» над выращиванием «пятой колонны» внутри Югославии. Ставку сделали на хорватских националистов, которые заручились поддержкой диаспоры из Германии, Австрии и скандинавских стран. Впрочем, за «диаспорой» тоже скрывалось ЦРУ. Оно же помогало и «албанским террористам в Косово». Все они получали из Германии не только деньги, но и оружие. В общем, националисты всех мастей уже почти не скрывались.
У меня был друг и сокурсник Любо. Я называл его югославом, хотя был он сербом. И вот когда пришло время ему возвращаться в Белград, он вдруг признался: «Вадим, там у нас все кончится очень-очень плохо… Но я все же поеду на Родину!» (Где ты, Любо? Жив ли?!) Это был 1987 год!!!
Остается привести слова нашего Президента, произнесенные в горящем Белграде: «Югославские события — это страшное горе. Но они подстегнули и Россию, и Беларусь… И показали, что нам надо прекратить мелкие препирательства и интенсифицировать процессы в Союзе Беларуси и России».
Специально для @spbbr, отвечает на комментарий Виктор Степанович Черномырдин.
Для справки:
Слободан Милошевич был одним из основателей и первым лидером Социалистической партии Сербии с момента её создания в 1990 году и до своей смерти в 2006 году. Слободан Милошевич был обвиняемым Международного трибунала по бывшей Югославии. Он умер в тюремной камере в Гааге 11 марта 2006 года.
Редакция @rtbalkan_ru собрала самые яркие цитаты его последнего публичного обращения, которое во многом стало пророческим.
🪖«В русле политики расчленения Югославии Косово стало бы первой жертвой. Его сегодняшний статус был бы объявлен легальным и определенным. Это первая территория Сербии, с которой она должна была бы распроститься, не питая даже надежд на то, что эти земли когда-нибудь будут ей возвращены. Территория, которая сохранила бы за собой имя «Сербия», была бы оккупирована международными, американскими или некими третьими военными контингентами, которые бы распоряжались ею как военным полигоном и собственностью…Что касается Черногории, ее судьба была бы отдана в руки мафии, чьи правила игры гражданам нужно знать. Всякий, кто противостоит интересам мафии, попадает в список для отстрела».
📍«Они не хотят мира и благосостояния для Балкан, они хотят, чтобы это была зона постоянных конфликтов и войн, которые обеспечивали бы им алиби постоянного присутствия. Марионеточная власть, таким образом, гарантирует насилие, обеспечивает долгосрочную войну — все, что угодно, только не мир. Лишь наша собственная власть гарантирует мир».
💰«Все страны, оказавшиеся в положении ограниченного суверенитета, с правительствами, находящимися под влиянием иностранных сил, со стремительной быстротой становились нищими…Великий раскол на большинство нищих и меньшинство богатых — это картина Восточной Европы последних лет, и все мы ее можем видеть…Самые ценные национальные богатства при таких условиях станут иностранной собственностью, а те, кто до сей поры ими владел, в новой ситуации будут служащими иностранных фирм у себя на родине».
❗️«Одна из главных задач марионеточного правительства кроется в разрушении национального самосознания. Государства, которыми управляют извне, быстро расстаются со своей историей, прошлым, традициями, национальными символами, обычаями, часто и с собственным литературным языком. Незаметная на первый взгляд, но очень эффективная и жесткая селекция национального самосознания свела бы его к нескольким блюдам народной кухни, каким-нибудь песням-танцам, да к именам национальных героев, присвоенным продуктам питания и косметическим средствам… Потеря национального естества — крупнейшее поражение любого народа, но его невозможно избежать при современных формах колонизации».
🔬«Государства, лишенные суверенитета, по законам игры лишены и права на творчество, в особенности на изыскания в области науки. В этом случае внешние силы финансируют научные работы, контролируют ученых и выносят решения о применении результатов их исследований. Зависимые государства, хотя и имеют научные лаборатории и институты, не обладают ими, только в качестве филиалов центров, контролирующих их самих и особенно уровень развития творческой мысли и научных открытий. Этот уровень должен колебаться в пределах дозволенного, чтобы не посеять семена бунта в оккупированной стране и в порабощенном народе».
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Есть такая поговорка: у семи нянек дитя без глаза. Автор вынес её в заголовок. Югославию бомбила коалиция стран, рассогласованная политика которых могла привести к неудачному окончанию кампании. Но не привела. Война НАТО за прекращение преследований албанцев в Косово началась в марте и закончилась в июне 1999 года. Противник был недооценен, но, в отличие от России в Чечне, страны НАТО не стали рисковать жизнями своих солдат и воевали исключительно с воздуха.
Верховным главнокомандующим в Европе был генерал Уэсли Кларк. Роль этой должности в Холодную войну была чрезвычайно важной, но война закончилась, и встал вопрос: что делать с НАТО? В конце концов, оно оказалось втянуто в водоворот событий распада бывшей Югославии. Кларк был штабным карьеристом (но и не без боевого опыта), в отличие от бывалого вояки Хью Шелтона, председателя Объединённого комитета начальников штабов США. Он считал, что Соединённые Штаты должны доминировать в Европе для её стабилизации. За это Джон Шаликашвили и продвинул его на должность главного натовца в Европе. Шаликашвили ушёл в отставку, и Шелтон, заняв его пост, уже не был столь оптимистичен насчёт «гуманитарных интервенций» НАТО.
Билл Клинтон был талантливым политиком, но с военными был не на одной волне. Они его зачастую даже презирали. Он уклонился от службы во Вьетнаме и демонстрировал либеральные культурные предпочтения, нежели солдафоны, в большинстве своём критически относившиеся к «повесточке». Ему не доверяли. В 1998 году в ответ на давление Слободана Милошевича на косовских албанцев Клинтон решил надавить на самого Милошевича. Кларк был «за», как и его госсекретарь Мадлен Олбрайт.
Формой давления были избраны ограниченные «воздушные удары» (звучит всяко благороднее, чем «бомбёжки»). Пожалуй, на это был готов согласиться и американский обыватель. Клинтон явно исключил сложную и рискованную наземную операцию. Это оформило стратегию как НАТО, так и сербов (добавлю: и черногорцев). По поводу выбора целей шли постоянные споры между Кларком и его ближайшими подчинёнными Эллисом, Джампером и Шортом. Это и были те самые «семь нянек» которые тянули одеяло каждый на себя. Стратегией Милошевича было выстоять под ударами в надежде, что альянс не выдержит внутренних противоречий и прекратит кампанию.
С самого начала удары продемонстрировали свою ограниченную эффективность. Решено было раздвинуть их географию с Косова на всю Югославию, за что первоначально выступал командующий ВВС Шорт. Было установлено 219 целей, главным образом связанных с ПВО и связью. Половина из них была поражена уже на третий день, но Милошевич не сдавался. К концу войны число целей перевалило за тысячу, включив в себя важные объекты гражданской инфраструктуры в Белграде. Шорт считал, что мало толку бомбить югославских военных в Косово, когда можно стереть с лица земли, например, штаб-квартиру спецназа в столице.
В апреле оптимизм натовцев стал испаряться. Кларк начал выступать за эскалацию, а потом и британский премьер Тони Блэр посоветовал всё-таки задуматься насчёт наземной операции. Но Пентагон был против. Шелтон посоветовал Кларку убрать свой fucking face из телеящика. Воздушная кампания была ещё расширена, но Милошевич не поддавался. 7 мая по ошибке удару подверглось китайское посольство в Белграде, что сказалось на отношении Пекина к Западу. Блэр продолжал мутить воду, ведь на кону был авторитет НАТО. Великобритания стала планировать самостоятельную наземную операцию.
К началу июня югославское руководство поняло, всё-таки, что стратегия измотать НАТО не оправдалась. Продолжая запугивать албанцев, Милошевич создал поток беженцев, общее количество которых достигло 750 тысяч человек – до трети населения Косово. АОК смогла реорганизоваться и получить подпитку людьми из лагерей беженцев. Они ударили по югославской армии, заставив ту выйти из укрытий. Самолёты НАТО получили новые целеуказания. Сербские элиты боялись натовских бомб и были разочарованы ограниченной поддержкой России. 3 июня Скупщина вместе с Милошевичем проголосовала за план мирного урегулирования, предложенный Большой восьмёркой месяцем раньше. 9 июня сербы согласились вывести армию из Косова и разрешили ввод натовских миротворцев под эгидой ООН. На следующий день была принята резолюция Совбеза ООН о демилитаризации Косово и международном гражданском и военном присутствии в Косово.
Русские смотрели на всё это с нарастающим разочарованием. Они считали операцию агрессией и нарушением Устава ООН. Ситуация только подтвердила их опасения, связанные с ростом НАТО. К разочарованию сербов, они ограничили свои протесты предотвращением принятия антиюгославской резолюции в Совбезе ООН. Ельцин решил оставить себе роль посредника и сделал своим представителем Черномырдина, на которого стали жаловаться «ястребы» из Белграда. Пассивная позиция Виктора Степановича была не по душе и некоторым другим российским переговорщикам, включая генерала Леонида Ивашова. Ивашов мог говорить напрямую с Ельциным, как и генерал Квашнин, ставший к тому времени главой Генштаба РФ. 10 июня друг Клинтона Строуб Толботт прилетел в Москву для переговоров. Он обнаружил там, что влияние Черномырдина снизилось, и что Россия хочет получить свой сектор на северо-западе Косово в рамках планировавшейся ООН миротворческой операции. Утром 11 июня Толботт встретился с новым главой Совбеза РФ. Тот оказал впечатление на него своей сдержанностью и уверенностью. Угрозу Ивашова действовать в одиночку он назвал «эмоциональным срывом». Однако по факту российскому контингенту в Боснии уже было приказано выдвигаться в Косово.
Движение российской колонны не осталось незамеченным. Кларк решил действовать, в этом с ним была солидарна Олбрайт. Командующим KFOR был назначен британец Майкл Джексон. Это был тёртый калач, который не хотел излишней конфронтации. Надо сказать, что сами международные силы состояли из военных нескольких стран. Если какой-то из стран не нравились приказы командования, она могла ветировать их. Джонсон получил письменный приказ от Кларка занять аэропорт Приштины, но устно Кларк попросил ещё немного подождать. Тем временем французы пришли к выводу, что подобные действия не были оговорены в резолюции СБ ООН и сыграли свою красную карту, отозвав свой гарнизон. США могли предложить на тот момент вертолёты, но не живую силу. Кларка предупредили, что британцы тоже не горят большим желанием ввязываться в эту историю. Он решил, в конце концов, вернуться к предыдущему плану, согласно которому выдвижение в Косово должно было начаться на следующее утро.
Толботт уже летел из Москвы в Брюссель, как узнал о марш-броске российских войск на Приштину. Он развернул самолёт в воздухе и полетел обратно. Посмотрев репортаж по российскому телевидению о том, как сербы встречают цветами российских военных, он усмехнулся, услышав, как Сергей Иванов убеждает по телефону Олбрайт в их отсутствии. Снова начались переговоры, в результате которых снова было предъявлено требование Ельцина: отдельный сектор для российских миротворцев вне структуры НАТО. Министр обороны Игорь Сергеев пообещал, что выдвижение российских военных в Косово будет синхронизировано с НАТО. Олбрайт решила взять паузу, а через два часа CNN рассказала о входе российской колонны в Белград и дальнейшем движении на юг. Сергеев пообещал Толботту, что они дойдут до границы и встанут, а через час пожаловался, что НАТО начало движение, что не соответствовало истине. Прошёл ещё час – и CNN объявила о входе российской колонны в аэропорт Приштины. Сергеев было отпирался, потом пошёл проверить, вернулся и сказал, что они «случайно» зашли в Косово и через два часа выйдут обратно.
После подтверждения факта входа колонны в Приштину ранним утром 12 июня настроения изменились. Кларк решил незамедлительно действовать. Джексон начал свой марш-бросок и пребывал в уверенности, что ему удастся совладать с русскими, перекрыв им снабжение. Толботт снова встретился с главой Совбеза РФ, который в тихой спокойной манере объяснил ему едва слышным голосом, каким образом случилось нечто противоположное его вчерашним обещаниям: всё решила борьба «голубей» с «ястребами» в предвыборный год. Победили «ястребы» но никто не пострадал. Не то, что при бомбёжках НАТО. Возможно, Квашнин с Ивашовым опасались, что НАТО войдёт первым и решили действовать на свой страх и риск. А может быть, они были просто частью плана по введению в заблуждение западных партнёров.
Вечером колонна KFOR приближалась к Приштине. Джексон был уверен, что сможет договориться с русскими, но Кларка его уверенность не убедила. Он сказал Эллису перекрыть взлётно-посадочную полосу аэропорта Приштины вертолётами, но Джексон посчитал это плохой идеей из-за недостатка сил и погоды. Да и не особо уже было нужно: Кларк к тому времени договорился с окружавшими Косово странами НАТО запретить России пролёт над своими территориями. Это оказалось критическим фактором: Венгрия, Румыния и Болгария перекрыли своё воздушное пространство для российской авиации. Замечу: автор – вроде уважаемый историк, но выпускает из виду, что в НАТО на тот момент состояла лишь Венгрия.
13 июня Кларк вылетел в Македонию к Джексону, с которым у него состоялся непростой разговор. Он всё ещё хотел заблокировать ВПП в аэропорту. Джексон ответил, что не желает начинать Третью мировую войну. После того, как Кларку сказали, что и Шелтон против, он несколько поутих, но всё же отдал прямой приказ Джексону, предупредив, что в случае неповиновения тому придётся оставить пост. Джексон подчинился, но предложил блокировать ВПП не вертолётами, а бронетехникой. Кларк согласился и отдал приказ четвёртой британской бронетанковой бригаде сделать это. Однако для этого потребовалась санкция Лондона, который вытащил свою красную карточку. Как и ожидал Джексон. Британские войска заблокировали дороги к аэропорту, и изолированному российскому контингенту не оставалось ничего другого, кроме как сотрудничать с KFOR.
Тем временем Клинтон решал вопрос с Ельциным. Он ясно дал понять, но не будет встречаться с ним на очередном саммите G8 в Кёльне, если противостояние будет сохраняться. В конце концов, Ельцин уступил по главным вопросам, признав взаимодействие российских и натовских миротворцев по боснийскому примеру. НАТО российские военные не подчинялись, но своей зоны они тоже не получили.
Главным яблоком раздора между Кларком и Джексоном был вопрос, как быть с русскими. Кларк топил за эскалацию, Джексон считал ментальность холодной войны опасной. Никто не желал прямой конфронтации – ни США, ни Британия, ни Франция. И всё же Кларк правильно оценил намерения России. Хаоса в ситуации добавила разница во времени между Вашингтоном и Европой. Российский план оказался не продуман до конца: нужно было заранее озаботиться вопросом беспрепятственного пролёта в Приштину. В конце концов, Россия получила некоторые уступки, но на будущем Косова они серьёзно не отразились.
Косовская война продлилась дольше обычного, и есть основания полагать, что если бы Югославия продержалась достаточно долго, кампания сошла бы на нет. Но этого не случилось ввиду продолжения действий югославской армии. Кларку удалось продлить кампанию до вывода югославских войск из Косова. Но её успех не позволил ему сохранить свой пост. В Пентагоне не захотели терпеть его горячую голову дальше. В этом смысле чем-то он был похож на Макартура.
НАТО, оказывается, «затянуло» в водоворот событий, во как! Между тем, как решение взять Польшу, Венгрию и Чехию в НАТО было принято ещё за два года до бомбёжек Югославии. Бомбёжки эти начались без решения Совета Безопасности ООН, о чём автор тоже не упоминает. Более того, Фридман выставляет действия Белграда в Косово как преследования албанцев, тогда как там шла полномасштабная война против сепаратистов, которые вооружились оружием с разграбленных при таинственных обстоятельствах складов албанской армии. Гуманитарные обстоятельства этой войны всеми силами раздувались в западной прессе.
Его ирония насчёт непродуманности марш-броска, на мой взгляд, мало оправдана. Ведь ни Болгария, ни Румыния не были на тот момент членами НАТО, а были до недавнего времени союзниками Москвы. Этот внезапный разворот трудно было предугадать заранее.
«Ястребы» Клинтона наворотили тогда дел, что до сих пор не разгребёшь. Помню, во время встречи G8 участникам накрыли круглый стол прямо на древней мозаике в кёльнском римско-германском музее. А вечером был запланирован концерт в кафедральном соборе. Публика собралась в ожидании знаменитостей. Когда приехала Олбрайт, её встретили аплодисментами. Она заулыбалась. Но улыбка сползла с её лица, когда из дальнего конца площади закричали: «Бу-у-у-у-у!» Не всё коту масленица. Сербы живут не только в Косово.
Как США на Балканах выпестовали и вскормили разрушительную оппозицию, немедленно забыв о ней после переворота
Студенческое, а затем народное движение «Отпор» за шесть лет своего существования (1998—2004 гг.) прошло потрясающий путь развития от периферийной силы до «главной позиции сербского экспорта».
Разрушительный институт культуры
В Сербии 5 октября 2000 года совершилась одна из первых в мире «цветных революций». Это пространство давно было интересно иностранным акторам и являлось одним из вызовов для многих международных организаций. В 1980-х годах американские социологи рассматривали возможность смены режима в тогда еще социалистической Югославии (СФРЮ). Ее оценили как «плохой пример», который мог бы вдохновить другие страны пойти по пути, отличавшемуся от западного. Эксперты пришли к выводу, что Югославию лучше всего разрушить через институты культуры: фильмы, музыку и американский образ жизни, особенно влиянием на молодежную среду.
Это было начало того, что мы сегодня называем «мягкой силой». К сожалению, распад Югославии подготовлен с помощью soft power, но окончательный демонтаж страны был кровавым.
Однако распад Югославии не остановил разрушительное действие «эмиссаров демократии». В конце ХХ века целью стала Сербия (тогда еще в союзе с Черногорией, в рамках Союзной Республики Югославии). Причины аналогичны: Сербия не хотела бросаться в объятия победителя холодной войны. Кроме того, на Западе много веков бытует позиция, что сильная Сербия — это потенциальная опасность для Западных Балкан.
Используя объективные экономические и политические проблемы страны, иностранные державы, в первую очередь Великобритания, Германия и особенно США, стремились ее дестабилизировать с помощью «мягкой силы», заменить существующее правительство и вывести на лидирующие позиции тех, кто сделает страну частью Запада.
Главными внутренними акторами «революции» были организация «Отпор» («Сопротивление») и объединенная оппозиция, в которую входило более 20 политических партий, — ДОС (Демократическая оппозиция Сербии). Они и стали основными составляющими «цветной революции».
Как правило, под «цветными революциями» понимается процесс смены правящих режимов под давлением массовых уличных акций протеста и при поддержке финансируемых из-за рубежа неправительственных организаций. Несмотря на то что термин «революция» используется для обозначения таких явлений, «цветные революции» не могут считаться революциями в классическом смысле. Главный недостаток (отличие от классической социальной революции) — отсутствие идеологии и настойчивости в плане дальнейшего развития.
С этой точки зрения «цветные революции» не имеют и даже не предполагают новых больших идей. Это либо конкретная попытка реализовать в данных условиях известную идею западной либеральной доктрины, либо некие радикальные проекты, рождающиеся в рамках религиозных учений, прежде всего в исламе.
«Я готов!» Как оказалось — к разрушению собственной страны.
«Символическая» как часть «цветной»
С этой точки зрения «цветные революции» не содержат и не предполагают реализации какого-либо нового идео-логического процесса. Упорное настаивание на «демократическом» характере «цветных революций» на самом деле является своего рода «заполнением» идеологического вакуума, учитывая, что идеология — незаменимый спутник в конфликте между элитами и социальными группами, которые их поддерживают.
Без адекватной привязанности к демократии «цветная революция» объективно не смогла бы получить широкую поддержку общества, способного генерировать, мобилизовать и усиливать скрытые и явные аспекты массового недовольства.
Об этом лучше всего свидетельствует «послереволюционное» развитие стран, в которых произошли такие изменения. Борьба за власть и новый баланс сил становятся доминирующими чертами отношений не только между силами, связанными со старым и новым правительством, но и внутри самих «революционных» фракций.
Другой важный элемент «цветных революций» — использование ненасильственных средств, или «мягкой силы». Главный смысл soft power в том, что это «привлекательная власть». Это власть, основанная не только на убеждении, уговорах или способности аргументированно подвигнуть людей сделать что-либо, но и на «активах», которые продуцируют ее привлекательность. По сути, soft power есть «власть информации и образов», при этом достаточно легко управляемая. Главное в ней — нематериальность, информативность и подвижность.
«Оседлать» историю, как верно заметил российский писатель и публицист Федор Раззаков, невозможно лишь силовыми методами. Для этого необходима «перекодировка» сознания, что, в свою очередь, требует изменений не только мира информационного, но и мира символического.
Вот что по этому поводу пишет российский психолог Мария Холкина:«В каждом обществе одновременно с реформами, переворотами и революциями происходят и так называемые символические революции, которые призваны резко изменить картину мира. При этом осуществляется радикальный пересмотр «символического капитала», который накапливался в рамках предыдущего этапа истории. Изменение символических иерархий, свойственное символическим революциям, протекает примерно по такой схеме:
1) происходит смена сакральной зоны: общество снимает защиту от своих прошлых богов — разворачивается критика, которая расчищает место для новых богов;
2) новая сакральность воплощается в точном отборе символов — происходит смена названий городов, улиц, замена памятников;
3) как результат предыдущих этапов — смена зоны агрессии: общество меняет иерархию в системе «друг — враг»;
4) старые тексты теряют свою актуальность, производится большое количество идеологических текстов, призванных обосновать смену политических декораций».
Навстречу менталитету потребительства
Все это было видно на примере Сербии. Что нужно для подготовки «цветной революции»? Первый ингредиент — создание менталитета потребителя, что характерно западному образу жизни. Мысль о том, что ради шопинга стоит жить, вызывает постоянное недовольство большинства, поскольку (обычно неограниченные) желания почти всегда превышают (обычно ограниченные) возможности.
Следовательно, потребитель — это прежде всего недовольный человек. Его можно направлять в любую сторону, если у тебя есть достаточно средств (финансовых, идеологических). Патриотизм уступает коррупции.
Кроме денег, для подготовки «революции» нужно и господство над СМИ на территории, предназначенной для переворота. Подобно тому, как артиллерийская подготовка предшествует натиску пехоты, подготовка СМИ привлекает на улицы мегаполиса критическую массу людей, чей характер обработан в потребительском духе.
По словам одного из лидеров «Отпора» Срджа Поповича, ненасильственное сопротивление как стратегия опирается на два основных рычага: изобразить врага в таком плохом свете, что становится практически невозможно его поддержать, и изобразить себя в таком позитивном свете, к которому трудно не присоединиться. Ключевым в обоих случаях является отношение к насилию — защищаясь от умышленных провокаций ненасильственного движения, власть рано или поздно прибегает к насилию и тем самым отводит себе роль преступника. Движение, с другой стороны, соглашается терпеть насилие, не отвечая насилием, и таким образом приобретает моральный капитал жертвы.
В случае с «цветными революциями» прекрасно работает принцип Тацита: «В битве проигрывает тот, кто первым опускает глаза». В то же время нельзя отрицать, что для успеха необходим все-таки момент наибольших трудностей, с которыми сталкиваются те или иные правительства: резкое или длительное и явное ухудшение экономического или политического положения.
Это подводит нас к следующей характеристике «цветных революций». Это создание с использованием технологий «сетевого маркетинга», «безлидерских движений» и «рекламного менеджмента» гигантских «партий-големов», охватывающих значительное число протестного электората всех спектров, привлеченных различными, зачастую полностью противоречащими друг другу обещаниями.
Так представители «Отпора» и ДОС, постоянно критикуя ограничение свободы СМИ в Сербии, неудержимо открывали различные типы «свободных СМИ» и неправительственных организаций (от молодежных до пенсионерских) и громко жаловались на нарушение личных и политических свобод. Правительство называлось фашистско-коммунистической коалицией, а сам Слободан Милошевич — диктатором. Постоянные уличные протесты и множество других акций были организованы с грубейшими нарушениями закона. В то же время участники протестов говорили о том, что их цель — защита правового государства и верховенства закона.
Члены ДОС явно поддерживали лидеров, не имевших настоящих народных корней, но получали значительную помощь и поддержку из-за рубежа.
Принятие репрессивного закона об университете и преследование ряда политически активных преподавателей умело использовалось как повод для создания организации «Отпор». Несомненно, настоящая причина этого связана с попыткой создать всеобъемлющий, хорошо скоординированный, но намеренно непрозрачный фронт против Милошевича в Сербии, в котором особая роль должна была быть отведена студенческим активистам, хорошо себя проявившим в предыдущих протестах 1992 и 1996—1997 годов.
Шельмование президента Слободана Милошевича было неотъемлемой частью «цветной революции» 2000 года.
Расцвет и агония «Отпора»
В тот же период администрация Билла Клинтона вложила в нашу страну около 50 миллионов долларов на «демократизацию Сербии». Из них около 500 тысяч долларов выделено на финансирование организации «Отпор».
Американская администрация поощряла создание такого всеобъемлющего антирежимного фронта, цель которого — расширить политическую борьбу в Сербии (внепарламентскую, но ненасильственного направления). С самого начала основные оппозиционные политические партии через своих молодых членов пытались направить развитие «Отпора», заявляя, что не имеют к этому движению никакого отношения.
Все началось с того, что горстка студентов, возмущенных законом об университете и правлением Милошевича, под покровом ночи начала писать угрожающие лозунги и ранее неизвестные символы на стенах в центре Белграда. Вскоре сербская общественность уже воспринимала «Отпор» как невинную жертву режима Милошевича и считала его единственной силой, которая борется за общее дело, не претендуя на власть.
К середине 2000 года «Отпор» вырос в многочисленное, хорошо организованное, дисциплинированное и высокоэффективное общественное и политическое движение нового типа. Он смог сыграть решающую роль в преодолении страха и апатии, дискредитации и ослаблении режима и мобилизации усталого и разочарованного электората Сербии в те дни, которые решили ее политическую судьбу.
Но после реализации главной политической цели объединенной сербской оппозиции и «Отпора» — после свержения режима Милошевича в конце 2000 года — начался неудержимый регресс движения. Разделенное на фракции и неспособное четко представить свою будущую политическую роль бывшее молодежное движение быстро превращается в скелетного, безыдеального и коррумпированного политического динозавра, к очевидному разочарованию всей сербской общественности.
В начале февраля 2001-го на втором съезде движения административная элита внесла в «Отпор» радикальные изменения. По ее решению «Отпор» перестает определяться как «революционное движение» и отказывается от своего ключевого символа — песни. После периода нарастающего кризиса он попытался вырасти в политическую партию, но сразу же потерпел фиаско на парламентских выборах, набрав меньше голосов, чем когда-то имел членов.
«Отпор» исчез с сербской политической сцены в сентябре 2004 года, влившись в Демократическую партию (главную составляющую ДОС). Тем не менее наряду с агонией организации своего рода загробная жизнь «Отпора» начинается как политический проект, подходящий для экспорта в другие среды.
Этот экспорт осуществлялся и продолжает осуществляться через не совсем прозрачные организации по передаче революционных know-how, такие как Centre for Applied Non-Violent Action and Strategies (CANVAS), i Center for Non-Violent Resistance. Вот какой путь прошла главная «революционная» и «неправительственная» организация сербской «революции»…
Траки и колеса «бульдозерной революции», как ее прозвали газетчики, проехали не столько по Белграду, сколько по югославам в целом.
Работа НПО: «ненасытные рты и хищные руки»
Стоит заметить, что неправительственные организации (НПО), роль которых определяется в международном праве как сотрудничество между частными национальными группами, по существу, выступают в качестве мощного полугосударственного фактора. Часто их роль превышает возможности легальных институтов государства.
Только в 1995 году 6 миллиардов долларов инвестировано в НПО в странах с переходной экономикой, которые включены в глобальную сеть. Деньги переводятся в основном через многочисленные фонды, созданные для этой цели, число которых увеличилось с 32 тысяч в 1990-м до 56 тысяч к 2000 году.
Самыми важными НПО являются National Endowment for Democracy, Heritage Foundation и The Open Society Fund. В первом были созданы специальные ведомства для Центральной и Восточной Европы, а также для «новых независимых государств». Директор ее исследовательского центра однажды призналась: «Многое из того, что мы делаем сегодня, тайно сделано ЦРУ 25 лет назад».
Весной и летом 1998 года администрация США впервые начала серьезно рассматривать вопрос об отстранении Милошевича от власти и готовиться к войне против Сербии, которая должна была стать одним из первых шагов на этом пути. Для этого американская администрация интенсивно искала местных союзников. Ее представители несколько раз в течение 1998 года вели интенсивные переговоры с лидерами разделенной сербской оппозиции с целью убедить их пойти на компромисс друг с другом, чтобы создать единый политический фронт, который ослабит Милошевича изнутри.
Хорошо информированный британский журналист Тим Маршалл отмечал: «Практически все указывает на то, что в период с декабря 1998 года по 24 марта 1999 года, когда начались бомбардировки, государственный департамент США и в конечном итоге администрация Клинтона не хотели ничего, кроме свержения Милошевича».
В ходе агрессии альянс НАТО, по данным генерал-подполковника Горана Радовановича, использовал около 1200 самолетов, из которых 850 — истребители и штурмовики. Было выполнено 26 289 полетов, реализован пуск примерно тысячи крылатых ракет и около 2900 бомб и снарядов. При этом выполнено 2300 атак на 995 объектов, на которые сброшено около 21 700 тонн самого разрушительного взрывчатого вещества, включая 152 контейнера с 35 450 кассетными бомбами, которые запрещено использовать согласно международным конвенциям.
Сербов также обстреливали ракетами с обедненным ураном. В результате Сербия имеет в два раза больше детей, чем в среднем по Европе, страдающих от злокачественных образований.
К странам и участникам варварской агрессии США и НАТО санкции не вводились. Агрессию осудили, в том числе Россия, Китай, Индия, Бразилия, Испания, Кипр, Греция, Румыния и Беларусь.
Причем Президент Беларуси Александр Лукашенко 14 апреля 1999 года посетил Белград — без гарантий безопасности от авиации НАТО. Сербы это будут помнить всегда!
Кстати, как акт агрессии события в Сербии тогда осудило немало государств. Но не Украина…
Партия-голем: самоуничтожение «мавра» по ненужности
Что же касается результатов, то Сербия более 20 лет после свержения Слободана Милошевича сталкивается с теми же проблемами, что и тогда: хрупкие демократические институты, нетерпимость к публичным выступлениям, непримиримые политические разногласия, несвободные СМИ, коррупция, плохое правосудие и тому подобное.
Даже в статьях некоторых западных СМИ раскрывается длительная и сложная «игра с тенями», которая привела к падению Милошевича. Тексты такого рода проливают свет на действия некоторых американских правительственных, неправительственных и полугосударственных учреждений (NED, NDI, IRI, USAID, USIP, Freedom House,
OSI / Fund for an Open Society или даже менее известных AEI, ICNC). Тезис ясен: без упомянутых форм внешней помощи сербская оппозиция осталась бы разобщенной и неэффективной, а члены «Отпора» — благонамеренными, но нецеленаправленными и по существу безобидными студентами.
«Отпор» практически сразу после выполнения «домашней задачи» ушел в историю. ДОС — конгломерат программно очень разных политических ориентаций — тоже больше не существует. Насколько они действительно отражали волю граждан, лучше всего показывает тот факт, что большинство этих политических организаций не смогли достичь избирательного порога, участвуя в выборах самостоятельно. Сегодня из 20 партий прежнего ДОС нет ни одного представителя в Скупщине Сербии. К их сожалению, нет и иностранных фондов. Их финансирование завершилось, как только свою задачу они выполнили.
Случилось точно, как писал П. Ильченков: «Отсутствие единого открытого руководства позволяет этим движениям обрести высокую степень неуязвимости, позволяет собрать под одним флагом необъединимое любым другим способом число сторонников. Эта «партия-голем» может быть разбужена в момент Х при появлении необходимости вывести народ на улицы для проведения массовых акций гражданского неповиновения. А по достижении целей переворота может быть полностью ликвидирована посредством встроенного механизма самоуничтожения, мешающего этим массовым, но безголовым партиям превратиться в «гегемона». Механизм самоуничтожения скрывается в постыдной и скрываемой до победы переворота тайне их возникновения и финансирования, а также в исключительной широте спектра участников».
«Русские! Я сейчас обращаюсь ко всем русским, жителей Украины и Белоруссии на Балканах тоже считают русскими. Посмотрите на нас и запомните – с вами сделают тоже самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину. Запад – цепная бешеная собака вцепится вам в горло. Братья, помните о судьбе Югославии! Не дайте поступить с вами так же!»
Ждём когда МУС (международный уголовный суд) выдаст ордер на арест политических деятелей Израиля за преступные действия на территории Палестины, а в Гааге пройдет суд над ними, как над Слободаном Милошевичем.