Романтика поездов, говорили они
Просто ребёнок смотрит в ночь
Просто ребёнок смотрит в ночь
Прочитала эпический роман, который в одной из рецензий не рекомендовали читать вегетарианцам.
Книга называется "Террор", написал Дэн Симмонс. Рассказываю об этой великой книге, которая меня долго не отпускала.
Как я мерзла от адской стужи, находясь в теплом доме
В основу романа легла известная потерянная экспедиция Джона Франклина, которая произошла в 19 веке. Более ста человек на двух кораблях отправились покорять Север и сгинули почти без следа. Историю эту подобрал талантливый писатель и сделал из нее крепко сбитый хоррор-фантастически-драматическую сагу о боли, холоде, адских качествах, которые приводят людей к краху или наоборот к свободе.
Ужасающие температурные условия, лед, буквально ломающий кости, таинственный монстр, обитающий в студеном мраке, волчий голод, раздирающий на части...
Непонятно как люди живут и выживают во льдах, но ясно одно - это адская жизнь.
Белое безмолвие – царство невежества и смерти. Земля, где ничего не растет, где холодно, нет цвета и цветов, где невозможно жить.
Казалось бы что и зачем гонит так называемых цивилизованных людей в эти ледяные чертоги, не совместимые с нормальной полноценной жизнью?
И здесь роман очень полно и ярко раскрывает, что на самом деле ведет смельчаков к краху. Все те же самые человеческие негативные качества: тщеславие, гордыня, желание увековечить свое имя, даже ценой гибели живых людей.
Безрассудство с которым сэр Джон Франклин завел людей в ледяной плен, достойно того чтобы о нем рассказать. Плохо подготовленный, готовый лишь к почестям, но не к проблемам, он вынужден был найти не славу, а смерть на враждебном континенте, в котором вечно царит его высочество Лед и мрак невежества, который превращает людей в натуральных животных. Они вынуждены настолько сурово бороться за жизнь, что не могут думать больше ни о чем другом.
Мощная книга и потрясающий финал
Любой более подробный рассказ приведет к спойлерам. Я долго думала как написать об этой книге, но уже прочитала достаточно отзывов и рецензий, а повторяться не хочется. Практически везде сюжет раскрыт более подробно. На Википедии достаточно много написано про реальную экспедицию. Симмонс же благодаря своему огромному таланту реконструировал события настолько реально, что полностью погрузил в студеную и кошмарную реальность. Даже в монстра, чудовищного духа веришь больше, чем в возможность столь ужасающих нагрузок на человеческий организм. Когда изнемогающие от цинги люди, в пятнах и с кровоточащей кожей, тянут тяжеленные сани по морозу минус 50 градусов, а потом думают о том, что или кого съесть, это пробирает гораздо сильнее, чем гипотетическая опасность погибнуть от когтей и зубов мифического гада.
И вот это реально самое страшное, понимание, что человек человеку волк. Или все-таки нет?
Английские джентельмены, вмороженные в лед это человеческое тело или пища для других? Стоит ли человеческих жизней желание прославиться, открыв новые земли и получить пару золотых? На эти сложные вопросы нам придется ответить хотя бы самим себе, пока древний кошмар из белой тьмы будет охотиться на каждого из нас.
В сухом остатке вышло так: Дэн Симмонс взял великолепную фактуру из двух вмерзших в зловещие льды кораблей с не менее зловещими названиями "Террор" (ужас, страх) и "Эребус" (олицетворение вечного мрака в греческой мифологии), добавил кошмарного белого монстра, который планомерно убивает людей не хуже осатанелого мороза и отсутствия пищи, окропил кровью, сочащейся из ран больных цингой, брызнул криками отравившихся некачественными консервами, вмешал в этот пирог человеков, которые не прочь пригубить других человеков, за не имением лучшей (и вообще любой) пищи, и украсил его коктейлем из харизматичных персонажей. Взболтал, но не смешал. В итоге получилось 900 страниц кристального ледяного ада, который вызывает ужас и болезненный, немного даже стыдный, восторг.
Это поистине великая книга о людях, которые добровольно ввергли себя в ад уже в этой жизни и сами толком не знают зачем.
Концовку поняли не все: она шокирующая, но гениальная. Выживут только любовники. Так еще дедушка Джармуш завещал. Что ж, он был прав.
Когда Лила открыла глаза, то испугалась темноты. Она не понимала, где она и что случилось, поэтому прощупывала ладонями землю, траву и ветки вокруг себя. Нет, она проснулась не в уютной кровати, посреди ночи, а где-то в лесу... Всё походило на кошмар. Девушку пронимала мелкая дрожь от майского холода горной ночи. Солнце давно скрылось за горизонтом, непроглядный мрак поглотил окрестности. Руки и коленки жгло ссадинами, уже успевшими затянуться кровяной коркой. Кажется, она упала с велосипеда, только совершенно этого не помнила. Наверное, ударилась головой и потеряла сознание, хотя и не чувствовала головной боли. Не помнила она и того, как здесь оказалась. Где она вообще?
Велосипед лежал рядом, портфель с учебниками за спиной… И жуткий холод. Она была в одной лишь красной рубахе в черную клетку и в джинсах. Куртку с собой не взяла, потому что на велосипеде ехать от дома до школы и обратно – та ещё зарядочка, а дождей не обещали… Но теперь наступила холодная ночь.
Лила расплакалась от страха и обиды. Куда она забралась? Как отсюда выбраться?
Из-за тёмных зарослей кустарника слышалось журчанье реки. Лила вспомнила, как решила по пути из школы свернуть с дороги и приехать к речке. У неё было слишком плохое настроение, чтобы сразу ехать домой к полоумному отцу и выслушивать его вечное нытьё и нравоучения. Да и после событий в школе она хотела хорошенько проплакаться и отдохнуть. Река успокаивала и как бы уносила своим течением её страдания.
Андрей, главный заводила в классе, учуял неделю назад, будто Лила воняла бомжами больше обычного и для Лилы начался новый виток травли. Одноклассницы подхватили мысль Андрея и развили её в идею о том, что Лила таким образом выращивает на своей немытой башке армию вшей. И это всё ради того, чтобы захватить мир и отомстить всем обидчикам. Над этим можно было бы посмеяться, если бы шутки действительно ограничивались лишь шутками…
Лила поднялась с земли, отряхнулась, вытерла слёзы. И почему она не разбилась на этом велосипеде насмерть?! Так было бы гораздо лучше. Всё равно впереди её ждёт только одна боль, даже после окончания школы. Ничего ведь не изменится, такой уж у неё характер, люди всегда будут относиться к ней с презрением. Она будет обречена на жизнь в одиночестве, без друзей, без любви. Кому она вообще такая нужна? Если даже мать бросила её…
Нужно было ехать домой, в тепло и уют, вот только одна лишь мысль о разъярённом отце отбивала всё желание возвращаться. Но делать нечего, на улице она может замёрзнуть и насмерть. Лила подняла велосипед и направилась по тропинке через заросли, испуганно всхлипывая и вытирая всё новые слёзы. Несколько раз она заходила в тупики из густого кустарника, что значило одно – в темноте она сбилась с невнятной тропы и теперь бредёт наугад. Охватывала паника, хотелось бежать и кричать. Только никто всё равно не поможет. Здесь и днём людей не сыщешь, а ночью и подавно. Тем не менее, направление Лила держала правильное и, хоть не скоро, но вышла к дороге и села на велосипед.
Было слишком темно даже на дороге. Встречный ветер обжигал прохладой и заставлял прилагать дополнительные усилия, бёдра быстро забились усталостью. И это ещё учитывая, что приходилось подниматься в гору. Сложнее ехать стало, когда Лила свернула на разбитую грунтовку, тянущуюся наверх к их коттеджу. Девушка то и дело попадала колёсами в выбоины, которые не могла разглядеть сразу, приходилось постоянно останавливаться, чтобы перевести дух и поставить велосипед на ровный след от автомобильных колёс. Она расплакалась ещё сильнее, от обиды и усталости. И зачем её отец вообще выбрал именно такое труднодоступное место для постройки дома? Почему бы не жить, как все нормальные люди – в деревне? Тогда у Лилы, быть может, нашлись и друзья. Тогда не пришлось бы сидеть вечерами после школы в одиночестве. Хотя… Может оно и к лучшему, ведь заводить друзей у Лилы никогда не получалось, зато она всегда умудрялась находить себе недоброжелателей.
К дому она добиралась целую вечность и совершенно измоталась. Лила бросила велосипед у самого входа, дверь оказалась запертой, да и в окнах свет не горел. Отец лёг спать? В гараже машины не было, значит, отец отправился на её поиски. Тем и хуже. Уж лучше бы она вошла домой и приняла на себя весь негатив с порога, пока настроение и без того было хуже некуда. Теперь же ей придётся напряжённо ожидать возвращения родителя и волноваться ещё сильнее.
Лила отправилась в душевую и смыла с себя грязь. Тёплые потоки воды успокаивали и расслабляли, несмотря на жжение ссадин – на боль девушка уже почти не обращала внимания. Слишком сильно устала. Она чувствовала, что рухнет в постель и уснёт прежде, чем голова коснётся подушки. Некоторое время она всматривалась в зеркало, разглядывая синяки и царапины. Тогда-то она и заметила странное красное пятно на спине. На ощупь казалось, будто под кожей спрятался шарик. Что это? Фурункул, полный гноя? Какая мерзость… Но красное пятно не болело даже при нажатии.
-- Лила, твою мать! – послышался через дверь злобный голос отца. В страхе забилось сердце. – Дочь шалавы! Живо выходи из душа! Или я сломаю дверь!
Отец ударил по двери кулаком и Лила в спешке принялась одеваться. Девушка вышла из душа и тут же айкнула от крепкого подзатыльника. В голове зазвенело.
-- Ты где шлялась?! – рявкнул отец. – Ты видела время?! Взрослой стала?! Решила в мамашу свою проститутку пойти?!
-- Я…
-- С кем гуляла?!
-- Я… Я потеряла сознание… по дороге… -- пролепетала Лила.
-- Кого ты там потеряла? Езжу, ищу её! На часы смотрела? Уже давно за полночь! – отец приблизился к Лиле, будто готовясь ударить ещё раз.
-- Я не виновата! – воскликнула Лила. – Я потеряла сознание и очнулась только ночью!
-- Чё за тупые отмазки, тебе самой не смешно? Получше придумать не смогла? Думаешь, я тупой и ничего не понимаю?
-- Я не вру!
-- В своём возрасте уже по хуям решила пойти?
Губы Лилы задрожали, полились слёзы, и она попыталась уйти, но отец грубо схватил её за локоть.
-- Куда? Стой здесь, когда я с тобой разговариваю! С кем гуляла?!
-- Я же… говорю! Ни с кем! Я упала! И потеряла сознание!
Антон вдруг увидел, что его дочь покрыта ссадинами и мелкими царапинами. Он тут же поменялся в лице.
-- Тебя кто-то снова обидел? – спросил он тихим голосом. – Скажи честно. Откуда раны?..
-- Потеряла сознание и… и упала с велика…
Антон пристально посмотрел на дочь, пытаясь определить ложь. Хрупкая и мягкохарактерная… слишком уж настойчиво она гнёт свою линию. Неужто в самом деле потеряла сознание?
-- А отчего? – спросил он. – Тебе поплохело?
-- Я не помню, -- всхлипнула Лила, пытаясь и не врать, но и при этом сказать нечто убедительней. – Может на кочку наехала и ударилась головой… Хотя она не болит…
Антон присмотрелся к ссадинам ещё раз. Они не были похожи на удары, скорее всего Лила действительно где-то упала.
-- Но тогда где ты отлёживалась? Я проехался по всем дорогам и тебя не нашёл.
-- Я по пути от школы…заехала к речке, в лес.
-- Сдурела по лесам ходить? Я тебе этого не разрешал. Заблудиться не хватало ещё! – затем немного подождав, добавил. – Ещё раз такое повторится – получишь уже по-настоящему. Понятно?
-- Понятно…
-- Спать иди. Завтра с утра тебе ещё в школу нужно валить.
Лила поднялась наверх, к себе в комнату. Вроде бы пронесло. Скандал не затянулся на пару часов из гневных воплей, с приплетанием «грехов» не только сегодняшних, но и давно минувших. Тем не менее, на душе всё равно было гадко. Лила ненавидела отца. Это по его вине она такая забитая и слабохарактерная. Это по его вине у неё никогда не будет друзей.
Она сделала запись в личный дневник, который вела каждый день – выговориться ведь ей было больше не перед кем, если не считать листок бумаги. Но легче почему-то не стало. Долго валяться в шторме из негативных мыслей не пришлось, тягучая нега усталости утянула её в царство снов.
В сладком забытье она пробыла недолго. Прозвенел будильник, предвещавший начало нового дня. Лила лежала в кровати с распахнутыми глазами и сердце её беспокойно колотилось, в предвкушении похода в школу.
Утро в горах всегда было прохладным. Апельсиновое солнышко выглядывало из-за горных пиков, окрашивая тайгу золотом. Лила хотела выйти из дома даже не позавтракав, но едва она уловила запах омлета, который приготовил отец.... Колоссальное чувство голода словно подчинило всю её волю. Антон с усмешкой смотрел на то, как дочь оставляет его без завтрака. Скоро Лила переключилась на молоко и печенья. Остановилась она только когда вспомнила, что ей с таким грузом ещё предстоит доехать до школы.
-- Впервые вижу, чтобы ты так плотно позавтракала, -- сказал Антон. – Растущий организм. А вчера ещё и не ужинала…
Лила оделась, на этот раз прихватив с собой куртку, закинула портфель с учебниками за плечи и отправилась в школу. Приехала она рано и ещё некоторое время нарезала круги по деревне, чтобы прийти к самому звонку и свести контакты с одноклассниками к минимуму.
Тем не менее, на входе в класс её сразу неожиданно встретили улюлюканьем. Чего это они? День предвещал оказаться нелёгким.
Парни курили в дальнее окно, пока не видела училка, и приставали к одному из очкастых чуханов. Заставляли того курить сигу и смеялись над тем, как он закашливается, отвешивали ему звонкие фофаны. Но едва Лила перешагнула порог – всё внимание перешло на неё и о чухане позабыли.
-- О, стукачка пришла! – воскликнул Андрей.
-- Вуди Вудпекер!
-- Ты че своего старого долбоёба на нас натравила? – спросил Андрей, лицо его выражало злобу. – Скажи ему, чтоб не совался больше! Ещё и ночью припёрся к нам домой.
-- А чё он там? – спросил один из парней, что пока был не в теме.
-- Да припёрся с предъявой, типа где его бомжиха. Будто она мне нахер сдалась…
Лила, не поднимая взгляда, проскользнула к никем не занятой парте, к своему месту.
-- Слышь, бомжиха! Мы ващет про тебя говорим! – прикрикнул Лиле один из заводил. – Ты где вчера шлялась?
-- По помойке лазила, -- Андрей метнул бычок в окно. Класс заполнился лошадиным ржанием. Обидней всего было слышать смех Вити, который обычно был себе на уме и не сбивался ни в одну из групп. Он понравился Лиле с первых же дней в этой школе, но за всё время они перекинулись лишь парой слов. Поначалу он даже вступался за Лилу. Пока её окончательно не опустили на дно иерархии и общаться с ней не стало совсем уж зашкваром. Стулья от парты Лилы снова куда-то утащили парни, наверное, специально. Пришлось тащить поломанный и неудобный.
-- На трассу пошла работать по ночам, -- подосрал кто-то из девчонок.
-- Ну, тебе виднее, -- хохотнул Андрей. – Скоро без бабла останешься.
-- Придурок!
До самого звонка парни мусолили визит отца Лилы к Андрею. Потом в кабинет вошла Алиса Александровна и все разбрелись по своим местам, учить русский язык. На её уроках было спокойней, чем на уроках старых учителей. Учительница была молодая и красивая, парни между собой частенько обсуждали её формы и роскошные рыжие волосы, поэтому особо не наглели, а если решали бесноваться, то исключительно, чтобы обратить на себя внимание. У Алисы к Лиле сложилось особенное отношение. Кажется, учительница видела в ней саму себя. Однажды Алиса Александровна позвала Лилу поговорить после уроков, когда все разошлись. В тот день одноклассники довели Лилу до истерики. Учительница по секрету поведала историю о том, как и она сама в школьные годы постоянно сталкивалась с такими же проблемами.
-- После школы люди сильно меняются, -- сказала она. – Начинается совсем другая жизнь. Просто поверь мне.
И эти слова были для Лилы надеждой, придающей силы. Алиса Александровна была как бы светом будущего, образцом, каким могла бы стать и Лила.
Жизнь после школы временами казалась ей чем-то далёким и безумно счастливым, словно бы попадание в рай. А временами, когда особенно сильно наплывала тоска – эта светлая мечта растворялась в ничто, какой-то зловещей тварью, жившей где-то в сердце. Эта тварь обесцвечивала мечту и тогда для Лилы наступали страшные моменты безвыходного отчаяния.
Этот день был как раз тем самым, когда тварь становилась особенно голодной. Лилу теперь прозвали стукачкой. На всех последующих уроках в её голову прилетала скомканная бумага. Андрей плевал в неё из разобранной ручки с исключительным усердием, а девчонки в полный голос обсуждали вши на тупой голове Лилы и сочиняли сплетни. На перемене Лила ушла в самый тихий и отдалённый угол школы и переждала до начала следующего урока, но по возвращению в класс оказалось, что одноклассники устроили чемпионат по волейболу с участием её учебников. Аккуратные и ухоженные книжки порвались, пенал куда-то исчез, и пришлось унизительно выпрашивать ручку у девушек.
Лила начинала ненавидеть своего отца ещё сильнее. Ведь не взбреди к нему в голову мысль посетить дом Андрея… А расплачиваться, как всегда, приходилось ей. На следующей перемене Лила решила сходить к школьной медичке. Её отец фанатично не признавал врачей. Он считал, что все они работают на обогащение крупных фармацевтических компаний, намеренно производящих если и не смертоносную химозу, то как минимум – пустышки. Когда Лила пыталась с ним спорить – он приводил ей в пример множество случаев из человеческой истории, где производители лекарств наносили непоправимый вред здоровью пациентов. Так что не приходилось рассчитывать на то, что после той потери сознания отец вдруг отвезёт её в больницу на осмотр.
Медичка закономерно посоветовала ехать в больницу и пройти осмотр у нормальных врачей. А учитывая, что ближайшая больница находилась в соседнем селе, куда отец её не отвезёт – визит к врачу приходилось забыть.
Что ж, бывает. Потери сознания. Может, единичный случай и ничего страшного. В глубине души Лила надеялась, что следующая потеря сознания окажется для неё последней.
Единственное хорошее событие за весь день – медичка выписала Лиле освобождение от урока физкультуры, что стоял в самом конце дня. Урок физры всегда был для неё особым испытанием. Взбодрившиеся и разбегавшиеся одноклассники становились невыносимыми.
Поэтому Лила собрала портфель и поехала домой. Целый час она могла посвятить прогулкам, где только захочет, и всё это без последующих отцовских выговоров. Она проехалась рядом со вчерашней речкой, прошлась по берегу, как бы пытаясь вспомнить, что же здесь вчера случилось. Кочки, конечно, были, но чтобы она наехала на них, опрокинулась и ударилась со всего маха головой… Нет. Скорее всего, это было что-то вроде сахарного диабета. Или из-за стресса, одолевшего её в последнее время особенно сильно…
Лила прошлась вдоль берега, прислушалась к журчанию быстрой речки. Вода пенилась на камнях, уносилась куда-то в неведомые дали глухой тайги. Она увлеклась прогулкой и забрела дальше обычного, и едва решила повернуть назад, как заметила, как на светлой гальке что-то темнело. Поначалу девушка приняла это за дерево, но потом осознала, что это какой-то зверь. Стало немного страшно – вдруг он живой? Но любопытство оказалось сильнее. Поначалу.
У самой воды лежало непонятное уродливое существо с узловатыми конечностями. Что-то определённо не местное. Страх и тревога охватили девушку, она немедленно повернула назад, так и не осмелившись подойти вплотную. Шла, постоянно оглядываясь -- не встало ли оно на ноги? Но тварь лежала без движения, будто мёртвая. Тогда её окутало впечатление, будто она уже видела всё это…
Лила вернулась домой. Отец засиживался в мастерской за своей мазнёй. Вдохновение к нему не приходило уже давно. В погоне за музой он даже использовал отвары, листья для которых лежали в корзине на верху кухонной гарнитуры. Вроде из Южной Америки, как ей удалось когда-то услышать. Лиле не нравилось, когда отец напивался этой дрянью. Он начинал вести себя крайне странно, его преследовали видения – не всегда хорошие. Он мычал, кричал и видел Бога. Судя по тому, как он молился. Бесконечные пространства неизведанных миров представали перед разумом художника. Их он и рисовал на холсте. Антон был довольно популярным художником, жили они в достатке. Лила никогда не понимала его картин, отец пытался когда-то учить рисовать, но процесс ей не нравился. Художники у неё безнадёжно ассоциировались с наркоманами, да и душа больше лежала к музыке. Гитару ей купили, вот только учиться было не у кого…
Из окна комнаты Лилы открывались великолепные виды, которыми она часто наслаждалась под любимую музыку. Делать дома, обычно, было нечего. Отец не давал выхода в Интернет, потому как считал, что Сеть – это извращающий душу мусор. Может, так оно и было на самом деле, но выходило, что Лила оказывалась совершенно уж одинокой. Не имея возможности найти друзей в реальном мире – отец запрещал гулять после школы -- она ещё лишалась общения и виртуального. Антон считал, что всё делает правильно, что только таким образом он воспитает в дочери самые благородные качества, которые сделают её на голову выше остальных женщин – примитивных, распутных, глупых и потребительствующих, коих, по мнению Антона, подавляющее большинство… Но девочка от такого воспитания замыкалась в себе всё сильнее и сильнее. Авторитарная гиперопека вытягивала из неё жизненные силы.
Лила смотрела на горные пики, на темнеющую тайгу, на величественное предзакатное небо и думала. Существовало бы такое место, где можно было бы ото всех спрятаться, где никто бы не смог достать... Безопасное и тихое место. Такой же домик вдалеке от цивилизации, на берегу кристального озера, но только её собственный. Там она бы скрылась и никогда не выходила к людям, к этим недалёким жестоким безумцам. Но для этого нужна хорошая работа, много денег. Чтобы свалить от отца подальше, как только наступят студенческие годы. А для этого нужны хорошие баллы для поступления на бюджет, и если получится, то и на бесплатное общежитие… Она ничего не могла поделать со своей неудачной жизнью, но зато она могла хорошо учиться, а это придавало хоть и далёкую, но очень светлую надежду. В будущем она уедет из этой глухомани, к новым людям, которые не будут знать, какая она неудачница. Там она сможет начать новую жизнь.
Дни шли друг за другом. Приближались долгожданные летние каникулы. Время, когда она сможет сидеть дома круглыми сутками, читать книги, пытаться сыграть на гитаре что-то своё. Жаль, конечно, что она знала только три аккорда и как брать «квинты». Вариаций было немного, поэтому она часто придумывала свои аккорды, которые, к сожалению, не сочетались с другими.
Потерь сознания больше не случалось, поэтому откосить от физры ещё раз не получилось. Медичка сказала, что нужно ехать в больницу и больше освобождение не выпишет. В раздевалке одноклассницы быстро заметили на её спине отвратительное пятно и распустили слухи. Но прозвище «фурункулёзная» как-то не прижилось, в классе её по прежнему предпочитали называть бомжихой.
В один из дней после уроков Лилу у выхода из школы поджидали четыре самых злобных одноклассницы. Она никогда не понимала, почему её так ненавидят, зачем вообще людям нужен весь этот цирк с издевательствами. Самое смешное – они никогда не издевались, когда были с ней наедине. Тет-а-тет могло даже сложиться впечатление, что они не такие уж и плохие – они вызывали симпатию и кратковременную иллюзию дружбы. Но всё менялось, когда обидчики сбивались в компанию. Толпа требует зрелищ.
-- Мы тут услышали от парней, что ты пизду лижешь, -- начала Аллка. – Чё, правда?
Лила попыталась пройти мимо, но её толкнули обратно.
-- Ты куда прёшься? А ну пошли за школу…
Девушки грубо схватили её за плечо и дёрнули в сторону. В животе похолодело от страха. Идти на глухую площадку, где никого нет – хотелось меньше всего.
-- Отпусти! – вырвалась Лила и случайно ударила Аллку по лицу, пока отмахивалась. Удар был совсем не сильным, Лила тут же принялась извиняться, но одноклассница пришла в бешенство и накинулась с кулаками.
-- Мразина!
Подружки помогли ей повалить Лилу на землю, оттаскать за волосы и здоровски, по-звериному, отпинать.
Но побоище вдруг резко прекратилось. Лила не решалась поднять голову и рыдала от обиды и боли.
-- Ты чё, охренел?! – воскликнула Алла.
-- Пиздуй отсюда, манда, а то добавлю! – донёсся голос Вити. Он, кажется, не шутил и шагал со сжатыми кулаками в сторону пятящейся назад Аллки
-- Ты знаешь, что тебе не жить, урод?! – вопила Аллка. – Ты с моим братом поговорить хочешь, а?!
-- Пиздуй отсюда, сказал! – крикнул Витя. – Толпой одного бить – так смелая, а как от парня по еблу схватила, так сразу на очко присела?!
-- Ты оху…
-- СЪЕБАЛАСЬ!
Раскрасневшееся от злобы лицо Вити было даже страшнее, чем угроза вновь получить по лицу, поэтому Аллка утёрлась и пошла назад, невообразимо уязвлённая несправедливостью.
-- Жди разговоров! Чмо! Тебе внатуре конец…
Аллка огляделась по сторонам, оценила реакцию испуганных подруг, которые стояли рядом, проглотив язык. Поняла, что срочно нужно отомстить, поэтому подошла к велосипеду Лилы и резко ударила ногой по цепи несколько раз, отчего та разорвалась. Витя бросился в сторону Аллки, но та отбежала.
-- Пешком домой пойдёшь, говно! – крикнула она. – Удачной прогулки! А ты, чмо, готовься сдохнуть!
Подружки решили тоже последовать за своей предводительницей. Витя стоял со сжатыми кулаками, пока не убедился, что те действительно ушли, а затем повернулся к рыдающей Лиле.
-- Сильно побили?.. – неуверенно начал он, не зная, как бы начать разговор. Лила лишь всхлипнула в ответ.
-- Не надо плакать… -- сказал он. Плачущая девушка вызывала у него панику, он не знал, куда бы деться. – Этим придурошным только твои слёзы и нужны… Да и слёзы тебе не идут…
Витя помог Лиле подняться с земли. Сказанное быстро дошло до нее, и потоки слёз начали стихать.
-- Зачем ты… -- всхлипнула она. – Теперь тебя брат Аллы…
-- Да ничего не будет, -- отмахнулся Витя. – Чё мне, в стороне стоять надо было, пока они тут тебя топчут… Вообще оборзевшие.
-- Спасибо…
-- Да не за что, -- замялся он. – Я бы на твоем месте их по одному после школы вылавливал. Для разговоров.
-- Я… так не могу…
-- Ну да. Для этого нужно много злобы. У тебя её… мало.
Лила поплелась к своему велосипеду. Тело гудело от ударов. Цепь была совсем уж безнадёжна. Похоже, действительно к дому придётся идти пешком.
-- Бери велик свой, -- сказал Витя. – У меня у бати в гараже… починю в общем.
-- Да нет, не надо… -- испугалась Лила непонятно чего.
-- Бери, я сказал, -- настоял Витя. – Тебе идти далеко.
В итоге Лила согласилась. Пешком идти домой не хотелось. Но её одолевали сомнения, она все время ожидала подвоха. С чего бы ей это вдруг помогли? С чего бы это парень, который ей нравился, решил возиться с её проблемами?
К дому Вити они шли молча. Парень не любил такое молчание, но попросту не знал, о чем бы с Лилой можно было поговорить.
Дома он предложил ей чая, но та отказалась. Слишком ей было неловко. Тогда Витя оттащил велосипед в гараж и принялся химичить. Лила стояла неподалёку и не могла найти место, куда деть взгляд.
-- И чего это они к тебе присосались… -- задумчиво бросил Витя. – Никогда не понимал…
Лила замялась. Чтобы не молчать, как дура, решила говорить, как есть:
-- Я просто страшила… И воняю…
Витя расхохотался, но по-доброму.
-- Ты-то? Страшила? – хохотал он. – Нормально они тебя убедили…
-- Тогда почему же?... Присосались…
Витя качнул головой.
-- Вон смотри, какая Алла бочка. Ни зада, ни талии. И лицо, как у крокодила. А ты красивая, вот они и завидуют.
Сказал он это и покраснел. Как-то на эмоциях, подумал он, от адреналина ещё не отошёл, наверное. Но Лила покраснела куда гуще. Она не знала, что и ответить.
-- Спасибо…
-- Спасибо-спасибо… -- передразнил Витя. – Пахнешь ты тоже хорошо. Духами пользуешься… Травят они тебя потому, что ты застенчивая. И ответить не можешь.
Витя пытался поставить новую цепь на шестерёнки.
-- Вон, как Вовка, -- продолжал он. – Но он пацан. Он должен уметь постоять за себя, так что это хуже. У девчонок… Всё по-другому.
-- Наверное...
-- Хотя было бы лучше, если ты прописала этой Аллке по морде. Крокодильей… А Андрюха этот… Ему, конечно, ты не дашь по роже. Как же он меня раздражает, быдло тупое…
Витя скрылся в темноте гаража на пару минут и вернулся с каким-то маслом во флакончике, чтобы смазать цепь.
-- А ты, кстати, чем вообще занимаешься? Есть какое хобби? – спросил он.
-- Ну… На гитаре играю…
После этих слов беседа их пошла совсем уж легко и непринуждённо. Оказалось, что Витя сам любит играть на гитаре. Дома у него была электруха и он уже два года занимался на ней, почти каждый вечер.
-- Как в город свинчу после школки – так с ребятами группу сделаем, -- сказал он. – Есть у меня друг в интернете. Барабанщик. Так что нам останется только басиста найти…
Интересная тема для разговора позволила Лиле позабыть обо всех своих комплексах. И вот они с Витей уже сидят у него в комнате, он показывает ей аккорды и их интересные последовательности. Лила смотрела и запоминала. Играть на электрухе оказалось гораздо интересней, чем на классической гитаре. Глаза у девушки разгорелись. Было видно, как она хотела учиться, учиться, а Вите было приятно делиться своими знаниями.
-- Я так понял, -- сказал он. – Ты импровизировать любишь?
Лила кивнула.
-- Тогда есть такая штука классная. По научному называется «кварто-квинтовым кругом». Гениальная штука. Просто тыкаешь в него пальцем и идёшь по кругу, чтобы получилась не каша, а музыка…
Витя распечатал Лиле на листке этот «круг» и дал свою тетрадку с точками, обозначающими аккорды.
-- Тебе не жалко её отдавать…
-- Да бери, я их все наизусть знаю, а у тебя интернета нет…
Начинало вечереть. Как же быстро пролетело время… Витя сказал, что его родители скорее не поймут, если придут с работы и увидят в гостях девушку. Лила согласилась, уж она-то понимала. Тем более и самой уже пора было уходить…
Витя проводил её до ворот.
-- Слушай… -- сказал он. – Если какой вопрос будет… Ты это… Обращайся. Я с радостью подскажу что-нибудь… Может потом нашим басистом будешь, ха-ха!
-- Хорошо! – Лила буквально посветлела.
-- … А тебе очень идёт… Улыбка, -- заметил Витя. Они пару секунд неловко топтались на месте.
Как ей хотелось в то прекрасное мгновение, чтобы он её обнял! Но сделать шаг первой ей не позволяла трусость и застенчивость.
-- Спасибо тебе большое! – сказала Лила, направляясь к воротам. – И за велик и за гитару…
-- Не за что…
Золотые лучи вечернего солнышка игрались в ветвях деревьев, ласковый ветер трепал каштановые волосы. И в небе плывут могучие облака, белые, как мороженое. Лила ехала по дороге и не узнавала преобразившийся до неузнаваемости некогда холодный и неприветливый мир. Сердце грела невероятная нега, хотелось петь и танцевать. Это, несомненно, был лучший день в жизни.
Она приехала домой с единственной мыслью – взять в руки гитару. Отец не стал делать выговора за позднее возвращение -- он заперся в своей мастерской наедине с картинами. Оттуда иногда доносились вскрикивания. Кажется, сегодня он не в состоянии воспринимать реальный мир. Лила же заперлась в своей комнате, закрепляя заученные последовательности аккордов. И не было в голове её уныния, тоски и мыслей о травле, школе… Только сплетения нежных звуков и песня о силе любви, слова для которой выливались сами собой. До поздней ночи играла Лила, пока сон не сморил её окончательно. Уснула она с улыбкой на лице.
Когда прозвенел будильник – события вчерашнего дня показались невероятно далёкими и нереальными. Уж не приснилась ли ей красивая сказка? Ведь не бывает такого, чтобы в один день жизнь вот так изменилась. Конечно нет. Что же будет теперь? Будут ли её травить одноклассники? Как поведёт себя Аллка? Что вообще сделает её брат с Витей? Последняя мысль особенно встревожила девушку. Нет, она не позволит, чтобы у Вити возникли неприятности из-за неё. Она определённо встанет за него горой. Если понадобится – набросится на всех неприятелей. Если все будет совсем плохо – обратится к отцу. Уж он-то всех поломает! Конечно, вряд ли он одобрит встречи Лилы с Витей, но поступок этого парня точно зауважает!
За этими смелыми размышлениями Лила даже не заметила, в какое липкое месиво превратилась её простыня. Она не чувствовала странного запаха, который источала её преобразившаяся за ночь кожа. И только когда она проходила к ванной, чтобы умыться и пойти завтракать – отец встретил её в коридоре. Лицо его исказила гримаса неподдельного ужаса.
____________________________
Спасибо большое за донаты)
Ольга Сергеевна 500 р
Неопознанное зачисление 500 р
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Они вышли за пределы отеля, почти на ощупь – луны не было, и потому горы погрузились в густой мрак. На улице стало свежо и прохладно. В траве гудели кузнечики. Саня шагал и думал, что этот день – самый счастливый в его жизни. Эти прогулки по горным тропам, настольные игры, непринуждённые разговоры, её смех… И зелёные глаза, словно отражающие его душу. Кармила была очень похожа на него. Порой он слушал её мысли и поражался, насколько они похожи. В это не верилось. Изначально он навесил на неё ярлык, связанный с её внешностью типичной красавицы, но… Теперь он видел в ней самого себя.
Ссылки на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975
Кармила вдруг взяла его за руку и прижалась к плечу. В этот момент Сане показалось, что мир посветлел, даже несмотря на кромешную ночную темноту вокруг. Душа расцветала, в груди разливалось тепло.
Они остановились на поляне рядом с беседкой, у края обрыва. Днём отсюда была видна долина. Они задрали головы к верху.
— А вот и Вселенские глубины… — сказал Саня
— …Как давно ты не видел их? – тихо спросила Кармила. — В городе такой красоты не увидеть.
— Даже и не припомню…
— Может потому-то в городе человек и несчастен, что не видит звёздного неба? Ничто не напоминает ему о том, что существует нечто более великое…
— … По сравнению с чем мы все ощущаем себя лишь пылинками…
— …Пылинками, несущимися в огромной пустоте… Разве есть тогда что-то, стоящее внимания? По сравнению со всем этим?
— Такая банальная мысль… Я слышал это уже тысячи раз.
— А это не просто мысль. Это чувство. Которое испытывает каждый, глядящий в космос, — говорила Кармила. — И это чувство нужно постоянно сохранять с собой, даже когда звёзд не видно… за это чувство я и люблю звёзды…
Они продолжили глядеть на небо, полное мерцающих звёзд. Кармила прервала тишину своим тихим голосом.
— Если и существует что-то стоящее внимания кроме космических глубин, то это любовь. Кажется, что это иллюзия, космос ведь больше, значимее. А что такое любовь?...
— Ну да. Её ведь даже не увидеть…
— А вот и нет! Любовь можно увидеть. Это солнышко, птички и лёгкая походка вприпрыжку.
— Наверное…
— И не «наверное»! А так оно и есть. Сильное чувство, которое перекрашивает мир. Будто ты не помнишь себя во время своей первой любви… Два разных видения мира.
— …Да, это как пиво, только отходняки гораздо хуже.
— Но и спектр позитива тоже больше!
— …Только если любовь взаимна… Иначе игра не стоит свеч. Иначе лучше бы такого чувства как любовь и вовсе не существовало бы, — сказал Саня, и задумался, к чему же это она клонит.
— Всё в этой жизни непостоянно. И не могут люди любить друг друга одинаково. Всегда кто-то любит сильнее…
— Да уж…
Кармила звонко засмеялась, встала на цыпочки и поцеловала Саню в щёчку, отчего тот совершенно опьянел. Он понимал, что это – момент для их первого поцелуя! Давай! Давай! Поворачивайся к ней и целуй! Давай! Чёрт, как же сильно бьётся сердце. Тело не слушалось… Саня не смог пересилить себя. Дурак! Придурок! Он будет жалеть об этом всю свою оставшуюся никчёмную жизнь!
— Колышется трава в этой глуши... Звезда падает… Листок сорвётся с дерева... – задумалась Кармила.
— М?
— Ведь если бы мы сейчас не стояли здесь, то никто всё это просто не увидел бы. Не осознал. Представляешь, какая трагедия? Падает капля, а её никто не замечает…
— Думаю, что капле всё равно.
— Может быть. Но мне не все равно! Если капля падает, и ее никто не видит, то она падает зря.
— Всего не увидеть, — сказал Саня, но про себя восхитился поэтичностью мыслей Кармилы. Просто не верилось, что ему так повезло с ней. Она же – и-де-аль-на!
— Я вижу лишь то, что прямо передо мной, — продолжала размышления Кармила.— А значит, не вижу целой вселенной. Не всё ли равно, что слепа?
— Хочешь увидеть всё и сразу? Жадюга.
— Дурачок. Тогда вселенная существует зря, — Кармила наигранно обиделась. — Но я в это не верю. А значит, все остальное существует только когда мы видим все это.
— Почему ты думаешь, будто всё должно существовать именно ради того, чтобы это замечали?
— Потому что иначе мир был бы неправильным. А он не может быть неправильным.
Саня кивнул. Хоть и бредово, но красиво. Он вообще не ожидал подобных рассуждений от женщин. Хоть он и практически не общался с ними, но где-то на подсознательном уровне считал, что эти существа могут болтать только о помаде, отношениях своих подружек и тампонах…
А Кармила разрывала шаблон своей философствующей поэзией... Или поэтической философией… Саня боялся, что влюбится в неё. Но, похоже, было поздно. Он вляпался, как школьник.
— Вот она – я. Перед тобой, — Кармила вдруг встала напротив Сани. — Пока мы смотрим друг на друга — мы существуем. Только ты. Я. И эти звёзды...
Саня поперхнулся от волнения, но шумно сглотнул и постарался выдавить какой-то ответ:
— Они тоже смотрят на нас? Звёзды.
Кармила улыбнулась.
— Ну конечно же нет. Они не могут нас видеть.
— Значит, нас не существует? – сказал Саня и удивился своей остроумности.
Кармила рассмеялась и ткнула ему кулаком в лоб.
— Какой же ты дурак... Просто... Смотри мне в глаза.
Одно движение, опережающее едва зародившуюся неуверенную мысль, и парочка слилась в своём первом поцелуе…
***
Нойманн проснулся от разрывающей голову трели телефона. Похмелье било в голову тяжеленной кувалдой. Полуденное солнце выжигало глаза. Стрелки настенных часов показывали почти два. Что вообще вчера было… Он проиграл старику в шахматы. Наблюдал за Лимцовой, втирающейся в доверие к Александру Ломичу… А когда голубки ушли – Нойманн позволил себе окончательно расслабиться, сбросив всю ответственность операции «социальная инженерия» (как он про себя назвал эти пляски с бубном), и пустился в алкогольное плавание. Он пил, веселился… Подкатывал к местным дамам…Даже не к одной. Сколько их было… Дамы были не особо против. Особенно учитывая, что справа кто-то храпел!
Владимир приподнялся. Молодая, густые и пышные чёрные волосы, тонкая талия, небольшая грудь… Всё по высшему разряду. Но порадоваться мешало плохое самочувствие. Хоть пулю в голову пускай… Он совершенно не помнил, как оказался с дамочкой в одной кровати, да и вообще, он помнил много дам. Кроме этой.
— Мо-о-ожет ты возьмёшь трубку…— простонала пробудившаяся мамзель и скрыла голову под подушкой. Нойманн глянул на тумбочку. Да. Кто-то звонил. Он потянулся за телефоном. Алексей. А что это ему вдруг понадобилось? Владимир думал уже сбросить – отпуск же. Однако проклятое чувство ответственности не дало ему это сделать.
— Да, говори… — буркнул он.
— Добрый день, Владимир, — послышался с той стороны чей-то испуганный голос. – У нас в штабе ЧП. Пиздец какое ЧП!
— Что там случилось…
— Случилось ВСЁ! Ты даже не поверишь своим ушам. Я сам просто в шоке… Мы тут все просто охренели. Все на ушах ходим просто и не знаем, что делать.
— Говори уже!..
— Короче, творится безумие. Варшавский и Ефремов поехали крышей. Они убили Бакытбека и двух дежурных. Ефремов куда-то пропал. А Варшавкий…Он оказался членом секты «Красного Черепа»!
— Чё…
— Но мы его разоблачили, нашли кучу улик…. Но было слишком поздно! Он проник в секцию содержания и освободил всех тварей!
Нойманн вскочил с кровати.
— Как это «освободил»?
— А вот так! Просто нахер освободил!
— Вы заблокировали двери?!
— Варшавский сменил пароль и мы не может изолировать штаб. Мы его пытались поймать, но он отстреливался и мы его пристрелили…
— О, Господи… — не верил Владимир. – Это что, шутка?
— Какие нахрен шутки! У нас тут пиздец! Мы не успеваем стягивать штурмгруппы, половина гарнизона штаба уже убита!
— Стягивайте быстрей! Врубайте ультрафиолет! Не выпускайте «Тень»!
— Было бы всё так просто! Ситуация тяжёлая. Заместителя тоже убил Варшавский. У нас нет командования! Вы – следующий по чину и должны принять командование на себя!
— На себя?...Ты вообще в курсе, где я нахожусь? Я буду у вас в городе только… через несколько часов!
— Мы выслали вертолёт к отелю, скоро за вами прилетят.
— Зачем тратить силы? С чего вы будете вести наблюдение?
— У нас есть квадрокоптеры.
— К чертям… Ладно. Хорошо. Присылайте. Тогда я скоро буду... Оцепляйте всё вокруг, эвакуируйте гражданских. Действуйте уверенней. Зовите полицию на подмогу, пусть растележиваются… Хотя сам позову! И эвакуируйтесь сами! Оставьте только бойцов. Вы нужны ещё живыми! А когда стянете силы двух штурмгрупп – не меньше! Как стянете – начинайте зачистку штаба. Похрен на тварей – убивайте, главное, чтобы не выбрались. Понял меня?
— Так точно.
— Пока будешь за главного. Я на телефоне, если что. Скоро прибуду.
— Хорошо. Я донесу ваш приказ.
— Постарайтесь там!
Алексей сбросил трубку.
— Ну зачем так сильно орать?! – возмутилась баба. – Ты что, один тут…
— Заткнись, швабра! – рявкнул Нойманн. Он был не в себе. Дамочка тут же притихла.
Владимир начал собирать вещи….
__________________________
Спасибо за донаты!)))
1. Кристина Денисовна "в знак восхищения вашими трудами" 101 р.
2. Зачисления с карты (Сорян, почемут не определились имена Сбербанком) 300р; 200р
Олег пришёл в себя, когда было уже слишком поздно. Он успел засветиться во многих местах, пробежался по людным местам, совершенно не парясь о своей скрытности. После того, как он надышался той гадостью – пробудился зверский аппетит. Олег пробрался на детскую площадку и сожрал двух пятилетних ребятишек. Остальные разбежались с криками ужаса. Отряды быстрого реагирования стягивались к местам происшествия — пару раз по нему открывали огонь, а в небе над областью, где он скрывался – пролетали квадрокоптеры. Он ушёл от прямого контакта, но теперь, когда трезвость вернулась, стало ясно – спецслужбы знают, где он скрывается. И вообще было удивительно, как это они ещё не нагрянули сюда всей толпой и попросту не сожгли его огнемётами? Неужели всё ещё стягивают силы? Какие-то ленивые они сегодня.
Первая глава: Олег из Иных Миров. Глава 1
Вторая глава: Олег из иных Миров. Глава 2
Третья глава: Олег из Иных Миров. Глава 3
Четвёртая глава: Олег из Иных Миров. Глава 4
Пятая глава: Олег из Иных Миров. Глава 5
Шестая глава: Олег из Иных Миров. Глава 6
Седьмая глава: Олег из Иных Миров. Глава 7
Восьмая глава: Олег из Иных Миров. Глава 8
Квадрокоптеры пролетали над пятиэтажками, но летали они наугад – Олег оставался незамеченным. Однако в город понапихали столько камер, что проследить маршрут и сузить область поиска – дело тридцати минут. Вечно сидеть на чердаках домов не выйдет. Однако, до ночи было ещё долго. Олег решил прорываться к лесам, на ходу прикидывая наиболее удачные для отхода места.
Он вслушивался в жужжание квадрокоптеров, глядел за камерами на дорогах, карабкался по стенам, под улюлюканье прохожих, перебегал улицы. Машины сигналили. Олег уже представлял, сколько в интернет выложат записей с видеорегистраторов. Однако останавливаться было нельзя – по его пятам шагают отряды ликвидации.
Один раз ему даже смогли перегородить дорогу – фургон без номеров выскочил перед самым носом (дыхательными отверстиями), задние дверцы открылись, выскочили спецназовцы, но Олег хода не сбавил – ловко запрыгнул на крышу фургона и обезглавил сразу двоих заострёнными щупальцами – чистейшая удача. Вслед, конечно, запустили целую пулемётную очередь из жгучих пуль, но Олег к тому времени уносился прочь. Биомасса теперь позволяла оказывать некоторое сопротивление. И её накопилось столько, что принять твёрдую форму выгоднее. Олег удалился от врагов и потратил три минуты на перевоплощение. Получилось подходящее для этой ситуации существо размером с лошадь – похожее на костлявого паука-кузнечика, с двумя острыми ножами-конечностями. В такой форме и с такой биомассой можно было развить самую наибольшую скорость бега. Можно было мчать галопом быстрее любой лошади, прыгать через поваленные деревья, овраги…
Главное, чтобы не возникло особых трудностей – Олег не любил находиться в твёрдой форме. Неудобно. Нет эластичности, не сожрёшь слишком много людишек, нельзя летать от дерева к дереву на щупальцах. Хотя насчёт последнего не совсем правда – Олег просто не знал, как превратиться в летающую кракозябру. Он предпринимал много попыток полететь, отрастив крылья, но верх его успехов – это спланировать с высотки. А ещё твёрдая форма была просто непривычной. Зато скоростной и менее восприимчивой к пулям и огню за счёт толстого хитинового панциря. После обратного перевоплощения, что печально, приходилось сбрасывать хитиновый панцирь, терять биомассу. Это накладывало ограничения на эксперименты с перевоплощениями – постоянно охотиться было лень.
Способность к перевоплощению Олег открыл для себя спонтанно, поначалу даже не поняв, как он это сделал. Во время одной небольшой перестрелки, когда нужно было нагнать машину с убегающей вооруженной парочкой. Жаль, что никто при рождении не написал гайдов, как использовать скрытые силы! Пришлось двигаться наощупь.
Теперь Олег уносился за город, по заброшенной промзоне. И как вообще так вышло, что он накурился вместе с каким-то жалкими человечишками-наркоманами?.. А ведь они ехали на нём верхом! Какое унижение… Однако другая – тёмная – часть сознания считала то приключение в подвале весёлым. Всё там было как-то легко, задорно и людишки попались бодрые – не обычные нытики, которые падают в обморок при виде Олега. Даже глухие алкаши пугались! Неужели это курево делает людей настолько бесстрашными? Или они и в самом деле были необычными? Наверняка просто сумасшедшими! Несли бред про Владыку Тьмы… Аниме пересмотрели, короче.
Миновав километры почти безлюдной пригородной зоны – Олег учуял в воздухе нечто странное. Тонкий незнакомый запах. Чего-то совершенно необычного. Он бы не обратил внимания, необычный запах – и хрен с ним. Мало ли чего тут воняет… Однако Олег поймал себя на мысли, что хочет следовать за запахом. Будто четвёртая группа крови, только ещё лучше. Как-то загадочно и маняще. Что бы это такое могло быть? Вспомнились статьи из энциклопедий, как мотыльки находят друг друга за многие километры – по запаху феромонов. Уж не инстинкт размножения ли это?... Это значит, что рядом – сородич? Но всё-таки не было причин думать, что это именно оно, ведь Олег о подобном только слышал и читал. Да, он был девственником. Кроме того, ещё и не знал, как бы он мог вообще с кем-то ебаться… Ведь подходящих для этого отростков у него не имелось. Точнее, имелись, но сам он кайфа от их стимуляции не испытывал…
А может это была ловушка спецназа? Распылили какую-то дичь, чтобы заманить его в западню… Олег продолжил бежать, но запах все никак не выходил из мозга. Игнорировать не получалось… Аромат стал постепенно ослабевать. И Олег подумал, что упускает нечто важное. Очень важное. Нет, такое нельзя упускать! Он повернул куда-то в чащу, откуда, как казалось, исходил запах. Рискнуть определённо стоило!
В небе прожужжал квадрокоптер. Пролетел мимо. Его не заметили — спрятался за густой елью. Или сделали вид, что не заметили. Эти людишки хитры!
Олег выбрал правильное направление, судя по тому, что запах усиливался с каждым пройденным километром. Он углублялся в лес, в направлении заброшенной животноводческой фермы. Скоро показались знакомые полусгнившие постройки, ангары с прохудившимися крышами. Раньше там держали скот. Когда-то он провёл там несколько дней, отсыпаясь после удачной охоты. Место было глухое и безопасное, но далёкое от источника еды.
Запах здесь кружил сознание, становился невыносимым. Олег осознал, что не может повернуть назад… Незримая сила тянула его сюда, волновала, обещала нечто блаженное… Мир словно окрасился в другие цвета, стал светлым и солнечным, прекрасным. Хотелось рычать, петь и танцевать!
Олег прошёлся между постройками, зашёл в первый ангар. Темно, ничего… Затем во второй, третий… Только в шестом ангаре он ощутил чьё-то незримое присутствие. И чем он только думал – даже не прошёлся вокруг для проверки на засаду…
Сверху что-то яростно зашипело. Олег отпрыгнул в сторону и приготовился к бою. Трухлявую деревянную балку опутывало нечто бесформенное и маленькое. Совсем маленькое. Не больше ведра. С кучей мерцающих в полутьме глаз, с пастями, полными мелких зубов. Оно шипело, явно испуганное. И никак не решалось переходить в атаку.
Так Олег встретил Аллу.
"Я выключу всё освещение.
И солнце, и светодиоды.
Ведь есть у меня увлечение
На долгие-долгие годы.
Навеки запрусь в своей комнате,
Окно заложу кирпичами.
А вы обо мне и не вспомните.
Каким я был в самом начале?
Закроюсь за крепкими дверцами
С бесчисленным множеством скважин.
И сможет собрать всю коллекцию
Лишь тот, кто действительно важен."
Окурок ударился о стену и разлетелся на множество искр, будто крошечный, красивый, но такой вредный фейерверк. Через мгновение стало совсем темно – как и всегда было в этом маленьком здании. Никто точно не знал, для чего оно нужно. Располагался этот удлинённый «домик» посреди небольшого поля, где иногда гуляли коровы, а местные жители собирали землянику. Чтобы попасть внутрь, нужно было подняться по порожкам, так как дверь почему-то была чуть не у самой крыши. Примерно через 50 метров начинался длиннющий дачный посёлок – мы лишь раз прошли до самого его конца с друзьями. На самом вытоптанном участке поля в землю были вбиты довольно толстые палки-брёвна – наше футбольное поле. Играли мы там часто, чуть ли не каждый раз сбивая перекладину с этих импровизированных ворот.
А это здание мало кого волновало. Наверное, потому, что внутри некуда было вкрутить лампочку и превратить эту комнатку в отличное место для посиделок. Без дополнительного освещения видимость была почти нулевая, даже при полностью открытой двери. Почему так получалось – было загадкой. Свет будто терялся, проваливался в какую-то невидимую дыру, когда переступал через порог. Никаких намёков на окна и ни единой щели – максимально тёмное место на нашей улице. Да, само собой, если посветить фонариком, то можно, пусть и совсем смутно, увидеть совершенно обычную комнатку, без мебели, небрежно покрашенную одинаковой краской со всех сторон. В одном углу стоял какой-то квадратный ящик, уже порядком разбитый, с торчащим из него рычагом. Разумеется, никакого эффекта при его использовании не было.
С самого детства, как только кто-то срубил замок с и без того слабенькой двери, я любил приходить в это здание и просто сидеть там, порой несколько часов подряд. Когда поссорюсь с друзьями или родителями, когда от скуки не знаю, куда себя деть…
Без друзей особых развлечений не было – антенна на крыше дома ловила всего три канала, да и те с сильными помехами. Приставок не было, и уж тем более компьютера. Книжки до жути утомляли, так как родители заставляли читать, читать и читать. Так сказать, для общего развития. Поэтому я просто приходил сюда, вспоминал один из немногих крутых фильмов, которые удавалось посмотреть, и фантазировал. Ставил себя на место главного героя, бандитов, монстров, и вообще кого только можно было вспомнить.
Все знали, где меня искать – и друзья, и родители. И, что странно – никто никогда не вмешивался в мои одиночные посиделки. Единственный вид вторжения в мой тёмный мир – распахнутая дверь и фраза «Антох, ты тут?».
Действительно, как так? Я жил в месте, наполненном алкоголиками и наркоманами, использованные шприцы валялись прямо у входа в подъезд, и чуть ли не создавали тропинку до очередного «укромного» местечка.
Но только не здесь. Допустим, нет освещения. Допустим, даже несколько фонарей не могли создать комфортные условия – как я уже говорил, свет словно втягивался в невидимую яму. Что это – особенности строения и окраски комнаты? Или что-то мистическое? Тогда было плевать, а потом просто привыклось.
Но хорошо. Нет яркого освещения. Разве это не идеальные условия для наркоманов? Уж если они занимались своими делами прямо за гаражами, где их мог увидеть любой проходящий мимо, то здесь даже свет фонаря, направленный в комнату далеко не всегда смог бы выдать их присутствие.
Об этом можно было гадать. А точнее, фантазировать, долго и взахлёб, пока не откроется дверь и кто-то не произнесёт: «Антох, ты тут? Выходи, пойдём в сифака играть»
Я взрослел, фантазии о супергеройских приключениях сменялись подростковыми проблемами, в том числе и любовными. Уже с 14 лет я жёстко и без шансов на облегчение влюбился в девочку, которая, как назло, и жила рядом, и училась со мной в одной школе. Большинством моих фанатзий стали великие планирования романтических встреч, подарков, слов, стихов… бесконечные объятия, поцелуи и просто сказочный мир только для нас двоих.
На самом деле, это место стало ещё более уютным. Я настолько привык к этому внутреннему спокойствию, что просто не мог подумать о неприятностях, которые в теории могли бы настигнуть меня здесь. Теперь, иногда даже отказываясь от прогулок с друзьями куда-нибудь в город или на речку, я часами сидел там с телефончиком в руках, и общался в любимой аське. И фантазировал, конечно. Куда же без этого.
А ещё я курил. Да все уже курили, я даже начал чуть ли не позже всех. Зато точно наверстал – сидя в этой комнате, я мог выкурить целую пачку, а то и две. Люди явно считали меня странным, но либо просто привыкли, либо не говорили мне об этом из вежливости.
Друзья точно не парились по этому поводу. Когда очередной окурок вспыхнул прекрасным, пусть и тусклым, оранжевым цветком на стене, мне пришло сообщение: «Ты в здании?» «Ага» - ответил я. «100 рублей есть? Возьми на заправке сухарей, две полторашки «Жигулей» и приходи в сад.»
Что ж, пора выбираться из своего не тайного, но укромного местечка, наполненного табачным дымом и моими фантазиями.
Я сидел на корточках, уперев спину в стену – ноги жутко затекли, и ещё пару минут мои ковыляния выглядели довольно забавно.
На заправке, как и в любом магазине, никогда не спрашивали возраст и паспорт – просто продавали всё, что угодно, даже водку. Вместе с пивом я прихватил ещё и пару пачек сигарет. И даже не для себя – ведь с 99% вероятностью, при приближении к компании друзей, я бы услышал фразу «сиги есть»?
Ну, так и случилось. Я сразу бросил одну из пачек «Жорика» на трубу, на который мы обычно сидели во время подобных попоек. Там уже аккуратно лежали несколько бутылок пива, батон, и пакет с пока что неизвестным содержимым.
Длинная труба проходила через весь сад, примерно в её центре мы разложили свои богатства и бахнули первый тост – за нас, само собой. Никаких стаканов, всё прямо из бутылки, по кругу.
Пара хрустов сухариков, выкуренная сигарета – и пора продолжать. А чего время тянуть? Уже скоро стемнеет, а домой неплохо бы прийти в адекватном состоянии. Тост за тостом, и вот мы уже вопим во всё горло «Чёрно-белые сны» или, вкладывая всё своё вокальное мастерство, с закрытыми глазами тянем «Бесконечный стук шагов».
«Мальчик, девочка. Девочка, мальчик. Дальше делать что? Делать что дальше?» - Вытягиваю на максимуме своих возможностей, и, глядя в сторону, заканчиваю припев – «Бесполезная любовь…»
А там, в стороне, в самом конце сада, та самая девочка, о который и был припев. Она, со своими подругами, отошла подальше от малолетних неадекватных алкашей, то истерически визжащих, то тихонько поющих, обнявшись. Нет, они прекрасно понимали, что никто из нас их не обидит, просто компания пьяных подростков, несущих чушь и не очень адекватно себя ведущих – это не очень хорошая компания.
Неприятное это дело – влюблённость. Во время опьянения так и хочется заорать «Катя! Я тебя люблю!»
Но как-то вот держишься. Пытаешься отвлечься на разговоры с друзьями – иногда даже получается. Какой-нибудь жаркий спор или внезапное осознание чего-то великого, невероятная теория, о которой почему-то до сих пор не додумалось человечество.
Ну, или гениальные выходки некоторых личностей. Как в этот раз. Сад граничил со стоянкой автомобилей, огороженной со всех сторон высоким, но вполне преодолимым забором. И эта самая труба, на которой мы обычно проводили время, находилась в паре метров от границы.
— Пацаны, постойте на шухере. – Прошептал Кирилл и полез через забор.
— Ты дебил? Там же охранник! – Стали наперебой отговаривать его мы.
— Не ссыте. – Прокряхтел Кирилл и спрыгнул на другую сторону.
Непонятно только было, на каком ещё шухере нам стоять? С нашей стороны всё тихо и спокойно – это просто старый сад, здесь находиться не запрещено, и никто отсюда не побежит за Кириллом.
Кто-то тоже залез на забор и заглянул… а через пару секунд принял из рук Кирилла большой огнетушитель.
— Долбоёбы, блять… - Зашипели остальные и стали пытаться уговорить их вернуть огнетушитель на место.
Но разве так можно? Если пацан почувствовал крутость – он уже не отступит, что бы ни случилось. Даже если охранник будет стрелять, даже если милиция оцепит территорию… пьяный и смелый пацан будет лежать в траве, прижимая украденное к груди.
В нашем случае, всё обошлось куда спокойнее. И даже весело. Никто ни за кем не погнался, и вообще – вряд ли заметили. Огнетушитель был полностью использован друг на друга и на девчонок, которые с визгами убегали от главных злодеев ситуации.
И так уже вышло, что даже я повеселился, напрочь забыв, кем для меня является Катя. Вечер же и так прекрасен. Я пьян, вдоволь напелся любимых песен, охрип, набегался от струи огнетушителя… и теперь просто упал на траву и глубоко дышу, глядя на тихо шуршащие ветки деревьев. В голове столько мыслей, столько идей, которые я унесу в своё логово и обязательно как следует переварю. Но это потом. Когда протрезвею. А пока – прекрасная погода, пива ещё много, а где-то рядом весело смеётся Катя…
Как обычно, вернуться домой в адекватном состоянии не получилось. И уже как бы плевать – так сказал алкоголь моему мозгу. Время – далеко за полночь, родители уже не первый раз звонят и требуют идти домой. Они-то догадываются. Путь довольно близкий – выйти из сада, и вот уже почти всё.
Самочувствие уже неважное – я так и не научился пить. Или это просто таков мой организм.
Лицо хмурое, дыхание громкое, а пространство удаляется куда-то в сторону, из-за чего я злюсь ещё больше. Вокруг-то красота – кузнечики и, может, какие-то другие насекомые заливаются пением, в оставшихся после вчерашнего дождя лужицах блестят фонари, где-то в кустах шуршит ёжик. Да, это точно он, я знаю, как они звучат. И больше – никого. Шаркающие шаги отражаются эхом на другом конце улицы… И так не хочется идти домой. В фантазиях – возврат на пару часов назад, отмена этой дурацкой затеи с огнетушителем и разговор с Катей. Хотя бы просто «как дела, чего сегодня видела, может, фильм какой посмотрела?..» Но это завтра, всё завтра. В своём тёмном царстве я воспроизведу этот момент так, чтобы потом точно не ошибиться.
Дверь подъезда с грохотом ударилась в стену, и тут же где-то рядом раздался громкий шорох. Я остановился и попытался насторожиться. Алкоголь не позволял мне это сделать, поэтому я просто заглянул туда, откуда доносились звуки. Этим местом оказался порог моей двери. Точно так же, как и я, сидя на корточках и уперев спину в стену, тихонько всхлипывала девушка.
— Ну ёпт, Диан, ты чего? – Сразу узнал я её.
Диана – Наверное, самая странная девушка из моего окружения. То она колотит парней какими-то железными трубами, то убегает от любого повышения голоса. То рыдает и бежит домой, слегка поранив пальчик, то сама безжалостно режет руки ножом, даже не пытаясь сделать это хоть чуть-чуть аккуратно.
Вот и сейчас – рядом с её левой рукой уже скопилась лужица крови.
— Диана, блин, ты чего творишь? – Пытаюсь я её поднять, но девушка вырывается и грубо шлёт меня куда подальше.
— Руку хоть покажи. – Прошу я, отпустив её.
Диана подняла левую руку. Ну, хоть не вены.
— Ну и нахрена?
Диана, вместо ответа надавила на раны, чтобы кровь выступила сильнее, и стала резко размахивать рукой, разбрызгивая жидкость вокруг.
— Блять, ты ебанулась, что ли? – Вытираю я с лица несколько капелек.
Больше не пытаясь наладить с ней контакт, я, ворча разные ругательства, открываю дверь и захожу домой.
С одной стороны, мне плевать – на её руках вряд ли осталось место без шрамов. Она делает это регулярно, порой забрызгивая кровью школьные парты и скамейки на улицах. А с другой… почему она пришла именно к моей двери? Смотрю в глазок – сидит и вроде как всхлипывает.
Пойти и попытаться узнать, что случилось? Грубо я как-то с ней… Долбанное бухло. Стыдно же теперь. У девушки явно проблемы, а я ей «ебанулась». Нет, так не пойдёт.
Снова открываю дверь.
— Диан, - Тихо и спокойно говорю я, - может, тебе вынести чего? Бинтов там, или йода.
— Отъебись. – Получаю я грубый ответ.
— Ну Диан, блин. Что случилось-то?
— Отъебись, я сказала! – На этот раз слишком громко ответила девушка.
— Да тише ты. – Зашипел я. – Спят уже все.
— Ну и пусть спят, пидорасы! – Закричала Диана, особенно усилив громкость на последнем слове, и выбежала из подъезда.
Я зажмурился, ожидая, что кто-то из соседей сейчас выйдет, или мои же родители прибегут разбираться. Но дело лишь ограничилось маминым «Антош, что там у вас?».
А что там у нас? Загадка покруче того, куда исчезает свет в том здании. Иногда удивляешься – как она вообще продолжает ходить в школу, гулять с подругами и вообще жить в целом нормальной жизнью?
Статус в её аське сменился на «всё заебало». Наверное, я, в первую очередь. Сейчас вот возьму и напишу ей «ты мне нравишься». Пусть хоть немного офигеет и отвлечётся от своих психов. А ещё погулять предложу. А ещё… а ещё бы Катя об этом не узнала. Да уж, чего это я.
«Спокойной ночи» - пишу я обеим девушкам, и прямо в уличной одежде прыгаю в кровать.
***
В школу я не пошёл. Причин было две – не хочу, и надо было подумать о вчерашних событиях. Очередная пьянка и приключение – это ладно. Это нормально. Катю, конечно, не порадовал, но когда я её радовал? Только сверлил взглядом и перекидывался парой фраз. Иногда мне казалось, что я смирился с тем, что наши отношения начнутся (точнее, уже нчались) и закончатся в глубокой старости только внутри моего логова. Но знаете, этот вариант был не так плох, на самом деле.
В этом месте моя фантазия работала на полную. Мы проводили полноценные свидания, путешествовали по разным странам, рассматривая во всех подробностях достопримечательности, о существовании которых я и знать-то не мог.
Несмотря на отсутствие рядом настоящей Кати, во всём этом был один огромный плюс – я совершенно не волновался. Мой голос не дрожал, руки не тряслись и не потели, а речи были выстроены грамотно и были ей приятны. Каждый раз, выходя из здания, я думал – а что, если у нас получится? Здесь, в реальности. Смогу лия осуществить хотя бы сотую часть процента из всего, что себе представлял.
Нет. Не смог бы. И от этого становилось грустно, и от этого хотелось вообще больше никогда не выходить. Поэтому любая причина, любая свободная минута – и я бегу домой. Да, наверное, это здание стало мне домом, пусть и вторым, не основным. Хотя меня никогда не покидала уверенность, что оно таким станет.
Щелчок зажигалки и треск тлеющей сигареты. Дверь закрыта, и больше я не переживаю о том, что сегодня вечером скажут родители, узнав, что я прогулял школу. Хотя мне кажется, что меня однажды просто перестанут искать. И, спросив: «А где сегодня Антон?», получат очевидный ответ – «У себя там, в здании, где же ещё».
Лет через 40 я представляю себя бородатым отшельником, живущим на сбережения, который почти не вылезает отсюда, только изредка выбегает в ближайший магазин. Молча хватает то, что нужно, швыряет деньги на кассу и убегает. Лишь бы только никто остановил со своими дурацкими расспросами.
Диана… лужица крови возле двери в квартиру ещё даже не до конца засохла, когда я выходил. Интересно, что подумают родители, когда тоже это увидят? Или, может, уборщица успеет всё отмыть до их выхода?
Впрочем, не это было главной проблемой, да и вообще проблемой не было. Волновало меня то, что даже здесь, в тёмном здании, моя фантазия не могла справиться с её поступками. Что она делает, зачем, какие у неё планы? Да, я несколько раз пытался понять, почему на уроке она брызжет кровью на всех присутствующих, почему учителя на это почти не реагируют и почему уже через минуту после этого события, она как ни в чём ни бывало смотрит в учебник или пишет в тетради. Самый лучший ответ, который удавалось от неё получить – «потому». Но обычно, всё же, было как вчера. Правда, не со мной.
Вот я и пришёл к главному вопросу. Какого хрена она делала ночью у моей двери? Моя фантазия просто не имеет доступа к её логике и мотивации. Я курю уже третью сигарету, хмурюсь, но ничего – просто пустота.
— Диана, послушай. – Закрываю я глаза и пытаюсь представить её рядом с собой.
Тишина. Даже в мозге – тишина.
— Давай попробуем познакомиться получше. Чем ты увлекаешься? – Продолжаю я спрашивать. — Какую музыку любишь? Не болит ли рука после вчерашнего? А, кстати, зачем ты вчера приходила?
Да какого хрена. Вообразил себе сверхспособности. Что она, услышит сейчас мой голос и начнёт спокойненько отвечать?
— Диан, ну ответь. – Не унимаюсь я. – Ответь, пожалуйста.
Не знаю, почему я верил во всё это. Наверное, я насмотрелся каких-то фильмов или передач, где таким образом люди находят у себя необычные способности. Ну… а вот почему бы и нет?
Ну, нет – так нет. Швыряю окурок сильнее, чем обычно, и фейерверк на этот раз ярче и объёмнее.
— Кать, смотри, это ещё самая дешёвая петарда. – Показываю я пальцем в небо.
— Самая? – Удивляется она. – А сколько ты их накупил?
— Ну так… - Усмехаюсь я и показываю ей пакет.
— Ты дурак? – Мило толкает она меня в плечо. – На такую чушь деньги потратил.
— Какую чушь, ты смотри! – Весело возмутился я и достал из пакета коробочку.
Фитиль сгорел, как только мы отошли в сторону. Хлопок – и в небо поднимается разноцветная спираль, рассыпающая искры во все стороны. Пора бы уже остановиться, но она будто устремилась в космос.
— Ладно, это красиво. – Неохотно соглашается Катя.
— Ты подожди. – Киваю я в небо. – Это ещё не всё.
Взрыва не слышно, но ярчайшая вспышка озаряет всю улицу, словно молния. Я мимолётно смотрю на Катю и вижу на её лице восторг. Яркое пятно в небе растёт, превращаясь в подобие тучки, из которой начинают сыпаться разноцветные горящие хлопья. Катя, наверное, ждёт, что они сразу погаснут, но вот они уже приближаются к земле.
— Не бойся. – Тихо говорю я, и аккуратно ловлю рукой одну из горящих «снежинок».
Катя недоверчиво смотрит на мою руку, но повторяет.
— Холодный огонь, специальное химическое соединение. – Тихо шепчу я ей на ухо, боясь спугнуть радостное удивление с её лица.
Звонит телефон. Катя от неожиданности роняет снежинку и пытается поймать другую. А я пытаюсь понять, какой нахрен телефон может здесь быть?
Твою ж мать. Забыл выключить звук, когда заходил в здание. Фантазия растворяется на моменте, когда Катя радостно показывает мне сразу несколько искрящихся снежинок на своих ладонях.
— Сука! – Вслух кричу я.
Неизвестный номер. Из школы, видимо.
— Алло.
— Антон? – Спрашивает знакомый голос.
— Да, а ты… - медленно отвечаю я, - Диана?
— Ага. Ты чё хотел-то от меня?
— Когда? – По спине пробежал холодок.
— Ну вчера, когда доебался до меня в подъезде.
— Я доебался? – Моему возмущению не было предела. – Да ты... ты там…
Всё, слова закончились, вместе с надеждой на существование сверхспособностей.
— Так чё надо-то?
— Узнать хотел, что случилось. – Сухо ответил я.
— Да ничё не случилось, с чего ты взял вообще?
— У меня под дверью лужа твоей крови, ты орала на весь подъезд и посылала меня нахер. – Максимально быстро проговорил я. – Это типа ничего? Нормально типа?
— Ну да. – Голос её прозвучал удивлённо. – Что именно тебе не понравилось?
Я опустил руку с телефоном и округлил глаза. Ну и что теперь? Продолжать разгадывать её поведение или просто сказать «отъебись», как она мне вчера?
— Слушай, не хочешь погулять? – Какого-то хрена именно это сказал я, когда вернул телефон к уху.
— Можно. – Спокойно ответила Диана.
«Ну охренеть.» - Подумал я, но вслух сказал:
— Давай прям щас?
— Давай. Выходи.
— Я не дома, подожди… - Начал я, но Диана прервала меня.
— Да я знаю, ты в здании своём, выходи давай.
Я подскочил к двери и посмотрел на улицу. Диана стояла неподалёку, закуривая, и будто куда-то торопясь. Может, в школу?
Что вообще происходит? Девушка, ни в какую не идущая на контакт с любым из окружающих людей, сама звонит мне и легко соглашается на прогулку. С одной стороны, сама напрашивается, а с другой – будто делает одолжение.
— Ну это… привет, что ли? – Говорю я, медленно подходя к ней. Мееееедленно, а то вдруг что, вдруг опять кровью забрызгает.
— Привет. – Отвечает она, даже не глядя на меня. Тлеющая сигарета важнее, чем моё присутствие.
И вот честно – желание общаться постепенно отпадает. Ты пытаешься наладить контакт, подобрать слова, как-то взглядом показать, что не злишься и не относишься к человеку с отвращением… а она, она просто «привет», внимательно глядя, сколько ещё осталось тлеть сигарете, будто этим и ограничено время нашего общения.
— Как рука? – Ну гениальный же вопрос, правда? В этом весь я, только фантазировать умею. А на деле – «как рука».
— Нормально. – Смотрит она исподлобья. – Из-за этого звал, что ли?
— Да какой я звал, ты же сама позвонила!
— Ну всё? Погуляли? – Вздыхает она и закатывает глаза.
— Ну подожди. – Успокаиваюсь я. – Зачем ты вчера приходила в подъезд? Почему плакала?
— А что, запрещено подходить? – Сухо ответила Диана. – И плакать, может, запрещено?
— Нет, ну… должна же быть причина?
— Ну допустим. И что?
Нет, ну это просто невозможно. Да в конце концов, какая мне разница, что творится у неё в башке? Что она сейчас скажет? Парень бросил? Отверг? Родители угнетают? Ладно бы, если это первый раз. Но нет, она просто вот такая, просто отбитая девушка, которой на всё и на всех насрать.
— Куда гулять-то пойдём? – Спросил я, глядя, как она бросает окурок и достаёт новую сигарету. Хм… а мы в чём-то похожи.
— В школу. – Усмехнулась Диана и чиркнула зажигалкой.
Ну ничего себе. Она и смеяться умеет, оказывается. Как бы преодолеть желание пошутить? Щас же ляпну чушь, и опять этот взгляд исподлобья, закатывание глаз и беззвучное, но такое отчётливое «ты что, совсем идиот?»
— А уроки ты сделала? – Ну пиздеееец. Гений. Я даже зажмурился и отвернулся.
— Ага.
Ну, хорошо, что я отвернулся. На её лице сейчас, наверное, разочарование, потому что она общается с самым тупым человеком в мире.
Быстренько взглянул на неё. Идёт, смотрит под ноги, хмурится. Задумалась о чём-то?
— Так мы правда в школу идём? – Нарушаю я молчание.
— Дурак, что ли? – Отвечает девушка, но без злобы, вроде даже слегка приподняв уголки губ.
Ладно. Просто пойдём. Без лишних (точнее, совсем) слов. Я ведь позвал погулять, а не поговорить. Вот и пожалуйста.
Выйдя из глухих зарослей кустов, на нас сразу набросился шум города. Рычали моторы, музыка играла из проезжающих мимо автомобилей, проезжающих не просто мимо, а будто специально по лужам, после прошедшего ночью дождя. Брызги почти доставали до нас, и Диана с ненавистью смотрела вслед уезжающим. Ну вот точно – она их запомнила, и при случае раздолбает их машину битой, прокусит себе язык или губу и плюнет кровью в лицо водителю, выбежавшему на разборки с беспредельщицей. Это сработает лучше перцового баллончика, без сомнений.
Я несколько раз поворачивался к ней, с желанием что-то сказать, но всегда останавливался. Её лицо выглядело спокойным, и мои слова точно заставили бы её нахмуриться. Может, в нашем случае, молчание – это лучшее общение?
— Ничего вчера не случилось. – Неожиданно заговорила Диана.
Я повернулся к ней. Ну точно – нахмурилась. Не любит она разговоры, что поделать.
— У меня просто всегда так. – Тем временем продолжала она. – Просто вот хочется делать то, что я делаю. Не могу это нормально объяснить.
Что делать? Уточнять? Спрашивать? Молчать?
— Я же прекрасно понимаю, что я ебанутая. Ага, ты правильно вчера сказал. И вот эти порезы, – Она закатала рукав, показав руку, полностью покрытую старыми и не очень рубцами, - это не потому, что я кайфую с этого. Наоборот, мне стрёмно. Стрёмно, но остановиться я не могу.
— А врачи? – Спросил я максимально осторожно, понимая, что этот вопрос может её обидеть.
— А чё врачи. – Невозмутимо ответила она. – Выписали кучу всякой херни. Нейролептики всякие. Ещё какую-то хрень.
— Ну ты пьёшь всё это?
— Не, нихуя. – Ухмыльнулась Диана. – Ты почитай побочки, охуеешь. Да я умственно отсталой стать могу, если буду жрать всё это.
— Ну вряд ли прям отсталой. – Возразил я. – Может быть, мышление слегка притупится, но тебе станет легче…
— Не надо мне слегка. Я книгу пишу.
— Книгу? – Я на секунду остановился. – Нифига себе. А жанр какой?
— Любовная хрень. – Поморщилась Диана.
— Почему хрень? – Спросил я, заметив недовольство на её лице.
— Потому что… ну кому оно надо?
— Ну многим, наверное…
— Пишу эту херню и ничего с собой поделать не могу. – Покачала головой Диана. – Нравится.
— Ну так это же круто. – Попытался я её приободрить. – Я вон ничего не умею, как и большинство других.
— Да терпеть я не могу эту любовь-хуёвь. – Рявкнула Диана. – Я ж говорю, я ебанутая. Ненавижу, а всё равно пишу. Потому что не пропадать же мыслям зря.
Ненавидит, значит. Ага, слышали, знаем. Когда там появляется ненависть к любви? Когда кто-то отвергает. Ну вот, всё понятно.
Понятно, но что дальше? Мучить её вопросами не получится – пошлёт нахер и всё. Поддержать… а как? А надо ли? А может, и не отвергал её никто, и она правда просто ебанутая.
ПРОДОЛЖЕНИЯ И ОКОНЧАНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi