В 1895 году британский колониальный чиновник Линдер Джеймсон придумал, как подчинить Англии независимый Трансвааль – республику буров в Южной Африке. Он решил спровоцировать там восстание ойтландеров.
Ойтландеры – это золотодобытчики, которые в большинстве своем имели английское и американское происхождение и находились при этом в ущемленных условиях по сравнению с бурами. Чтобы смотивировать их, Джеймсон сколотил группировку примерно из 600 человек, вооружил ее пулеметами “Максим” и 29 декабря 1895 года вторгся с ней в Трансвааль.
Планы были простые – захватить Преторию и Йоханнесбург, поднять восстание местных ойтландеров и просто ждать, когда из Капской колонии подойдут английские вооруженные силы, которым придется вмешаться.
Рейд Джеймсона полностью провалился. Буры были в курсе его подготовки и очень грамотно купировали вторжение. Сам Джеймсон и многие из его людей попали в плен. Ничего плохого им не сделали – пожурили и отослали домой. Дескать, они сами себя наказали, выставив Англию на посмешище.
Однако в Англии у Джеймсона нашлось множество почитателей, которые с этого момента все громче требовали от правительства захватить Трансвааль. Провалившийся рейд стал культовым, а фигура его организатора окрасилась мученическим ореолом. Мол, он не смог, но хотя бы пытался. Нужно непременно взять реванш, продолжить дело Джеймсона.
В итоге через несколько лет вспыхнула полномасштабная англо-бурская война, итогом которой стало уничтожение бурских республик. Кстати, Джеймсон в 1904 году возглавит Капскую колонию в Южной Африке.
Одним из горячих поклонником Линдера Джеймсона был английский поэт Редьярд Киплинг. В его представлении именно таким должен быть истинный британец, несгибаемый проводник имперской воли, раздвигающий границы своей страны. В общем, вы понимаете, бремя белых и все такое.
Едва получив известия о неудачном рейде в Трансвааль, Киплинг берется за перо и моментально пишет стихотворение, которому суждена громкая слава. очень громкая. По опросам BBC, проведенным в 1996 году, это вообще самое популярное английское стихотворение. Намбер ван.
Называется оно “Если”. И, честно говоря, в нашей стране это тоже одно из самых известнейших поэтических произведений Киплинга. Давайте мы вам напомним его концовку в переводе Лозинского:
“Останься прост, беседуя с царями, Останься честен, говоря с толпой; Будь прям и тверд с врагами и с друзьями, Пусть все, в свой час, считаются с тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, Тогда весь мир ты примешь, как владенье, Тогда, мой сын, ты будешь Человек!”
Знакомо? Да, это то самое стихотворение, которое многие знают как “Заповедь” (в оригинале его название “If” – “Если”). Не очень привычно и не очень приятно думать, что образцом для подражания, оказывается, выступает оголтелый авантюрист и махровый имперец. Но что тут поделаешь. Как говорится, когда б вы знали, из какого сора…
Стихотворение Киплинга стало, выражаясь современным языком, хайповым. Если бы тогда был “Тикток”, оно бы стремительно ворвалось в его тренды. И это имело некоторые последствия для английских школяров. Предоставим слово самому Киплингу:
“Среди стихотворений в «Наградах и феях» было одно, озаглавленное «Если», которое вырвалось из книги и какое-то время гуляло по свету. Основой для него послужил характер Джеймсона, и в нем содержались те советы, как достичь совершенства, которые легче всего давать. Механизированность века превратила стихотворение в лавину, которая испугала меня. В школах и других учебных заведениях его стали навязывать несчастным детям — что сослужило мне дурную службу, когда я встречался впоследствии с молодежью. («Зачем только вы написали эту вещь? Мне пришлось дважды переписывать ее в виде дополнительного наказания за провинность».) Его печатали на открытках, чтобы вешать в кабинетах и спальнях; истолковывали и включали в антологии бесконечное число раз, так что оно набило оскомину. Двадцать семь стран перевели его на двадцать семь языков и печатали на всевозможных изделиях”.
Киплинг еще не знал, что те масштабы, которые он описывает, это детский сад. Позже “Заповедь” (или “Если”) переведут вообще на все мало-мальски значимые языки мира. Был бы он этим недоволен? Очень сомневаемся – не так много на свете стихов, которым выпадает столь долгая и оглушительная слава. Вряд ли против этого можно сильно протестовать.
Спокойная жизнь голландских буров была нарушена в 1867 году, когда на границе Оранжевой республики и Капской колонии обнаружили крупнейшее в мире месторождение алмазов. Здесь возникла компания Де Бирс — алмазная империя промышленника Сесила Джона Родса, ставшего в 90-х гг. XIX в. премьер-министром Капской колонии и активно подталкивавшего Британию к войне с бурами. Капская колония – это бывшая голландская колония, оккупированная Британией. В 1886 году в соседней бурской республике Трансваале нашли богатейшие золотоносные месторождения. В страну хлынул поток приезжих, главным образом англичан. К осени 1899 года отношения с бурскими республиками накалились, а когда в сентябре Трансвааль и Оранжевая Республика отвергли британские предложения о предоставлении избирательных прав английским рабочим на золотых приисках, стало очевидно, что война неизбежна.
Британские войска вторглись в республики. 15 ноября 1899 года Уинстон Черчилль в качестве военного корреспондента «Мониторинг Пост» отправился в рекогносцировочный рейд на бронепоезде, которым командовал капитан Холдейн (Haldane). Вскоре бронепоезд был обстрелян артиллерией буров. При попытке уйти из-под огня на большой скорости задним ходом состав врезался в валуны, которыми противник перегородил путь, сразу за поворотом, чтобы отрезать отступление. Ремонтная платформа и два броневагона сошли с рельсов, единственное орудие ставшего неподвижным бронепоезда было выведено из строя прямым попаданием. Черчилль вызвался командовать расчисткой пути, Холдейн пытался наладить оборону и прикрыть работающих, но, когда путь был расчищен, выяснилось, что сцепка оставшегося на рельсах вагона перебита снарядом, и единственное, что оставалось Холдейну — погрузив на паровоз тяжелораненых отправить их в тыл. Около 50 англичан остались перед лицом многократно превосходящих сил противника. Холдейн с солдатами были взяты в плен. Черчилль пытался бежать, но был задержан кавалеристами буров, и помещён в лагерь для военнопленных, устроенный в Государственной образцовой школе в Претории.
По словам Черчилля, он сразу начал обдумывать свой побег. Он «потерял» свою шляпу, которая выдавала в нём английского офицера. Бюргер, которому он дал денег для покупки новой, принёс ему бурское сомбреро. Возле школы были спортплощадки, окружённые высокой стеной, и ночью они освещались яркими электрическими фонарями. Черчилль обнаружил, что один кусок стены оставался в темноте. На другой стороны стены стоял частный дом посреди сада, полного кустарника. За домом была улица. Перелезть стену было несложно, но добежать до нее, чтобы тебя не заметили часовые — проблема. Черчилль поведал о своих намерениях другому офицеру, и вместе они решили, что однажды ночью, когда часовые повернутся спиной к тёмному пятну на стене, они перелезут через стену и спрячутся среди кустов в саду. Но что они будут делать дальше они не знали. Как они пройдут по улице и выберутся из города, как они пройдут неузнанными под множеством фонарей и витрин, как уклонятся от встречи с патрулями, как найдут дорогу к португальской территории и к побережью через двести восемьдесят миль дикой Южной Африки, через совершенно незнакомую, недружественную малонаселенную землю, — всё это они оставили на волю случая. Но, надеясь на удачу, они думали пройти всё расстояние за две недели, просить еду у кафров, отсыпаться днём, а идти под покровом темноты.
Они хотели совершить попытку 11 декабря, но в ту ночь часовые не отходили от единственной части стены, которая была в тени. Следующей ночью компаньон Черчилля почему-то задержался, и он решился пойти на эту авантюру в одиночку. Дождавшись пока охрана отвлечется, он подбежал к стене, схватился руками за верх и подтянулся, бросил взгляд на часовых, которые до сих пор разговаривали, стоя к нему спиной, и спустившись в соседний сад, скорчился в кустах. Там Черчилль обнаружил, что дом, в сад которого он так бесцеремонно вторгся, ярко освещён, и что у хозяина был званый ужин. Один раз гости вышли в сад и встали на дорожке в нескольких метров от него, куря и болтая. Думая, что его компаньон ещё может присоединиться к нему, Черчилль час прятался в кустах, пока не услышал из-за стены голос своего друга и ещё одного офицера. Черчилль осторожно кашлянул. Два голоса приблизились. Офицер сказал какую-то шутку, громко рассмеялся, а второй в это время тихо произнёс: «Я не могу уйти. Часовой на страже. Ты можешь вернуться?» Вернуться было невозможно. Черчилль прошептал: «Я пойду один».
Черчилль в плену (крайний справа)
В тот же миг он решительно зашагал по саду мимо открытого окна и по гравийной дорожке вышел на улицу. У ворот стоял часовой, но Черчилль отвернулся, чтобы его случайно не узнали. Первое время он шел как по льду и внутренне содрогался, ожидая резкого оклика и треска маузера. Он ускорил шаг и оказался на одной из главных улиц Претории. На тротуарах толпилось много людей, но не один не обратил на него внимания. Буры не носили формы, а в их рядах воевали многие англичане, которые были одеты в цвета хаки, а также американцы, французы, немцы, русские, и каждый в своей одежде. Видимо, Черчилль был принят за такого добровольца, а уверенность передвижений спасла его от подозрений. Так он прошёл через весь город и достиг пригорода, открытого вельда и железной дороги.
Поскольку у него не было ни карты, ни компаса, он понимал, что это его единственный проводник. Но он знал, что через Преторию проходят две железные дороги — одна, на которой его схватили, а другая вела к побережью и свободе. Черчилль не имел представления, на какую из двух дорог он наткнулся, но, не желая упускать свой шанс, он в сотне метров от станции стал ждать отходящий поезд. Примерно в полночь остановился товарный состав, и как только он отошёл от станции, но ещё не успел набрать скорость, Черчилль запрыгнул в него и растянулся на куче угля. Всю ночь поезд неуклонно двигался на восток, и стало понятно, что ему снова повезло, и что он на пути к нейтральной португальской территории.
Сразу после рассвета, когда поезд поднимался по крутому склону, Черчилль, опасаясь дня, спрыгнул в кусты. Он скрывался весь день, а следующей ночью пошёл вперёд. Он прошёл очень мало. Поскольку все станции и мосты охранялись, он должен был их обходить, а тропический лунный свет мешал ему идти по открытой местности. Таким образом, отсыпаясь днём, шагая ночью, выпрашивая еду у кафров, он провёл пять дней. К тому времени его отсутствие было уже обнаружено, и буры сделали всё, чтобы его найти. По всем железным дорогам были отправлены телеграммы с его описанием, было распространено три тысячи его фотографий, был обыскан каждый вагон каждого поезда, а в разных частях Трансвааля попали под арест несколько похожих на него людей. Говорили, что он сбежал, переодевшись в женское платье или в форму полицейского, которого он подкупил. Говорили, что он вообще не покидал Претории, а, маскируясь под слугу, живет в доме у кого-то, кто сочувствовал британцам. На основании этого слуха были обысканы дома всех подозрительных людей. В Англии и в британской Южной Африке его побег вызвал такой же большой интерес, как и в Претории. Из-за того, что Черчилль проявил смелость и сумел провести врага, он стал народным героем, и принёс своим соотечественникам столько же радости, сколько огорчения — бурам. За поимку Черчилля буры установили награду в 25 фунтов.
Объявление награды за поимку бежавшего из плена Уинстона Черчилля (декабрь 1899 г.)
Всего этого Черчилль не знал, в это время он чувствовал себя очень плохо. Нехватка еды и воды, холод по ночам и ужасная жара днём, долгая запинающаяся ходьба в темноте измучили его, а необходимость прятаться от людей почти довела его легковозбудимую нервную организацию до полного расстройства. Даже если бы он достиг нейтральной португальской территории, то в таком измождённом состоянии не рискнул бы переходить тамошние обширные болота. Ослабев и телом, и духом, он не видел другого способа выжить, кроме того, чтобы сдаться. Но прежде, чем так поступить, он придумал легенду, с помощью которой, как бы невероятно это ни казалось, он надеялся и скрыть свою личность, и попасть на поезд, чтобы пересечь границу.
Однажды ночью после многих дней странствий он оказался на окраине небольшой деревни возле границы Трансвааля и португальской территории. Совершенно не имея сил продолжать путь, он подошёл к ближайшей крытой цинковыми пластинами хижине и, готовый сдаться, постучал в дверь. Дверь открыл бородатый гигант грубоватого вида — первый белый человек за многие дни, к которому Черчилль рискнул обратиться. Черчилль слабо пробормотал слова, которые придумал заранее. Мужчина недоверчиво выслушал его и уставился на Черчилля с нескрываемым подозрением. Затем он схватил его за плечо, ввёл в дом и запер дверь на засов. «Не нужно мне врать, — сказал он. — Вы Уинстон Черчилль, а я единственный англичанин в этой деревне»… Когда Черчилль появился в Дурбане, его встречал мэр, толпа народа и духовой оркестр, игравший: «Никогда, никогда, никогда британцы не будут рабами!» Весь месяц Черчилля бомбардировали письмами и телеграммами с поздравлениями со всех концов света. Чтобы ему окончательно не вскружило голову, из Лондона пришла телеграмма: «Лучшие друзья здесь надеются, что Вы больше не будете выставлять себя таким ослом. Макнейл». Вернувшись в Лондон, Черчилль закончил вторую книгу о войне, и принял участие в выборах как кандидат от «хаки» — так называли тех, кто выступал за войну, получив одно из депутатских мест.
13 марта 1900 англичане заняли столицу Оранжевой республики Блумфонтейн. 5 июня британские войска вошли в Преторию. Так закончился основной период англо-бурской войны и началась её партизанская фаза. Если на свете были войны, о которых можно сказать, что противника попросту завалили трупами своих солдат, то англо-бурская безусловно относится именно к таковым. На последнем этапе размеры британского экспедиционного корпуса превышали всё взрослое бурское население. Но даже при этом, чтобы контролировать территорию, англичане начали террор против гражданских, сжигая фермы и сгоняя женщин и детей в концентрационные лагеря. Но Уинстон Черчилль об этой фазе войны уже ничего не писал…
На фото 26-летний Уинстон Черчилль на коне после побега из плена и за столом во время написания книги об этом эпизоде своей жизни.
В период между 1880 и 1881 годами британские войска вели короткую войну против бурсов, находившихся в Трансваале, Южная Африка. Бурские повстанцы боролись за свою независимость и благодаря нескольким удачным сражениям нанесли поражения британским войскам.
В 1877 году лорд Карнарвон, занимавший должность государственного секретаря по делам колоний, предложил создать федерацию британских колоний и бурских территорий в Южной Африке, чтобы расширить имперское влияние. Однако этот план вызвал протесты буров из Трансвааля, также известного как Южно-Африканская Республика.
В апреле того же года британцы аннексировали Трансвааль (ныне провинции Гаутенг, Мпумаланга и Лимпопо), утверждая, что это приведет к стабильности в регионе. Это произошло после военного конфликта между трансваальскими бурами и народом педи (или бапеди) восточного Трансвааля под руководством короля Секухуне (или Секукуни).
Хотя британцы утверждали, что создание федерации способствует экономическому росту и развитию месторождений алмазов в Трансваале, буры не соглашались с британским контролем и выражали свое возмущение.
13 декабря 1880 года около 4000 буров объявили о возрождении Южно-Африканской Республики и сформировали временное правительство. Затем они немедленно осадили разбросанные по Трансваалю британские форты, что привело к вспышке конфликта.
Британский командующий генерал-майор сэр Джордж Помрой-Колли собрал силы, чтобы освободить окруженные форты. Однако он недостаточно оценил силы и возможности своих хорошо вооруженных противников-буров, большинство из которых были высококвалифицированными стрелками и умели использовать укрытия. В результате британские войска потерпели серию поражений.
В Бронкхорстспруте 20 декабря 1880 года подполковник Филип Анструтер и колонна из 260 человек из 94-го полка были остановлены около 200 бурами во время марша из Лиденбурга в сторону Претории. В колонне находились также семьи нескольких британских солдат.
Комендант Франс Жубер приказал Анструтеру повернуть назад, заявив, что местная территория снова стала бурской республикой, и любое продвижение будет считаться актом войны.
Анструтер отказался и приказал своим солдатам раздать боеприпасы. В ответ буры начали стрелять, убив 56 человек из 94-го полка и ранив около 100. Среди погибших был сам Анструтер, который приказал сдаться, прежде чем скончался от полученных ранений.
В январе 1881 года генерал-майор Колли возглавил около 1500 человек, включая артиллерию и орудия Гатлинга, к стратегическому перевалу Лэнгс-Нек, который находился на границе между Наталь и Трансваалем.
28 января Колли попытался атаковать позиции буров лобовой атакой, но был отброшен снайперами генерал-коменданта Пита Жубера. Из 480 британских солдат, участвовавших в штурме, 150 погибли. Это стало последним разом, когда британские знамена отправлялись в бой (58-й полк).
После этого Колли отступил в свой лагерь на Маунт-Проспект, чтобы дождаться подкрепления. 7 февраля он вынужден был двинуться на юг, чтобы отразить атаку бурских сил в 300 человек, которые угрожали его коммуникациям с Наталом. Несмотря на то, что британцы заставили их отступить, они понесли тяжелые потери от снайперской стрельбы буров.
Военные действия были временно приостановлены в связи с началом дипломатических переговоров между бурами и британским колониальным правительством. Однако генерал-майор Колли, усиленный дополнительными войсками, все же решил продолжать борьбу.
Ночью 26 февраля 1881 года он возглавил отряд, который занял высоты холма Маджуба, откуда можно было видеть позиции буров вокруг Лэнгс-Нек. У британцев не было артиллерии, поэтому они могли только наблюдать за позициями буров, которые находились вне досягаемости их винтовок.
На следующий день буры начали подъем на холм. Их точная стрельба вскоре уничтожила защитников, некоторые из которых сломались и бежали вниз по склону. Британские потери составили 285 убитых или раненых солдат. Колли был застрелен при попытке сплотить своих людей и был среди погибших. Всего у буров было только два убитых и четверо раненых.
В то же время, британские форты в Претории, Марабаштадте, Лиденбурге, Растенбурге, Ваккерструме и Стандертоне удерживались против осаждения буров, несмотря на потери от снайперской стрельбы. Только Потчефструм сдался после того, как буры уморили его голодом.
Хотя британцы отправили генерала сэра Фредерика Робертса и подкрепление в Южную Африку, они не хотели продолжать конфликт, который мог бы стать дорогостоящим, грязным и затяжным. Кроме того, примирительный тон, принятый бурскими переговорщиками, сделал возможным урегулирование.
Генерал-майор сэр Эвелин Вуд (заменивший Колли) подписал перемирие 6 марта 1881 года. После этого, 23 марта, был подписан мирный договор, который официально положил конец войне.
Несмотря на то, что Трансвааль восстановил свою независимость, Великобритания сохраняла контроль над своими внешними отношениями. Британский резидент был также назначен в Преторию для наблюдения за интересами чернокожего африканского населения.
Через три года в ходе дальнейших дипломатических переговоров эти два ограничения были сняты и достигнута полная независимость. Однако споры между двумя сторонами продолжались.
Британские сторонники имперской конфедерации все еще стремились к большему влиянию в Трансваале. Открытие золотых месторождений в 1886 году только усугубило напряженность. Это привело к началу англо-бурской войны в 1899 году.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
То было вместо предисловия. Живу я в Зимбабве. Периодически бываю в ЮАР. И там ко мне из всех 11 официальных языков страны большинство народа, что белого, что черного, что цветного обращается на языке африкаанс, на котором изволят изъясняться потомки голландских колонистов, именуемые бурами. Многие считают, что самый некрасивый в мире язык. Это уже потом англичане понаехали, Трансвааль с Республикой Оранжевой понаотбирали, а изначально из белых тут голландцы болтались, виноград в Кейптауне высаживали и черных львов всех перестреляли.
Я, говорю, нихт ферштейн по вашему. Да,ладно, дядя, нам то не заливай, и дальше чего-то на своем набирают. Ну я киваю, соглашаюсь, чего делать.
Если ты больше 1,90 ростом, нос картошкой, бороденка и лицо суровое, то ты, оказывается не похож на рязанского крестьянина, ты похож на бура. Может кому пригодится.