Шкваловый ворот в Брусилове
Шкваловый ворот в Брусилове Житомирская область, Украина, 3.05.2020
Шкваловый ворот в Брусилове Житомирская область, Украина, 3.05.2020
«Десять дней, которые потрясли мир» — книга американского журналиста Джона Рида об Октябрьской революции 1917 года в России, свидетелем которой он был сам.
Джон Рид умер в 1920 году, вскоре после того, как книга была закончена (он является одним из немногих американцев, похороненных в некрополе у Кремлёвской стены).
О Великой Октябрьской социалистической революции написаны горы книг, статей и разного рода исследований. Не секрет, что в советское время превалировала исключительно комплиментарная точка зрения, которая превозносила эту революцию и ее достижения и, естественно, замалчивала ее негативные последствия. Противоположная сторона, естественно, сосредоточивалась на негативе и огульно критиковала все, связанное с революцией и ее первопроходцами. В 80-90-е гг. советское, а затем российское общество с жадностью набросилось на любую новую, дотоле неизвестную и, как правило, критическую информацию об Октябрьской революции, которая выплеснулась на страницы книг и журналов. Так получилось, что большевики и их революция были преданы анафеме и, как надеялись некоторые, вечному забвению.
Есть многочисленные воспоминания современников о событиях октября-ноября 1917 г. Есть разнообразные суждения, подобные высказыванию известного американского исследователя Роберта Такера, писавшего: "Революция 1917 года была вызвана не только глубокими историческими причинами, но и затяжной неудачной войной, в которой плохо оснащенная, неумело руководимая русская армия, состоявшая в основном из крестьян, потеряла, по некоторым оценкам, семь миллионов человек". И далее: "Временное правительство было обречено прежде всего потому, что оказалось неспособным осознать страстного стремления уставшей от войны России к миру. Более того, столкнувшись со стихийно начавшимся движением крестьян за раздел помещичьих земель, новое правительство стало проводить политику сдерживания аграрной революции до созыва Учредительного собрания, предусмотренного на ближайшее время правительственной программой".
Как нам представляется, в 100-летнюю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции было бы интересно обратиться к воспоминаниям таких ее современников, как генерал А.А. Брусилов и американский журналист и писатель Джон Рид.
Первый привлекает своей кристальной честностью и порядочностью, а также своим взглядом, что называется, со стороны "верхов" - это делает его суждения о событиях того времени заслуживающими глубокого интереса и доверия. Кроме этого, Брусилов в мае-июле 1917 г. исполнял должность Верховного главнокомандующего русской армией. Он писал: "Среди поднявшегося людского водоворота, всевозможных течений - крайних правых, крайних левых, средних и т.д., среди разумных людей, увлекающихся, честных идеалистов, негодяев, авантюристов, волков в овечьих шкурах, их интриг и домогательств - сразу твердо и бесповоротно решиться на тот или иной образ действий было для меня невозможно. Я не гений и не пророк и будущего твердо знать не мог; действовал же я по совести, всеми силами стараясь тем или иным способом сохранить боеспособную армию".
Воспоминания Джона Рида интересны тем, что он, как истинно американский репортер, был настолько вездесущ и пронырлив (CNN просто отдыхает), что оказался среди немногих иностранных журналистов, которые своими глазами видели, как происходила революция. Рид даже был непосредственным свидетелем штурма Зимнего дворца, в котором он побывал и накануне, и в ночь с 25 на 26 октября (по старому стилю). Рид писал: "Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событий в истории человечества, а возвышение большевиков - явление мирового значения: В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая историю тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину".
Предоставим им слово.
ВЕКОВЫЕ ЧАЯНИЯ О ЗЕМЛЕ И ВОЛЕ
Говоря о причинах революции, Брусилов в первую очередь обращает внимание на главное зло - крепостное право, заложенное Борисом Годуновым, которое "делало всю массу крестьянства вполне бесправной и находившейся в диком состоянии". Поэтому с давних времен "идеал крестьянства в скрытом виде состоял в том, чтобы уничтожить барина и главное - отобрать у него землю".
Война 1812 года всколыхнула русское общество, и офицеры-дворяне впервые увидели в мужиках не "серую скотинку", но равных себе по духу людей. Лозунг французской революции "Свобода, равенство, братство", с которым русская армия столкнулась, взяв Париж, оказал "чарующее действие" в первую очередь на русское офицерство, которое впервые в массовом порядке серьезно задумалось о судьбах русского крестьянства. В результате развития этих революционных течений образовались тайные общества.
Однако из-за неудачи восстания декабристов эти течения были загнаны в глубокое подполье, но после неудачной Крымской войны и начала реформ Александра II вырвались наружу и вылились в революционное движение интеллигенции, которая "страстно бросилась в агитацию". Реформы оказались половинчатыми, а отмена крепостного права не дала крестьянам землю, и они оставались такими же темными и забитыми, как раньше. Попытки революционной интеллигенции "раскачать" крестьян, натыкались на их откровенное непонимание и нежелание что-либо менять в своей жизни.
Правительство, в свою очередь, полагало "наиболее удобным и легким держать всю народную массу в темноте", поэтому народ не мог в достаточной мере через государственное просвещение воспринять идеи русской государственности, патриотизма и православия, соответственно широкое распространение получила тайная антиправительственная пропаганда. Уже при Александре II была возобновлена опора на принцип "держи и не пущай", который широко практиковал Николай I. После убийства царя народовольцами воцарившийся Александр III опять загнал революционное движение в подполье и этим "окончательно бросил интеллигенцию в революционный лагерь". Заморозив какие-либо реформы, Александр III оставил тяжелое наследие своему сыну Николаю, который в том числе по своим личным качествам уже не мог спасти "исторически и психологически" изжитое самодержавие.
Бессмысленная война с Японией, которую Брусилов называет "преступной детской затеей", по его мнению, нанесла громадный ущерб боеспособности русской армии и вызвала первую русскую революцию. Стало очевидно, что нужны серьезные радикальные меры, но "обещанные реформы были смазаны и приняли весьма уродливый вид". В итоге самодержавие столкнулось с тем, что крестьянство уже не воспринимало так, как раньше, лозунг "Вера, царь и отечество", интеллигенция почти вся была революционна. И вообще все слои общества были крайне недовольны царским режимом. Появление Распутина и то влияние, которое он приобрел в управлении Россией, окончательно противопоставило царскую семью серьезным кругам общественных и государственных деятелей, что напоминало последние годы царствования Людовика XVI и Марии-Антуанетты во Франции.
Начавшаяся война усугубила все эти негативные процессы. Техническая отсталость русской армии и недостатки снабжения решительно во всем, которые обусловливали неудачи на фронте и приводили к излишним потерям, вызывали негодование и ропот в войсках.
На это накладывалось неудачное решение царя взять на себя роль Верховного главнокомандующего при том, что в его военное искусство и знание военного дела в армии никто не верил. Положение довершало то, что начальник штаба генерал Алексеев ввиду его "слабохарактерности и нерешительности" также не пользовался доверием в войсках. В этих обстоятельствах, как пишет Брусилов, "в толще армии, в особенности в солдатских умах, сложилось убеждение, что при подобном управлении что ни делай, толку не будет и выиграть войну таким порядком нельзя". Офицерский корпус был также крайне недоволен положением дел. В итоге к февралю 1917 г. вся русская армия была в основном подготовлена к революции.
После отречения царя, когда Государственную Думу и Временное правительство возглавил Совет рабочих и солдатских депутатов, в котором преобладающий голос в то время имели меньшевики и эсеры, как пишет Брусилов, ему стало ясно, что "революция обязательно должна закончиться тем, что у власти станут большевики". Вопрос о принципах и основах управления Россией находился в руках армии, в то время как офицеры не имели на солдатскую массу никакого влияния. Наружу немедленно вышли вековые чаяния крестьянства о земле и воле и желание отобрать у помещиков богатство, столетиями наживавшееся "крестьянским горбом". Но самым актуальным сделался пропагандировавшийся большевиками лозунг о немедленном заключении мира "без аннексий и контрибуций", а "офицер сразу сделался врагом в умах солдатских, ибо он требовал продолжения войны и представлял собой в глазах солдата тип барина в военной форме".
Крестьяне в солдатской форме быстро разобрались, что эсеры с Керенским во главе оттягивают решение о земле до Учредительного собрания и выступают за продолжение войны, и поэтому в основной своей массе пошли за большевиками. Брусилов совершенно справедливо отмечает: "Их совершенно не интересовал Интернационал, коммунизм и тому подобные вопросы, они только усвоили себе следующие начала будущей свободной жизни: немедленно мир во что бы то ни стало, отобрание у всего имущественного класса, к какому бы он сословию ни принадлежал, всего имущества, уничтожение помещика и вообще барина".
Офицерский состав, естественно, не мог сочувствовать таким устремлениям солдатской массы, поэтому немедленно стал для нее чуждым элементом, но, не умея не то что противодействовать революционной пропаганде, но даже изложить свою точку зрения, был отодвинут на обочину политических событий.
Все эти обстоятельства и исторические причины обусловили, по мнению Брусилова, ту громадную поддержку, которую получили большевики, что и предопределило успех Октябрьской революции.
"ОДНА ИЗ ПОРАЗИТЕЛЬНЕЙШИХ АВАНТЮР, НА КАКИЕ КОГДА-ЛИБО ОСМЕЛИВАЛОСЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО..."
Это слова Джона Рида. Но он же по ходу изложения цитирует знаменитое восклицание Дантона: "Смелость, еще раз смелость и всегда смелость!" - из речи, произнесенной 2 сентября 1792 г. в Законодательном собрании Франции о военной опасности и защите революции от нашествия контрреволюционной коалиции Пруссии и Австрии. Эти слова стали девизом "горсточки большевиков", которая среди бушевавшего вокруг них моря вражды была, казалось, "так одинока, как только можно быть одиноким на свете".
В то же время, как отмечает Рид, эта "авантюра" была достаточно хорошо подготовлена всем ходом исторических событий. Процесс распада России начался еще в 1905 году. После начала Первой мировой войны "продажные реакционеры, державшие в своих руках царский двор, сознательно вели дело к разгрому России, чтобы подготовить сепаратный мир с Германией". "Теперь мы знаем, - пишет Джон Рид, - что и нехватка оружия на фронте, вызвавшая катастрофическое летнее отступление 1915 г., и недостаток продовольствия в армии и в крупных городах, и разруха в промышленности и на транспорте в 1916 г. - все это было частью гигантской кампании саботажа, прерванной в решительный момент февральской революцией". Эта революция ускорила процесс распада России, "породив вначале смутную надежду на новый порядок", но затем попыталась сохранить давно изжитые формы старого режима, что привело к росту революционных настроений в обществе. Чтобы остановить революцию, правящие круги прибегли к отчаянным мерам: был дезорганизован транспорт и спровоцированы внутренние беспорядки; закрывались предприятия, топливо и сырье пряталось; в действующей армии была восстановлена смертная казнь, а Верховное командование открыто потворствовало поражениям на фронте.
"Все это было великолепной пищей для большевистского огня, - пишет Рид. - Большевики ответили проповедью классовой борьбы и провозглашением верховенства Советов". Они привлекли на свою сторону народные массы тем, что в одну ночь разрушили все изжитые формы старого режима, но получили взамен бескомпромиссную и безжалостную Гражданскую войну.
Верхи не скрывали своего враждебного отношения к большевикам и готовились силой подавить их движение, повторив июльские события 1917 года, когда демонстрации были разогнаны пулеметным огнем. "Может быть, голод и поражение пробудят в русском народе здравый смысл", - говорили некоторые представители крупного капитала (С.Г. Лианозов). Кадеты с удовольствием цитировали передовицу лондонской Times от 23 октября (5 ноября), в которой говорилось: "Большевизм надо лечить пулями". Правительству предлагалось эвакуировать Петроград, объявив осадное положение, после чего командующий войсками округа мог бы расправиться с "господами революционерами" без юридических формальностей. Не исключался вариант разгона силой оружия Учредительного собрания, "если оно проявит какие-либо утопические тенденции". Лидер правого крыла кадетской партии Родзянко заявил в газете "Утро России", что взятие Петрограда немцами было бы великим счастьем, потому что уничтожило бы Советы и избавило Россию от революционного Балтийского флота.
"Однажды мне пришлось провести вечер в доме одного московского купца, - пишет Рид. - Во время чаепития мы спросили у одиннадцати человек, сидевших за столом, кого они предпочитают - Вильгельма или большевиков. Десять против одного высказались за Вильгельма".
С другой стороны, революция была хорошо подготовлена в организационном плане - большевики готовились взять власть всерьез и надолго. "Уже был готов аппарат для раздела крупных помещичьих имений между крестьянами. Уже были созданы фабрично-заводские комитеты и профессиональные союзы, чтобы пустить в ход рабочий контроль над производством. В каждой деревне, в каждом городе, в каждом уезде и в каждой губернии имелись Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, готовые взять на себя дело местного управления". Были возрождены отряды Красной гвардии, впервые образованные в период революции 1905 г. Красногвардейцы были вооружены, и все попытки Временного правительства разоружить их были безуспешны.
Кроме всего прочего, на большевиков с громадной силой начал работать фактор русского патриотизма, потому что угроза германского нашествия заставила встать на их сторону большую часть патриотически настроенной общественности, в том числе большую часть русского офицерского корпуса.
В лагере, противостоящем большевикам, царили разброд и шатания. Никто всерьез с оружием в руках не собирался защищать Временное правительство, рейтинг которого стремительно падал. Газета "Новое время" иронически писала по этому поводу: "Правительство уже перестало быть властью, оно не обладает ни моральным авторитетом, ни необходимым аппаратом, который дал бы ему возможность применить силу: В самом лучшем случае оно может только вести переговоры с теми, кто согласится разговаривать с ним. Другой власти у него нет:".
Джон Рид очень точно отмечает характерную особенность момента: "В отношениях между слабым правительством и восставшим народом рано или поздно наступает момент, когда каждый шаг власти приводит массы в ярость, а каждый ее отказ от действий возбуждает в них презрение".
Точно так же стремительно падал рейтинг кадетов, меньшевиков и правых эсеров, потому что "министры-социалисты были вынуждены мало-помалу отступать по всем пунктам своей программы, а представители имущих классов наступали все решительнее".
Большевики "разбили в прах все пустые компромиссы" и предложили народным массам простую и понятную программу. Это не был, как сейчас принято говорить, популизм, это был трезвый расчет, помноженный на глубокое знание реальных чаяний народа - большевики были уверены в том, что их политика получит поддержку подавляющей части населения.
Джон Рид пишет: "Все были против них: дельцы, спекулянты, рантье, помещики, армейские офицеры, политические деятели, учителя, студенты, люди свободных профессий, лавочники, чиновники, служащие. Все другие социалистические партии ненавидели большевиков самой черной ненавистью. На стороне Советов были массы рядовых рабочих, матросы, все недеморализованные солдаты, безземельные крестьяне да горсточка, крохотная горсточка, интеллигенции".
Нельзя сказать, что Временное правительство сидело сложа руки. К Петрограду незаметно стягивались самые надежные полки, выбранные из разбросанных по всему фронту дивизий. В Зимнем дворце расположилась юнкерская артиллерия. На улицах впервые с дней июльского восстания появились казачьи патрули.
Однако трезвый расчет большевиков заключался и в точном выборе времени выступления. Ленин говорил: "24 октября будет слишком рано действовать: для восстания нужна всероссийская основа, а 24-го не все еще делегаты на Съезд прибудут. С другой стороны, 26 октября будет слишком поздно действовать: к этому времени Съезд организуется, а крупному организованному собранию трудно принимать быстрые и решительные мероприятия. Мы должны действовать 25 октября - в день открытия Съезда, так, чтобы мы могли сказать ему: "Вот власть! Что вы с ней сделаете?".
Октябрьский переворот прошел успешно в том числе и потому, что никто не расценивал большевиков как серьезную силу. Было распространено даже мнение: "может быть, большевики и могут захватить власть, но больше трех дней им не удержать ее. У них нет таких людей, которые могли бы управлять страной. Может быть, лучше всего дать им попробовать: на этом они сорвутся:".
Но у большевиков такие люди были, и они составили костяк Военно-революционного комитета Петрограда, а позднее вошли в Совет народных комиссаров.
Октябрьский переворот не был случайной последовательностью хаотических действий, это был точно рассчитанный план Военно-революционного комитета взятия под контроль всех важнейших городских объектов с последующим захватом резиденции правительства.
В ночь на 7 ноября большевики захватили телефонную станцию, Балтийский вокзал и телеграф. В течение 7-8 ноября чаша весов неоднократно колебалась как в сторону большевиков, так и их противников. Как пишет Рид, "петергофские юнкера не могут пробраться в Петроград; казаки колеблются; арестовано несколько министров; убит начальник городской милиции Мейер; аресты, контраресты, стычки между солдатскими патрулями, юнкерами и красногвардейцами:".
Тем не менее Октябрьский переворот в Петрограде был практически бескровным. Крейсер "Аврора" выпустил по фасаду Зимнего дворца только три боевых снаряда, вся остальная двухчасовая канонада велась холостыми выстрелами и носила чисто демонстрационный характер. Джон Рид находился среди тех, кто штурмовал Зимний дворец, и на его вопрос о количестве убитых среди красногвардейцев получил ответ: "Человек десять:". Юнкера побросали оружие и укрылись во дворце. Позднее все они были отпущены под честное слово "не поднимать оружие против народа". Рид бесстрастно свидетельствует, что за редким исключением практически никакого насилия в отношении защитников Зимнего дворца, включая женщин из "батальона смерти", допущено не было. Арестованные министры Временного правительства были препровождены под конвоем в Петропавловскую крепость, где, как позже засвидетельствовала комиссия из представителей общественности, они содержались в нормальных условиях, а позже были отпущены.
Попытки грабежа в покоях Зимнего дворца как со стороны его защитников, так и со стороны штурмовавших были немедленно и решительно пресечены красногвардейцами. "Самочинный комитет останавливал каждого выходящего, выворачивал карманы и ощупывал одежду. Все, что явно не могло быть собственностью обыскиваемого, отбиралось, причем солдат, сидевший за столом, записывал отобранные вещи, а другие сносили их в соседнюю комнату", - пишет Рид.
Взятие Зимнего дворца сопровождалось массой всевозможных слухов, сплетен и явной лжи. Самый распространенный слух: "Большевиков вели германские и австрийские офицеры". Сообщалось о массовых насилиях и грабежах. Такие нелепые слухи распространялись сотнями. Мало того, что их печатала вся антибольшевистская пресса, им верили даже те, кто сочувствовал революции.
Считается, что Гражданская война в России началась сразу же после Октябрьского переворота в Петрограде. Глава свергнутого Временного правительства А.Ф. Керенский совместно с командиром 3-го конного корпуса генералом П.Н. Красновым попытались 26-31 октября (8-13 ноября), опираясь на казаков и юнкеров, захватить Петроград, но своей цели не достигли.
В Москве все было по-другому - там произошло кровавое шестидневное сражение, разделившее город на две части. Противоборствующие стороны понесли большие потери. Как сказали Риду, погибли 500 рабочих и работниц, которые позднее были похоронены на Красной площади. О потерях белогвардейцев и юнкеров не сообщалось, после бомбардировки Кремля они сдались, и были беспрепятственно отпущены на свободу под обязательство разоружиться и расформировать свои отряды.
В октябре-ноябре 1917 г. Советская власть была установлена на большей части территории бывшей Российской империи, хотя, как отмечает Рид, это сопровождалось волной "отчаянных уличных боев" в различных городах. "Гражданская война пылала от Вологды до Читы в далекой Сибири, от Пскова до Севастополя на Черном море, в огромных городах и в маленьких деревушках".
Джон Рид описывает, как сквозь толпу рабочих, солдат и матросов, которые праздновали победу над Керенским в Царском Селе, красногвардейцы вели священника. "Это был отец Иван, - говорили они, - тот самый, который благословлял казаков, когда они входили в город. Позже мне пришлось услышать, что этот священник был расстрелян". Русская Православная Церковь "лишила своего благословения" новую власть. "А вскоре московский митрополит Тихон наложит на Советы отлучение", - констатирует Рид.
Что такое на самом деле Октябрьская революция? Джон Рид однозначно квалифицирует ее как государственный переворот, который низверг Временное правительство и поставил съезд Советов перед свершившимся фактом. "Теперь нужно было завоевать на свою сторону всю огромную Россию, а потом и весь мир". И далее, без всяких иллюзий: "Тень грозного рассвета вставала над Россией".
Мало было взять власть, нужно было ее еще и удержать. Большевики столкнулись с тотальным саботажем во всех практически министерствах. При этом забастовка государственных служащих была хорошо организована и финансировалась банками и коммерческими предприятиями. "Александра Коллонтай, назначенная 31 октября (13 ноября) комиссаром социального обеспечения, была в министерстве встречена забастовкой; на работу вышло всего сорок служащих. Это сейчас же крайне тяжело отразилось на всей бедноте крупных городских центров и на лицах, содержавшихся в приютах и благотворительных учреждениях, - все они попали в безвыходное положение. Здание министерства осаждалось делегациями голодающих калек и сирот с бледными, истощенными лицами. Расстроенная до слез, Коллонтай велела арестовать забастовщиков и не выпустила их, пока они не отдали ключей от учреждения и сейфа. Но когда она получила эти ключи, то выяснилось, что ее предшественница, графиня Панина, скрылась со всеми фондами. Графиня отказалась сдавать их кому бы то ни было, кроме Учредительного собрания".
Большевики затребовали от Государственного банка около тридцати пяти миллионов рублей, но кассир запер подвалы и выдавал деньги только представителям Временного правительства. "Контрреволюционеры пользовались Государственным банком как политическим орудием, - пишет Рид. - Так, например, когда Викжель (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников. - Прим. В.Г.) требовал денег на жалованье рабочим и служащим государственных железных дорог, ему отвечали: "Обратитесь в Смольный:".
Железнодорожники заявили, что они не признают большевиков, что они взяли весь железнодорожный аппарат в свои руки и "отказываются передавать его узурпаторской власти".
Никто не спорит, что со своей стороны многие из тех, кто был против большевиков, тем не менее прикладывали значительные усилия, чтобы прекратить начавшуюся гражданскую междоусобицу. И Джон Рид приводит много свидетельств этому. Он, в частности, приводит высказывание молодого поручика, который был выходцем из старинного дворянского рода и причислял себя к кадетам, но не собирался выступать против воли большинства и тем более не считал возможным "подымать оружие против моих братьев русских". Сопровождавшие его красногвардейцы в шутку называли поручика "провокатором" и "корниловцем". В то время такие шутки еще были допустимы и уместны.
Однако бесспорно и то, что очень сильно были распространены и агрессивные антибольшевистские настроения. Рид спросил очень влиятельного в кадетских кругах профессора Шацкого, что он думает о большевистском выступлении. Он пожал плечами и усмехнулся.
"Это скоты, сволочь, - ответил он. - Они не посмеют, а если и посмеют, то мы им покажем!.. С нашей точки зрения, это даже не плохо, потому что они провалятся со своим выступлением и не будут иметь никакой силы в Учредительном собрании...".
"Мы им покажем, как драться!" - говорили юнкера в Зимнем дворце.
"Эти большевики хотят попробовать диктовать свою волю интеллигенции?: Ну мы им покажем!.." - говорили представители спешно созданного Комитета спасения.
Поэтому уже тогда ни у кого не было никаких иллюзий: если бы в руках противников большевиков сразу после Октябрьской революции оказалась хоть какая-нибудь реальная военная сила, большевики были бы безжалостно раздавлены. Ленин и его соратники прекрасно это понимали, поскольку прекрасно знали историю не только Великой французской революции, но и Парижской Коммуны. И они ни в коей мере не собирались повторять ее трагическую судьбу и были готовы отчаянно защищаться. Очередная маленькая зарисовка американского журналиста: "У стола, стоявшего в центре, огромный Дыбенко склонился над картой, отмечая красным и синим карандашом расположение войск. В свободной руке у него, как и всегда, был большущий револьвер синей стали. Потом он сел за пишущую машинку и стал стучать одним пальцем. Прекращая работу хотя бы на секунду, он снова брал револьвер и любовно вертел его барабан".
Как бы то ни было, сила была на стороне большевиков - это бесстрастно отмечает Джон Рид, причем сила не только чисто военная - весь народ от мала до велика вышел на оборону Петрограда от наступления войск Керенского-Краснова. Керенский понял всю безвыходность своего положения и малодушно бежал, переодетый матросом. "Бежал и тем самым потерял последние остатки той популярности, которой когда-то пользовался у русских масс", - констатирует Джон Рид.
В целом, резюмируя все сказанное выше, американский журналист писал: "Большевики, представляется мне, - это не разрушительная сила, а единственная в России партия, обладающая созидательной программой и достаточной властью, чтобы провести ее в жизнь".
Но сразу осуществить созидательную программу большевикам не дали - началась Гражданская война, которая стала подлинной трагедией России. Линия фронта прошла не только по территории Российской империи, она прошла по душам россиян, разделив семьи и разбросав их по всему свету.
Согласно Российской военной энциклопедии общая сумма ущерба, причиненного Гражданской войной и иностранной военной интервенцией, составила около 50 млрд. золотых рублей. Промышленное производство в 1921 г. составляло 4-20% от уровня 1913 г., сельскохозяйственное производство сократилось почти вдвое. Безвозвратные потери Красной Армии (убиты, умерли от ран, пропали без вести, не вернулись из плена и др.) составили 940 тыс. и санитарные потери - 6 млн. 792 тыс. человек. Белогвардейские войска, по неполным данным, потеряли только в боях 225 тыс. человек. Общие потери России в Гражданской войне составили около 13 млн. человек.
Однако заблуждается тот, кто думает, что если бы в октябре 1917 г. большевики не взяли власть, то Россия смогла бы беспрепятственно поступательно развиваться. Опутанная и закабаленная иностранными займами, с правящей верхушкой, которая заботилась не о национальных интересах страны, а только о собственном кармане, Россия, скорее всего, постепенно скатилась бы на роль второразрядной державы и источника дешевой рабочей силы и сырья.
Большевики смогли сделать, казалось бы, невозможное. Несмотря на все трудности и издержки, страна за короткое время стала мощной державой с развитым экономическим и научным потенциалом. Перефразируя известное высказывание У. Черчилля в адрес И.В. Сталина, можно сказать, что большевики приняли Россию с сохой, а вывели ее в космос.
Виктор ГАВРИЛОВ
военный историк.
1 марта 1999 года газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала список «100 лучших работ по журналистике» (по данным Нью-Йоркского университета), в который под номером семь попали «Десять дней, которые потрясли мир».
Брусилов никогда не заявлял, что разделяет все политические положения Советской власти, однако считал, что исполняет свой долг, служа Родине.
О личности этого человека и его поступках существует много разных суждений. В Советском Союзе его превозносили как великого военного стратега, затем имя его было предано забвению, чтобы спустя полтора десятилетия вновь попасть в список самых выдающихся полководцев России. Белая эмиграция проклинала его, а затем сама же находила объяснение и оправдание его поступкам. Имя Алексея Алексеевича Брусилова и по сей день на устах у преподавателей и слушателей российских военных университетов и академий.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Выпускник «Лошадиной академии»
В 1916 году маленькому сухонькому генералу Брусилову рукоплескал мир. «Вот он новый герой, достойный славы Суворова, сломивший ход Первой мировой войны своим прорывом!» - твердили журналисты и общественные деятели союзных стран Антанты. Однако сам Алексей Алексеевич иллюзий на сей счет не питал и жаловался в письмах жене Надежде Желиховской: «Вообще наше наступление произвело на весь мир такой шум, а Россию и ее союзников так обрадовало, что мне делается не по себе, и боюсь сглазят». А через каких-то два года Брусилова уже ненавидели многие офицеры, его бывшие подчиненные, вменяя ему в вину предательство родины. Ведь он был самым авторитетным из царских генералов, перешедших на службу советской власти…
Алексей Брусилов родился 31 августа 1853 года в Тифлисе. Потомственный военный, свое боевое крещение он получил на Кавказе, участвуя в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. За храбрость Брусилов получил три ордена (за семь месяцев войны!).
Позднее Алексей закончил с отличием Офицерскую кавалерийскую школу в Петербурге («Лошадиную академию», как ее шутливо называли в армии), и стал адъютантом школы. За способности и завидную энергичность Брусилова назначили на должность начальника Петербургской кавалерийской школы. К тому моменту в чинах он вырос до генерал-майора. Ему поручили командование 2-й гвардейской кавалерийской дивизией.
Дела семейные
Казалось, в жизни генерала все складывается удачно – отличная карьера, счастливая семья. Но все меняется в одночасье.
В 1908 году умирает жена Брусилова Анна Николаевна. Генерал тяжело переживал утрату. Исходатайствовав новое назначение, он уезжает в Люблин командиром 14-го армейского корпуса, уже в звании генерал-лейтенанта. Через четыре года Алексей Алексеевич принял предложение занять пост помощника командующего Варшавским военным округом и чин генерала от кавалерии.
В Люблине 57-летний вдовец предложил руку 45-летней Надежде Владимировне Желиховской, в которую в молодости был тайно влюблен, но затем «почти на 20 лет потерял из вида».
Война
С объявлением 17 июля 1914 года общей мобилизации Брусилов получил назначение командующим 8-й армией Юго-Западного фронта. За два месяца боевых действий русские войска заняли громадную территорию, взяли Львов, Галич и вышли к Карпатам. Основной вклад в этот успех внесла 8-я армия.
Брусилов часто появлялся в передовых частях, не заботясь о личной безопасности. В своих приказах «первейшей обязанностью» подчиненных ему командиров он ставил заботу о солдате и его провианте.
Потом последовал крупный успех – взятие мощной австрийской крепости Перемышль. К сожалению, больше впечатляющих побед в 1915 году русская армия не имела, и к лету войска отступали по всему фронту. Армия Брусилова оставила Галицию. К осени 1915 года фронт стабилизировался, и зиму армии провели в позиционной обороне, готовясь к новым боям. В марте 1916 года Брусилов получил назначение главнокомандующим Юго-Западным фронтом. Он решил оспорить мнение своего предшественника и штаба верховного главнокомандующего, согласно которому войскам Юго-Западного фронта предназначалось пассивная, оборонительная роль. Через неделю после назначения генерал заявил Николаю II, что если ему не предоставят инициативу наступательных действий, он в таком случае будет считать свое пребывание на посту главнокомандующего фронтом не только бесполезным, но и вредным и попросит о замене.
Как следствие, 5 апреля Алексей Алексеевич собрал командующих армиями Юго-Западного фронта, чтобы лично сообщить своим соратникам решение о наступлении и разъяснить избранный способ действий. Главнокомандующий фронтом предложил оригинальный план прорыва оборонительных рубежей противника. Все было продумано до деталей, строго определялись порядок действий артиллерии и ее взаимодействия с пехотными соединениями, организация атак пехоты наиболее эффективным методом - волнами цепей. Главная же особенность плана состояла в том, что прорыв глубоко эшелонированной вражеской обороны намечалось осуществить сразу на нескольких участках фронта, с тем, чтобы рассредоточить внимание, силы и средства противника.
Такого военная наука еще не знала
Наступление фронта началось 22 мая с сильной и эффективной артиллерийской подготовки. За май - июль был осуществлен прорыв позиционной обороны противника в полосе 550 километров на глубину 60 - 150 километров! Австро-венгерские войска потеряли до полутора миллиона человек убитыми, ранеными и пленными, большое количество оружия; потери русских - около 500 тысяч. Германское и австро-венгерское командование было вынуждено перебросить на русский фронт десятки дивизий с запада; нейтральная Румыния решилась вступить в войну на стороне Антанты.
В результате Брусиловского прорыва чаша весов склонилась в пользу Антанты.Этот успех стал вершиной полководческого искусства Брусилова.
Николай II наградил героя «Георгиевским оружием, бриллиантами украшенным». Французское правительство пожаловало Алексею Алексеевичу орден Почетного легиона 1 класса и военную медаль. О Брусилове с восторгом отозвались газеты и журналы стран Антанты. На его талант возлагались надежды не только сильных мира сего, но и обычных людей, ожидающих окончания изматывающей войны. К 1917 году слава Брусилова достигла апогея. Впрочем, признанием генерал пользовался недолго…
Верховный главнокомандующий
События февральской революции 1917 года Брусилов воспринял как «странный кризис во время столь ужасной войны». Кризис, который необходимо преодолеть «возможно скорей, дабы внешний враг не смог бы воспользоваться нашей разрухой...» Нужно во что бы то ни стало выиграть эту войну, иначе Россия пропадет, считал генерал. 4 июня Брусилова назначают верховным главнокомандующим – сыграли свою роль ореол героя и его позиция в отношении продолжения русской армией активных боевых действий, совпадавшая с линией Временного правительства на подготовку наступления.
Назначение популярного генерала на пост верховного главнокомандующего было прокомментировано в газетах, «как первый шаг к переходу в наступление». Брусилов деятельно готовил наступательную операцию, пытался навести порядок в войсках. Все тщетно, наступление не удалось. 31июля Брусилов получил предписание Временного правительства немедленно сдать дела и покинуть Ставку. Опальный генерал приехал в Москву. Здесь его и застали октябрьские события. В последних числах октября началась так называемая московская неделя, когда юнкера и студенты пытались противостоять большевиками. На состоявшемся совещании офицеров и общественных деятелей было решено послать делегацию к Брусилову. «Я нахожусь в распоряжении Временного правительства, и если оно мне прикажет, я приму командование», - сказал Брусилов в ответ на горячие обращённые к нему мольбы.
Посланники ушли ни с чем. Отказ генерала был ударом для участников московских боёв, у которых оставалась слабая надежда, что в Москве появится кто-нибудь из крупных военачальников, который «и возьмёт дело борьбы в свои руки». Но такового не нашлось. Самого Брусилова вскоре арестовали по подозрению в участии в заговоре против советской власти, организованном английским дипломатом и разведчиком Локкартом, и в течение двух месяцев держали на гауптвахте в Кремле. Подозрение не подтвердилось, и генерал был освобожден. Мучительные раздумья привели его к большевикам.
Перешел в лагерь красных
Патриот своей страны, он решил поддержать многострадальную Россию в связи с войной с Польшей в 1920 году, помочь в борьбе с внешним врагом. Офицеры, прошедшие с Брусиловым всю Первую мировую войну, негодовали. Их кумир перешел в лагерь красных: возглавил Особое совещание при Главкоме. В период боев за Крым Брусилову предложили написать воззвание к врангелевцам о прекращении сопротивления. Доверившись заверениям, что все добровольно сложившие оружие будут отпущены по домам, он такое обращение написал. Многие белые офицеры, поверив генералу, сложили оружие. Значительную часть их расстреляли. Брусилов очень тяжело переживал свою причастность к их гибели, но службу в Красной армии продолжил. В ноябре 1921 года Алексей Алексеевич возглавил комиссию по организации кавалерийской допризывной подготовки. Затем была должность главного инспектора Главного управления коннозаводства и коневодства РСФСР. Несмотря на почетные должности и признание, к концу жизни прославленный полководец чувствовал себя сломленным физически и морально. Свой среди чужих...
Анна Петросова
Подробнее: http://www.vpk-news.ru/articles/38231
Прохожу трилогию деда под спайсом.
В третьей части замечаю корабль CMS Брусилов.
Подлетаю к кораблю CMS Брусилов.
Но только для кооперативного прохождения.
А так, конечно, третью часть угробили...
Кстати, корабль назван разработчиками в честь офицера ВМФ Российской Империи и исследователя Арктики, Георгия Брусилова, а не в честь генерала - дядьки.
Сто лет назад русская армия начала наступательную операцию, которая вошла в историю как Брусиловский прорыв
4 июня (22 мая по ст. ст.) 1916 года армии русского Юго-Западного фронта (ЮЗФ), которым командовал генерал-адъютант Алексей Брусилов, нанесли мощный удар по позициям австро-венгерских войск и Южной германской армии на направлении Луцк – Ковель. В классической военной истории это сражение Первой мировой войны, одно из самых ожесточённых и затяжных, значится как Луцкий прорыв. Но публике больше понравился запущенный газетами лихой оборот про Брусиловский прорыв.
Первоначально русским войскам сопутствовал значительный успех: артиллерия мощно отработала по батареям противника и окопам первой укреплённой полосы, позволив ударным группам фронта проломить эшелонированную оборону противника. Австро-венгерские войска стали отступать, только пленными потеряв за первые пять дней боёв, по версии генерала Брусилова, «1240 офицеров, свыше 71 000 нижних чинов». Был взят Луцк. Но вот немцы не дрогнули, так и не дав русским войскам овладеть Ковелем. По данным историка-архивиста Сергея Нелиповича, все четыре армии Брусилова к началу наступления располагали примерно миллионом солдат и офицеров, из них 223 тысячи – обученный запас для непосредственного пополнения частей. Ещё 115 тысяч солдат Брусилова были… безоружны: винтовок всё ещё не хватало! Противник же реально мог противопоставить войскам Брусилова 622 тысячи бойцов, хотя «мы считали, – писал Брусилов, – что перед нами находятся австро-германцы силою в 450 тысяч винтовок и 30 тысяч сабель». А тут ещё и разведка «сообщила нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет», – хотя противник располагал резервом в 56 тысяч бойцов. Так что с оценкой неприятеля русские штабы «промахнулись» почти на треть, не выявив у него ещё около 200 тысяч штыков и сабель. Ещё Брусилов признал, что вражеская «артиллерия была более многочисленна по сравнению с нашей, в особенности тяжёлой, и, кроме того, пулемётов у него было несравнимо больше, чем у нас».
Сил едва хватило на учинение прорыва, вспоминал начальник штаба 8-й армии генерал Балуев, но вот «дальше для использования не было уже ни сил, ни средств». Вскоре наступление превратилось в самоистребление: генералы тупо бросали полки в бессмысленные лобовые атаки на хорошо укреплённые вражеские позиции, наши войска захлебнулись своей же кровью. «Мы последовательно губили русскую военную силу под Ковелем… – с горечью писал генерал Зайончковский, командовавший 30-м армейским корпусом, – мы пять раз били в одно место… Можно было рассчитывать на успех второго, может быть, третьего штурма после неудачи первого, но вести их пять на протяжении пяти месяцев…» Из сводок штаба ЮЗФ следует, что за время операции войска фронта потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1 446 334 человека, в том числе 18 790 офицеров. Но по хранящимся в РГВИА материалам фонда «Штаб Верховного главнокомандующего (Ставка)» историк Нелипович высчитал: уже к концу октября потери войск Брусилова достигли 1 миллиона 650 тысяч человек! Зато было объявлено об отнятии у противника территории в 25 тысяч квадратных вёрст, захвате 417 тысяч пленных и потере противником до двух миллионов человек. На деле противник потерял в 2,5 раза меньше – около 790 тысяч своих солдат: тоже немало, но уже не так катастрофично. Трагичнее, что все наши потери оказались бесцельны: и глубокого прорыва в тыл противника не вышло, и никаких стратегических задач наступление не решило, уже в первый месяц поглотив все стратегические запасы и резервы других фронтов.
Зачем вообще всё это было нужно? Идея перехода в общее наступление принадлежит генералу Алексееву, начальнику штаба Ставки, 24 марта (6 апреля) 1916 года представившему Николаю II доклад с обоснованием необходимости взять стратегическую инициативу в свои руки. Ссылаясь на данные разведки, генерал Алексеев утверждал: как только установится хорошая погода, немцы начнут наступление на русском фронте, и потому их надо упредить, самим перейдя в наступление армиями всех трёх фронтов. Замысел получил окончательное оформление на совещании Ставки в Могилёве 1 (14) апреля 1916 года. Операция ЮЗФ поначалу замышлялась как вспомогательная, главный удар должен был наносить Западный фронт. Только все эти планы штаб Алексеева строил, как сообщает фундаментальный труд «Военная разведка России», «исходя из ложных посылок»: русской «разведке не удалось вскрыть план противника на кампанию 1916 г., как впрочем, и на предшествовавшие кампании…».
Сведения, полученные разведкой о планах немцев на Восточном фронте, оказались дезинформацией: германский Генеральный штаб (как и австро-венгерский) исключал любые наступательные операции против России в 1916 году. К тому времени российская армия едва оправилась от катастрофических потерь «Великого отступления» 1915 года, и наступление не соответствовало интересам России, никак не улучшая её стратегических позиций. Но позиционная война не давала возможности проявить себя целой когорте придворных генералов, и вот тут своего не упустил Брусилов, лихо выдавший на совещании в Ставке про бодрый наступательный дух, который якобы бурлит в войсках, про всеобщую жажду немедленного «наступления от всего сердца»… Как он бодро писал потом, «дело сводилось, в сущности, к уничтожению живой силы врага, и я рассчитывал, что разобью их у Ковеля, а затем руки будут развязаны, и куда захочу, туда и пойду». Куда, зачем, с какой целью и с какими ресурсами – такие мелочи совершенно не занимали придворного гвардейца-конника, полком и бригадой никогда не командовавшего, зато 26 лет проведшего на Шпалерной – в манежах Офицерской кавалерийской школы, сделавшего карьеру исключительно благодаря протекции и связям при дворе. За день до начала наступления этот Алексей Брусилов указывал генералу Каледину: надо просто идти напролом, «риска никакого нет; ну а если и есть риск, то без него на войне не обойдёшься», так что «нужно всё ставить на карту и без оглядки…». Всё и поставили, истребив цвет русской армии – последние остатки кадровых офицеров довоенной выковки, командовавших ротами и батальонами, а попутно – и последних кадровых унтеров. От этой страшной потери деморализованная русская армия уже не оправится. А ещё это бездарное самоистребление окончательно подорвало престиж правящей династии, вызвав бурное негодование общества, тут же обострился политический кризис, вылившийся в конечном счёте в февральско-мартовский переворот 1917 года…+
За эту наступательную операцию император Николай II наградил командующего Юго-Западным фронтом Алексея Брусилова Георгиевским оружием с бриллиантами.
4 июня (22 мая по старому стилю) 1916 года русские войска в районе Луцка прорвали оборонительные линии австро-венгерской армии на фронте протяженностью 340 км. Это была самая яркая военная операция русской армии в ходе Первой мировой войны.
К лету 1916 года Первая мировая война приобрела ярко выраженный позиционный характер. Ни Германия с ее союзниками, ни страны Антанты не могли добиться решающего перевеса на фронтах и перейти в наступление. Не помогали ни новые технические средства ведения войны — танки и авиация, ни химическое оружие. Для русских армий 1915 год ознаменовался отступлением, в результате которого германские войска заняли Польшу, Галицию, часть Прибалтики и Белоруссии. Но в 1916 году русско-германский фронт оставался на линии, соединяющей Балтийское море с Черным.
В планах российского Верховного главнокомандования наступательные операции на лето 1916 года планировались только на севере и на западе. Юго-Западный фронт должен был занимать оборонительную позицию. Однако командующий фронтом генерал Алексей Алексеевич Брусилов предложил, чтобы и его части приняли участие в наступлении. Войска Юго-Западного фронта включали 40 пехотных и 15 кавалерийских дивизий, почти 2000 артиллерийских орудий, около 100 самолетов. Противостоящие австро-венгерские войска несколько уступали русским по численности и по количеству легких пушек, но в тяжелой артиллерии обладали многократным превосходством. Австрийская оборонительная линия состояла из железобетонных укреплений и проволочных заграждений, через которые шел электрический ток. В большом количестве были установлены мины, ловушки и рогатки. Глубина обороны противника местами достигала 9 километров. Австро-венгерские командующие считали свои укрепления неприступными, и даже всерьез рассматривали возможность снять некоторую часть войск для окончательного разгрома с Италии. Кстати, еще весной союзники по Антанте, ввиду крупного поражения итальянских войск, попросили Россию начать наступление как можно скорее.
В военной науке того времени было принято прорывать оборону, собрав в кулак максимальное количество войск и обеспечив подавляющее преимущество на узком участке фронта. Однако генерал Брусилов выдвинул новаторскую идею — вести атаку на всем, максимально широком фронте, что сковало бы силы противника и не дало возможности перебрасывать войска с одного участка на другой. Интересно, что вечером Алексею Алексеевичу передали распоряжение Николая II об изменении плана операции — атаке не по всему фронту, а лишь на его небольшом отрезке ударной группой. Брусилов категорически с этим не согласился. Однако ответ командующего Юго-Западным фронтом смогли передать царю только утром следующего дня, когда наступление уже началось, и, таким образом, брусиловский план наступления остался неизменным.
Наступлению войск Юго-Западного фронта предшествовала мощная многочасовая артиллерийская подготовка. Наступление началось ранним утром 4 июня (22 мая по старому стилю) 1916 года. Наступление войск происходило при поддержке самолетов, которые бомбили и обстреливали австро-венгерские позиции. В ходе наступления были опробованы и доказали свою эффективность новые тактические приемы наступательной операции. Так, атака проходила под прикрытием плотного артиллерийского огня. Как только наступающие части занимали передовые позиции противника, начинался артобстрел следующих рубежей обороны. Еще одна находка генерала Брусилова — атака «волнами» или «перекатами», когда первые волны наступающих занимают вражеские траншеи и закрепляются в них, а следующие волны «перекатываются» через уже взятые рубежи и идут дальше.
В результате наступательных действий только в первые несколько дней в плен попали свыше 200 000 австро-венгерских солдат и офицеров. Русская армия прорвала австрийскую оборону и за месяц с лишним продвинулась на 70-120 километров на фронте протяженностью 350 километров. Были заняты Буковина и Южная Галиция. Кажется невероятным, но в ходе Брусиловского наступления потери русских войск оказались в три раза меньше, чем австрийских (500 000 человек против 1 500 000), хотя по всем правилам соотношение должно быть противоположным (обороняющиеся, как правило, несут меньше потерь). Успех русских войск был настолько ошеломительным, что наступление получило название не по месту основных сражений (в районе города Луцка), а по имени своего «автора» — генерала Брусилова.
Брусиловский прорыв имел большое значение для дальнейшего хода Первой мировой войны. Для устранения «брусиловской угрозы» Германия и Австро-Венгрия сняли с западного и итальянского направления более 30 дивизий, что помогло выстоять союзникам — французам и итальянцам. Наступление генерала Брусилова открыло новый этап войны, когда инициатива стала переходить к странам Антанты.
У нас любят сокрушаться, что Октябрь – это крах «старой России», что от него страна потеряла «лучших людей», рассеявшихся по эмиграциям. Конечно, тех, кто в силу трагичных обстоятельств вычеркнул себя из Родины, – очень жаль. Среди них были и достойные люди, и очень достойные люди. Досадно, что многим и многим так и не довелось стать гордостью Советской России, цветом нации.
***
Алексей Алексеевич Брусилов происходит из старинного дворянского рода, многие представители которого связали свою жизнь с ратным трудом. Его отец Алексей Николаевич участвовал в Отечественной войне 1812 года, Заграничных походах русской армии 1813–1814 годов, за что удостоился нескольких боевых наград, и завершил карьеру генерал-лейтенантом. А в 1853 году в Тифлисе, где он тогда служил, родился будущий полководец.
Как выходят в генералы
Алексей рано лишился родителей (в 1859-м скончался 70-летний отец, а через несколько месяцев ― мать) и воспитывался в семье тётки. В 14 лет он выдержал экзамены в 4-й класс Пажеского корпуса – самого привилегированного военно-учебного заведения Российской Империи. Воспитанник обнаружил склонность к военным дисциплинам, а в строевой подготовке предпочитал кавалерийскую езду.
По окончании учебы в 1872 году Алексей Алексеевич поступил в 15-й драгунский Тверской полк, дислоцировавшийся в Закавказье. Молодой прапорщик с увлечением занимался с бойцами своего взвода, что было началом общения с солдатами, много давшего ему впоследствии.
Боевое крещение поручик Брусилов получил в русско-турецкую войну 1877–1878 годов на Азиатском театре военных действий– под Карсом. Он участвовал в штурме крепости Ардаган, сражении у Аладжинских высот, ходил в кавалерийские атаки, несколько раз оказывался под прицельным огнём, а в одном из боев под ним убили лошадь. В 1877-м храброго офицера повысили в чине, что мало кому удавалось за одну кампанию, а грудь его украсили боевые ордена. Но главное – необстрелянный новичок вышел из войны закалённым в боях командиром.
«До 1881 года я продолжал тянуть лямку в полку, – вспоминал впоследствии Алексей Алексеевич, – жизнь которого в мирное время с её повседневными сплетнями и дрязгами, конечно, была мало интересна». Поэтому он охотно принял предложение пройти курс в только что открывшейся в Санкт-Петербурге Офицерской кавалерийской школе. Занимался прилежно: закончив учёбу по разряду «отлично», Брусилов получил чин ротмистра, очередной орден и остался в школе педагогом. В 1884-м Брусилов вступил в брак с Анной Николаевной Гагемейстер, и через три года у них родился сын, названный в честь деда и отца Алексеем.
А в 1891-м, уже будучи подполковником, способный офицер возглавил отдел эскадронных и сотенных командиров этой школы. К тому времени его хорошо знали в столичных военных кругах: за годы преподавания перед ним прошёл чуть ли не весь обер-офицерский состав кавалерии.
В 1900 году Брусилова произвели в генерал-майоры, а через два года назначили начальником школы. На этом посту он старался всемерно улучшить подготовку слушателей в соответствии с требованиями современного боя, благодаря чему руководимое им учебное заведение вскоре заняло видное место в системе военного образования.
Теория и практика новой военной науки
Однако генерал-майор Брусилов не только учил, но и учился. ХХ век уже наступил, вместе с ним пришла война нового типа – и Брусилов понимал, что воевать России, во-первых, придётся и, во-вторых, по-новому.
Тогда же в издававшемся при Офицерской кавалерийской школе «Вестнике русской конницы», а также «Военном сборнике» и других журналах он опубликовал несколько работ, где развивал прогрессивные для своего времени взгляды на роль и способы использования кавалерии в бою. Особо автор подчёркивал важность её массированного применения и предлагал создать для этого крупные соединения типа конных армий.
Однако перспектива закончить службу в должности начальника школы Брусилова не прельщала. Во время частых бесед с инспектором кавалерии великим князем Николаем Николаевичем (Младшим) он неоднократно высказывал желание вернуться на строевую службу. И весной 1906 года генерал расстался с учебным заведением, которому отдал почти четверть века, приняв расквартированную в Петербурге 2-й гвардейскую кавалерийскую дивизию ― одну из лучших в России.
Здесь Алексей Алексеевич также постоянно заботился о совершенствовании подготовки командиров, для чего наилучшим средством считал тактические занятия, причём нередко руководил ими лично. Кроме того, он внимательно изучал опыт только что отгремевшей русско-японской войны и одну из причин поражения в ней видел в низком уровне образования офицерского корпуса. «Мы, – писал начдив, – как и всегда, умеем доблестно умирать, но, к сожалению, не всегда принося своею смертью ощутительную пользу делу, так как сплошь и рядом не хватало знаний и уменья применить на практике и те знания, которые были».
Этот период службы Брусилова омрачила смерть супруги в 1908 году. Сын же, закончив Пажеский корпус, с головой окунулся в светскую жизнь, что возмущало аскетичного и требовательного полководца. Отношения между отцом и сыном стали натянутыми, генерал болезненно переживал это. Он подал рапорт о переводе из Петербурга и в конце того же года вступил в должность командующего 14-м армейским корпусом, дислоцировавшимся в Привислинском крае под Люблином.
На пути к войне
Уже при первом же знакомстве с положением дел на новом месте Брусилов убедился в расстройстве войскового хозяйства, сильной запущенности подготовки офицеров. Они не умели работать с картой, оценить по ней расположение войск своих и противника, уяснить поставленную задачу, принять решение, отвечавшее боевой обстановке, а при её резком изменении проявляли растерянность. И что особенно тревожило генерала – такое положение сложилось именно в Варшавском военном округе, пограничном с Германией и Австро-Венгрией.
Новый командир корпуса организовал тактические занятия, обязал офицеров делать научные сообщения по актуальным вопросам теории, проводил военные игры, позволявшие им проявить навыки работы с картой и совершенствовать боевую выучку. Брусилов сам нередко присутствовал на ротных, полковых, дивизионных учениях, руководил корпусными, стремясь приблизить их по характеру к настоящему бою, внимательно следил за действиями войск, давал ценнейшие указания по повышению воинского мастерства, выработке наступательного порыва. Как и генералиссимус Суворов, Брусилов ставил во главу угла инициативу, сознательное отношение к воинскому долгу.
В конце 1910 году Алексей Алексеевич вступил в свой второй брак – с Надеждой Владимировной Желиховской, которую знал ещё в годы службы на Кавказе. Во время русско-японской войны она организовывала санитарные и благотворительные учреждения, сотрудничала в редакции военного журнала «Братская помощь».
Много позже генерал напишет об этом периоде своей военной карьеры: «Три года я прожил в Люблине... всем известно, что я был очень строг в отношении своего корпуса, но в несправедливости или в отсутствии заботы о своих сослуживцах, генералах, офицерах и тем более о солдатах меня упрекнуть никто не мог».
В итоге проделанная им за сравнительно короткий срок огромная работа по совершенствованию боевой подготовки корпуса была по достоинству оценена начальством. В мае 1912-го Брусилов занял пост помощника командующего Варшавским военным округом, а в августе-декабре с перерывами временно исполнял обязанности командующего округом. В декабре того же года за отличия по службе его произвели в высший чин русской армии – генерала от кавалерии. В мае-июне 1913 года он снова исполнял должность командующего Варшавским округом.
Но несмотря на быстрый карьерный рост, Алексей Алексеевич видел себя не военным чиновником, пусть и высокопоставленным, а боевым командиром, поэтому обратился в Военное министерство с просьбой вернуть его в войска. И вскоре, в августе 1913-го, Брусилов возглавил 12-й армейский корпус (Киевский военный округ), штаб которого находился в Виннице. Как и на прежних своих постах, генерал использовал здесь все возможности для совершенствования подготовки вверенных ему частей и соединений.
Как становятся первопроходцами в военной науке
С началом Первой мировой войны Брусилов стал командующим 8-й армией, занимавшей левый фланг Юго-Западного фронта (от Проскурова до румынской границы) и противостоявшей войскам Австро-Венгрии. Получив приказ о наступлении, его корпуса 5 августа вышли в поход. Через три дня они достигли государственной границы на реке Збруч и перешли её. Попытки противника задержать продвижение 8-й армии не увенчались успехом. И в результате непрерывного 150-километрового марша она подошла к древнему славянскому городу Галичу.
Между тем в полосе соседней 3-й армии положение складывалось менее благоприятно, и генерал изменил план действий. Оставив один из своих корпусов заслоном у Галича, он повел остальные на Львов, охватывая его с юга. Преодолев более 50 километров, 8-я армия на реке Гнилая Липа дала встречное сражение неприятелю, в результате последний начал отход, переросший в паническое бегство. Затем обе русские армии направились на Львов, причем столь стремительно, что противник, опасаясь окружения, оставил город. Овладели наши войска и Галичем, открыв путь для дальнейшего продвижения. Так победоносно завершилась Галич-Львовская операция левого крыла Юго-Западного фронта ― составная часть Галицийской битвы, одной из крупнейших в Первой мировой войне. Заслуги Брусилова были отмечены орденами Святого Георгия 4-й и 3-й степени ― высшими боевыми наградами России.
Однако в мае 1915 года неприятель нанёс удар на правом фланге Юго-Западного фронта – в районе Горлице, и 8-й армии пришлось отступать с тяжёлыми боями. К чести командующего следует сказать, что она отходила организованно, под прикрытием сильных арьергардов. Впервые в боевой практике в больших масштабах брусиловцы применили разрушение мостов, паромных переправ, железнодорожного полотна и других транспортных объектов на пути врага, что значительно снизило темп его наступления. К тому же захватили много пленных и даже осуществили контрудар, на время вернув Луцк и удержав Ровно.
«Совершенно неожиданно в половине марта 1916 года, – вспоминал Брусилов, – я получил шифрованную телеграмму из Ставки…, в которой значилось, что я избран… главнокомандующим Юго-Западным фронтом…». Наступил новый период в жизни генерала. Согласно общему плану кампании 1916 года задача его фронта сводилась к обороне и подготовке удара после развертывания боевых действий на соседнем Западном. Однако Алексей Алексеевич настаивал: вверенные ему армии могут и должны наступать. Немного найдется в истории примеров, когда военачальник, ставя на карту свой авторитет, добивался усложнения задачи. Верховный главнокомандующий Николай II в целом не возражал, правда, предупредил, что Брусилов должен рассчитывать только на собственные силы.
Вернувшись из Ставки, генерал изложил командармам свой план: нанести удар на четырёх направлениях сразу, чтобы рассредоточить внимание, силы и средства неприятеля, не дать ему сманеврировать резервами. А его оставшиеся в «мёртвых» зонах части неминуемо бросят позиции под угрозой попасть в «котлы» окружения или сдадутся в плен. В результате австро-венгерский фронт, противостоящий Юго-Западному, полностью «рухнет», чего и добился генерал-новатор в ходе наступления Юго-Западного фронта, вошедшего в историю как Брусиловский прорыв (22 мая – 18 октября 1916 года). Её организатора еще в ходе боевых действий, 20 июня, наградили Георгиевским оружием ― шашкой, украшенной бриллиантами.
Неприятель, по данным нашей Ставки, потерял убитыми, ранеными и пленными до 1,5 млн человек, Юго-Западный же фронт ― втрое меньше. Подчеркнём: мир стал свидетелем крупного достижения военного искусства, новой формы прорыва позиционного фронта, причём без численного и огневого превосходства над противником.
Кризис и Февраль
Казалось бы, Брусилов мог в целом удовлетвориться результатом наступления. «Вся Россия ликовала», – восторженно отмечал он. Однако генерала крайне огорчало, что Ставка не использовала исключительно благоприятную обстановку для нанесения врагу решающего поражения, потому и операция Юго-Западного фронта не получила стратегического развития.
Особенно отрицательным фактором генерал считал фигуру Верховного главнокомандующего: «Преступны те люди, – писал он, – которые не отговорили самым решительным образом, хотя бы силой, императора Николая II возложить на себя те обязанности, которые он по своим знаниям, способностям, душевному складу и дряблости воли ни в коем случае нести не мог».
Во время Февральской революции 1917 года Брусилов вместе с другими крупнейшими военачальниками оказал давление на Николая II, убедив его в необходимости отречения от престола. А в марте штаб Юго-Западного фронта присягал Временному правительству, и первым слова клятвы произнес Алексей Алексеевич.Когда же перед руководством страны встал вопрос о новом Верховном главнокомандующем, все сошлись во мнении: единственный, кто совмещал в себе, по словам председателя Государственной думы Михаила Родзянко, «блестящие стратегические дарования..., широкое понимание политических задач России и способный быстро оценить создавшееся положение, это именно… Брусилов».
Талантливого полководца, пользовавшегося в России огромной популярностью и безупречной репутацией, в памятный для него день 22 мая 1917 года – годовщину начала знаменитого прорыва – назначили на высшую военную должность. Он так определил свою роль: «Я вождь революционной армии, назначенный на мой ответственный пост революционным народом … Я первым перешёл служить на сторону народа, служу ему, буду служить и не отделюсь от него никогда».
Однако из-за разногласий с премьер-министром Александром Керенским по поводу укрепления дисциплины в вооружённых силах Брусилова через два месяца заменили генералом Лавром Корниловым и отозвали в Петроград в качестве советника правительства. Вскоре Алексей Алексеевич уехал в Москву, где поселился недалеко от центра.
Командир красных командиров
Во время Октябрьского вооруженного восстания 1917 года, когда многие московские районы стали ареной ожесточённых боев между красногвардейцами и сторонниками Временного правительства, один из артиллерийских снарядов попал в квартиру генерала, тяжело ранив его в ногу. После тяжелой операции он 8 месяцев пролежал в госпитале.
Помимо близких, его там навещали представители различных подпольных антибольшевистских организаций, стараясь привлечь его на свою сторону. Но Алексей Алексеевич отвечал всем твёрдым отказом.
В мае 1918 года Брусилов покинул госпиталь, однако его и дома не оставляли в покое. Деятели Белого движения не теряли надежду увидеть прославленного полководца в своих рядах. А вскоре чекисты перехватили письмо британского дипломата Роберта Брюса Локкарта., где, в частности, шла речь о планах вовлечь его в антисоветское подполье, и генерала немедленно арестовали. Однако через два месяца вынуждены были освободить за неимением доказательств. И вновь со всех сторон посыпались предложения от противников большевиков, но Алексей Алексеевич так и не перешёл в их лагерь, не одобрил и военную интервенцию бывших союзников по Антанте, ибо полагал, что всякое вмешательство извне недопустимо.
Наконец, в апреле 1920 года Брусилов вернулся на военную службу: вошел в состав Военно-исторической комиссии по изучению и использованию опыта Мировой войны при Всероссийском главном штабе. Нападение Польши на Советскую Россию 25 апреля глубоко встревожило старого полководца. Он обратился во Всероссийский главный штаб с предложением организовать совещание «из людей боевого и жизненного опыта для подробного обсуждения настоящего положения России и наиболее целесообразных мер для избавления от иностранного нашествия». И вскоре приказом РВС Республики было образовано Особое совещание при главнокомандующем вооружёнными силами, которое возглавил Алексей Алексеевич.
Одной из действенных мер борьбы с интервенцией он считал массовое привлечение бывших офицеров в Красную армию, поэтому составил знаменитое воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», сыгравшее важную роль в укреплении вооружённых сил.
В октябре того же 1920-го Брусилова назначили членом Военно-законодательного совещания при РВС Республики как специалиста по коннице, а в ноябре 1921 года – еще и председателем Комиссии по организации кавалерийской допризывной подготовки, в июле 1922-го – главным военным инспектором Главного управления коннозаводства и коневодства Наркомзема РСФСР. В феврале 1923 года он занял должность инспектора кавалерии РККА. Наконец, в марте 1924-го старый генерал по состоянию здоровья вышел в отставку и остался в распоряжении РВС СССР «для особо важных поручений».
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689