Записки бывшего могильщика (12)⁠⁠

Бурные выходные закончились, а значит, самое время выпустить следующую часть моей трехлетней истории из жизни одного кладбища.

Часть 12. Расцвет кладбищенской империи. Лето больших возможностей

Несмотря на общие для большинства людей моральные принципы, у каждого всегда есть своя правда, когда дело касается каких то узконаправленных вопросов. Я не знаю, в воспитании ли дело, или так проявляется влияние социума, пресловутый менталитет или что-то еще, но когда внутренняя правда диаметрально противоположна чужой, конфликт, как правило, приводит к бунту. Не получив от руководства удовлетворяющих меня ответов, я окончательно решил, что буду делать по своему и будь что будет. Это не значит, что я не задумывался о последствиях или не боялся, я очень боялся, я видел методы работы людей, которым собирался идти наперекор, и совершенно не желал применения таковых к моей персоне. Размышляя и вспоминая о тех событиях сейчас, весь ход моих мыслей видится мне всплесками юношеского максимализма – ситуацию можно и нужно было менять совершенно другими способами. Но тогда в груди клокотала злость от несправедливости, раздражение от того, что с моим мнением не считаются, называя глупым мальчишкой с неуёмными амбициями. Предохранительный клапан был сорван, но локомотив с моими амбициями еще нужно разогнать, чтобы попытаться пробить стену из принципов и понятий моего начальства.

Лето на кладбище всегда было для нас любимой порой, и дело не только в финансовой составляющей. После 6-7 месяцев, когда ты промерзал, заливался противными холодными сентябрьскими дождями, задувался ледяными ветрами и заваливался снегом, даже обманчивое тепло мая поднимает градус счастья до абсолютного максимума. Приходя с утра на работу, перед глазами видишь картину странного симбиоза красоты природы и готического шарма – вокруг зеленые лужайки, деревья с сочными молодыми листьями, прикрывающие холодный металл оградок и лаконичную строгость молчаливых памятников. Грунтовая дорога, вихляющая между огромными полями с редкими старыми погребениями с одной стороны, и сосново-березовыми зарослями, где находится большая часть захоронений, с другой, вела к огромному лесному массиву, который раскинулся на десяток километров вглубь сразу за речкой, разрезавшей кладбище на две части. Чем заниматься работникам кладбища на выходных после захорона, когда не нужно ничего делать по работе, а впереди еще целый день? Правильно, загорать и жарить шашлыки. Ко мне периодически заскакивали друзья, которые не сразу, но привыкли к тому, что я много времени провожу в столь специфическом месте, занимаясь столь неподходящими этому месту вещами. Я до сих пор помню глаза знакомой старушки, проходящей мимо сторожки, сбоку от которой я стою в одних шортах и жарю ароматное мясо над тлеющими углями. Картину для поздоровавшейся со мной бабульки дополняли мои друзья, один из которых расхаживал по траве рядом с могилками, похлопывая себя битой по плечу и разговаривая по телефону, второй же натирал машину, насвистывая себе под нос. Тем не менее, старушка, оказавшись не робкого десятка, подошла к каждому и дала по конфетке, и всё также выпучив глаза и оглядываясь, посеменила дальше по своим делам.

Что касается работы, тем летом её было нереально много. Накопившийся опыт общения позволял мне без проблем находить общий язык с любым клиентом, будь то типичный местный, из небогатого района, или привередливый житель центра, с весьма завышенными запросами и требованиями. Всё осложнялось еще и тем, что если оградки и памятники Палыча можно было ставить в рабочее время, то увеличившийся поток заказов на дорогие памятники мы вынуждены были переносить на вечер, иногда оставаясь на кладбище до 10-11 часов. При этом мы делали всё возможное, чтобы не попасться на глаза Серёге или моим дядям, которые иногда нет-нет, да и прогуливались по кладбищу.

Зато на выходной неделе жизнь кипела с невероятной силой. Помимо традиционных гулянок и посещений увеселительных заведений с друзьями и девушкой, я занимался, по возможности, окультуриванием Витали. Простой пацан со своеобразностью в поведении и мышлении, выращенный бабушкой, с сидящим в местах не столь отдалённых отцом, Виталя никогда не видел сколь бы то ни было больших денег. Одевался он максимально просто и дешево, курил ядовитую Приму и вообще никогда не заморачивался внешним видом и прочими нюансами. При этом у него, в силу личностных особенностей, было довольно туго с общением. Мы периодически устраивали рейды по приличным магазинам, совершенно поменяв ему гардероб, а так же собирались вместе с моими друзьями, приучая к нормальному общению взамен привычного для него бухания с алкашного вида знакомыми его отца. Еще одной его особенностью была безграничная щедрость и наивность. Однажды он пришел на работу с утра пешком, в день сразу после зарплаты. Выяснилось, что он наугощал какую-то малознакомую девицу с её друзьями, спустив за вечер все деньги, включая нехилый калым. Его многократно разводили мутные мадам, с которыми он наловчился знакомиться, так как, имея приличную сумму денег на кармане, он автоматически становился привлекательным самцом, как казалось ему, а на деле привлекательным для развода лохом, как видели его временные знакомые. Поэтому мне иной раз просто приходилось отбирать у него деньги, чтобы он не потратил их на непонятно кого и зачем. Благодарность Витали всегда выражалась не только в его щедрости ко мне, но и в том, как он после этого работал, раз за разом доказывая, что не зря он был назван «Золотой лопатой».

Взяв деньги за землю первый раз, я перестал сомневаться в том, что этот случай не окажется единичным. Неуёмный мандраж и боязнь с каждым разом заметно уменьшались, со временем и вовсе исчезнув. Я озвучивал условия захорона абсолютно каждому клиенту, невзирая на его социальный статус и финансовые возможности. Сперва мне было тяжело от подобных разговоров с людьми, которые мне казались простыми, порядочными и небогатыми. Но пару случаев, когда эти самые порядочные люди, не раз слышавшие от меня о положенном максимуме площади, в итоге захватывали участки по 20 с лишним квадратов, ставили туда далеко не дешевые оградки и, для верности, утыкивали свободное пространство скамейками и столиками. Естественно, мы ничего не могли поделать – не опускаться же нам до уровня вандалов, выковыривая или пиля оградки. Последней каплей для меня стал случай, когда плакавшиеся мне люди, весьма интеллигентного вида, рассказывая о плохом финансовом положении и сплошных проблемах, забабахали дорогущий мемориальный комплекс, отхватив большой кусок и без того небольшой полянки, одной из трех, где были реально лучшие места на кладбище.

После этого в моей памяти всплыли разговоры моих родителей о том, как с них взяли деньги за похороны моего дедушки рядом со сторожкой на другом кладбище, среди богато украшенных могил с разнообразными дорогими памятниками. Поинтересовавшись об уплаченной сумме, прикинув ее значительность для того времени, я оторопел – стоимость земли в разы превосходила стоимость самого захорона. Поинтересовавшись на других кладбищах, я с удивлением обнаружил, что на каждом есть «элитные участки», на которые не хоронят просто так, а лишь за дополнительные и весьма существенные деньги. Своими мыслями на этот счет я опять же поделился с начальством. Естественно, идея была встречена благосклонно и мы определили примерную стоимость для трех «элитных участков», которые, к слову, быстро заполнялись, будучи небольшими и очень привлекательными для клиентов. Теперь мы везли клиентов, которые выбирали новое место, а не подхоранивали к родственникам, мимо этих участков и показывали стандартное место новых захоронений согласно плану о выделении новых площадей. Естественно, некоторые люди начинали интересоваться «вот той опушечкой с молодыми елями и зеленой травкой» и я озвучивал им дополнительную стоимость, не забывая и о пяти квадратах. Для большинства спросивших это не оказывалось сколь либо значимой проблемой.

Чтобы нивелировать пропасть между получаемыми работягами и начальством деньгами, я, в тех случаях, когда продавалась дополнительная земля, как обычно приезжал в контору и отдавал деньги за могилку, которые делились напополам. А уже на месте, когда мы приходили копать, я начинал выдумывать, мол, вот люди попросили сделать то-то и то, и очень щедро отблагодарили, сунув денег больше чем требовалось. И, поскольку это деньги за дополнительные услуги, нам разрешено их забирать полностью, я отдаю их вам, вот – держите. Таким образом я пилил доход с продажи земли. Я был безумно доволен, видя радостные глаза мужиков, ведь ничто не коробило меня больше, чем факт, когда деньги, заработанные трудом одних людей, целиком и полностью уходили в карманы других. Я был абсолютно уверен в своей правоте, справедливо считая, что как раз таки начальство не заслужило ни копейки из этих денег. Тем не менее, иногда, чтобы отвести от себя подозрения, я отдавал всё, что брал с клиентов и это работало.

Вся эта ситуация не могла не оставлять след на моем эмоциональном состоянии. Мандраж при общении с клиентами перешел в мандраж при встречах с начальством, иной раз я вздрагивал, услышав знакомый звук мотора и скрип тормозов. Было очень сложно не подавать виду, перемалывая внутри мерзкое чувство страха быть уличённым или раскрытым, схваченным за руку или подслушанным в очередном разговоре с клиентом. Я сделал копию последних записей в книге захоронений и ставил себе пометки рядом с могилами тех, чьим родственникам была продана земля. Я вкрадчиво выпытывал информацию о реализованных не в мою неделю оградках, обливаясь холодным потом, узнавая, что оградка была предназначена для кого-то рядом с проданными мною площадями. Чтобы не подвести людей, которые приобретали землю, я уговаривал их поскорее поставить оградку, находя всякий раз правдоподобные и осмысленные для того основания. Эта хрупкая система не давала сбоев, всё работало как в отлаженном швейцарском механизме. Я ни с кем не делился никакой информацией, попутно замечая, что давление со стороны Серёги растёт. Он частенько, за очередной стопкой виски, начинал расспрашивать меня о том, за что это нам опять отвалили лишних денег клиенты, как мне удаётся так часто их убалтывать, и как вообще я это делаю. Я продолжал строить из себя дурачка, увиливая от прямых ответов, но, при этом понимая, что все эти вопросы неспроста, а ответы на них ищутся далеко не Серёгой. Постоянно балансируя на грани, я день за днём проживал это лето, стараясь компенсировать напряжение и негатив рабочей атмосферы безудержным весельем и гулянками в свободные от кладбища дни. Мне начинало казаться, что я смогу выстоять под ударами страха и беспокойства сколько угодно, что я смогу оберегать свои тайны бесконечно, постоянно наращивая обороты и получая всё больше денег. В очередной раз попивая виски с друзьями, погрузившись в свои мысли, я был уверен, что создаваемая мною империя будет только расти и уже никто не помешает мне.