В Бехтерева: I Believe I can Fly⁠⁠

- И сколько у тебя там этих булочек? - спросила Ю. наблюдая за тем как я увлеченно поедаю упитанного вида булочку с ветчиной и сыром.

- Много! - с блаженной улыбкой ответила я. Как тут не порадоваться, наконец - то несколько дней подряд я могла позволить себе начать день с чего-то вкусного. Да я понимаю, каша запускает желудок и все такое но уж извините, с меня хватило этой каши. Я честно пробовала запихивать ее в себя каждое утро, и каждый раз боролась с приступами рвоты. Я могу есть кашу, на самом деле, но она должна быть приготовлена прям идеально, потому что в детстве мне настолько осточертела бабушкина каша что на все что по оценке вкусовых качеств можно было оценить ниже пятерочки у меня выработался стойкий рвотный рефлекс.

Хотя мне нравилось ходить на завтрак, тем не менее. Мне нравилось в этом то что я чувствовала себя частью вот этого всего общества. Типа как походы в столовую в школе.

Обеды и ужины в принципе, всегда были съедобными. Правда я никогда не могла осилить на обед и суп и второе, поэтому либо ела суп либо сразу просила второе. Гороховый у них там был вполне ничего, поэтому когда был он, я ела суп. В один из дней, не помню какой, на ужин подавали очень странную фигню. Ну то есть, по отдельности блюда были вполне себе ничего, но когда я видела как на тарелку с бигусом плюхают сладкую творожную запеканку...мне кажется, так с едой нельзя)) Хотя в больнице ты понимаешь что либо ты сейчас поешь, либо еще 5 часов будешь сидеть голодным и поэтому ешь как миленький. Я правда все таки разделяла и запеканку клала на кусок хлеба и забирала с собой, чтобы съесть хотя бы не в прикуску) Не знаю, может повара у них закусывают бигус десертами но я так не могу, уж извините)

Но в целом, меня это все скорее забавляло чем прям, раздражало. Другие условия, непривычная обстановка, это всегда интересно. Правда в один из дней в компоте который пользовался большой популярностью, обнаружили дохлых гусениц...это было не очень приятно. С того дня я его больше не пила)

Был где-то третий день как раз с того момента как мне сделали укольчик. Мое состояние было стабильно депрессивным, я могла взять и расплакаться без причины..ну хотя как без причины, причина то была в принципе. Я уже совершенно не верила в то что здесь люди смогут мне помочь. Не говоря уже о том что я как - то особенно остро в стенах Бехтерева стала ощущать себя, как бы это сказать по-мягче...не такой как все) Вокруг меня были люди с вполне вменяемые, которых лечили от всяких там неврозов, психогенных болей ( как раз мою соседку по палате от них лечили). Никто из них не страдал такими  симптомами как я. Я чувствовала отношение ко мне людей. Да, на меня не тыкали пальцем и не кричали в след "о, местная поехавшая" но тем не менее я довольно часто ловила на себе тревожные взгляды, чуть что у меня тут же спрашивали все ли нормально, с тем самым выражением которое я уже насмотрелась. Жалость, смешанная с испугом и что-то еще...не знаю как описать.

Действия врачей так же не внушали мне доверия. Уже несколько дней прошло с момента как мне сделали ЭЭГ, но никто никаких комментариев мне не давал, хотя уже можно было начать делать выводы и проводить хоть какое-то лечение. Да, мне еще не сделали Эхо-сердца, но они ведь не думали что есть вероятность того что мои приступы вызваны проблемами с сердцем?

Возможно они просто боялись назначать мне лекарства пока не проверят что сердце у меня нормальное и я смогу перенести лечение без вреда для себя. Скорее всего, так и было, потому что иных причин медлить у них не было.

Учитывая мое состояние, день ничем примечательным не запомнился. Я была сонной, в отрыве от реальности, очень подавлена и в целом чувствовала себя одинокой и несчастной) В больнице я стала писать в тетрадь свои мысли и переживания, чтобы хоть как - то облегчить тот груз который порой давил на меня, но в эти дни описать свои чувства словами у меня не выходило.

Наступил вечер, было где то, наверное, часов восемь. Чувствуя усталость, я решила пойти умыться и лечь спать, хоть до отбоя и было еще два часа. Я помню как зашла в туалет, подошла к раковине, а дальше опять все как в тумане. Помню что украдкой бросила взгляд на окно.

Следующее мое воспоминание - я стою на подоконнике, окно распахнуто, я смотрю вниз на заснеженный асфальт. Какое то время я просто переваривала картину которая предстала перед глазами. Мозг будто бы медленно включался, и пока он включался, до меня медленно стало доходить что я делаю. У меня нет цензурных слов чтобы описать свои мысли в тот момент. Представьте что вы проснулись и видите что стоите на подоконнике у раскрытого окна. Если вы хотя бы немного знакомы с русским матом, в такой момент скорее всего реакция у вас будет несколько отличаться от банального "Надо же, какая неожиданность!"

В общем, сложив про себя весь трехэтажный, я поспешно спустилась с подоконника, закрыла окно и пару минут просто пялилась на себя в висящее рядом зеркало. Какая часть меня так сильно хочет причинить себе вред? Пусть мне уже и объясняли как это все работает, но когда это происходит с тобой, порой так сложно перестать удивляться происходящему. Каждый раз одни и те же мысли. Одни и те же вопросы. Как такое может происходить, если я люблю жизнь? Я получала удовольствие от нее даже когда работала на вонючем складе, весь день выполняя механическую работу. У меня столько стремлений и желаний, мне так все интересно. У меня есть любимый человек, в конце концов. Так почему же?

И тем не менее, психика человека - очень сложна. Я давно запретила себе винить себя за все это,потому что тогда можно окончательно рехнуться. Что-то во мне заставляет меня делать все это, но это не значит что я этого на самом деле хочу. И это самое страшное. Потому что лишаешься возможности доверять самому себе. И не денешься никуда от этого.

Более менее успокоившись, я направилась в палату. Я не стала никому ничего говорить. А смысл? Я все врачам рассказывала уже. И про неконтролируемые суицидальные наклонности, и про мои эти стремления погулять пойти незнамо куда. И что? Даже когда я заблаговременно предупредила мед-сестру, это никак не помогло, она все равно куда-то ушла и никто меня не остановил от того чтобы выйти таки на улицу. У меня это все в голове просто не укладывалось. При том что мне говорили что в Бехтерева очень сильно трясутся над своей репутацией они уже дважды допустили опасную для пациента ситуацию обладая полной информацией о том что может быть.

А самое обидное, кто был бы виноват в итоге? Если бы я таки выпрыгнула из окна? Конечно же я! Сразу бы налетели особо одаренные и (останься я в живых) стали бы мне рассказывать какая я дура, проблем не знаю, не о ком не думаю и вообще, в аду гореть буду. Суицид это же не православно. А то что я как раз таки и пришла за помощью к специалистам которые по идее с таким должны уметь работать, это херня. А самое страшное - такие речи могут задвигать и сами врачи. И вот тогда понимаешь что ты в полной жопе, если даже врачи не понимают что влиять на свое поведение когда у тебя психическое расстройство так же невозможно как и перестать истекать кровью усилием воли при ранении.

Короче, я промолчала про данный инцидент и решила надеяться исключительно на себя. Впрочем, как и всегда. Определенная часть самоконтроля была мне доступна, просто не на всех этапах развития приступа. На самых начальных я вполне могла понять что будет дальше и принять какие-нибудь меры. Предупредить кого-нибудь или попытаться самой справиться. Проблема была только в том что после транквилизаторов отслеживать свое состояние было очень сложно. Но благо, на следующий день мне уже стало лучше и я выдохнула. И решила что если ко мне еще хоть кто-нибудь подойдет с Феназепамом, Атараксом и прочей дрянью, я соберу вещи и просто свалю отсюда.

Лежа в кровати я думала о том как пока все складывается. Выводы напрашивались неутешительные. НИИ Бехтерева про которое мне столько всего говорили. Одно из лучших мед.учреждений не только в Питере, о котором слышали и в других городах. И что в итоге? Дважды уже возникла опасная для меня ситуация. И сказать спасибо за то что я все еще цела и невредима я могла только себе. Врачи же в упор не слышали меня,выводов будто бы не делали,при жалобах на полную оторванность от реальности колют транквилизаторы, чтобы видимо, вывести мою деперсонализацию на новый уровень. Задаешь вопросы - врач смущенно улыбается, мнется, однозначного ответа дать не может. Все это не вызывало никакого доверия. Я уж молчу о том что не было никакой попытки со мной поговорить чтобы понять что у меня в голове вообще делается. Я то думала что смогу с психологом там проработать некоторые мои психологические замарочки. В итоге я ее так и не увидела больше ни разу.

В общем, и рада была бы сказать что-то хорошее, думала выйду из Бехтерева другим человеком. Но какой там. Впрочем, не все так однозначно, но о дальнейшем расскажу в следующих постах.