О войне, двух клиентках и взглядах со стороны⁠⁠

Года два назад мне выпала возможность консультировать двух девушек, учащихся в одном институте, на одном факультете и в одной группе. Их случаи я взяла к себе в копилку и выпросила иметь возможность рассказывать. А все из-за одного интересно момента: они обе учились в одной группе, в одно и тоже время, имели дело с одними и теми же людьми, но по рассказам – дело происходило в разных городах, а, возможно, и странах. Настолько их ощущения и произошедшие события, рассказываемые на сеансах, отличались. Назовем первую девушку М.

М производила впечатление забившегося в угол маленького хищника, наподобие горностая. Ее плечи постоянно были сутулы, а смотрела она исподлобья, скрестив руки или ноги. Почти всегда прежде чем продемонстрировать любую яркую эмоцию, она начинала ехидно улыбаться, будто издеваясь и над собой, и надо мной. Ее основной запрос звучал так: я не могу отказывать людям.

На все мои предложенные упражнения, девушка отвечала «нет».

Мой легкий когнитивный диссонанс по поводу сложившейся ситуации (а она искренне не замечала, что мне отказывает, а обратить ее внимание на это оказывалось просто невозможным) укреплялся второй озвученной проблемой М.: Я совсем не могу вести себя агрессивно с людьми! А они этого иногда заслуживают!

М. вела себя очень агрессивно – не в словах, ее слова постоянно «улыбались» вслед за хозяйкой. Но, как и улыбка на лице, они были больше атакующими, чем искренними. Я не буду приводить точных высказываний (так как дословно не помню), но вы посчитаете комплиментом фразу: «отличные туфли! Моя бабушка купила себе такие на семьдесят лет. Я бы никогда не стала носить такое, но тебе очень идет. Подходит ко всему твоему образу»? А М. могла посчитать, правда, только если она ее произнесла.

Конечно, фраза утрированная, но М. примерно так и говорила. И всецело не замечала агрессию за словами. Единственное, что попадало в поле сознания девушки – это логичная реакция людей на ее слова.

-Вокруг меня одни враги! - уверенно заявляла М., сжимаясь на кресле напротив меня,- Я не сделала ничего плохого, но со мной никто не хочет дружить.

Понимаете трагедию этой девушки? Патологическая проективная идентификация полностью лишала ее возможности реально взглянуть на вещи и, прежде всего, на саму себя.

Другая моя клиентка – назовем ее Л. – обратилась на консультацию с экзистенциональными вопросами. Ее мучал страх старости, возникший на фоне многочисленных подружек, вышедших замуж и теперь отказывающихся ходить на веселые мероприятия. Л. была социально активна, дружелюбна, интересовалась изучаемыми предметами и оказывала впечатление человека, который может добиться не просто всего, но еще и немного больше. Только в середине сеанса, она позволяла себе продемонстрировать довольно хрупкую и чувствительную душевную часть, тяжело переживающую конфликты с окружающими и осознание собственной смертности. С ней мы активно исследовали тему старости и смерти, потихоньку разгружая их и снимая тревожность.

На самом деле, хоть с Л. было работать в разы приятней, но ее случай бы не выбивался из ряда других, если бы не клиентка М. Девушки не знали, что ходят к одному и тому же психологу, и однажды столкнулись лоб в лоб на одной из пар в универе.

Сначала эту историю я услышала из уст М. Она с порога начала рассказывать о том как ее унизила однокурсница – та самая Л. (примерно тогда я и поняла, что мои клиентки учатся вместе). Л., по словам М., вместе со своими прихвостнями, очернила ее в глазах преподавательницы, обозвала завуалировано и надсмехалась. На вопрос – а зачем ей это надо было? М. уверенно ответила, что в последнее время стала первой на курсе по учебе и Л. с ее «прихлебалками» просто завидует. Весь сеанс М. выражала гнев и планировала действия, которые предпримет в будущем. От вопросов, что же привело к конфликту и что же конкретно сказала ее «вражина» девушка уворачивалась как Нео от пуль. Ушла М. от меня с фразой: ну, теперь точно начнется война!

Л. было назначено через два часа.

Она с ходу начала пересказывать события дня, тоже переполненная эмоциями. Л. рассказывала о том, как с утра ее однокурсницу увезли на скорой с первой пары, с ужасом описывала белые с серой каемкой губы девушки и ее тихий безвольный голос. Девушка была испуганна этой ситуацией и рассказывала о том, что до этого однокурсница никогда не жаловалась на здоровье или давление.

-Может ли это случится со мной?- спрашивала она больше у вселенной, чем у меня.

И ни слова про М.

Под конец сеанса, когда тема себя исчерпала и итоги были подведены, мое природное любопытство поднялось змей из банки. И я аккуратно спросила о том как отреагировали другие на это событие.

-Да нормально,- Л. пожала плечами,- С ней еще одна девочка поехала. Ничего не обычного. Хотя…- она глубоко задумалась,- Есть у меня в группе М., довольно странная девушка. Сегодня на последней паре преподавательница спросила об отсутствующих, мол где они. А она ответила: да гуляют где – то. Пришлось сказать, что не где-то, а на скорой уехали. Так странно было. Зачем М. было так говорить?

Л. рассказала об этом и тут же забыла, снова переключившись на переживания по поводу заболевшей однокурсницы. И ушла от меня домой с твердым намерением посетить знакомую в больнице с кучей мандаринов, а заодно узнать у врачей какие обследования пройти.

Так что это история о войне. Войне, которую вела М., а потом пересказывала мне всю военную сводку – где поражение, а где получилось выиграть. Л., с которой воевали, была ни слухом ни духом и разбиралась с внутренними демонами, все больше и больше обретая почву под ногами. Именно их случай научил меня насколько не стоит иногда доверять словам клиента, а больше оценивать его поведение «здесь и сейчас», его осознанность в данный момент и насколько важно учить клиента взгляду со стороны. С М. мы хоть немного разрядили проективную идентификацию, только когда она научилась изредка смотреть на себя со стороны. Дорогие коллеги, а вы когда-нибудь сталкивались с клиентами, которые учили вас новому подходу к терапии и взгляду на свою работу?

А Л. так никогда и не узнала, что против нее полгода шла маштабная война.