Н.Н.Нарицын, М.П.Нарицына. Эпистолярная терапия - психотерапия нового времени.⁠⁠

Сообщение на секции "Психотерапия в интернете и масс–медиа, новые информационные и диагностические технологии" Международного конгресса "Вызовы эпохи — психотерапевтическая помощь человеку, группе, обществу. Семья в зеркале психотерапии" 14-16 октября 2015 г.

Журнал "Психотерапия" № 11-2016

До сих пор практика психотерапии не позволяла вплотную браться за работу с клиентом "по переписке" вплотную. Исторически сложилось так, что вербальная информация передавалась и воспринималась через внешнюю устную речь – слушание и говорение. Требуя таким образом от обеих сторон развитого воспринимающего и воспроизводящего речевого аппарата.

С помощью устной речи проводился основной обмен эмоциями и основной контакт бессознательное-бессознательное.

И даже письменную речь большинство людей воспроизводят и воспринимают, как бы проговаривая: вслух или про себя. Существует поговорка: кто пишет, дважды читает. Хотя это существенно тормозит скорость восприятия информации.

И все, что происходит в бессознательном, ранее оставалось гарантированно за пределами письменного общения. Часто мысли и эмоции просто не успевали быть зафиксированными адекватно: ещё одна известная поговорка – "мысли вперёд ручки бегут". Изложение на письме привычно требовало структурирования и планирования. Или же отсекались внутренней цензурой, предъявляющей особые требования к написанному тексту по сравнению со сказанным. С советских времён печатное (а по аналогии и письменное) слово значило больше устного, к нему предъявлялись особые требования – "что написано пером, не вырубишь топором". Многим тогдашним клиентам было физически трудно воспроизвести письменно/печатно какие-то ощущения, которыми человек был не готов делиться с широкой публикой: а подспудное ощущение, что "написанное пером" сложнее будет утаить от этой широкой публики, было. Тогда много проще было сказать о чем-то интимном вслух, чем написать.

В итоге на бумагу ложился выхолощенный текст, обработанный логикой и урезанный цензурой. И основной метод психоанализа – метод свободных ассоциаций – в таких условиях был однозначно неприменим, так как свобода этих ассоциаций выраженно обрезалась самой письменной формой вкупе с ее тогдашним восприятием.

По той же причине эпистолярную терапию было сложно применять первые как минимум 10 лет существования интернета в России: во-первых, внутренняя цензура ригидна, и меняется куда медленнее реальных условий, а во-вторых, в первые годы интернет скорее был средством для сообщения, а не для общения: это была большая газета, рекламная площадка, но не более. Те, кто письменно общался в Фидо, слыли "странными", мягко говоря, и, во всяком случае, психотерапия в письменной форме все ещё была затруднена.

Однако ситуация постепенно менялась, и в итоге привела к формированию человека с новым бессознательным (о чем подробно говорится в докладе "Новый человек – новое бессознательное"). Интернет стал массовым, появились блоги и социальные сети, и резко увеличилась доля письменного общения в общей массе межличностных коммуникаций. Созданная так называемая интеллектосфера позволила личностям, не вписывающимся в основное нейротипическое большинство, находить друг друга и решать проблемы социальной депривации, будучи в разных городах и странах. В итоге с человеком стали происходить и происходят до сих пор физиологические и морфологические изменения: новый путь развития личности, востребованный и потенцируемый современной антропогенной средой, делает акцент на развитии других участков коры головного мозга, ответственных за новые, современные сферы коммуникации. Человек сегодня реализует своё общение в основном письменно, через печатно-знаковую систему. И у клиентов, в частности у наших, возникает проблематика уже иного рода: им сложно сказать о каких-то болезненных, тревожащих чувствах, но проще написать.

Вплоть до того, что один соавторов этого текста, психиатр и психотерапевт с более чем 40-летним стажем, наряду с давно применяемыми в работе предварительными консультациями по телефону ввёл такую услугу, как предварительные консультации по е-мейл. Много лет ценимый для первого терапевтического контакта "живой диалог" постепенно перестаёт быть самым актуальным, и новые клиенты приходят с новыми потребностями и запросами, так что человеку старой формации буквально на ходу приходится переучиваться в работе под эти новые потребности.

Как уже говорилось выше, интеллектосфера позволяет объединяться и общаться людям со схожими нестандартными особенностями развития головного мозга (тем, кого сейчас называют нёрдами). Как правило, такие люди пока составляют ощутимое меньшинство и, как следствие рассредоточены территориально. В итоге они переходят на эмоциональное общение посредством интернет-переписки, тем паче что особенности развития их интелолекта это позволяют с большей лёгкостью. В итоге современные нестандартные личности легко могут излагать и обсуждать в письменной – более привычной и комфортной для них форме многие ощущения из области эмоций, и обмениваться ими тоже на письме ("всю ночь в чате песни орали").

Люди с шизоидной акцентуацией в принципе сложно воспринимают общепринятые нейротипичные "традиции общения и сопутствующие эмоции": им сложно бывает понять стандартные шутки. И письменное эмоциональное общение существенно облегчает им жизнь: там, если смайлик улыбающийся - значит, собеседник рад и доволен, если грустный - собеседник грустит, если сердитый – сердится, и так далее.

Кроме того, личности с психастенической акцентуацией часто испытывают трудности при подборе слов в вербальном общении: выраженный психастеник в обычном разговоре (а в важном для него и подавно) чувствует себя примерно так же, как среднестатический телезритель без соответствующего опыта – в прямом эфире. Когда на него все смотрят, и сказать надо точно и самую суть, и ничего не упустить, и при этом упаси боже оговориться или ляпнуть какую-нибудь глупость. Особенную трудность в вербальном общении многим людям создаёт так называемый "внутренний Родитель-контаминант": тот печально известный ворчливый внутренний голос, который постоянно твердит, что человек-де несёт глупости, что бы тот ни сказал. В таких условиях при обязательности непременно вербальной коммуникации человек частенько начинает страдать заиканием, научное название которого – логоневроз.

Людям с подобными трудностями сегодня, в эпоху развитого интернет-коммуницирования в письменной форме, тоже много легче работать с психотерапевтом в формате переписки. Хотя бы потому, что написанное не требуется выдавать "вот прямо сейчас и немедленно", можно подумать, подобрать наиболее точные слова и т.п. Нет временнОго прессинга, столь тяжёлого для выраженного психастеника.

В итоге "человек новой формации" свободно выплёскивает любые эмоции письменно, и письменно же способе говорить о разных проблемах бессознательного, и даже формировать на письме те самые фрейдовские свободные ассоциации. Не забудем ещё, что в эпоху интернета письменная речь перестала быть прерогативой власть имущих и официальных СМИ, она превратилась в обыденный метод общения, куда меньше задавленный внутренней цензурой. Сегодняшние клиенты куда чаще, чем ранее, приходят в кабинет на живой приём с заранее написанными (набранными на компьютере) листами, на которых записывают все то, что хотели бы сказать психотерапевту. Потому что в ситуации стресса в кабинете можно и забыть о чем-то, и опять же не суметь подобрать слов, а написанное с бумажного листа уже никуда не денется.

С психоаналитической точки зрения можно подметить ещё одну любопытную рокировку, произошедшую в личности человека сегодня: формально, говоря абстрактно, бессознательное и внутренняя цензура находятся как бы в разных местах. Да, они близки, они частично перекрываются, но обычно работают в различных областях. И если ранее у человека бессознательное -эмоции, ощущения, переживания - было в основном привязано к устной речи, а внутренняя цензура курировала все написанное ("то. что не вырубишь топором"), то сегодня бессознательное переместилось в письменные тексты (которые, в отличие от произнесённых, можно запаролить), а внутренняя цензура занялась контролем устной речи ("написанное никто не услышит, а то, что ты говоришь вслух, могут слышать сразу несколько человек". То есть сегодня внутреннее давление "посмотри, какую глупость ты сказал" стали больше оказываться именно на устную форму общения. Говоря обыденным языком – всё интимное переместилось в письменную форму, а все сверхконтролируемое – в устную.

Однако при всем вышесказанном у эпистолярной терапии остаются ещё и противопоказания. Особенно к терапии аналитического плана, проводящейся в эпистолярной форме.

Этот вид терапии не показан клиентам, которые декларируют желание работать, но не имеют реальной готовности. И выбирают эпистолярную форму только потому, что она дешевле живой кабинетной работы. Идёт такая неоправданная, нелогичная экономия, когда клиент изначально намерен не вкладывать в терапию, а тратить, и тратить он желает поменьше.

Также эпистолярная терапия не срабатывает у лиц с такой особенностью личности, как выраженная тяга к сверхконтролю: здесь эпистолярная форма становится очень привлекательной для того, чтобы максимально выверять собственные письма (выводя из них таким образом все бессознательное и заменяя его цензурой), а также буквально придираться к каждому написанному слову терапевта – и в результате, как говорится, за деревьями упорно не видеть общего леса.

Можно ли сказать, что сегодня человек окончательно ушёл в письменное общение? Наверное, пока все же нет. Потому что любые изменения никогда не бывают сиюминутными, особенно изменения в формировании и развитии человеческой личности. Новое бессознательное – ещё не застывший конструкт, оно только в процессе своего возникновения, просто важно и его тоже учитывать в работе с клиентами. Но в общем можно отметить, что сегодня психотерапевтам приходится работать в своего рода переходном периоде, когда уже есть люди новой формации – и ещё не исчезли люди старой формации. И это подтверждается нашим личными выводом, сделанным после двух лет работы с эпистолярной формой терапии: сейчас наиболее эффективной оказывается так называемая смешанная терапевтическая форма, сочетающая как очные сеансы, так и эпистолярную работу между ними. Причём с каждым конкретным клиентом подбирается конкретное соотношение "живой приём-эпистолярная работа": для кого-то акцент делается больше на одной стороне работы, для кого-то – на другой, в индивидуальном соотношении. Собственно, в том числе и в этом реализуется индивидуальный подход, который так необходим в психотерапии.

Отметим, что эпистолярной формой в нашей работе пользуются и клиенты, живущие с нами в одном городе, а очными встречами – клиенты из других городов. Иногда очную работу занимают скайп-консультации с применением видеорежима.