Мираж. Глава 3⁠⁠

Я последовал советам врача и неделю отлёживался дома. Иногда хотелось выйти и погулять, но мама тут же пресекала эти попытки на корню.

- Сиди дома, говорят тебе, - говорила она. – Куда ты собираешься в таком состоянии? Совсем сдурел? А если тебе снова по башке дадут? Тут тебе не там. Это в том городе я могла тебя отпустить гулять на все четыре стороны и не беспокоиться. А здесь вон, прогулялся в парке – получил по морде.

- Ну и что мне теперь, вечно тут лежать?

- Нет, ну вы посмотрите на него! Женя! Оклемайся сначала, горе ты моё луковое! У тебя ещё в голове звенит, а ты на улицу рвёшься.

В голове уже не звенело, за несколько дней моё состояние пришло в норму. Рентген не показал никаких нарушений целостности моего многострадального черепа и в целом, спустя несколько дней после происшествия, чувствовал я себя более чем здоровым.

И вот, на дворе была октябрьская пятница, впереди были выходные дни, после которых я надеялся пойти в школу. Мне настолько наскучило сидеть дома, что даже перспективе пойти в школу я был рад как маленький ребёнок новой игрушке. Мама, как обычно, ушла на работу. Я лежал на диване, читал Конан-Дойля и занимался ничегонеделаньем, как любила говорить мама. В этом я был с ней в корне не согласен – я даже в данный момент совершал несколько действий одновременно – лежал, читал и изредка почёсывал спину. За такими бестолковыми мыслями меня застал звонок в дверь.

Открыв дверь, я увидел моего школьного приятеля – одноклассника Санька. Саня был первым, с кем я начал общаться в школе не потому, что вынужден был пересекаться, а просто так, потому что сошлись характерами. Жили мы с ним в одном дворе. Высокий, тощий, как жердь, весь дёрганый и нервный, он напоминал кузнечика в человеческом обличье, разве что не стрекотал.

- Привет, Женёк!

- Здорово, Саня!

Мы пожали друг другу руки.

- В общем вот – начал Саня, протянув мне измятый тетрадный листок. – Домашка на сегодня. Не очень много, я ещё в школе половину сделал. Могу дать списать, если хочешь.

- Да не, не надо, - я покачал головой. – Я сам всё решу, не особо заморачиваясь.

- Ну как хочешь. Кстати, как с головой у тебя, всё в порядке?

- Саня, это как-то двусмысленно звучит, ты не находишь?

- Да ладно тебе, я ж не поржать, я серьёзно спрашиваю.

- Да нормально. Как новенький – я потянулся до хруста в костях.

- Я даже иногда тебе завидую. Лежишь тут, балдеешь, а у нас в школе самая жесть началась.

- Ага, блин, балдею. Только одному скучно. Хочешь вместе со мной побалдеть? Я тебе могу подсказать место, где мне такой кайф на неделю обеспечили.

- Да не, не такой ценой. Я ещё жить хочу.

- Ага, лёгким путём пойти хочешь? Не, так не бывает.

- Ну ладно, герой, страдай пока в одиночестве. Мне сейчас по делам надо в пару мест сгонять, а потом, если хочешь, в гости загляну.

- Ну давай, коли не шутишь.

Саня уже хотел уходить, как вдруг остановился.

- Слушай, я совсем забыл тебе сказать. О тебе тут это… Роксанка спрашивала с нашего двора. Типа, где ты живёшь, всё ли в порядке с тобой и всё такое.

Мурашки побежали у меня по спине, в животе зашуршали бабочки. Я старался не подавать виду, но, судя по всему, это получалось плохо.

- О, ты с ней знаком, я смотрю, причём не просто как друг, - засмеялся Саня. – По роже твоей видно.

- Так, сейчас за такие намёки по чьей-то ещё роже прилетит.

- Да ладно тебе, чего ты? Я всё понимаю. И я тебе завидую. Или сочувствую. Не, наверное, и то и другое одновременно.

- Ты что за чепуху несёшь?

- Вовсе это не чепуха! Она такая сногсшибательная девушка! С ней каждый пацан на районе мечтал замутить. Даже я, чего уж греха таить. Только вот, не судьба это.

- Это почему?

Саня понизил голос, как будто его кто-то мог услышать.

- Так ты что, ничего о ней не знаешь?

- А что такого я должен о ней узнать?

- Ну не совсем о ней, - Саня будто смутился, потом осмотрелся по сторонам, словно боялся слежки и подслушивания. – У Роксаны батя того, в девяностых был местным авторитетом. Понимаешь?

- Так так, - новость меня шокировала, хотя то, что отец этой девушки был с приветом, было для меня очевидно после моего небольшого общения с ним. – Интересное кино.

- Ага, - Саня согласно кивнул головой. – Кино занимательное. Жизнь называется. Короче. У бати её жена была, Роксанина мать, красавица. Роксанка, говорят, вся в неё пошла. Ну и это – убили её. Конкуренты за сферу влияния завалили из мести Роксаниному отцу. Правда сами они тоже потом недолго жили – её папаша был тогда тем ещё отморозком и оказался скор на расправу. Больше тех, кто маму Роксаны убил, никто не видел. Роксанин отец устранил всех, кто был причастен и кого подозревал. Официально, конечно, ничего не доказали. Но все в городе знают, что это он жестоко со всеми расправился. По слухам, свиньям скормил. Ну это так, слухи. Мало ли что он на самом деле сделал.

- Это, конечно, полная жесть, что ты мне сейчас рассказываешь. Но Роксана-то тут причём? Это всё давно было.

- Да при том, что после смерти жены у него в отношении своей дочери натуральная паранойя разыгралась! Он шагу ей без его контроля ступить не даёт. Боится и её потерять, наверное. Только это идиотизм, я тебе скажу. Всякий раз, когда Роксанка гуляла с нами во дворе, её батя ей постоянно названивал. Не припомню такого случая, чтобы он этого не делал. Потом жёстче стало. Иной раз заходим к ней, зовём её погулять, а он нас прогоняет. Не выйдет, говорит, она сегодня, идите нафиг отсюда. Ну, мы и стали с ней общаться всё реже, реже и реже, а теперь я её практически не вижу на улице.

- Да, родитель у неё малость с приветом, в этом я тоже успел убедиться, - задумчиво сказал я. – Но мне кажется, его жёсткость ты преувеличиваешь. Из того, что он так заботится о своей единственной дочери, ещё не следует то, что это гиперопека.

- Если тебе этих фактов недостаточно, - возразил Саня. – То имей ввиду, что он угрожал парням, которые к ней клеились. И пока её ровесницы обжимаются со своими парнями по подъездам, она сидит дома, как принцесса в замке. Я её гуляющей с подружками-то сейчас крайне редко вижу.

- Слушай, Сань, честно говоря, всё это похоже на какую-то байку.

- Байку? Мой друган, Ванёк, тоже подкатить к Роксане пытался. Правда, делал он это несколько настойчиво, чем бесил её. Так с его слов, Роксанкин батя натурально словил его, в багажнике вывез в лес и заставил копать себе могилу, а потом привёз обратно, и сказал, что если Роксанка ещё хотя бы один раз на него пожалуется, то та могила будет использована по назначению. Ванёк не врун, так что я ему верю.

- И этот Ванёк твой что, не жаловался никуда? – спросил я.

- Кому? Полиции? У Роксанкиного отца там всё начальство в друзьях. Смысла просто нет, поверь. А пока будешь пытаться жаловаться другим, могилку в лесу, прикопанную про запас, могут действительно использовать для того, для чего её копали. Ванёк даже родителям побоялся рассказать про этот случай, отбрехался, что задержался у друзей на пикнике. Так что, вот так вот. Думай сам, нужно ли тебе такое счастье.

- А вот это уже не твоё дело, Сань, - отшутился я.

- Ну как знаешь. Ты же любитель садо-мазо. Сначала тебя по голове бутылкой угостили, скоро могилу в лесу копать заставят.

- Да иди ты знаешь, куда, - беззлобно сказал я. – Ладно, скачи по своим делам, потом заходи, если что.

- Лады, учту, - сказал Саня, и затопал вниз по лестнице, быстро перебирая своими тонкими ногами. Я закрыл за ним дверь, и пошёл делать уроки.

Неужели всё, что он рассказал, является правдой? А откуда он узнал обо всём? Хотя, надо ли быть в данном случае Шерлоком Холмсом, чтобы сложить два и два, и сопоставить некоторые совпадения? Такими слухами в любом подобном городе земля полнится. Да и отец Санька служит в местных органах внутренних дел, так что он точно знает многое из криминальной подноготной этого города. Если не всё.

Парадокс ситуации был в том, что такая гиперопека отца Роксаны не уберегла бы её от двух уродов, с которыми она столкнулась в день нашей первой встречи, если бы в ту ситуацию не вмешался я. Этот случай являлся, судя по всему, следствием того, что отец Роксаны настолько достал её своими запретами, что она назло ему сбежала из дома в позднее время, когда девушкам на улице опасно появляться.

С такими мыслями я и занимался своим домашним заданием. Почти закончив делать алгебру, я снова услышал звонок в дверь. Кого там принесла нелёгкая? Саня так быстро сгонял по своим делам?

Открыв дверь, я увидел на пороге тощего парня с кучей чего-то запакованного в яркие упаковки в руках. По-видимому, очередной торговый представитель молодой, успешной и динамично развивающейся компании, которая, несмотря на свой успех, почему-то занимается впариванием барахла в подъездах доверчивым людям.

- Здравствуйте! Я представитель компании Гвинео! Мы на рынке десять лет! Вашему вниманию хотелось бы предложить…

- Спасибо, не интересует, - сказал я и захлопнул дверь перед его носом.

Я снова сел доделывать алгебру. Но не прошло и минуты, как в дверь снова позвонили.

Меня это потихоньку начало сердить. Встав из-за стола, я снова проследовал к двери. Всё-таки некоторые торговые представители бывают излишне настойчивыми. Придётся более доходчиво объяснить, что я не собираюсь покупать его ортопедические чудо-носки, или что он там предлагает.

Тебе что, электричек ма… - начал говорить я, отпирая дверь, и замер на полуслове, увидев пришедшего. Точнее, пришедшую.

- Привет! – сказала Роксана, потому что это была она. – Каких электричек?

- Пригородных, - ответил я, придя в замешательство. – Привет. Это я не тебе говорил, ошибся. Я просто не думал, что это ты.

- Ты ждал ещё кого-то?

- И да, и нет. Шлялся тут один торговый представитель.

- А-а-а, вон оно что! Понятно.

- Заходи, а то как-то неудобно через порог разговаривать.

- Спасибо!

Роксана вошла. Закрыв за ней дверь, я помог ей снять и повесить на вешалку её чёрное пальто и сумку, которую она несла на плече.

- Чай, кофе, - предложил я. – Потанцуем?

- Спасибо за предложение! – улыбнулась Роксана. - От чая не откажусь. Ну а дальше по обстоятельствам.

- Хорошо, я мигом, - сказал я, и умчался на кухню ставить кипятиться чайник. – Тебе покрепче? С сахаром? С молоком?

- Всего понемногу, если можно.

Роксана тем временем разулась и пришла на кухню. На этот раз одета она была в обтягивающий тело чёрный пуловер и короткую чёрную юбку с колготками чёрного же цвета. Этакая леди в чёрном.

- Сударь, вы на мне дырку протрёте, – сказала «леди», улыбнувшись.

Только после этих слов я сообразил, что уже некоторое время смотрел на неё, не отрываясь, а чайник давно уже вскипел.

- Ой, пардон, - театрально извинился я. – Как же так! Моя бестактность взяла надо мной верх! Прошу меня простить, и отведать со мной этого замечательного чая э-э-э… какой он марки-то? Ага, великолепного индийского чая! Того самого, как просит нас заметить индус на картинке.

Роксана начала хихикать. Я, тем временем, ссыпал чай в заварочный чайник и наливал в него кипятка. Решив встряхнуть заварочный чайник для ускорения процесса заваривания, я взял его в руки, не учтя того, что воды в нём было слишком много. Часть кипятка пролилась мне на руку и на пол. Тряся рукой, я поскользнулся на разлитой воде и со всего размаху упал на спину, распластавшись на полу в обнимку с чайником, всё содержимое которого вылилось на пол и на меня. Вдобавок ко всему, я больно приложился затылком, шишка на котором ещё не успела зажить.

Роксана, видя мои нелепые попытки сыграть в официанта, смеялась без остановки.

- Женя, прошу тебя, перестань! У меня сейчас тушь от смеха потечёт!

Я начал подниматься. Да, мои выкрутасы привели к тому, что я в залитой горячим чаем футболке стоял перед Роксаной и не знал, куда себя деть. Меня тоже начал разбирать смех. Отсмеявшись вдвоём, мы посмотрели на пол.

- Женя, официант из тебя никакой! Да и повар, наверное, тоже.

- Прошу меня простить, мадемуазель! Я был настолько сражён вами, что не смог сконцентрироваться!

- Дурак! Давай я тебе помогу.

Спустя некоторое время, после того, как я бросил всю заляпанную чаем одежду в стирку и оделся в сухое, мы с Роксаной пили на кухне свежезаваренный горячий чай с молоком и печеньем.

- Я так рад, что ты пришла! Честно говоря, неожиданно.

- Я знаю. Я решила сама прийти к тебе, потому что твой телефон всё время был отключен.

- Ты не поверишь. Я его потерял. Такой вот закон подлости. А твой номер телефона у меня сохранился только в мобильнике.

Как именно я потерял телефон, я предпочёл промолчать.

- Я что-то такое подозревала. Поэтому сама решила тебя разыскать. Это оказалось не так трудно, так как я примерно знала, где ты живёшь. Ну и, оказалось, что один мой знакомый является твоим другом. Саша сказал мне, в какой квартире ты проживаешь.

- А как ты узнала, что он мой друг?

- Я видела вас пару раз вместе, из окна наблюдала.

- Странно, я как не посмотрю в твоё окно, оно всё время занавешено.

- Да, есть такое. Но ты же не вечно на него смотришь. А я не вечно смотрю оттуда.

- Понятно, - я отхлебнул чая. – Слушай, извини за такое динамо. Я, вот, болею. Как всегда, не вовремя.

- Успокойся, - улыбнулась Роксана. – Ты же хотел увидеться со мной. Вот, мы увиделись. У меня есть немного свободного времени.

- Немного? Жалко.

- Да, - в голосе Роксаны появились печальные нотки. – Но я сейчас по-другому не могу. Отец будет волноваться.

- Да, я понимаю. Тем не менее, я настаиваю, чтобы мы как-нибудь погуляли вместе. Хочешь, в понедельник увидимся?

- Жень, не надо загадывать, - Роксана смутилась. – Не сейчас.

- Хорошо, - сказал я. Значит, паранойя её отца и не думала угасать. Возможно, Роксана и сейчас ко мне забежала по пути из школы, и её отец не знает, что она сейчас здесь, со мной, а не задержалась. – Как у тебя дела?

- Как сажа бела, - ответила Роксана. – Времени нет, от слова совсем. В школе напрягать стали, сразу после неё на курсы английского надо ходить. А если нет курсов, отцу помочь обязательно надо, у него по бизнесу куча документов, с которыми я иногда разбираюсь. В общем, я замученный занятой человек. Как-то так.

- Отец доверяет тебе работу с документами?

- Да. Правда, не со всеми, с некоторыми. Самые сложные он делает сам. Он считает, что я должна всё уметь, хочет, чтобы я пошла по его стопам.

«Бандосом, что ли, свою любимую дочь хочет сделать?» - подумал я, а вслух сказал:

- Так это же замечательно! Он заботится о тебе, хочет научить обращению с документами.

- Да, согласна, но знал бы ты, как это выматывает. Особенно в последнее время. У меня создаётся такое ощущение, что он поступает так, чтобы я была занята как можно больше. И, если честно, я не хочу в будущем заниматься бизнесом, не имею такого желания.

- Навыки в любом случае будут полезны. А чем ты хочешь заниматься?

- Я хочу стать журналистом. А ты?

- Что я? – не понял я вопроса?

- Ты. Кем ты хочешь быть?

- Не знаю, - я не нашёл, что ответить. – Я как-то не задумывался об этом.

- Совсем не задумывался? Даже в мыслях не представлял?

А ведь Роксана права. Я никогда не задумывался о том, кем я вижу себя в будущем. Я никогда не заглядывал так далеко, мне это было не нужно. И, казалось бы, сейчас, когда я учился в десятом классе, когда не за горами выпускной, до которого осталась всего пара лет, я должен был об этом думать. Но я не утруждал свою голову такими мыслями.

- Не представлял, - ответил я. – Может быть, потом для чего-либо созрею. Времени ещё много, до одиннадцатого класса.

- А в одиннадцатом классе не будет слишком поздно? Вот закончишь ты школу, и не знаешь, что делать?

- Пойду туда, куда глаза глядят. В юристы, например. Во все времена востребованная профессия.

- А хочешь ли ты этим заниматься?

- Какая разница? Если задаваться этим вопросом, то можно слишком далеко зайти. В мире, по-моему, вообще очень мало людей, которые всегда чётко знают, чего хотят от жизни.

- Знаешь Рея Бредбери?

- Читал как-то пару рассказов.

- Он однажды сказал, что человечество до сих пор не в космосе потому, что слишком занято потреблением и не хочет ни к чему стремиться.

- А жить-то когда?

- Ты что, Обломов, что ли?

- Нет, наверное, - я снова отхлебнул чая. – Но его философия мне понятна. Не понимаю людей, которые вечно куда-то бегут. Вот оглянешься ты назад, и что увидишь? Беговую дорожку?

Роксана молча пригубила свой чай. Она не нашла, что возразить.

- Вот и получается, - продолжал я. – Что в современном мире, зачастую, людям просто некогда мечтать и претворять свои желания в жизнь. Потому что все вечно спешат в выборе, и потом не знают, что с этим выбором делать, куда себя деть. Жизнь необратима, сделанное однажды не повернёшь вспять. Можно исправить ошибки прошлого, но это занимает время. У многих на это вся жизнь уходит. А время – это то, чего вечно не хватает. Поспешив однажды, будешь спешить всю жизнь.

- Ты всё переворачиваешь с ног на голову!

- Ой ли?

- Именно ой ли! Тратят время на неправильные выборы и борьбу с последствиями своего решения как раз те, кто заранее об этом не задумывается. Такие, как ты, например, - Роксана с вызовом посмотрела мне в глаза.

- А как же примеры людей, которые начинают дело, а потом влезают в колоссальные долги и прогорают, потому что следовали за своей мечтой? Когда они начинали заниматься делом всей своей жизни, они наверняка думали, что знают, что делают.

- Не ошибается тот, кто ничего не делает.

- То есть ты признаёшь, что ошибиться может каждый? И что всегда есть вероятность того, что человек, окрылённый мечтами, потом всё равно может упасть с небес на землю, и влачить такое же существование, как и большинство людей?

- Ну вот, опять! Ты опять свёл все мои мысли, которые я пытаюсь до тебя донести, к фарсу!

- Ты же журналистом хочешь стать. А настоящий журналист обязан в интервью излагать и принимать факты беспристрастно, не навязывая ни свою, ни чью либо ещё точку зрения.

Роксана замолчала. Некоторое время она смотрела на меня так, словно пыталась во мне что-то разглядеть.

- Я тебя сейчас убью! – отрывисто сказала она. – Женя, готовься!

- Судя по твоим смеющимся глазам, мне будет в худшем случае ничего, в лучшем приятно.

- Приятно, говоришь? Ты прав тогда оказался, вкусы у тебя специфические. Сейчас я это проверю.

Роксана встала из-за стола и, подойдя ко мне, обхватила мою шею руками, действительно слегка придушив – силы она соизмерять не стала. В следующее мгновение, она стала трясти меня за шею так, словно хотела изобразить из меня метроном.

- Ну что ты за невозможный человек? Ты же специально не соглашаешься со мной! Специально, я по твоим хитрым глазам видела!

- Ладно, ладно, - хрипел я. – Я со всем согласен, только отпусти меня, а то ты меня задушишь.

- Да, я тебя задушу! Легко отделаться решил? Не на ту напал!

Быть задушенным в мои планы не входило.

- Ай, я падаю! – закричал я, сымитировав падение от Роксаниной тряски моей шеи. Падая, я прихватил руки Роксаны, чтобы она не смогла вырваться, и мы под грохот табуретки дружно очутились на полу, в моём случае уже второй раз за день. Девушка оказалась сверху на мне.

- Лежал бы и лежал так вечность, - промурлыкал я.

- Фиг тебе! Хотя, так даже лучше! – руки Роксаны снова устремились к моей шее.

Этого допустить я не хотел. В мгновении ока я перевернулся, перехватив её руки и подмяв девушку под себя.

- Ты что творишь? Отпусти меня!

- А если я скажу нет?

- Жень, ладно, я пошутила. Отпусти меня, пожалуйста.

- А я не хочу, - стараясь не рассмеяться, сказал я. – Ты мне в таком положении больше нравишься. Да и шея моя теперь в безопасности.

- Думаешь, я других уязвимых мест не найду?

- Попробуй.

- Не буди во мне зверя, Жень! Я серьёзно!

- А что, киса уже проснулась? – не удержался я от подкола и захохотал.

- Ах ты… - Роксана начала изворачиваться, пытаясь освободиться, но я держал её крепко. – В конце концов, я, поняв, что могу перегнуть палку, ослабил хватку, чем будущая журналистка тут же воспользовалась. Она оттолкнула меня и, сев передо мной на колени, начала барабанить в мою грудь своими кулачками.

- Да перестань ты, перестань, - со смехом пытался образумить я девушку, сев на пол и выставив перед собой руки. Поняв, что это не работает, я попытался поймать её руки. Не сразу, но это у меня получилось. Роксана вяло сопротивлялась некоторое время, но потом перестала.

- Перестань, - снова сказал я, пытаясь приобнять Роксану, чтобы она успокоилась. К моему удивлению, она не отстранилась. – Прекрати, успокойся. Чего ты так взбесилась?

- Я просто подумала, - проговорила Роксана. – Что ты взаправду…

Она не договорила.

- Что взаправду? – поинтересовался я.

Роксана опустила руки и подняла голову, посмотрев мне в глаза.

- У тебя так взгляд изменился. Когда ты схватил меня за руки. Я немного испугалась. Кстати, сейчас он у тебя тоже… - она потупила взгляд.

- Слушай, не знаю, что тебе у меня в глазах удалось рассмотреть такого, что тебя напугало. Я всё время старался не заржать от твоих попыток задушить меня. Ну и не задохнуться, конечно.

- Ой! – Роксана протянула руку к моей шее. Что, опять?

Но, вопреки моим предположениям, она слегка дотронулась до кожи под моим подбородком.

- Кажется, - смущённо сказала она. – Что я переборщила малость. У тебя на шее следы от моих ногтей остались.

- Я, наверное, тоже переборщил, - сказал я. – Впрочем, может быть, в отношении взгляда ты отчасти права. Ты мне нравишься.

Ну вот, я сказал это. Сказал неожиданно даже для себя, как идиот, сидя на полу кухни. Не так хотел я признаться ей в этом, не так, не при таких обстоятельствах. Ну почему в последнее время я веду себя как дурак, совершая необдуманные поступки? Вот, сейчас наверняка я словлю недоумённый взгляд, затем насмешку в свой адрес.

И что делать дальше? Ну серьёзно, что мне теперь делать? Я готов был провалиться сквозь землю.

Роксана, однако, не торопилась смеяться. Она смутилась ещё больше, и, кажется, даже покраснела. Всё, что произошло дальше, получилось как-то само собой. Наши взгляды пересеклись, наши лица приблизились друг к другу, губы соприкоснулись, и мы слились в самом настоящем французском поцелуе, который, казалось, длился вечность. Меня бросало то в жар, то в холод, в голове трубили фанфары, и громогласно звучала только одна мысль. Взаимны! Наши чувства взаимны! Я ей тоже нравлюсь!

Поцелуй закончился, и мы снова посмотрели друг другу в глаза. Карие глаза Роксаны лучились счастьем и какой-то грустью. Возникла пауза, ни один из нас не решался что-либо сказать. Да и нужны ли были слова? Наши взгляды говорили сами за себя.

Сколько времени мы так просидели на полу в абсолютном молчании и с чувством сладкой эйфории, сказать было сложно. Молчание уже потихоньку становилось неловким. Первым его решилась нарушить Роксана.

- Я боялась, - сказала она. – Что рано или поздно именно это ты и скажешь.

- Почему? – спросил я.

- Это сложно объяснить. Я не могу рассказать тебе всего. Не сейчас.

Я знал, что она имеет в виду. Если её папа узнает, что между нами происходит, я стану для него мишенью номер один, помехой, которую надо устранить. Но об этом не хотелось сейчас думать.

Я встал с пола и по-джентльменски помог Роксане подняться. Вдвоём мы проследовали в гостиную, где и расположились, устроившись на широком диване.

- Я должен был это тебе сказать, - сказал я. - Ты мне нравишься. Ты мне понравилась ещё тогда, в переулке, где мы впервые встретились.

Голова Роксаны покоилась на моей груди. Я вдыхал чудесный запах её волос. Больше всего на свете я хотел, чтобы она сейчас никуда не уходила, чтобы осталась тут, со мной. Хотелось крепче прижать её к себе, защитить от всего, что ей грозит.

- Сегодня я, наконец, решился, - продолжал я. – Я не мог затягивать с этим дальше. Даже если ты бы сказала «нет», я всё равно должен был это сделать. Я вдруг понял, что не хочу неопределённостей в таких вещах. И я рад, что ты услышала меня.

- Ты мне тоже сразу понравился, - сказала Роксана, теребя в пальцах мою рубашку. – Но…

- Не надо никаких «но». Зачем всё усложнять?

- Ты не понимаешь. Ты многого не знаешь.

- Так скажи мне. Чего я не знаю? Что может тебе помешать?

- Мой отец, - неожиданно для меня призналась Роксана. Я думал, она до последнего будет это скрывать. – Поверь, тебе опасно встречаться со мной. Если он узнает, то сильно усложнит тебе жизнь.

- Я не боюсь.

- Ты не понимаешь, что говоришь. Если он узнает, то… - Роксана запнулась и замолчала.

- А мы ему не скажем, - сказал я. – Только и всего.

- Он узнает. Он контролирует каждый мой шаг. Когда я тебе говорила, что у него паранойя, я не преувеличивала. Скорее даже приуменьшила. Это из-за мамы. Она умерла, когда я была маленькой, с тех пор он боится меня потерять.

- Он тебя что, вообще из дома не выпускает?

- Можно и так сказать. С ним это бывает периодически, я привыкла. Но в последние годы всё чаще и чаще происходит.

И тут Роксану понесло. Я сидел и слушал её откровения, от которых мне становилось не по себе. Ранее мне о её отце рассказал Саня, но те же самые слова, исходящие от неё, оставляли совсем другое впечатление. Если рассказ Сани, несмотря на то, что вряд ли он стал бы врать, воспринимался как не подтверждённый ничем слух, то Роксана изливала мне душу, будучи непосредственно участником событий, вдобавок ко всему, сдабривая всё это лишними подробностями, которые оставляли у меня в душе ощущение бессильной злобы и несправедливости. Я не мог, корил я себя, не мог ничего сделать, я не помог ей в эти трудные моменты. И пусть я тогда ещё не был с ней так близко знаком, я всё равно не мог себе этого простить, потому что, если такие ситуации в её жизни, связанные с её отцом, будут и дальше, я смогу только утешить её. И всё. Ничего больше я сделать не способен.

- Когда я была маленькой, моей мамы не стало. Отец очень долго горевал по ней. Он пообещал, что будет заботиться обо мне, что не даст меня никому в обиду. И чем дальше, чем старше я становилась, тем больше он старался меня опекать. В детстве, когда не было мобильных телефонов, я перед тем, как пойти куда-нибудь гулять, обязательно должна была позвонить ему на работу и сказать об этом. Он спрашивал, куда, с кем и на какое время я пойду. Не дай Бог, я вернусь позже, даже на десять минут – мне тут же доставалось на орехи. В семь вечера я обязательно должна была быть дома, и точка. Также, меня могли наказать, если отцу становилось известно о том, что я без его ведома ходила к кому-либо в гости или уходила со двора.

продолжение в комментариях