В посте-знакомстве я писала, что история уже завершена и будет в скором времени опубликована полностью. И да, это так. Основной сюжет прописан от начала до конца. Он писался залпом, на одной волне эмоций и имеет в целом негативный окрас. Но когда вчера я перечитывала три опубликованные главы, на меня нахлынули другие воспоминания. Хорошие детские воспоминания. И мне захотелось тоже ими поделиться. Эта глава – глава-вставка, сколько всего таких будет, я не знаю. Оказалось, у меня достаточно много воспоминаний, которые были задвинуты куда-то глубоко. А этой ночью стали выбираться наружу.
Сегодня я хочу рассказать о моей школьной подружке Насте и её семье, о том как сильно она отличалась от моей, и о том, что богатство – оно не только в деньгах. Здесь не будет хронологических рамок – воспоминания за всё наше время дружбы, и часть информации, полученной мной уже от взрослой Насти (да, мы относительно недавно встретились, спустя много лет, и проговорили всю ночь).
Настя жила в большом красивом доме. В прошлой главе я упомянула, что в детстве пришла к выводу, будто взрослым дают дома с количеством комнат, равным количеству детей. Но оказывается, Настиным родителям этот дом никто не давал. Они его сами построили. Точнее, отец с дедом, своими руками. Рядом шла такая же соседская стройка, эти дома были похожи как близнецы. Не только внешне, но и внутри. Я это знаю, потому что Настя с самого детства была влюблена в соседского мальчика, и иногда мы и туда забегали играть. Вообще, в этом конце улицы было четыре дома, очень похожих внешне. В каждом жили благополучные семьи. Зная историю двух домов, я могу предположить, что все они строились будущими жителями по одному проекту.
Даже сейчас я считаю, что дом Насти был невероятно хорошо продуман, а уж тогда, в сравнении с моей «квартирой» в бараке... Каждое помещение было, по моим детским меркам, огромным. Веранда, кухня, каждая из трех комнат были примерно одного размера. Кладовая была чуть поменьше, но всё равно просторной. Из дома было два выхода, один общий – через него встречали гостей и возвращались домой, другой – выход во двор. Был огород, хозяйственные постройки, собака на цепи и кот в доме. Вроде одно время были куры, но крупного скота не припомню. Хотя стайка определённо была. Может из памяти стёрлось, а может построили на случай, если захотят держать хозяйство, но не захотели.
У Насти мы часто делали уроки после школы, что наверняка поспособствовало моим успехам в учебе. В моем пропахшем пьяным родительским пердежом бараке особых условий для этого не было. Я тогда конечно этого не понимала, и удивлялась, почему мы постоянно тусим у Насти, а не у меня. Но Настина мама как-то с улыбкой сказала: «Понимаешь, у Насти много дел кроме учебы – надо многое успеть до прихода взрослых с работы, поэтому после школы ей нужно бежать домой. Так что занимайтесь у нас, ей с тобой веселее». Конечно она просто не хотела отпускать дочь в логово алкашей, но подала это под таким правильным соусом, что я верила в её слова очень долго. Даже жалела бедную Настеньку. Дел у неё столько, аж жить некогда. Не то что у меня – бегай где хошь, твори что хошь, никто и не спросит.
Как я помню наш с Настей обычный день. Мы приходили со школы (не сразу приходили, по дороге были всякие детские приключения), Настя разогревала на плите (а позже и готовила) еду, мы ели. Каких-то изысков не помню. Картошка, овощи, варенье, сахар, хлеб. Обычная деревенская еда, точно такая же как у нас. Но складывалось впечатление, что она у них есть всегда.
Настя подметала полы на кухне (в остальном доме было перманентно чисто), мыла за нами посуду. Мы во что-нибудь играли. Позже приходили со школы Настины брат с сестрой. Иногда мы задавали им всякие вопросы и, если требовалось, просили помощи с уроками. У брата было хобби – выжигать по дереву, вся квартира была украшена его творчеством. А у Насти была мебель для кукол, сделанная его руками. Кровать, стул, стол, диван. Всё деревянное, отшлифованное и украшенное выжженной росписью. У сестры были обычные девчачьи увлечения – целоваться со своим парнем (тоже сосед, кстати, старший брат мальчика, в которого была влюблена Настя), краситься и вечерами гулять с молодежью. Ещё она рисовала нам очень красивых вырезных кукол и платья для них. Она даже рисовала таких кукол младшим школьницам за деньги, под заказ. Не помню в тех деньгах, но в переводе на нынешние пусть будет 10 рублей за куклу. Но сестре и её близким подружкам могла нарисовать и бесплатно.
Было много книг, которые мы часто читали, разбежавшись по разным углам кровати, но вот видика не было. Что мне казалось странным – картошка и варенье есть, а видика нет.
Летом, когда не было школы и Настя уже научилась готовить, мы ходили носить её родителям обеды на работу. Папа работал в котельной. Большое строение, внутри которого я не видела ничего, кроме куч угля. Наверняка было что-то ещё, но я ждала Настю у входа и не приходила внутрь. В поселке не было центрального отопления в домах, предполагаю что та котельная отапливала административные здания. Вряд ли она полноценно функционировала летом, но из других глав вы узнаете, что такое богатство как уголь должно храниться под постоянным присмотром. Иначе деревенские растащат. Тем более, что уголь я только в этой котельной и видела, дома жителей отапливались самозаготовленными дровами.
Мама работала в больнице, точно не врачом, может медсестрой, в отделении, в котором я никогда не была. Наверное это был стационар. Когда мы приходили, Настя просовывала голову в дверь «в неизвестность» на втором этаже, выходила мама, забирала обед, они о чем-то недолго разговаривали и мы бежали дальше по своим делам.
Иногда я оставалась у Насти с ночевкой. Чтобы спокойно хихикать и рассказывать друг другу страшилки допоздна, и не мешать сестре, с которой Настя делила комнату, мы спали на веранде. Кажется, там стояла панцирная кровать-полуторка, которую Настя (в отличие от меня) умела заправлять играючи и практически неотличимо от того, как заправил бы взрослый. Я как-то пыталась повторить этот фокус дома, но огребла за рукожопость и больше не лезла со своим «мам, смотри как умею».
В один из таких «ночёвочных» дней, под предлогом того, что Настиной сестре задали домашнее задание по «трудам», мне нашили трусов. Сейчас я думаю, что это был подстроенный для меня спектакль, после того, как Настина мама увидела состояние моего белья. Они ещё придумали какой-то нелепый повод типа: «надо научиться шить в разных размерах, на свою семью мы уже нашили, и одного размера ну никак не хватает, поэтому мы просим тебя об этой услуге». Хотя я ничего не спрашивала, просто радовалась как мне подфартило. Не знаю, заметили ли мои родители обновки, но вопросов по поводу того, откуда у их ребенка новое белье, лично мне не задавали.
Ещё помню случай, как Настина сестра вернулась «с центра», где собиралась молодежь, непривычно рано и заплаканной. Родителей не было дома, из условно взрослых только брат. Какой-то мужик начал проявлять знаки внимания к девушке, а когда она ответила резко, прижёг о её бедро окурок. Не знаю, насколько эффективно Коле (пришло время познакомиться с Настиным старшим братом, знакомьтесь - Коля) удалось решить эту проблему, но он был очень зол, сел на мотоцикл и уехал, запретив нам открывать дверь и выходить из дома до его возвращения.
Да, у Коли, как и у большинства деревенских пацанов, был мотоцикл. Точнее не так. Мотоцикл был у отца семейства. Но Коле было разрешено брать его, когда захочет, при условии, что он будет забирать отца с работы. Похож на мотоцикл на фото, но с самодельной деревянной платформой.
Утром (или вечером, в зависимости от смены) отец уезжал на мотоцикле на работу, потом Коля мог прийти в котельную и взять его, если нужно, но при этом, должен был вернуться за отцом к окончанию рабочего дня. Коле было запрещено катать на мотоцикле девочек (в том числе и сестёр). И вот же странность – я никогда не слышала, чтобы в этой семье повышали голос на детей, не уверена что их когда-либо били. Но при этом я никогда не видела на этом мотоцикле, в момент движения, ни одной девочки. Когда мотоцикл стоял, старшие девчонки (подружки Настиной сестры) часто использовали его в качестве скамейки, порой включая девичье обаяние в попытках уговорить прокатить их. Иногда видела как Коля с соседским пацаном едут на этом мотоцикле вдвоем по поселку, также он возил на нём маму по ягоды. Но если нужно было везти девчонок, за рулем был исключительно отец.
Возможно (и почти наверняка) сейчас я идеализирую это семейство, возводя воспоминания из детства в абсолют. Но вот такими их запомнила девочка из неблагополучной семьи. Старшие дети разъехались ещё при мне, поступили учиться в большой город, где жили у сестры Настиной мамы. Сын отучился на что-то, связанное с декоративной работой по дереву, старшая дочь сначала получила какую-то рабочую профессию вроде швеи или кондитера, потом пошла в медицину. Детей у неё не получилось. Была беременность в студенческие годы, но неудачно закончилась на позднем сроке. Настя институт не закончила, вышла замуж, родила детей. Отец умер еще достаточно молодым (безо всякой грязи, просто умер, так бывает). Мама после его смерти уехала в город к детям и там вышла замуж.
