Хочу сказать всем огромное спасибо за отзывы к моему предыдущему посту. Было очень приятно услышать, что кому-то понравилось мое творчество. Отдельное спасибо тем, кто делал замечания - можно не принимать критику во внимание, но вот можно ли без нее расти? 

Так же благодарю всех, кто подписался, приложу максимум усилий, чтобы вас не разочаровать.

Итак к делу...

Гранат

Михаил с трудом разлепил глаза и осмотрел помещение, в котором находился. Это была больничная палата. Не такая, как та, в которой он лежал, когда «косил» от армии. Стены идеально выкрашены светлой краской, на них не было и следа подтеков или пятен. Палата явно рассчитана на одного пациента, несмотря на то, что ее площадь составляла порядка 20 квадратных метров. Кровать была достаточно жесткой и имела электронный пульт управления. Постельное белье было белоснежным, не накрахмаленным тысячу раз, а именно новым. Слева от кровати находился небольшой столик, на котором стояла вазочка со спелыми фруктами, Михаил отметил про себя, что никогда не видел вживую таких привлекательных плодов, они как будто сошли с картинки.

Вся эта обстановка подходила больше для дорогой частной клиники, чем для больниц, в которых Михаил бывал. Но что он делает в частной клинике? Справа от себя Миша увидел множество медицинских приборов, к которым тянулись провода от датчиков, закрепленных на его теле. Михаил попытался рассмотреть показания приборов, но зрение подводило его, и картинка плыла перед глазами.

- О, Михаил Леонидович, вы уже пришли в себя? – Миша повернул голову к двери и увидел мужчину средних лет в белом халате. Пациент не слышал, как тот вошел, пытаясь разобрать данные мониторов состояния.

- Где я? – Спросил Михаил, - как я сюда попал?

Мужчина улыбнулся и, присев на стул у кровати, ответил:

- Мы добьемся большего результата, если вы сначала ответите на мои вопросы, а потом я отвечу на ваши. Договорились?

- Договорились, - процедил пациент.

- Как ваша фамилия? – Спросил врач.

- Афанасьев, - сказал Михаил уверенно.

- Замечательно, что вы это помните, - снова улыбнулся доктор и отметил что-то в планшете. – Ко мне можете обращаться Алексей Игоревич, - врач приложил руку к груди и Миша невольно взглянул на бейдж, на котором красовалась надпись А.И. Дьяченко, - хотите кушать?

- Я хочу знать, что произошло и где я нахожусь? – Воскликнул Афанасьев громче, чем следовало.

- Вы все узнаете, но прежде ответьте на вопрос – что последнее вы помните, перед тем, как очнулись здесь?

- Я ехал на машине, уже светало, пришлось отработать двойную смену – сменщик, козел, подвел. Очень хотелось спать… - Веки налились тяжестью, и Михаил прикрыл глаза, вспоминая, - Глаза слипаются, начался дождь… Я думаю о Лене, о нашей вчерашней ссоре… О том, что наговорил ей… Решаю, что нужно извиниться… Нужно зайти в палатку у дома и купить цветов. – Пациент замолчал, его лицо нахмурилось.

- Продолжайте, - прозвучал мягкий голос врача откуда-то издалека.

- Визг тормозов… Гудок, еще один… Скрежет железа… Боль… Невыносимая боль… Сирена… Боль отступает, - пациент открыл глаза, заметался на койке и скинул одеяло, чтобы проверить на месте ли ноги.

Согнув несколько раз колени и, ощупав лодыжки, Миша успокоился. Все было на месте. Он даже украдкой проверил наличие гениталий. Все это время доктор молча смотрел на него, слегка склонив голову. Вспомнив про боль, которую испытал во время аварии, Афанасьев начал трогать свое лицо, узнавая родную щетину и осмотрел свои руки. Чувствуя, как нарастает паника, он спросил:

- У вас есть зеркало? Хочу на себя посмотреть.

Доктор кивнул и достал из ящика стола небольшое зеркало. Он повернул его к Михаилу, чтобы тому было удобнее рассмотреть свое отражение:

- Узнаете? Или ожидали увидеть что-то другое?

Из зеркала на него смотрел тот же не выспавшийся парень, которого Афанасьев видел каждое утро в ванной. Никаких шрамов или синяков не было. Мысли и догадки в голове Михаила сменяли друг друга с невероятной скоростью, и он не уже не мог держать их в себе:

- Я ничего не понимаю. Я попал в аварию. Помню очень смутно, но было больно, чертовски больно. Почему сейчас я жив и здоров, никаких повреждений? Разве такое может быть?

- Даже не знаю, как вам, Михаил Леонидович, это сказать… - очень серьезно произнес доктор и после небольшой паузы продолжил, - вы не совсем правы, а если быть точным…

- Я умер, - прошептал Миша и, чтобы подтвердить свою догадку, снова посмотрел на мониторы состояния пациента. Все они показывали нули, а вместо кардиограммы Афанасьев наблюдал прямую линию. Он перевел взгляд на врача.

Доктор кивнул и сказал:

- Гораздо лучше, когда люди сами осознают случившееся, убеждать их в том, что они мертвы – неблагодарное дело. Добро пожаловать на тот свет, - при этих словах на лице человека в медицинском халате не отразилось и тени улыбки, просто констатация факта. – Я обещал ответить на ваши вопросы… Спрашивайте.

- Вопрос все тот же, - вздохнул Михаил, пытаясь смириться с полученной информацией, - где я? И почему это выглядит как больница?

- Это Чистилище. Палата это антураж, для лучшего осознания, - врач чуть помедлил и добавил, - в вашем случае.

- А можно как-то изменить окружающую обстановку? – Афанасьев очень надеялся, что его собеседник откажет, тогда есть шанс, что все это не правда. Столько не сделано, не сказано, не прожито и так хочется вернуться. – Просто эти аппараты меня немного смущают, - пациент кивнул в сторону мониторов.

- Нет проблем, - улыбнулся Алексей Игоревич. Комната поплыла, меняя очертания. Миша вскочил с кровати и начал крутить головой, стараясь уловить изменения. Через несколько секунд он оказался в хорошо обставленной гостиной с ковром на полу, и зажженным камином у стены. Его собеседник был одет во все тот же белый халат, но сидел не на стуле, а в классическом кресле с большими подлокотниками. Обернувшись, Миша увидел за собой такое же. Подобные кресла, по представлению Афанасьева, должны стоять в просторных залах старых английских замков. Между собеседниками стоял стол с вензелями на изогнутых ножках, на котором стояла видоизменившаяся ваза с фруктами.

- Полагаю, что эта демонстрация прибавит вес моим словам и подчеркнет подлинность вашего открытия, - произнес Алексей Игоревич, закидывая ногу на ногу и указывая Михаилу на противоположное кресло. - Предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу сразу, чтобы это стало понятно раз и навсегда – нет, вы не можете вернуться. Никто не может.

- Понятно, - сглотнул Михаил, - а кто вы? Бог?

- Можно сказать и так, - кивнул собеседник. – Но не буду вводить вас в заблуждение. Вам я скорее известен под своими более поздними именами, - Алексей Игоревич сделал паузу, посмотрел Михаилу в глаза и произнес, - Дьявол, Сатана, Люцифер, Шайтан и так далее.

Если бы Михаил мог сейчас вспотеть, то наверняка бы это сделал. Неожиданно он обратил внимание, что одет в свою повседневную одежду – джинсы, кроссовки и свитер. И куда делась больничная пижама? Взяв себя в руки, он попытался сосредоточиться на разговоре с Нечистым:

- А были и более старые имена? Не помню, чтобы задумывался о смерти, но уж точно не представлял, что буду вести непринужденную беседу с Дьяволом у камина, - Миша нервно хохотнул, - скорее из камина.

- Имя, данное мне при рождении, которое я по праву считаю своим, вам тоже известно, - человек в белом халате наклонился ближе к собеседнику и тихо произнес, - Аид. Но за свою долгую жизнь я привык получать новые имена. Северяне, например, представляли меня женщиной и звали Хель. Египтяне называли меня Осирисом, но их сложно винить, в те далекие времена мы еще не рассказывали людям свою историю.

Михаил еще раз взглянул на бейдж и заметил, что между инициалами и фамилией нет пробелов и точек. Несмотря на всю серьезность ситуации, в которой оказался, Афанасьев не смог сдержать улыбку, отмечая чувство юмора Алексея Игоревича Дьяченко.

- Аид, - тихо повторил он за собеседником и, вспоминая мифологию, добавил, - мир мертвых тоже Аид, а говоря по-русски – ад. Забавно получается, по-английски название тоже созвучно с вашим именем у викингов – hell.

- Вы правы, - кивнул Аид, - только подземный мир северяне называли Хельхейм. То есть владения Хель, но со временем люди все упрощают.

- Зачем я здесь, почему меня встречает Аид, лично? Что происходит в Чистилище?

- Я встречаю здесь всех умерших. Даю вводную, рассказываю, как все устроено, и направляю коротать вечность в тех или иных условиях.

- А где же Бог, чем он занимается? – Удивился Михаил.

- Какой именно Бог? – Уточнил в свою очередь Аид.

- Ну... – замялся Миша, - в вашем случае Зевс, я полагаю. Вообще-то я христианин, у нас свой Бог, который един в трех лицах. Где он, что делает?

- Пожалуй, я начну сначала, - вздохнул владыка мира мертвых. – То, что ты помнишь из мифов древней Греции – правда, не все, конечно, но основные моменты. Греки были первыми, кого мы посвятили в нашу историю. Титаны, наш, мягко говоря, необразцовый отец, который нас на самом деле не ел (так было проще людям объяснять), но питался нашей силой, и Зевс, освободивший нас. Мы были молоды, полны стремлений и идей, чувствовали в себе силу сделать мир лучше. Являлись людям, описывали им свою жизнь, учили их. Но люди смертны, каждое следующее поколение приукрашивало, перевирало, путало наши истории. Сначала мы пытались с этим бороться, но это было бесполезно. Попробуй рассказать муравью стих так, чтобы он его запомнил, пересказал своим потомкам, и они повторили его тебе, - увидев, что Миша нахмурился, Аид поднял руки в успокаивающем жесте, - без обид. В общем, мы смирились с тем, что менялись наши имена, истории, приписываемые нам деяния и так далее. Но когда стали появляться совсем новые религии, например, христианство, то это стало большим ударом для всех нас, но больше всего для Зевса. Он был так расстроен, что отошел от дел, стал отшельником. Я не знаю, что с ним сейчас. Не слышал о нем уже больше двух тысяч лет. Последнее, что он сделал – велел нам с Посейдоном приглядывать за миром…

- Еще бы! – Перебил Михаил, - он же верховный бог! Он командует, а вы под козырек.

- Не в этом дело, - ответил Аид, - он наш брат. Мы обязаны ему за то, что он разобрался с отцом и спас нас. Вот ты, например, знаешь, что я старше Зевса?

- Нет, - сказал Афанасьев, - откуда я могу это знать?

- Из мифов, - беззлобно произнес Аид, - если уж совсем возгордиться, то я – первенец Кроноса. Но это все не так важно. Забота о мире – это наш, если хочешь, семейный долг, не только перед Зевсом, но и перед друг другом. Другие наши родственники не так сильны и не так преданы общему делу, которое мы начинали втроем, а когда Зевс ушел, остались только мы с Посейдоном. Владыка морей расширил свои полномочия далеко за пределы океана, по сути все, что вы называете природой или окружающей средой – это зона ответственности Посейдона. А я веду все дела, связанные с людьми, не только загробную жизнь, но и бренную.

Аид откинулся в кресле, давая понять, что закончил рассказ. Михаил не сразу обратил внимание на то, что повествование прекратилось. Его мысли сейчас были обращены к Лене. Как она там справляется теперь одна, без него. Поддержит ли она его маму, которая потеряла сына. Будет ли его вспоминать. И главное как к ней вернуться? Посмотрев в мудрые глаза владыки царства мертвых, Миша вдруг спросил:

- Так если Зевс ушел, значит, никто не слышит наших молитв? - Миша вспомнил свое детство. Тихий плач под одеялом и неумелое обращение к Богу с очень важными для него просьбами: «скорее бы Он уснул», «не трогал бы сегодня мать», «сделай так, чтобы она перестала плакать». От воспоминаний слезы накатывались на глаза, а в горле встал ком. Афанасьев начал усердно тереть нос, чтобы собеседник не заметил намокших глаз. Михаил вздрогнул, почувствовав прикосновение теплой руки к своему плечу. Он поднял голову и увидел печальное лицо Аида, стоявшего возле него.

- Я слышу, - тихо прошептал тот, - и стараюсь помочь, чем могу. Моих сил слишком мало, чтобы помочь всем в материальном мире. Я черпаю их из ваших желаний. Ваши мечты, любовь и ненависть я превращаю в силу, способную воздействовать на мир живых.

Миша вспомнил, как страстно хотел, чтобы «Он, наконец, сдох». Возможно, даже молился об этом. И в один прекрасный день в их квартиру позвонил сотрудник милиции, чтобы сообщить «трагическую» новость. Новость, которая изменила жизнь их семьи к лучшему, новость, после которой мама помолодела на десять лет. В этот день, было решено выкинуть старый комод. Тот самый, которым маленький Миша подпирал дверь своей комнаты, чтобы «Он не вошел» среди ночи для «воспитательной» беседы с сыном.

Афанасьев сидел у камина в роскошном кресле и, уткнувшись в ладони, рыдал, как ребенок. Рыдал впервые после того дня, когда пришел милиционер. С тех пор, когда первый раз в жизни плакал от счастья. Сегодня Миша рыдал от накативших воспоминаний, а по голове его гладил Дьявол. Тот, кто один слышал его молитвы, тот, кто порой не давал «Ему» войти в Мишину комнату, тот, кто обратил его ненависть в силу и подарил Афанасьевым нормальную жизнь. Аид, который не понаслышке знает, что такое сложные отношения с отцом и тяжелое детство, молчал, приобняв Михаила, и гладил мальчишку по волосам, давая выплакаться.

Успокоившись, Михаил привел себя в порядок, улыбнулся и спросил:

- Так значит все те, кто думают, что молятся Богу, на самом деле обращаются за помощью к Сатане?

- Это выдуманный персонаж, - серьезно ответил Аид, - я бы сказал, что эти люди взывают не к тому Богу, о котором думают. Мне неважно к кому обращаются, может и к Аллаху, если я смогу помочь – помогу.

- А как ты выглядишь на самом деле? Можешь показать свой истинный облик? – Вдруг сменил тему Михаил. Ему было неловко, за свои слезы, и нужно было отвлечься.

Образ врача вытянулся до двух метров, белый халат не меняя цвет, превратился в тогу. Волосы стали темнее, выросли до плеч и начали сильно виться. На лице появилась кучерявая черная борода. Планшет превратился в длинный металлический посох.

- Вот так, - сказал Аид, закончив преображение, - только раз в десять больше. Раньше существа на земле были крупнее.

- И никаких рогов и красной кожи? – Рассмеялся Афанасьев, намекая на распространенное представление людей о дьяволе. – Даже вил нет?

- Вообще-то у меня есть двузубец, наверное, ты его имеешь в виду? Но я предпочитаю этот посох, - ответил Аид. – В конце концов, это все, что осталось от Зевса. Используя его, я храню память о брате. Сам понимаешь, семья – прежде всего.

Настроение Михаила мгновенно ухудшилось. Он вспомнил про маму, представил каково ей сейчас. Опять кто-то позвонит в дверь, и она снова услышит, что член семьи умер. Только в этот раз она вряд ли обрадуется. Узнав о гибели сына, она вернет те годы, которые скинула после смерти мужа. А Ленка? Он же поссорился с ней вчера, наговорил глупостей. Авария произошла раньше, чем он успел извиниться. Нет! Это не правильно! Он должен вернуться, хотя бы не надолго, чтобы все исправить, чтобы попрощаться. Миша с силой сжал подлокотники, чувствуя, как внутри все кипит.

- Если у тебя закончились вопросы, то выслушай, что я предлагаю… - начал было владыка мира мертвых.

- Да пошел ты со своими предложениями! Верни меня назад! Хотя бы на день верни! – Прокричал Афанасьев, вскакивая с кресла. – Если нужна моя душа – забирай, но дай мне еще сутки. После этого можешь варить меня в котле или жарить на сковороде, но дай мне немного времени в мире живых.

- Это не в моих силах, - все тем же спокойным голосом произнес Аид. – Дороги назад нет. А твоя душа… она и так принадлежит мне. Ты же здесь. - Впервые за время беседы Михаил почувствовал, что говорит не с добродушным доктором, а с существом, превосходящим его по всем параметрам, имеющим несгибаемую волю и невероятное моральное превосходство над собеседником. – И не торгуй тем, что тебе не принадлежит, - говоря это, человек в белой тоге ударил посохом в пол и Афанасьев услышал оглушительный гром, раскатившийся, наверное, по всему подземному миру. – Радуйся, что покидая мир живых, не захватил с собой еще какого-нибудь бедолагу, иначе у нас с тобой был бы совсем другой разговор.

В бессильной злобе Миша схватил чашу с фруктами и запустил в стену. Пролетев через всю комнату и достигнув цели, она разлетелась на множество осколков. Михаил наклонился к сидящему в кресле собеседнику и прокричал, глядя ему в глаза:

- Не нужно меня пугать! Самое страшное наказание я уже получил – я не могу вернуться! Думаешь, что-то причинит мне больше боли и страданий, чем осознание этого факта?

- Сейчас нет, но не стоит думать, что у меня скудное воображение. Если бы я захотел, то ты бы через несколько часов забыл и о возвращении, и о маме, и о Лене. Ты бы мечтал только об одном – чтобы я перестал хотя бы на минуту, дал тебе передохнуть всего 30 секунд, - сказано это было таким тоном, как будто Миша все еще разговаривает с добродушным доктором, но почему-то эти слова не хотелось ставить под сомнение. – Хорошо, что ты не такой уж и грешник.

Афанасьев проследил за взглядом собеседника и увидел, что на столике снова стоит фруктовая ваза, целая и невредимая. Осознание того, что ничего он уже изменить не может, и все здесь подчинено воли существа, сидевшего напротив, как-то сразу остудило его пыл. Он занял свободное кресло, закрыл лицо руками и снова беззвучно заплакал, думая о своей так рано прерванной жизни. Как же там мама одна? Ведь у нее никого кроме Миши на этом свете не было. Сможет ли она жить дальше, узнав о его гибели? Из грустных размышлений его вывел голос Аида.

- Не беспокойся о маме. Она сильный человек, многое пережила, переживет и это. В конце концов, посвятит себя заботе о внуке.

- Что? – не понял Михаил.

- Лена беременна и через девять месяцев у тебя родится сын. Так что если тебя беспокоят мысли о бесцельности твоей жизни и отсутствии продолжения рода, то можешь быть спокоен – свои бесценные гены ты сохранил.

- Лена ничего мне не говорила, - удивился Миша. – Это точно?

- Она еще не знает, - улыбнулся Алексей Игоревич, почему-то сейчас его хотелось назвать именно так, - редкий момент, когда отец о беременности узнает раньше матери.

- Я смогу его увидеть? – Задал Миша вопрос, интересовавший его сейчас больше всего.

- Возможно, - уклончиво ответил Аид, - ты готов слушать свой приговор?

- Да, насколько можно быть к этому готовым, - обреченно прошептал Афанасьев.

Аид встал, Миша последовал его примеру. Комната снова изменилась. Все вокруг залилось белым светом. Исчез камин, кресла ковер, даже дверь поблекла, сохранив только очертания. Осталась ваза с фруктами, но сейчас она стояла на каком-то подобии алтаря.

- Ты прожил непростую жизнь и нередко поступал по совести. Ты не был праведником, но и грешник из тебя весьма посредственный. Ты не заслуживаешь райских кущ и вечности в блаженной неге, - при этих словах Миша вздрогнул и опустил голову. – Но и в аду мучений жутких ты не заслужил. Я должен отправить тебя в ад, где ты будешь бродить среди мучителей и их жертв, в унынии наблюдая за муками других до скончания времен. Но, - Афанасьев поднял голову и с надеждой посмотрел на своего судью, - у меня есть предложение. Ты знаешь свой главный недостаток?

Михаил покачал головой. Он не воровал, никого не убивал. Прелюбодействовал, конечно, но если всех за это в ад отправлять, то кто тогда в раю останется?

- Твой гнев, - произнес Аид, - ты всю жизнь копишь в себе это чувство. Возможно, виной тому то, что тебе пришлось пережить в детстве, а может и что-то другое. На этот вопрос у меня нет ответа. Знаю, что ты стараешься сдерживать его внутри. Но иногда он выходит наружу, и ты теряешь контроль. Иногда это идет тебе на пользу, как во время драк в школе, но слишком часто ты срываешься на ни в чем неповинных людях, включая своих близких. По своему многовековому опыту скажу, что люди, попадая сюда и узнав, кто перед ними, крайне редко на меня орут. Торгуются, умоляют, просят, даже крушат все вокруг и угрожают, но не повышают на меня голос.

В этот момент Мише стало очень стыдно, но с другой стороны он испытал приятное чувство гордости. Еще бы – наорать на владыку подземного мира в Чистилище – это надо быть очень смелым или очень глупым. Тем временем Аид продолжал:

- Я предлагаю твой бренный недостаток превратить в адское достоинство. С годами грешных душ становится все больше, преисподней нужны новые мучители. Считай весь наш разговор собеседованием. Я предлагаю тебе работу – работу, на которой тебе не придется сдерживать гнев.

Афанасьев поднял руку, как в школе, чтобы задать вопрос:

- Ты предлагаешь мне стать демоном ада? Чертом что ли?

- У тебя есть выбор – быть сторонним наблюдателем, день за днем, блуждая по подземельям, ни в силах перестать смотреть на мучения других, не буду скрывать – таких скитальцев много. Или - стать палачом, наказывающим грешников, среди которых нет ни одного, вызывающего жалость.

- А в чем плюсы работы на тебя? – Заинтересовано спросил Михаил, - обычно завлекают зарплатой или социальными пакетами. Что предлагает ад своим сотрудникам.

- Вечность провести при деле, - серьезно ответил собеседник, - есть и другие плюсы у демонов, как ты их называешь. Ты сможешь менять внешность, для удобства исполнения своей функции, например, если нужно быстрее перемещаться – вырастишь крылья. Может, захочешь иметь клыки или когти. Многие отращивают рога, не понимаю я этого, но образ черта крепко засел в головах твоих соплеменников. Главная способность сотрудника, - при этих словах Аид улыбнулся, - возможность видеть грехи других людей. Те поступки, за которые они оказались здесь. Так как телевизора у нас нет, то это единственная возможность увидеть мир живых. На мой взгляд, перспектива увидеть обрывки того, что творится наверху лучше, чем коротать вечность в полном неведении. И все же решать тебе. Я тебя не тороплю, хорошенько подумай и дай мне свой ответ, - бог мертвых замолчал и обратил свой взгляд в пустоту.

Михаил пытался уловить в словах Аида какой-то подвох, но ничего не находил. Он должен поверить владыке подземного мира на слово или отказаться от его предложения и лишиться всех дополнительных возможностей. Тех возможностей, которые в перспективе помогут ему сбежать из этого места, чтобы увидеть Лену и сына. У него будет сын! Миша принял решение – он сделает, что угодно, согласится на любые условия, станет демоном, если это даст какие-то способности, чтобы вернуться на землю.

- Я готов работать на тебя, служить тебе или, как там правильно говорится.

- В знак нашей договоренности съешь несколько зерен этого граната, - Аид протянул руку к чаше, взял фрукт и передал его Мише, - так ты обретешь необходимые силы и разрушишь оковы, сдерживающие твою ярость.

Афанасьев разломил гранат и, показывая свою решимость, вгрызся в его мякоть так, что струйки сока побежали по его подбородку. Проглотив, он поднял остатки граната вверх и спросил:

- Это вместо договора? Теперь ты расскажешь, как обманул очередного смертного?

Аид глубоко вздохнул и сказал:

- Ты можешь думать, что это – он провел вдоль своего тела, - не мой истинный облик. Можешь считать, что все, что я говорил – ложь. Но если бы я хотел заставить тебя сделать что-то, я бы просто сказал, что твой ребенок родится мертвым, если ты не согласишься, - после этих слов новоиспеченный демон поперхнулся. – А теперь пойдем, пора приступать к работе, приготовь свой гнев и воображение.

Михаил последовал к двери за Аидом. Они вышли в коридор. Афанасьев осмотрелся. Это был бесконечно длинный коридор, тянувшийся в обе стороны, куда хватало взгляда. По стенам с двух сторон напротив друг друга были расположены двери. Бесконечное множество дверей. Работодатель Миши потянулся к ручке противоположной двери и замер, повернув голову налево. Дверь соседнего кабинета открылась, из нее вышел двойник его провожатого, тащивший за шкирку какого-то мужика. Мужик бился в истерике и кричал, как нашкодивший мальчишка:

- Прошу, пощадите! Я исправлюсь, я буду хорошим!

Второй Аид, не слушая вопли мужика, открыл дверь напротив и швырнул своего подопечного в темноту проема, как будто тот весил всего пару килограмм. После этого двойник Аида развернулся и, не обращая внимания на Михаила с провожатым, вернулся в свой кабинет.

- Грешники, - коротко произнес Аид и открыл дверь.

За открывшейся дверью стоял тот, кого Миша знал из египетских мифов. Трехметровый гигант с головой шакала, сжимавший в руках копье. От его вида у Афанасьева мгновенно пропало желание ерничать, и ему очень захотелось вернуться в уютную комнату с камином и креслами.

Аид привлек Михаила ближе и сказал:

- Как ты видишь, не во всем египтяне ошибались. Это… - он прервался, взглянув на потерявшего дар речи Мишу и вздохнув, продолжил, - для тебя Анубис. Он проведет тебе экскурсию, даст пару советов и познакомит с будущим наставником, - провожатый слегка подтолкнул новоявленного демона в открытую дверь.

Анубис положил Михаилу руку на плечо и обратился в слух, ожидая особых распоряжений от владыки. Аид не заставил себя долго ждать:

- Начните с посещения Леонида. Пусть наш новый палач покажет, что умеет. Уверен, что эта встреча будет полезна обоим Афанасьевым, - Аид перевел взгляд на Мишу и подмигнул. Анубис кивнул и улыбнулся, во всяком случае, Михаил очень надеялся, что этот звериный оскал был улыбкой. Гигант повернулся и отправился прочь от двери, увлекая за собой новоиспеченного сотрудника ада, который думал о том, что если надо он станет лучшим другом Анубиса, если надо он будет каждый день вычесывать Цербера. Все что угодно, чтобы сбежать, чтобы увидеть свою семью.

Аид смотрел вслед удаляющимся фигурам, когда почувствовал прикосновение к плечу и услышал женский голос:

- Перспективный молодой человек?

- В нем есть потенциал, - ответил повелитель мира мертвых, приобнимая жену за талию.

- Сбежит? – Спросила она.

- Все они сбегают, если чуть-чуть ослабить контроль. Но не сейчас. Пусть поднаберется опыта и распалит свой гнев. Персефона, присмотри за ним и дай мне знать, когда он будет готов, - дождавшись легкого кивка жены, Аид продолжил, - как еще держать людей в узде, если не позволять иногда демонам сбегать из ада.

Автор картины Хвостюк Е.В. 

(Не знаю нужно ли указывать автора, но чтобы было понятно, что это не мое - указал)

Специально разместил это фото в конце. Надеюсь, что вы увидите в нем отражение рассказа, которое вижу я. Такая работа с красным цветом... Красота и уродство, наслаждение и боль, одним словом - Ад. Говоря простым языком, эта картина ассоциируется у меня с рассказом, как никогда еще не было.

Фуф... Успел 23-56. Пятничное мое.

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

OnesUponATime специально для Пикабу

Можно иметь несколько точек зрения на жизнь и работу. Мне наиболее близка позиция главного героя фильма «Кейт и Лео»:

— Простите. Позвольте. Это настоящий вкус «Фермерского дара»?

— Да. А что?

— То, что на вкус это гуталин.

— Ну, это не твоё дело, верно?

— Не моё дело? У продукта вкус печной золы. Как это не моё дело?

— Эй, парень! За это платят!

Это плохой аргумент для социально ответственного человека.

Рядовой обыватель (в современном значении этого слова) загаживает рекламными листовками подъезды и улицы; занимается телефонным спамом, предлагая супер-мега-экстра-косметику по цене самолёта, раздражая абсолютно каждого, кто на том конце взял трубку; изобретает новые рецепты котлет для промышленного производства, где мяса будет отныне не 10 процентов, а 8; выкладывает скользкой плиткой вход в учреждения; пишет статьи для жёлтой прессы.

Для таких нет границ. Пока есть заказчик, пока он платит, этот обыватель с пассионарностью ниже нормы готов производить любое дерьмо в любых количествах. Их точка зрения проста: «Я хочу новую шмотку, поэтому готов на всё. А ответственность не на мне. Ну и что, что это дерьмо?! Поживите моей жизнью, прежде чем осуждать, походите в моих штанах — и не такое сделаете».

Ребята, вы задалбываете своей безответственностью. Несмотря на всё ваше нытьё, мне не известны случаи голодной смерти дееспособных людей в России в XXI веке.

Безусловно, идти посудомойкой в кафе или уборщицей в школу менее привлекательно, чем писать мануалы. Переезжать из «голодной» деревни более хлопотно. Думать своей головой вообще нереально.

Вы заслуживаете работодателей, требующих выжать бассейн воды из камня. Будет воистину справедливо, что обложившись мусором, безграмотной рекламой, никому не нужными мануалами будете жить не только вы, но и ваши дети. Вы же им создаёте будущее, правда?