Бабушка
Здравствуй, касатик!
Здравствуй, касатик!
🔞18+
Я затаил злость на Петяя за его откровение, представив, что могло бы произойти, если бы не явилась охрана. Оказывается тот, кто подсаживается к тебе, зная о тебе многое, уже знаком с тобой, а ты даже можешь и не догадываться от этом.
- Так это ты был в трюме? – спросил я, сжав кулаки.
- Эй-эй, не надо вот только сейчас предъяв и попыток напугать меня кулачками. Ты первый пришёл на мою территорию, так что скажи спасибо, что я просто пощикотал тебя, - пробормотал Петя в своё оправдание, склонившись над столом в мою сторону, как будто бы не хотел, чтобы нас услышали.
- Это называется щекотка? Ты мне хотел горло разорвать! – обвинил я его, помня его шипение над моим ухом.
То, что происходило в нижнем отсеке, далеко не было похоже на игру.
- Да брось, хотел бы – разорвал. А так, просто напугал, чтобы впредь не совал свой нос, когда я ем. Откуда я мог знать, зачем ты пришёл? Я не хотел делиться своим донором. К тому же вы, оборотни, не умеете есть чисто и аккуратно! – заворчал вампир, говоря бегло и достаточно тихо.
Я не знал, откуда он знает, что я оборотень. Ирка не смогла распознать угрозу, пока я не стал оборачиваться. Ладно уж, раз у меня нет козырей, нет смысла скрытничать.
- Я не собирался никого есть, просто было интересно, что в трюме. Заметь, я пришёл в образе человека, поэтому считаю твоё нападние личным оскорблением, вплоть до объявления вражды! – сказал я в шутку, не особо желая продолжать этот разговор.
- Вражды, значит? – задумался Петя, сжав губы, - Подумай хорошенько перед тем, как говорить такое вампиру, пацан! - сказал он и быстро стал заталкивать остатки еды себе в рот, чтобы скорее закончить обед. – Я пойду, а ты подумай над своим поведением и моим предложением. Вражду я тебе не объявлял, и до сих пор жду, что ты присоединишься к побегу, а не решишь сдохнуть тут, как палубная крыса. Запомни, иногда нужно держаться вместе, даже если ты конченый одиночка. Я вот такой, но готов переступить свои принципы и помочь тебе, а заодно и получить помощь от тебя, так что жуй, и думай. Думай-думай-думай. А я пойду. Прощай. Где меня найти ты знаешь.
Петяй встал и ушёл, оставив меня думать. И я думал, жевал и думал. Бывают сложные люди, с которыми не хочется общаться. Их не понять, потому что мысли не совпадают. Они говорят одно, а делают другое, хотя объясняют это так, будто ты их не понял. Я вот не очень-то понимал Петю. Мне с ним было не комфортно находиться за одним столом. Но он, чёрт возьми, предложил мне то, от чего я не мог отказаться. Кто его знает, куда нас везут? Возможно, это худшее, что случится в моей жизни, и я не хотел проверять. Чего тут было думать-то? Я соглашусь, чего бы это не стоило.
Я тоже закончил с обедом, и отправился гулять по кораблю, осматривая палубу, коридоры, закутки. Мне нужно было знать, куда бежать, где меньше людей, где можно укрыться. До ночи оставалось ещё много часов, не один, не два, и не три, но и мы всё ещё находились в открытом море, не видя берегов.
В какой-то момент я снова разозлился на упыря. Лучше бы он конкретнее рассказал, что и как делать, а не учил меня хорошим манерам. Придурок! Из-за него мы не готовы как команда. Да и какая мы команда, чего мы знаем друг о друге? Это был риск! Стоило ли рисковать ради вампира? Вообще-то мне было наплевать на него, я думал о себе.
А куда мы сбежим? В какой мы стране или городе будем находиться? Я понятия не имел, где мы находились территориально. Нужно ведь было ещё вернуться назад. Или начать новую жизнь на абсолютно новом месте? Это не на другой конец города переехать. Он оставит меня сразу же, как только нам удастся удрать с корабля. А дальше я окажусь в дикой неизвестности. Две разные мысли разрывали меня. Я отговаривал себя рисковать так, будто я сейчас представлял своё будущее. Куча вопросов оставалась без ответов.
Схватившись за голову, я терзал себя, обвиняя, что я такой дурак. Как я мог оказаться в такой ситуации? Хмурый и поникший я наматывал круги по кораблю, запоминая каждую деталь, и так пока не стемнело. Я потерял счёт времени, пребывая в раздумьях, но когда вдруг заметил, как солнце садилось за горизонт, сразу же вспомнил о предложении Пети. Всё-таки нужно было валить отсюда. Да, он прав.
Он уже не казался козлом, каким я его представлял ранее. Он был моим билетом к свободе, и я, уже представляя себя на суше, бежал по лестнице в трюм, чтобы быстро обговорить с ним детали побега.
От столкновения на палубах ЭТИ попадали толпами. Поднявшийся после рёв наполнил ночь над Волгой тысячным их присутствием. Он то нарастал, то становился тише, пока мертвецы копошились и поднимались десятками, грызлись между собой и толкались, словно дикие псы. Некоторые даже падали в воду и течение их медленно сносило.
– Видишь? – настаивал на своём майор, указав Сергею на поверхность реки вдалеке, которую слабо освещал свет с третьей палубы. Он только что оторвал бинокль от глаз. – Какой смысл поджигать весь корабль? Этих двоих уносит мимо острова…
– А куда понесёт остальных? – убеждённо возразил Сергей. – Плавать они умеют. Не видят нас пока, потому и не сопротивляются воде…
Напряжение в споре нарастало. Обсуждали спокойно, но каждый жёстко стоял на своём.
– Никто никого поджигать не будет, – попыталась прекратить всё Олеся Владимировна. – Если в каютах или в трюме спрятался хотя бы один живой, мы не можем его убить. Он задохнётся или сгорит. А ЭТИМ – им дым нипочём…
Олеся… Олеся Владимировна была в нашей общине четвёртым человеком, допущенным к принятию важных решений. Кроме Сергея Саныча с майором и Степана Яковлевича, оставшегося с остальными людьми в комплексе. Довольно молодая, красивая и властная женщина, умевшая держать себя в руках в любой ситуации. Вела за собой людей не хуже мужчин. Олеся помнила моих друзей Марину и Виктора. С Витей они вместе скатились с дома геологов по одну сторону конька, во двор, а Марина по другую. Затем, уже во дворе, разошлись и с ним. Он остался отбиваться у забора, когда несколько ЭТИХ разъединили их, а она через окно вернулась в дом, что б спрятаться в погребе. Видимо, Виктор подумал, что Олеся погибла, и ушëл за Мариной. Но она пересидела. Выбралась только на следующее утро, когда ЭТИ про неё забыли и оставили дом. Потом, блуждая какое-то время одна, наткнулась на Сергея с его «береговиками». Это еë группу геологов искала его береговая охрана, а вместо них так удачно нашла меня. В каком-то смысле, я уцелела благодаря этой женщине. Сергей с ребятами вытаскивали меня как мумию или матрёшку из старой военной палатки-шатра, спасшей мне единственной жизнь…
– Дарвин, Данил, – позвал Даню и Макса Сергей Саныч. – Возьмёте одну машину, оповестите «молодую» группу и попросите у них людей с оружием. Затем объедете всех одиночек. Будьте осторожны…
Он умел принимать быстрые и правильные решения. Да, весь остров должен быть оповещён, что теплоход с тысячей или двумя тысячами мертвецов сел на мель ближе к юго-восточному краю. У нас, наверное, патронов столько не нашлось бы, что б уничтожить такую массу новых «жителей». Ни дубьём, ни другим оружием не справиться. Только прятаться или сделать что-то, что б на остров они не попали. Сжечь весь теплоход мыслью было хорошей. Выжившие могли быть в каютах, но мне жить хотелось больше. Особенно после того, как выпал второй шанс.
– И чем ты собрался поджигать такую махину? – спросил Сергея один из разведчиков общины фермеров. Он, видимо, тоже одобрял уничтожение любой ценой появившейся угрозы. Как многие среди нас. Но пока на своём твёрдо стояли майор и Олеся Владимировна. И, прежде чем ответить, Сергей посмотрел на них.
– Топливом. Его должно быть много. Но решение ещё не принято…
Принять его помогла ситуация. Уже совсем стемнело, и свет с палуб лучше дотягивался до берега. Не то при таких условиях ЭТИ стали лучше видеть землю, не то ещё что послужило толчком, но постепенно они стали двигаться ближе к носу корабля и плотно толпиться на нём. Причём подобное происходило на всех шести палубах. Кто-то из наших начал их считать в бинокль. Я слышала цифры. Падавших в воду мертвецов становилось больше, и все они пока ещё подчинялись течению, не проявляли намерения плыть к земле. Это могло поменяться быстро.
– Мы объявим в громкоговоритель, что собираемся поджечь, – предложил Сергей компромиссное решение. – Пусть живые попытаются выйти, а мы поможем. Однако остров всей этой массы не выдержит. Нас просто уничтожат, если не уйдём по мосту на материк…
На материке сейчас считалось находиться опасней. По крайней мере возле Волги. В бинокль наблюдали толпы ЭТИХ, словно из Волгограда никого не эвакуировали, и жители слонялись по побережью будто бурлаки. Разве что не тянули баржи на лямках. Мы решили собрать небольшую группу, и на вёслах подойти к теплоходу. Пройтись немного по задней его части, которая освободилась. Все мертвецы сгрудились на палубах в передней трети корабля, видимо, этому способствовал и крен носа, образовавшийся после столкновения с землёй. Вот я и оказалась в группе, что должна была отплыть. Майор, Олеся, я и Слава, парень из фермерской общины, с хорошей скорострельной винтовкой. Резиновую лодку надули быстро, и на машине нас отвезли немного вверх, вдоль берега. А там мы уже спустились на воду. По течению плыть было легко.
Подъём по трапу нам обеспечил майор. Хорошая у него была выучка, трап закрепил быстро, поднявшись первым на нижнюю палубу. Он всегда лежал у него в машине, после первого теплоходика, где его и нашёл. Тот двухпалубник причалил к острову пустым пару недель назад и стоял на мели до сих пор, севернее по берегу на пару километров. Выгребли с него всё, что могли, и поделили на две общины, припасы, одежду, медикаменты. Также раздали немного одиночкам. Майор же сразу облюбовал найденную вещицу и забрал трап с корабля, будто знал, что скоро понадобится. Вот и пригодился.
Было немного страшновато. После трапа по лестнице поднялись на вторую палубу. Обошли несколько пустых кают. Майор с фермером Славой пробирались к топливным бакам вниз. А с берега тем временем начали вещать, что теплоход подожгут и что спасатели с оружием ожидают выживших на корме. Сами прорваться не смогут, но прикроют. Говорили в рупоры из темноты и делали это нарочно южнее, что б, если ЭТИ полезут в воду, то двинули б к суше наискосок. Тогда течением их будет больше сносить. Но бума после того, как заговорили в «матюгальники», не произошло. Не то слышимые над водой голоса мертвецы приняли за технические шумы, не то за что-то ещё. Рёв потому что на палубах не усилился, а, значит, всё продолжало разворачиваться в вяло текущем режиме.
С Олесей мы обошли больше десяти кают на трёх палубах, делали это осторожно и там, где безопасней, с краю. В самую глубь ближе к ЭТИМ не лезли. Я поднималась и вверх, и вниз, снова потом оказалась на второй. На двух палубах, где горел свет, не побывали, как и на самой верхней тоже. Времени уже не оставалось и в темноте сложней было искать. Нервы как струны натягивало близкое присутствие мертвецов. Я немного успела пошарить в аптечках, когда в рупор с берега объявили, что первые из ЭТИХ изменили в воде свой курс. Начали намеренно грести к суше, сопротивлялись течению и разворачивались, словно что-то там видели, на земле. Известия эти ещё больше сбили с толку. Тогда нечто со мной и произошло…
Олеся в тот момент находилась на две палубы выше, мы разошлись, договорившись встретиться позже внизу. У нас у обеих были часы на руках. И по пути я зашла в последнюю каюту, включила так же слабый китайский фонарик, уткнула свет в пол и двинулась вглубь помещения. А Он же… Он просто шагнул на меня из темноты. Молча, не зарычал, а сразу набросился. Шипение из его смрадного рта я услышала, когда руки уже вцепились в мои плечи и запах гниющей плоти резко ударил в нос. Белки глаз хищно сверкнули в темной каюте.
Чтобы не вскрикнуть от ужаса, зубами успела до крови впиться в губу. В тот миг я думала, что снова умру. Вернее, была близка вернуться к состоянию паники. До этого дня училась себя контролировать, но всегда выручали глаза и уши, опасность к себе не подпускала близко. Здесь же мои органы вдруг подвели: не увидела взглядом, не почуяла сразу близкого запаха. Видно притерпелась, обходя вонючие от мертвецов палубы. Когда их собиралось много, стоял специфический смрад. Непривычный. Я бывала в жару на похоронах в деревне, и знала, как пахнут мёртвые люди. Этот запах был немного другим, что-то не так было со всеми телами после начала апокалипсиса. Вроде и умерли, но будто не гнили, а становились просто другими.
Выручило в противостоянии то, что ЭТОТ поскользнулся. Обычно такое происходит с людьми, комичная, неловкая ситуация, которая в апокалипсис может стоить жизни. Но мне повезло, и плоскость из-под ног ушла у него. Он выпустил меня и внезапно рухнул. А выпавший из моих рук фонарик осветил на полу его лицо. Оно было отчасти перевязанным, вместе с шеей. Возможно, при жизни ему ранили голосовые связки – потому мертвец не рычал, когда набросился.
Долго, однако, лежать ему я не дала и проверять, что будет дальше, не стала. Сняла с плеча ружьё, ударила сверху вниз прикладом. И быстро выбежала из каюты, закрыв за собою дверь. Бегом, обернувшись на других мертвецов вдалеке, на носу корабля, устремилась к лестнице. Спустилась со второй палубы снова на первую, где все должны были встретиться. И оказалась там сначала единственной…
– Идёмте! – разыскал нас внизу майор, спустившейся сам откуда-то выше, когда Олеся присоединилась ко мне. Четвёртым и последним, из трюма, поднялся довольный фермер Слава.
– Поджёг?
– Поджёг, дядь Сав…
Только и успели насобирать в пару больших сумок по мелочёвке – не до сборов и обысков было в таких условиях, когда тысяча мёртвых тел грозилась перебраться к нам на землю. На призывы в рупор на палубы из кают никто не вышел. А, значит, либо мы ничем не могли им помочь, либо тут давно не осталось живых.
Снова спустились по трапу, сели и поплыли на вёслах. А через несколько минут вспыхнуло вдруг с мощным огневым хлопком. Грести сразу стали сильнее. Обогнули теплоход, чтобы пристать к острову сильно южнее. Работали в четыре весла, но пару раз немного притормаживали, пропускали плывущих мимо мертвецов. Дальше же лодка снова неслась как ветер.
Нос её успел уткнуться в землю острова, когда за спиной прогремел первый мощный взрыв. И после него пламенем объяло почти весь теплоход. Рисковая для нас оказалась вылазка.
– Их больше сотни на берегу! – сообщил Сергей, встретивший нашу четвёрку лично. – Двинулись вглубь острова. Идём за ними.
Сотня – лучше, чем пара тысяч. Остальные выли, ревели и полыхали огнём, горящими прыгали с палуб в воду. Только гребли уже не к суше, течению реки не сопротивлялись и плыли, затухая, вместе с ним. Лишь некоторые поворачивали к земле, пытаясь добраться до неё. Вот для чего было мёртвому спасаться? Только ради плоти живых? Страшным всё это казалось и непонятным…
– Пойдём! – позвал майор, и я оторвала от глаз бинокль. На берегу и так оставались четверо наблюдателей. Мне же ещё нужно было отойти в кусты.
– Сейчас, дядь Сав… – предупредила майора.
Мы шли за ними на отдалении. Держались постоянно метрах в трёхстах. Большая образовалась толпа, и в темноте ЭТИ видели ничуть не лучше нас. Может быть, даже хуже. Как насчитали точно разведчики – всего около ста тридцати особей. Выбрали себе четверых лидеров, и двигались строго за ними. А те, не зная острова, куда-то их вели и шли слепой разведкой вперёд. Ничего, освоятся быстро. Затем разобьются на малые стаи, что б легче было прокормиться, и тогда уже приступят к поиску живых. Людей, зверей, птиц, ползучих гадов, рыбы в ручьях – ЭТИ не брезговали ничем, что двигалось и не стояло на месте. Потому перебить их нужно было как можно быстрее. Самим к рассвету разделить толпу на малые части и уничтожать небольшими группками, пока не научились охотиться сами. Скоро подтянутся ещё стрелки из «фермеров» и «молодых». Может, людским ресурсом помогут и одиночки. У них в запасе имелось оружие, а проблема на острове образовалась общая. Тут уж не до выяснения о членстве в содружествах по выживанию.
Майор, Олеся и другие тоже перемещались на своих позициях в почётной «свите» ЭТИХ, когда нам с Сергеем выпало снова шагать вдвоём. Роли распределили ещё на берегу, нам с ним достался правый фланг, задняя часть. А вскоре подошёл один из наших разведчиков. Он двигался сначала впереди толпы мертвецов, ещё с двумя другими. Но прошёл почти час, и вот мы его увидели. К этому времени должно было уже кое-что измениться, однако ничего не происходило. Толпу хотели поделить сначала как минимум надвое, только это оказалось непросто.
– Они не реагируют, – раздражённо произнёс нашедший нас разведчик. – Валера чуть ли не голый зад им показывал. Будто не видят его, просто прут напролом. Я сам подходил метра на четыре…
– Ты ведь разыгрываешь… – с надеждой, что тот всё-таки шутит в не самое подходящее для шуток время, сказал Сергей.
– Нет, Саныч, не шучу, – разочаровал Рома-разведчик. – Как музыку слышат какую-то. За ней будто идут. Это ж… мультфильм был такой...
Рома, вероятно, хотел вспомнить про Нильса и диких гусей, когда один немецкий юноша вывел дудочкой крыс из мирного города. Вот только кто был дудочником у ЭТИХ здесь, на Сарпинском? Их вели четверо таких же, как они сами, – из числа прибывших на догоравшем теперь теплоходе. Может, первая разведка на незнакомой местности так и проходила у них, ни на что не отвлекались, а просто шли? Мы же не всё изучили об этих новых популяциях. Степан Яковлевич продолжал исследования. Не просто так регулярно выезжал в лес или к озеру.
– Останешься здесь, – велел Сергей Роме. – Вперёд пойду, сам хочу посмотреть…
И не возражал, когда я глазами напросилась вместе с ним. Кивнул согласно.
Пальцы мои разжались за спиной и из них вылетела использованная тестовая полоска. Чёрточек было две, я уже посмотрела. Хотела забыть об этом хотя бы на время, стало почему-то слишком волнительно. Потому и решила пойти туда, где больше адреналина. Было не столько страшно, сколько любопытно…
Новых «островитян» мы обходили сбоку, по правой стороне. Большой делали крюк, потому что толпа, шедшая сначала плотно, немного рассредоточилась, ей мешали деревья. Натолкнулись на ещё одного разведчика, но прошли дальше, и он вскоре отстал. А через несколько сот метров, при всём при том, что соблюдали крайнюю осторожность, внезапно налетели на группу ЭТИХ, отколовшуюся от основной массы. И попали к ним в самую середину. Нарочно для себя такого не придумаешь.
Сергей сразу заслонил меня спиной, оттолкнул лопатками назад к дереву. Ударил прикладом автомата одного, ударил другого. Я подняла карабин, но услышала вдруг команду «не стрелять». И озвучил её, как ни странно, он сам. Только потом я поняла, что происходит на самом деле. Да, мы влетели в толпу, особей эдак десять или двенадцать. Однако никто из них не атаковал. А те, которых ударил Сергей, отлетали, но поднимались молча с земли и продолжали шагать мимо нас вслед за другими. Будто живых для них больше не было вовсе, смотрели сквозь нас невидящим взглядом.
– Тут что-то не так… – произнёс наш старший стрелок и лидер, когда мы снова остались вдвоём, а ЭТИ ушли. Я понимала, что следовало, наверное, радоваться такой удаче, когда уцелели внезапно и нас не пытались сожрать. Однако тревога Сергея передалась и мне. Как необычно, за месяц ни один мёртвый не упустил возможности наброситься на живого, если был рядом. И вот – пожалуйста, всё наоборот. Кто мог сказать, что происходит?..
Последовали за ними дальше и стали ещё осторожней, увеличили крюк. И шли так, пока через четверть часа не встретили другого разведчика, Валеру. Вместе с ним уже вышли к озеру. Поняли, наконец, куда все ЭТИ двигались ночью.
Дальше мы наблюдали, как они выходили к воде небольшими группами, и там останавливались на берегу. Вставали, как вкопанные, замирали. Их собралось вскоре больше сотни, наверное, сто пятьдесят или двести, не только те, что пришли с теплохода. Словно заворожённые, ЭТИ молча смотрели на воду. И в таком неподвижном молчании зловещего виделось больше, чем когда их сотни стояло на палубах и устрашающим хором они рычали в темноте.
Сергей достал телефон. Связи, разумеется не было, до управления спутниковой антенной пока не добрались. В комплексе оно находилось уровнем ниже. Мобильники использовали просто как камеры. Заснял небольшое видео.
– Дуй в наш лагерь, – отдал он Валере телефон. – Покажешь Степану Яковлевичу…
– Дайте лучше мне, – протянула я тоже руку.
И, посмотрев на меня, они переглянулись...
Светало уже. Потому Сергей отпустить согласился быстро. Передал мне мобильный телефон с видео и пожелал удачи. Велел обойти тропу по кругу, хоть мы и были уверены, что в лесу мертвецов не осталось, все они, с этой части острова, собрались у озера. Подходили другие наши стрелки и разведчики, и тоже были удивлены изменившимся поведением ЭТИХ. Подъехали, тем временем, и ребята из «молодых» и фермеров, которых привезли Макс Дарвин и Даня. Потом ушла я.
Сначала бежала лёгкой трусцой, накинув ремень «сайги» на плечо. Потом немного ускорилась. Чем больше заданий они мне давали, тем меньше, решила я, буду бояться жить в новом мире, который прежним становиться никак не хотел. Вряд ли когда уже станет, так мне казалось, пока ноги несли легко меня через лес. Куда-то пропали остатки депрессии, и снова хотелось дышать полной грудью. Пусть по-другому, но так, как желаю сама, не оглядываясь постоянно и не вздрагивая всякий раз, если слышишь шорох в кустах.
А затем, наверное, я слишком увлеклась раздумьями. Потому что перестала вдруг смотреть себе под ноги и одной ступнёй угодила в яму или чью-то нору.
Но хуже всего было то, что падая вперёд руками, обеими ладонями так же въехала в рыхлую землю. И правая рука провалилась в ещё одну дыру, глубже, чем по локоть, почти по плечо. Ударилась даже лицом из-за этого, когда приземлялась. Будто нарочно кто-то тут перерыл всё своими норами или сделал ловушки.
Выругалась. Сплюнула землю с губ. Подняла голову и… вздрогнула. Отчётливо видела, как в сторону метнулась юркая тень. Затем что-то противно пискнуло, но на глаза не показывалось. Тихонько запищало, скрываясь в густой траве. «Сайга» слетела с плеча, и до неё мне было не дотянуться, тогда как рука в земле засела словно в капкане. Мы все так привыкли бояться на Сарпинском мертвецов, что о прежних своих страхах почти позабыли. Таких, например, как спуститься в погреб и столкнуться лицом к лицу с огромной крысой. Пищание в кустах, метрах в пяти от меня, напомнило мне именно крысиный голос – зловредного зверька, которого до ужаса боялась с самого детства, а дедушка в деревне гонял их поленом в коровнике.
Изо всех сил я потянула руку, но где-то внизу её будто что-то согнуло и сжало. К тому же кофта зацепилась за какой-то подземный корень. Проклятая нора! Лишь бы там никто не цапнул зубами. Я собралась было дёрнуть плечом сильнее, как вдруг у меня на глазах, метрах в двух впереди, стремительно начал вырастать маленький круглый холмик. Точь-в-точь как кротовий домик, без крыши! Потом показались нос и усы, передние лапы или какие-то клешни.
С удвоенной силой я дёрнула правой рукой. И снова безрезультатно. А существо между тем продолжало свой путь наружу.
И вот, тварь, наконец, полностью вылезла из земли. Развернулась ко мне неуклюже и «посмотрела». Глаз-то у неё как будто и не было, но чем-то же она видела меня, для чего-то повернулась! Может, на слух?.. Вместо ног – какие-то осьминожьи щупальца. Я думала, что схожу с ума, что такое мерещится во сне. Однако даже в этом сне понимала, что у твари была на прицеле, и что ничего не могла с этим поделать – рука застряла, очевидно, в такой же норе, из которой вылезло нечто. Зверь этот, неприятный до тошноты и похожий на лысого ёжа, стоя на своих лапках-щупальцах, словно на ходулях, весь задрожал вдруг, затрясся, готовясь к прыжку. И я, закрывшись свободной рукой, сомкнула глаза…
Вдруг кто-то громко охну чуть ли не у меня над головой! Затем раздался хлюпающий звук. И когда я вновь подняла веки, увидела, что появившийся человек занёс дубину для второго удара. Он охнул ещё раз, и смял странного зверя окончательно. Зелёная кровь брызнула в стороны и мне на лицо.
– Давно? – спросил меня человек с акцентом, присев на корточки рядом и помогая изо всех сил высвободить из ловушки руку. Лицо его украшала повязка, закрывавшая левый глаз. – Давно они здесь появились?
– Нет, – сообразила ответить я. Страх, наконец, отпустил – тот самый страх, что кто-то схватит под землёй зубами. Показались мои пальцы, и рука избавилась от плена. – Не видели раньше, никогда…
– А жабы? Большие жабы и многоножки?..
– Нет… – снова ответила я.
Мужчина удовлетворённо кивнул, улыбнулся даже, словно всё шло по какому-то известному только ему плану.
– ОНА открывает глаза, – сообщил он вслух. – Всё шире и шире. И дальше станет только хуже…
Я не понимала, что он несёт. Хуже станет кому, и хуже, чем что? Чем уже было, чем уже есть?.. И вообще он походил на сумасшедшего: весь взъерошенный, с одной лишь дубиной в руках, без другого оружия. Даже лицо у него было, как у… иностранца. Не наш, в общем, какой-то забугорный товарищ.
– Кто? – спросила я осторожно, бросив взгляд на лежавшую на земле «сайгу». – Кто открывает глаза?..
Он заметил мой взгляд на оружие. Быстро поднял с земли, и я ничего не успела сделать. А потом… вдруг протянул мне.
– ОНА!.. – повторил мой спаситель. Развёл широко руками в стороны, показал на небо, на лес, на землю под ногами.
– ОНА!.. ОНА открывает все «тёмные очи» разом. Их нужно срочно закрыть…
Смешно, словно стихи читал. И в то же время не очень.
– И… что будет, если… ОНА… их откроет? – не зная, зачем, сама поинтересовалась я у него.
Мужчина подошёл, остановился так, чтобы дать мне возможность держать карабин.
– Тогда ОНА просто вздохнёт, – сказал он, стараясь выговорить правильно каждое слово по-русски. – Сделает это лишь раз. Но вздох этот всё прекратит. Он будет страшнее тысячи ЕЁ «тёмных взглядов»…
Кажется, по моему выражению лица он понимал, что мне было дико слышать то, что он говорит. Это порадовало. Раз понимал, значит сумасшедшим не был. Просто говорил метафорами, которых я не могла осилить, а он пока не желал изъясняться иначе.
– Джонатан Грин, из Чикаго, – представился он и протянул руку. Шершавую, тёплую, крепкую. – Мне нужен Яков Степанович… Я издалека, из Америки. Университет Иллинойса… Не важно, какой. Мой самолёт час назад сел на Сарпинском. Мы с ним знакомы, он ждёт меня …
Вот, что мелькнуло в воздухе, когда мы вели толпу через лес. Посадочные огни под крыльями и фюзеляжем. Думала, что показалось, из-за пожара на теплоходе и зарева, которое он отбрасывал ввысь. Но нет.
– Степан Яковлевич… – поправила я иностранца. Видимо, путал первое имя и второе, но знал, кого ищет, наверняка. В такое-то время, да ещё и где.
– Отведи меня… – попросил он.
Из-за деревьев вышли ещё двое. Оба были уже с настоящим оружием. Понятно, что по лесу, сев на остров на самолёте ночью, пришедший мне на помощь спаситель бродил не один. Однако, увидев его сопровождение, я почему-то не испугалась. Наоборот, появилось немного больше уверенности, и передалась она мне от них троих…
Всё же последний вопрос был задан. Исключительно из мер предосторожности.
– Как вы узнали?.. Как нас нашли?.. Связи на острове нет…
– Теперь уже есть, – всё с тем же акцентом ответил мой собеседник. – Степан Яковлевич сообщил, но сигнал пока нестабилен. Нужно время настроить. Связь прервалась. Второй уровень в комплексе – недавно вы его открыли, ваш человек справился. Теперь у вас доступ к последнему спутнику…
Действия в повествовании разворачиваются после событий, увиденных в рассказах Остров Сарпинский и Ангел, приди. Но вполне воспринимаются и как отдельный очерк. Апокалипсис в мире набирает обороты, и главное зло больше не прячет свой лик...
И вот началось. Словно отдалённый шелест листвы, шуршавшей на остывшей земле ранней осенью, послышались первые шорохи вдалеке. Нет, весной подобных звуков в ночи быть не могло. Такое, если дожить, услышится только в октябре, когда ветви деревьев осыплются полностью и одеждой из листьев накроют почву. Вот тогда, по мёртвому настилу в сухую погоду, ноги любого ступающего по нему двигаться будут с настоящим лиственным хрустом. Сейчас – хрустело стекло. Похоже звучит, если не знать разницу.
Это Макс Дарвин придумал такую ловушку. Дарвином его прозвали, потому что единственным верил, что всё это прекратиться само по себе, что природа рано или поздно очиститься, сама отторгнет неестественное. И мёртвое просто проиграет живому. У подъёма к ангару с вертолётом Макс разбросал немного гравия, положив поверх осколки стекла. Нашёл целых два ящика с обломками. Отчего-то именно его хруст, даже самый тихий, разносился хорошо, далеко, и люди мгновенно реагировали. В последнюю неделю ЭТИ повадились появляться ночью. Пока они не видели живых, приближались молча, но мог выдать случайный треск. Орать же, те, у кого ещё не прогнили связки, начинали при первом зрительном стимуле. Сейчас они никого не могли увидеть. Люди сидели тихо и не высовывались, ждали их приближения. Разведчики предупредили несколько часов назад, что группа ЭТИХ выйдет к закату на лагерь. Развернуть их не получилось, хотя пробовали дважды: продолжали настырно шагать в одном направлении. Тогда и решили встретить их первыми, у ангара, за двести метров до лагеря. Только троих удалось отколоть от общей массы. Остальные двадцать два, точно селезни на манок, выплывали из сумерек, двигаясь в нашу сторону. Их вёл вожак, тот самый, что первым разведал обстановку.
– Близко… – тихим шёпотом предупредил Сергей, чтобы все приготовились. Всего-то дня три назад я призналась, как стреляла из отцовской «сайги» в лесу. Потом показала свою стрельбу на мишенях. По просьбе Сергея Саныча. Так получила оружие. Сначала воодушевилась тем, что могу оказаться полезной не только в сборе дров и готовки еды. Но сейчас стало немного страшно.
ЭТИ, судя по звукам, поднимались уже по склону. Из-за туч луны пока не было видно, и два прожектора, установленные на машинах, были наготове. Наверное, чтобы всё осветить, сперва должен был раздаться шум двигателей. Но близким по-прежнему казался другой звук – приближающейся к нам снизу толпы. Задние из них ещё хрустели битым стеклом, а передние шлёпали ступнями совсем близко, метрах в двенадцати-пятнадцати от центровой баррикады. На миг даже охватило глупое беспокойство, что нас тут нарочно двоих оставили, тогда как другие ушли.
– Да дайте же свет! – не вытерпел рядом Сергей, крикнув в голос. И прозвучало это от него как-то совсем буднично – словно оператор сердился на нерадивых «световиков», из-за которых камера в темноте не могла навести зум на героев сцены.
Слова нашего главного стрелка ещё не успели затихнуть эхом. И точно так же не успели разразиться мощным рёвом мертвецы, услышавшие речь живых, когда, наконец, зарычали двигатели двух машин и одновременно с ними вспыхнули два ярких прожектора. Мощными яркими лучами они осветили толпу. И, пусть к увиденному меня готовили хорошо, руки всё равно дрогнули. Едва не выронила оружие.
Прицельные выстрелы захлопали вразнобой. Стреляли с двух импортных карабинов и трёх АКМ-47. «Сайга» в моих руках, шестое наше оружие, если не считать кучи бесполезных ракетниц, чавкнула взахлёб только два раза. И то под конец столкновения. Второй выстрел оказался успешным – череп мёртвого парня разлетелся вдребезги. Удачное попадание, так не должно было случиться, но голову тем не менее разнесло на куски. Сергей, который вёл стрельбу всегда спокойно, даже присвистнул, увидев подобное. Третий раз я наблюдала так близко атаку на живых, и только в первый раз участвовала в её отражении. Они предупредили, что для начала могу не стрелять, просто привыкать к обстановке и накалу, учиться держать нервы в узде. Но, кажется, уже получилось. Сквозь страх и дрожание рук, с задержкой и сквозь грохот сердца. Пару минут назад казалось, что оно стучит громче, чем хрустело стекло на гравии под ногами поднимавшихся к нам «гостей». Хватит такого мандража. Пора научиться справляться с паникой быстро.
– Ты молодец, – похвалил Сергей и забрал карабин. Как главный стрелок, он держал оружие у себя, хранил его над гаражом в обзорном пункте. Ещё две «сайги» были в постоянном пользовании у группы разведчиков. Их было пятеро мужчин и девушка, на выезды всегда уходили по двое. Охрана на наблюдательных вышках была безоружной. Главное, вовремя подать сверху сигнал. Стрелки получат оружие и начнётся убой.
– Саныч! – обратился шутливым тоном к Сергею майор. – Ты Ольге в следующий раз автомат выдай. Видал, как тыквы разносит?
Посмеялись. Смеху все тут научились заново. Оказывается, много чего забавного можно было заметить в эти дни. Если стоять друг за друга горой и чувствовать себя частью целого, то тот же страх, словно трусливая змея, поджимал длинный хвост и уползал куда-то. Тогда хотелось улыбаться при виде распускающегося ландыша. Недавно они попались мне целой поляной, в тени, в лесу под деревьями. Случайно наткнулась, когда гуляла. Все давно отцвели и увяли, а эти только подняли тугие головки, не распустились даже. Час просидела счастливая среди цветов, трогала их листья пальцами, смотрела, вдыхала сладкий запах. Наверное, училась чувствовать жизнь и понимать её новые смыслы. Смыслы, вернее, остались прежние, только букет из них складывался у каждого теперь по-иному. Помощь на остров всё не шла, а мы, как могли, выживали и приспосабливались.
В первый раз военные объявились на Сарпинском через три дня после начала того, что всем показалось концом. С тех пор прошло больше трёх недель. Прилетели на рассвете, человек шестнадцать, на двух вертолётах, с автоматами и в бронежилетах. Наверное, для оповещения или дачи дальнейших инструкций для выживших. Кого они могли спасти на двух вертушках? В одной только нашей общине выживших оказалось двадцать семь человек. Ещё группа местных фермеров, человек восемнадцать-двадцать, с женщинами и детьми, как и мы, осела севернее, километрах в восьми от нашего лагеря. И это только на восточной стороне. Западную часть острова до конца не исследовали. Плюс встречались отдельные пары и семьи, которые не хотели присоединяться, разведчики через день о ком-то из них рассказывали. Но… как бы с ними со всеми ни было, а первых военных с большой земли остров Сарпинский не принял. Группа из двенадцати солдат только и успела зайти в лес, как столкнулась сразу с целой толпой ЭТИХ. Сумели даже попасть к ним в окружение, чего ни разу в последствии не удосужились мы, далёкие в большинстве своём от военной службы. А дальше, ни разорвавшиеся гранаты, ни стрельба из автоматов в их положении ничего изменить не смогли. Впрочем, в чём-то они нам подсобили – ЭТИХ стало на несколько десятков меньше, легче потом было зачищать территорию. Пилоты вертолёта, когда увидели выходящую из леса толпу мертвецов, начали поднимать в воздух обе машины. Взлетела только одна. Всё это наблюдал издалека наш разведчик, и один он точно не мог никому помочь. Потом рассказал всем нам, вернувшись. Когда приехали с группой на трёх машинах к пристани, не застали уже никого. Наверное, пилоты невзлетевшей вертушки пытались спастись от ЭТИХ бегством, бросили бесполезный вертолёт и отступили к лесу. Возможно, сначала даже успешно. Потом правда ни разу их не встретили. А наш вертолётчик Майкл немного повозился с машиной, после чего винт неожиданно закрутился. Поднял вертолёт в воздух и дотянул до ангаров комплекса. Там уже выяснилось, что это был последний полёт боевой машины. Нужно было либо достать детали, либо самим изготовить новые. Сложнее всего обстояло с электроникой.
А от второго приезда… От второго приезда военных остался один майор. Он быстро стал душой нашей общины. Жаль, что погрызли его ребят. Весь их военный катер, на котором приплыли с земли на остров, вымер. Тут уж только по их дисциплинарной глупости. Нарочно ждали два дня на берегу, на открытом месте, пока ЭТИХ не собралось слишком много, и ночью большой толпой не напали на всех. Ждать на берегу, как оказалось – таков был приказ, пока группа из трёх человек кого-то разыскивает. А кого и чего – им не сказали. Знали только имя объекта, который должны были эвакуировать, но дождались не его, а собственной смерти. Последние трое, бросив всех остальных, бежали с острова на катере. Горько и обидно стало оттого, что приезжали не за всеми нами. Майор, когда его спасли, рассказал обо всём в первый же день. А ещё через день он назвал мне и имя, когда попросила. Так я узнала, что папик присылал военных за своим сынулей Генкой. Аж дважды! В первый раз – на тех вертолётах, а во второй – на катере. Мы-то были за рекой никому не нужны. Плохо там шли дела, не думали пока о малых группах на острове, спешно эвакуировали Волгоград и близлежащие города. ЭТИХ оказалось настолько много, что армия пока не справлялась, зараза разнеслась быстро и далеко. Радовало пока одно – не всерьёз, а в злую шутку, – моё слово «ЭТИ» группе понравилось больше. Зомби, мертвецы, ходуны, покойники – звучало как-то очень глупо. Слово же, если честно, тоже было не моим, его, кажется, придумал Виктор. Первым назвал их ЭТИМИ...
– Ну, что, Ольга? – уже не Сергею, а мне подмигнул майор, затягиваясь самокруткой из мешанины табаков – никто не знал, почему он раскурочивал две марки сигарет и из их табака крутил свои «козьи ножки». – Осилишь с автоматом?
– Осилю, дядь Сав, – улыбнулась ему в ответ.
С ними со всеми было не страшно. Вот – даже с оружием в руках первую ночь провела. Третья атака в ночное время, после заката. ЭТИ вели себя совсем как собаки. А если ещё вернее, – как волки, потому что были намного умнее собак. Иногда могли держаться очень тихо, выжидать. Поэтому в лесу следовало быть особенно осторожными, ртом не зевать, поменьше смотреть под ноги и побольше – по сторонам. Днём недалеко от лагеря появлялись один или два. Если их замечали, то кто-то из стрелков отправлялся «убрать» по-тихому, копьём с наконечником или тяжёлой дубиной. Ходил, разумеется, не один, с подстраховкой. А если убрать не успевали, то сбежавшие приводили целую «свору». Разведчики пока не сожгли весь бензин, ездили на машинах, и под вечер успевали замечать прущую на лагерь кампанию. Таких отвлечь уже не получалось: знали, за чем идут, примитивный интеллект работал. Нашёл, выследил и привёл «друзей» в надежде на ужин. Всё как у нас – чья разведка окажется лучше. С той разницей, что мы их не ели, когда находили.
Внизу не спали. Кто-то, как и я, вернулся сверху и только укладывался. Другие ещё не легли, потому что дожидались уходивших. На ночь оставались дежурить только двое часовых на вышках. Вот, для кого не жалели запасов кофе и сигарет. Люди даже рвались, что б оказаться наверху. Как мало стало нужно для простого удовольствия.
На первый подземный этаж комплекса, где все ночевали, сверху было просто так не попасть. И пусть опасаться чужого проникновения вниз не стоило, здесь всё же можно было оказаться взаперти, если ЭТИХ наверху соберётся много. Постепенно на острове их уничтожали. Но иногда по воде прибывали новые. Не только мёртвые, но и живые – кто-то, например, по какой-то причине оказавшись не эвакуированным, пытался найти тут убежище. Чаще, правда, находил последнее пристанище, и сам уже начинал бродить в толпе себе подобных, рыскал в поисках живой добычи. Главным было вовремя нарваться на одну из групп, осевших на Сарпинском, и тогда тебя приютят, защитят и накормят. Не обязательно рисковать жизнью и искать всё время самим, а просто попасться на глаза нужным людям, предварительно затаившись и спрятавшись. Как я в первый день. Сергей и ещё двое парней с береговой охраны ехали к палаткам геологов. И повезло им найти в одной из них замотанную мумию, посиневшую от страха и потерявшую дар речи. Вернее, это мне повезло. Только на третий день я начала говорить заново, когда в единую общину сбилось уже человек двенадцать-пятнадцать. Трое охранников, несколько учёных, приплывших с другого берега, местный фермер с женой и двумя детьми и женщина-геолог. К концу недели нас стало двадцать девять, потом прибыли ещё двое. А четверо недавно погибли. ЭТИ чуть не положили весь наш лагерь в первую ночную атаку, когда мы ещё не прятались внизу, в неудобном комплексе с маленькими комнатками. Разведчики пропустили большую толпу голов на тридцать пять-сорок. А когда часовые увидели с вышек, не сразу отступили и поняли поздно, что оружия в близком бою может не хватить. Его и не хватило. Ночь обошлась нам в четыре жизни…
Уснула. Видела сон, как бегала голышом по поляне, на которой собирала ландыши. Глупее ещё ничего на Сарпинском не снилось. Чаще всего просто проваливалась в забытье, но отдыхать получалось, утром наступала бодрость. Так было у многих. Ночь с хорошими сновидениями – просто сказка, нежданный подарок. Как фильм посмотреть в настоящем кинотеатре, с попкорном, пепси и поцелуями.
У нас было два телевизора. В основном на дисках и других носителях отыскались лишь скучные научные зарисовки и данные исследований. Но нашлось и несколько западных мультфильмов, некоторые учёные посещали ранее комплекс с семьями. Детям, которых в нашей общине было четверо, найденные мульты крутили постоянно. Смотрели их день и ночь, за неимением других. Плакал, отвлекаясь, только самый младший. Ледниковый период и Шрек наскучили ему после первого просмотра, а смысла остальных он не понимал, потому что те были слишком взрослыми для него, для трёхлетнего…
Начался мой обычный день. Все, кто принимал участие в отражении атаки накануне, встали позже других. Ну, или почти все. Сергей Саныч, а для многих просто Сергей, кажется, не спал никогда. И наш майор вместе с ним тоже. Жанна, главная на кухне, сказала, что оба уехали с утра на машине, с двумя разведчиками. Вроде как к новой группе, которая объявилась на днях. На острове-то группа была давно, но пять или шесть вечеров назад разведчики у нас пересеклись впервые. Я и забыла, что встретиться должны были только сегодня в полдень. Все же тут жуть как заняты, в апокалипсис от безработицы не умереть. Биржа труда разорилась бы. Две вещи после всего случившегося стали ненужными – церковь и она. Первая меня не защитила, а вторая никого никогда не спасала. Мамин крестик на моей груди стал моим Личным Богом…
А теперь о том, как всё началось. Прежде, чем я стала членом этой общины.
Помню, как сели впятером в большой белый катер, и капитан перевёз нас через Волгу. Высадил на маленькой пристани с вещами и шатром-палаткой. Витя нёс её один, пока Генка трындел и подкалывал Свету. Марина всем руководила.
Потом за рекой прогремели взрывы. Сначала я думала, что началась война, но Виктор сказал, что грохнули, вероятней всего, какие-то подземные залежи – он знал, что они там были. Затем всё понеслось.
Уже стемнело, когда появились ЭТИ и выгнали из шатра. Разметали всё на нашей поляне, и пока не полезли кусаться, мы не могли понять, что происходит, думали, что напали какие-то сельские уроды. Придурок Генка первым выкрикнул слово «зомби». Вот тогда меня будто волной накрыло. Страх словно проглотил меня, и я утонула в его утробе.
Помню, как бежали полночи, плыли на лодке через озеро и прятались в старых деревянных домах. Залезли затем на водонапорную вышку. И после той вышки память вернулась только тогда, когда Сергей и ещё двое «береговиков» вытаскивали меня из палатки, продрогшую и на грани потери рассудка. Дали глотнуть горькой еловой настойки, и та меня привела в себя, позволила хотя бы понять, что жива до сих пор.
Степан Яковлевич и ещё двое учёных с ним, вместе с тремя автоматчиками, объявились на острове в тот же день. Приплыли на своём катере, чтобы открыть подземный комплекс. Взрывы грохнули возле их бункеров на большой земле, с другой стороны Волгограда. Это действительно был газ, как предположил Виктор, и после его распространения всё началось. Сам по себе он был безвреден, но детонацией повредило подземные лаборатории. А то, что в них культивировалось, шесть мощных газовых взрывов разнесли в большом радиусе. Единственная группа учёных, выжившая, потому что в лабораториях на тот момент не была, пыталась открыть два нижних уровня их последнего комплекса на Сарпинском. Все важные разработки по вакцине сохранились только там. Сама вакцина имелась, но в запасе осталось не более сотни ампул. И чтобы начать производство, нужно было попасть в этот Сарпинский архив. Двое людей почти месяц безуспешно пытались проникнуть вниз. Открыли только самый первый и верхний уровень, где мы и прятались теперь по ночам. Спали и чувствовали себя защищёнными. Ещё Степан Яковлевич с одним из людей несколько раз выезжал к местному озеру. Говорил, что это тоже важно для спасения…
Хлеба в обед напекли из старой ржаной муки. Я помогала женщинам на кухне. Снова просеивали сквозь сито мелких мучных червячков. Даже такая мука заканчивалась, вместе с дрожжами и яичным порошком осталось не больше, чем на неделю.
Зато прошлогодней картошки, капусты и других овощей добыли в местных погребах с избытком. Жанна предлагала засадить небольшое картофельное поле, но Сергей и Степан Яковлевич, которые принимали большинство решений, отговорили её от такой идеи. Скоро, как только разберутся с городами, убеждали они, должны были прибыть настоящие военные, те, что стояли за всех людей.
Овощное рагу с солениями было объеденьем. Наверное, просто все проголодались, обед потому что подали к ужину. Ждали Сергея с майором, но они и разведчики задержались. А когда приехали позже и ели, с десяток человек общины собралось за столом вокруг них и слушали. О других людях всегда жадно ловили новости.
Новая группа закрепилась на северном конце острова, ближе к своим полям. Да, они иначе отнеслись к апокалипсису, и, не смотря на то, что большинство из них были молодыми, с первых дней после объединения собрались тут остаться надолго и всерьёз. В фермерских хозяйствах раздобыли трактора и горючее, разровняли несколько полей, засеяли пшеницей, рожью, ячменём. Их главный даже просил называть себя на переговорах «шерифом». Явно пересмотрели Ходячих Мертвецов. А, может, вели себя так, что б просто отвлечься, создать имитация обычной и знакомой по экрану жизни. Сложные игры в жизнь помогали не запутаться в её новых деталях, выстраивали иерархию другого, отличного от прежнего бытия...
Из полезного рассказали, что ещё вчера к северному берегу пристали два повреждённых катера один за другим, и ЭТИ расползлись из них по суше малыми кучками. Группа из десяти-двенадцати особей двигалась вглубь, повернула на юго-восток. Через пару дней вполне могла оказаться где-нибудь здесь, если не сменит маршрут по дороге. Ребята с северного края всерьёз подошли к выживанию, и если сначала услышанному за столом кто-то улыбался, то под конец слегка позавидовали. А ведь действительно, дела на материке шли не очень, за месяц с Сарпинского толком никто не приехал и никого не спас. Военные успели забаррикадировать мосты, но не вошли на сам остров. И с какой целью возводились те баррикады, тоже было не ясно. Возможно, остров готовили вначале как место для отсидки, но решение изменилось. Баррикады преодолеть было можно, как сообщали наши разведчики, только зачем идти в неизвестность? Большая суша подождёт, а с ней и мы…
– Они знают про то, что уровень реки может подняться в любой момент? – спросил Степан Яковлевич про «молодую» группу, как её уже окрестили, имея в виду их поля на северном берегу и возможное обрушение дамб водохранилищ.
– Теперь знают, – ответил Сергей. – Благодаря нам. Не сильно в это верят, ведь новых взрывов не ожидается. Потому не думают, что износ дамб наступит быстро, даже если некому обслуживать. Зерном с нами, сказали, поделятся, если сменяем на часть овощей.
– Давайте тогда подумаем, – серьёзно уже отнёсся учёный к возможности засеять часть земли неподалёку от нашего лагеря. Фермерские поля для этого, по крайней мере, были готовы. А ЭТИМ посевы не нужны, они их не тронут. Им подавай свежего мяса. Никто на самом деле не знал, сколько продлится осада, и предложение Жанны высадить хотя бы картофель не казалось больше наивным. Лучше перестраховаться. Труд отвлекал, а армию ждать, возможно, придётся долго.
Вечером Степан Яковлевич позвал меня к себе. В те комнаты, о которых я постоянно думала. Они были частью самой верхней лаборатории комплекса, и много часов он проводил именно в них, «колдуя» над вакциной с одним из своих коллег. Даже ночью не боялся оставаться там один, всегда закрывался изнутри и был одновременно заперт снаружи. Зачем такие предосторожности? Да-да, по этой самой причине. В двух комнатах из трёх в клетках содержались отловленные ЭТИ. И среди них была… моя однокурсница Марина.
Они достали её с лодки из озера. Автоматчики положили аккуратно всех, кто пытался перевернуть челн, и думали, что спасли её. Марина стала первой, кого встретила группа Степана Яковлевича, высадившаяся на катере третьего мая. Но Марочка оказалась укушена. Ей вкололи две вакцины, которые замедлили начавшееся обращение. В итоге его не произошло в полном смысле слова, но и прежней она уже не была. Не разговаривала, не реагировала на речь. Сердце отпускало только шестнадцать-семнадцать ударов в минуту, а вены на шее и лбу были напряжены. Кровь загустела, стала почти как у ЭТИХ. Вакцина держала её где-то посередине между жизнью и смертью, и Марина всё никак не могла решиться, куда ей шагнуть. Организм её боролся и менялся. И Степан Яковлевич пытался понять, в какую сторону больше колеблются весы.
Двери теперь закрывали и снаружи, потому что пять дней назад Марина сбегала. Сумела открыть внутренний замок. Хорошо, что только она, не один из трёх других – те бы кого-нибудь убили или покалечили. Ночью она бесшумно выбралась из комплекса, а утром была обнаружена у того же озера. Как завороженная стояла и смотрела в воду. Возле неё топтались двое ЭТИХ, и разведчики их отогнали. Саму Марину мертвецы не тронули, видимо, приняли за свою. Укус на её шее заживал, но очень медленно. Кровь, тем не менее, выступившая на повязке, не вызвала интереса у настоящих мёртвых, и вскоре Марину невредимой вернули в комплекс. Теперь её запирали в клетке. Хотя бы не держали в цепях, как других.
– Как она?.. – спросила я, когда Степан Яковлевич впустил меня внутрь.
– Без ухудшений, – ответил он.
И прежде, чем переодеться в халат с перчатками и начать помогать ему, когда помощник уйдёт, я направилась к клетке.
Марина сидела спиной ко мне, на скамье за решёткой. Мой стул стоял рядом, но по эту сторону. Этот ритуал я повторяла каждый раз, когда бывала здесь. Садилась, протягивала сквозь прутья руку и брала её за ладонь. Тепло её руки было единственным, что я помнила из отрезка между водонапорной фермерской башней и моментом, когда меня достали из палатки. Но сейчас рука была холодной. Я грела её. Постоянная температура тела была чуть выше тридцати четырёх градусов, но Марине от этого не было холодно. Лучше, чем у настоящих ЭТИХ, но хуже, чем у здоровых людей. За всё время она ни разу не проявила агрессии. Вообще ничего. Только сидела или стояла. И однажды сбегала от нас. Пищу и воду принимала как живая, но мяса ей не давали. Туалет и душ в её клети работали. Ими она пользовалась как робот. Заходила по времени, будто срабатывал внутренний таймер…
Потом, когда мы со Степаном Яковлевичем остались вдвоём, я перемыла все его пробирки. И помогала с веществами. Он говорил, что делать, а я выполняла. С опасными реактивами работать меня не привлекали.
– Значит, первые из ЭТИХ появлялись давно…
Я задавала этот вопрос между делом трижды. И он каждый раз отвечал подробно и терпеливо. Мне нравилось его слушать. Приятный голос и становилось всегда понятно. Похож был чем-то на моего деда, профессора МГИМО, только немного моложе.
– В марте прошлого года – впервые, – вновь отвечал он. – Первых мы получили из только что умерших, не из живых. Двое были бездомными, а один из лаборантов заразился случайно, сам. Но это было немногим позже…
Через несколько часов мы закончили. Снаружи, наверху, наверное, уже темнело. Нужно было поесть и ложиться спать. Новый день принесёт много полезных дел.
– Иди, ты устала, – отпустил он меня.
И я пошла в душ. Любила перед сном, до еды, горячую воду. Она успокаивала больше ночной прохлады, а та теперь только пугала и настораживала своей тишиной.
Душевые кабины в комплексе учёных были хорошими, просторными и с деревянным полом, сквозь который всё уходило в сток. Запасы воды, похоже, имелись огромные. Возможно, был собственный водопровод, что тянулся от самой Волги. Этим вопросом тут никто не задавался. Главное, что стояли мощные нагреватели, и всегда можно было согреться.
Я опустилась вниз и включила тихий напор, льющий на голову. Сидела так, наверное, минут двадцать, пока не стала дремать. И снова приснился этот странный сон. Накрытая тенью поляна с ландышами и я, совершенно нагая, бегущая по колючей траве босиком и оставляющая за собой… кровавый след. Крупными каплями кровь падала на тёмно-зелёные листья, текло, несомненно, из меня, обильно и очень болезненно. Будто внизу была открытая рана…
Вздрогнула оттого, что проснулась. И тут же поняла, что было не так со странным сном. Рука скользнула вниз живота. Раньше любой нервяк был чреват сокращением цикла, а теперь что – наоборот? Задержка начинала пугать. Неужели всё-таки…
Нет-нет-нет. Ну, пару раз тошнило за последние дни. Скорее, от голода, во время долгих переходов с Данилом и Сергеем. Беременность сейчас была некстати. К тому же, имелась дурная наследственность. У матери и старшей сестры от стрессов наблюдалось замирание плода, несколько раз врачи прерывали по этой причине. А стресс, случившийся со всеми третьего мая, способен был нарушить что угодно…
– Ольга!..
В дверь постучали громко, и я снова вздрогнула. Тут же поняла, что барабанят в неё давно. Это был голос Сергея.
– Ты нужна, срочно!.. Быстро наверх, едем на берег!..
– Иду!.. – откликнулась я.
Не вытираясь, спешно начала собираться.
Из душевой выскочила с мокрыми волосами. Конец мая был жарким, простуды можно не бояться. Тут же получила в руки «сайгу», и сердце застучало. Опять?..
– Куда? – только и спросила я.
– Говорю ж, на берег… – ответил Сергей. Последнее его слово я еле расслышала, потому что он уже почти побежал, а я едва-едва успевала за ним.
Наверху сели в две машины и поехали. Все были вооружены, с разведчиками. Запрыгивала самой последней. Даже на вышках никого не осталось, поехали Данила, Рыжик, Макс Дарвин, майор, Майкл, Рома, Валера. Двери в бункерный комплекс опустились, и Жанна с другими оставшимися заперлись изнутри внизу.
Ни слова не спросила за всю дорогу. Однако после вчерашней битвы боялась намного меньше, пусть и не знала зачем понадобилось ехать всем боеспособным отрядом, в сумерках, в сторону ближайших пристаней.
Остановились и спустились на землю у последних деревьев, метров за сто пятьдесят от берега. Водители потом отъехали чуть назад.
– Из леса не высовываться! – велел всем Сергей. – Сидим, ждём, наблюдаем.
По рукам быстро пошли бинокли. Приехало двенадцать человек и всё оружие, за исключением ракетниц, тоже было наготове. Ещё появилось двое разведчиков из группы фермеров. Напряжение в воздухе нарастало, потому что я никак не могла понять, что мы здесь делаем перед закатом, и не одни, а вместе с союзниками по выживанию. Глаза нигде не находили врага, и я только без толку крутила головой.
– Оля, на воду смотри, – тихо, заметив мою суету, произнёс майор, дотронувшись до плеча. И указал. – Туда, вверх по реке…
Боже… Как же сразу не увидала такого громадного зверя, накрывшего тенью половину Волги. Пялилась то на лес, то на пристань, но не дальше неё. Проклятая куриная слепота. Поднесла к глазам сразу бинокль, что б разглядеть в подробностях. К берегу, чуть выше по реке, медленно приближался пассажирский теплоход, огромный, из шести палуб. Только на двух из них горел корабельный свет. Зато на всех шести стояли пассажиры, которых были сотни: мёртвые, голодные и пока молчаливые. Вот уж, чему мы научились за месяц исправно – издали отличать мёртвое от живого. Сотни ЭТИХ топтались на палубах корабля и ждали конечной остановки в порту…
О приближении судна наших дозорных на вышках предупредили ребята из «молодой» общины. А потом, почти сразу приехал другой разведчик – от фермеров с северо-восточной стороны. Сейчас двое из них были среди нас. Теплоход сначала обходил остров и плавно шёл под небольшим углом к другому берегу. Так нам сказали, и на тот момент это было правдой. Вот почему, пока ехали сюда, намеревались просто засесть в лесу, пропустить судно, после чего вернуться обратно в комплекс. Усиленная предосторожность, не более, мобилизовали большую группу на всякий случай, потому что большое скопление ЭТИХ на палубах заметили ещё чужие разведчики. Теперь же шестипалубник поменял курс. Словно из капитанской рубки отдали приказ, и плавучую машину нарочно развернули, направив прямо на старые пассажирские пристани. Теперь «титаник» приближался к нам, и до столкновения с землёй оставалось двести-триста метров.
– Откуда там столько людей? – спросил Сергей, рассматривая в бинокль палубы.
– Предположу, что все они на нём спасались, – ответил майор, почти один называвший Сергея по-свойски Санычем. – Не с третьего же мая по Волге плавают, давно бы ушли к Каспию... Упустили ситуацию, и их перегрызли. Как моих ребят. Может, в каютах кто живой и остался. Отсиживаются, ждут чуда и помощи…
– Проверим… – обронил Сергей.
– Как?..
Ответа майор не получил. Все, словно загипнотизированные, смотрели, как огромный теплоход, полный мертвецов, неумолимо тихим ходом приближался к острову. А затем в какой-то момент корабль вздрогнул, его сотрясло весь. Будто наткнулся на незримую преграду под водой. И в следующее мгновенье до ушей донёсся чудовищный треск севшего на мель судна…
🔞18+
Я чуть не поперхнулся. Что бы это могло значить? Незнакомец раскусил меня, каким-то образом узнав, что я не человек? Или тут все такие?
- О чём это ты? – спросил я и сделал пару глотков компота, чтобы смочить внезапно пересохшее горло.
Он улыбнулся, вздохнув так, как обычно это делают, принимая кого-то за дурачка. Я ему показался именно таковым.
- Слушай, давай не будем играть в угадайку. Я знаю, кто ты, а ты теперь знаешь, что я знаю, но не знаешь, кто я. Так что, давай знакомиться. Я Петяй, оказался здесь не по своей воле, и понятия не имею, куда меня везут. А как зовут тебя? – этот болтун протянул мне руку, дожидаясь моего хода.
Я не стал воротить нос, и пожал ему руку.
- А я Стас. Тоже не знаю, куда еду, - кратко рассказал я.
Вообще-то я не собирался делиться с ним всем, что знал, ведь я понятия не имел, кто он такой, и зачем подсел ко мне.
- Ну, тогда что, Стас, который тоже не знает, куда едет, будем дожидаться прибытия, или попробуем свалить отсюда? – внезапно предложил Петя, заинтересовав меня.
Не важно, кто он, но если у него есть идея побега, которая понравится мне, почему бы не попробовать ею воспользоваться?
- А что ты предлагаешь? - спросил я, чуть пригнувшись к столу, и с опаской поглядывал по сторонам, не подслушивает ли нас кто.
- Мы скоро сделаем остановку в одном порту, возможно, это будет единственный шанс, других остановок больше не будет, - поделился он секретом, нашептав мне его.
- Откуда ты знаешь про остановку? – спросил я настороженно, даже с некоторым недоверием.
- Какая тебе разница, ты не о том думаешь! – огрызнулся он, и откинулся на своём стуле, теперь высокомерно глядя на меня, будто я его предал.
- И всё же скажи. У тебя тут есть ещё кто-то, кто тоже хочет свалить? – спросил я прямо.
- Да нет. Я просто узнал у охранника. Без его воли, конечно. Он поделился со мной информацией, за ужином, - ответил Петяй, сверкнув глазами.
Я заметил его дьявольскую улыбку, напомнившую мне Ирку. У вампирши был похожий взгляд. Неужели он тоже был вампиром? Я сразу же вспомнил встречу с какой-то нежитью в трюме. Раны зачесались под новой одеждой.
- И как мы свалим с корабля, чтобы нас не заметили? – поинтересовался я.
- Как угодно, лишь бы оказался за бортом и на суше. Это должно быть ночью. Охранников будет много, но у нас будет преимущество. Если мы сработаемся, то всё сделаем легко и быстро. Сбежим с корабля, а дальше кто куда, лишь бы не обратно в каюты, - засмеялся Пётр, говоря тихо, но я его слышал прекрасно.
- Что значит сработаемся? Что я должен сделать? – спросил я с возмущением, не понимая своей задачи.
Петя резко втянул воздух перед тем, как начать говорить.
- В прошлую нашу встречу ты стоял как истукан. Надеюсь, ты понимаешь, что нужно сделать, чтобы остаться живым, или я сейчас трачу время на слабака-новичка, думающего, что он грозный зверь?
Поработал год на заводе и бросил. Не мое это. Перебрав все виды оказания услуг, решил, что ниша борьбы с демонами еще пока относительно неконкурентна. Покурив тему, рассказываю.
Для начала вам нужно стать католическим священником и затем получить разрешение на проведение экзорцизма от епископа, на конкретный случай или на продолжительный период времени. Или стать самому епископом, и тогда получить право проводить экзорцизм просто в силу своего положения.
Вы можете заниматься экзорцизмом (отчиткой) и в православной церкви, но в РПЦ это, например, запрещено и указами Синода от 1773 г. и указом патриарха Алексия от 1997 г. Вроде бы, также запрещено в православных церквах Греческой и Эфиопской, про другие не знаю. Но при этом известно, что в православных церквах мира постоянно проходят отчитки, что означает, что запрет соблюдается не очень строго. Одновременно с этим это означает, что не регламентировано право проводить отчитки: их по своей инициативе проводят и священники и монахи.
В современных харизматических протестантских церквах слабая структура, поэтому отдельные проповедники берутся изгонять демонов тоже обычно по собственной инициативе.
Вы можете принять посвящение в Ордене мартинистов или крещение (или приобщение, если уже крещены) в Гностической церкви. Это эзотерические, оккультные организации. Но после прохождения определенных этапов обучения вы также можете получить право проводить экзорцизм, который слегка будет отличаться своими ритуалами от церковной практики.
Либо же вы можете вообще не идти официальными путями и начать практиковать экзорцизм сами, изучив соответствующую литературу, если чувствуете в себе силы, хотя верующие церквей и эзотерики этого крайне не советуют, потому что самолечение и самообучение одинаково опасны.
Кто готов стать моим напарником по экзорцизму?