Глава 11. «Звездные» войны. Эпизод первый.

Одной из причин, по которой Мэрилин Монро сперва не желала принимать предложение Вильдера, была ее турбулентная семейная жизнь. Но она остро нуждалась в деньгах и по настоянию своего тогдашнего супруга, – знаменитого драматурга Артура Миллера, – согласилась на роль «тупой блондинки, которая не может отличить мужчину от женщины», – это ее слова, – да еще и без аванса, а только за будущий гонорар и процент от сборов. «Звездной» семье были нужны деньги.

Миллер был человеком настроения (в основном, плохого настроения). Он часто приезжал на съемочную площадку и, никого не смущаясь, устраивал жене сцены. На фоне крайне напряженного графика и тяжелейшей работы эти сцены быстро вывели Мэрилин из рабочего состояния и ввели в депрессию. От тревоги и усталости у нее начались проблемы со сном. Она не засыпала раньше четырех утра.

Это было плохим подспорьем для съемочной группы: актеры должны были прибывать на грим в 5:30 утра, а съемки начинались около восьми. После полутора часов сна, да еще и под воздействием снотворных, Мэрилин не могла работать, не могла вспомнить текст, у нее начались эпизоды дезориентации в пространстве: однажды она пропустила съемочный день, сообщив, что не могла вспомнить, где находится съемочная площадка.

День за днем, Монро теряла способность работать: она «сдавала» и морально, и физически, и психически. Теперь любая сцена была непреодолимым препятствием: текст Монро почти не запоминала, зато подолгу спорила с режиссером, непрерывно требовала пересъемок и дополнительных дублей. Сама она ни с кем не общалась, а все переговоры вела через своего репетитора – Полу Страсберг.

На нервной почве у Вильдера начались сильнейшие боли в спине. Каждый пропущенный съемочный день обходился ему и Домничу в круглую сумму: все деньги были свои.

На фоне болей в спине Вильдер и сам перестал спать и начал принимать обезболивающие и снотворные. Съемочный период затягивался, результата не было. Процесс заходил в тупик.

Началась масштабная переработка сценария. Убирались все длинные фразы. Эпизоды с участием Монро дробились на короткие части. Реплики либо изымались, либо укорачивались. Но если реплики Монро становились реже и короче, то реплики ее партнеров по кадру удлинялись и добавлялись, и все приходилось переучивать на ходу; нервозность нарастала.

В один день из-за непредвиденного отсутствия актрисы (ее теперь называли не Missis Monroe, a Missing Monroe) съемки сцены с песней I wanna be in love были под угрозой. Для массовки были наняты около 200 человек, а исполнительницы не было.

Когда ее все же нашли и привезли, она была в угнетенном состоянии, под воздействием алкоголя и снотворного и не смогла подняться с кресла и выйти из гримерной.

Понимая тяжесть ее состояния, Вильдер поговорил с Мэтти Мельником, и оркестр начал исполнение композиции, а вокальную партию исполняла солистка оркестра. По идее режиссера, услышав «свою» песню, Монро должна была все же выйти на площадку.

Как ни странно, этот трюк сработал, и со второго дубля блистательный музыкальный номер был снят. Душевное состояние героини полностью соответствовало подавленному настроению исполнительницы.

В удачные дни все прибывали на площадку в пять утра, гримировались до восьми и начинали работу. Мэрилин не выходила из гримерки раньше шести вечера. В удачные дни.

Ухищрения, к которым теперь приходилось прибегать, напоминали попытки накормить непослушного ребенка. И требовалось их все больше и больше. Ко всеобщему ужасу, состояние Монро ухудшалось стремительно.

Продолжение следует. Но.. завтра... :-(