вот вам ожившая фантастика
Оказалось, штабу группировки известна точная дата начала наступления – утро 22 декабря. Наши европейские друзья решили сводной бронегруппой подразделений СОРа, частей ЦУРа, добровольческих формирований – эсэсовских [51] "курэнив" Галичины и отрядов прибалтийских легионеров – одновременно с фланговым обхватом ударить в лобовую: выдвинуться из Алчевска и по магистрали Е40 пройти до Луганска основными силами. Отдельно, перевалив одной усиленной пехотой, бронегруппой через Родаковской бугор, опять же степными просторами, подойти к Луганску по Бахмутской трассе и встать у стен колыбели города Каменного Брода.
Моторизированная огневая мощь, которой они располагали, безраздельное господство в воздухе и в информационном обеспечении против тех жалких крох тяжелой техники, которой у нас и раньше было негусто, а уж после Северодонецка осталось и вовсе – только повод дать, позволяла противнику, не особо напрягаясь, действовать просто и комфортно.
Для фронтального удара сводные силы выбрали самую короткую, широкую и качественную дорогу. Остановить их здесь могли только законченные обдолбайцы из потомственных камикадзе и то ненадолго. Да никто раньше и не собирался – единственной нашей тактикой, приносившей хоть какие-то плоды, была разветвленная очаговая оборона с построением многоярусной системы огня в населенных пунктах. В чистом поле нас даже не "рвали" – лениво, словно сусликов, давили гусеницами танков.
С обходным путем намечались определенные трудности. Восточная Малороссия страна горная. Понятно, Донецкий Кряж не Гималайские ледники, но, разделявшее две главные транспортные артерии, плоское плато на этом отрезке можно было пересечь лишь в трех точках: непосредственно у Алчевска, потом – через поселок Родаково и у самого города – в дорожной смычке у станции Сабовка. В первом случае пришлось бы ломиться тридцать километров по убитым шоссе сквозь несколько поселков и городишко Зимогорье. Оно и по названию видно, что населенный пункт, пусть и маленький, но характер степных горцев наш противник уже прочувствовал. В последнем случае весь охват терял смысл – в Сабовке смыкались обе трассы, а расчет строился на том, чтобы заставить нас обороняться на два фронта. Да и в лабиринтах железнодорожных развязок, мостов и закрученной петлей дороги, можно было нахвататься от гранатометчиков по самое "не хочу". Оставалось – Родаково.
Вот тут стратегический гений командования и нашел свою изюминку. Замысел отличался запредельной логикой и откровенным коварством. Бронегруппу без боя пропускали ровно на половину всего пути к Луганску. При подходе в растянутый на пять километров вдоль трассы поселок Белое фашиков издали обстреливали секреты и пёхом уходили назад в жилые массивы. Через километр напротив шахты "им. XIX Партсъезда" и цыганской слободы, носившей собственное неофициальное название "поселок Сутоган", под прямым углом начинался поворот налево в Родаково.
Пока часть брони с пехотой втягивалась на дорогу перед подъемом, основная группа без боя шла до конечных поселковых окраин, где упиралось в оборону. Решено было поставить смешанное минное поле, подрывом уронить путепровод
Моторизированная огневая мощь, которой они располагали, безраздельное господство в воздухе и в информационном обеспечении против тех жалких крох тяжелой техники, которой у нас и раньше было негусто, а уж после Северодонецка осталось и вовсе – только повод дать, позволяла противнику, не особо напрягаясь, действовать просто и комфортно.
Для фронтального удара сводные силы выбрали самую короткую, широкую и качественную дорогу. Остановить их здесь могли только законченные обдолбайцы из потомственных камикадзе и то ненадолго. Да никто раньше и не собирался – единственной нашей тактикой, приносившей хоть какие-то плоды, была разветвленная очаговая оборона с построением многоярусной системы огня в населенных пунктах. В чистом поле нас даже не "рвали" – лениво, словно сусликов, давили гусеницами танков.
С обходным путем намечались определенные трудности. Восточная Малороссия страна горная. Понятно, Донецкий Кряж не Гималайские ледники, но, разделявшее две главные транспортные артерии, плоское плато на этом отрезке можно было пересечь лишь в трех точках: непосредственно у Алчевска, потом – через поселок Родаково и у самого города – в дорожной смычке у станции Сабовка. В первом случае пришлось бы ломиться тридцать километров по убитым шоссе сквозь несколько поселков и городишко Зимогорье. Оно и по названию видно, что населенный пункт, пусть и маленький, но характер степных горцев наш противник уже прочувствовал. В последнем случае весь охват терял смысл – в Сабовке смыкались обе трассы, а расчет строился на том, чтобы заставить нас обороняться на два фронта. Да и в лабиринтах железнодорожных развязок, мостов и закрученной петлей дороги, можно было нахвататься от гранатометчиков по самое "не хочу". Оставалось – Родаково.
Вот тут стратегический гений командования и нашел свою изюминку. Замысел отличался запредельной логикой и откровенным коварством. Бронегруппу без боя пропускали ровно на половину всего пути к Луганску. При подходе в растянутый на пять километров вдоль трассы поселок Белое фашиков издали обстреливали секреты и пёхом уходили назад в жилые массивы. Через километр напротив шахты "им. XIX Партсъезда" и цыганской слободы, носившей собственное неофициальное название "поселок Сутоган", под прямым углом начинался поворот налево в Родаково.
Пока часть брони с пехотой втягивалась на дорогу перед подъемом, основная группа без боя шла до конечных поселковых окраин, где упиралось в оборону. Решено было поставить смешанное минное поле, подрывом уронить путепровод