Про Биткоин⁠⁠

Мне кажется, что мои домашние начинают что-то подозревать. Вчера, когда курс снова упал, я сидел на подоконнике и с грустью смотрел на проезжающие снизу автомобили и рассчитывал, хватит ли мне высоты. По моей полугодовой бороде скатывалась скупая мужская слеза. В последнее время я часто сижу на подоконнике. Это началось с тех самых пор, когда курс битка поднялся до 20000$, мной овладела жажда наживы и я начал искренне верить в 25000$. Но, к сожалению, этого не произошло и каждый день был для меня просто очередным разочарованием. Я перестал интересоваться происходящим вокруг меня, перестал радоваться жизни. Я просто сидел за компом и смотрел на курсы. Иногда мамка приносила мне еду и я, не чувствуя вкуса, не получая никакого удовольствия поглощал то, что мне приносили. Возможно это был просто инстинкт самосохранения, так как смысла в таком существовании я давно уже не видел. И если в первое время я еще мог оторваться от монитора и поговорить с родными, то теперь они уже наверное забыли мой голос. И вот вчера, когда борода стала уже совсем мокрой от слез и поняв, что для моего ослабленного тельца высоты все-таки хватит, я потянулся открывать окно. Но мою руку схватила мужская крепкая рука, меня связали и куда-то повезли. Я видел грустное мамино лицо. Видно она поняла, что я потерял всякую надежду и вызвала лекарей. Меня привезли в мрачное место. Здание было похоже на результат любви советской школы и тюрьмы. Там мне сбрили бороду, сделали несколько уколов, переодели и бросили на жесткую кровать. Сегодня со мной разговаривал доктор. Когда я начал рассказывать про биткоины, он схватился за голову, сказал: "Еще один" и велел санитарам отвести меня в палату № 91. Когда меня туда привели, я увидел троих молодых ребят, которые с огромным интересом восприняли мое появление. Они начали в один голос спрашивать меня, какой сейчас курс и когда я ответил, что 7300, один сел на пол и начал раскачиваться, из стороны в сторону мотая головой. От той силы, с которой он мотал головой, слюна из его рта разлеталась достаточно далеко и на стенах начали появляться узоры, которые можно было принять за рисунки импрессионистов. Второй начал плакать и звать маму. Третий показался мне самым адекватным. Он подошел ко мне, попросил прощения за поведение своих товарищей, подошел к своей кровати, сел на нее на корточки и начал срать. Я пытался объяснить ему, что штаны было-бы логичнее снять, но он меня уже не слушал и только повторял 7300, 7300, 7300...

Я подошел к окну, сел на подоконник и начал смотреть на проезжающие снизу автомобили.