По-женски с трибуны
Глупо, может быть, но когда твой мир меняется вопреки твоим желаниям, даже глупость становиться существенной. Так и для меня когда-то стало существенным присутствие Шинника в премьер-лиге (это было давно и уже почти неправда). И я смирилась с переездом на трое суток в поезде на запад.
И конечно я рванула на стадион при первой же возможности. И при второй тоже. Эта та вторая возможность возникла осенью. К нам приезжали ЦСКА.
Я попросила зятя купить мне билет, самой до касс было не вырваться.
И зять купил мне билет.
На трибуну ЦСКА.
Люблю этого человека, и поделом ему.
Перед столь значительным матчем мандраж у меня был как перед первым поцелуем. И, как и с первым поцелуем, реальность оказалась куда как сложнее воображаемости.
Матч закончился почти не начавшись. Даже до перерыва не дотянули. Я, сожалеющая, что не пододела свитер под куртку, с ошеломлением смотрела на оголяющихся людей. С трибуны напротив на поле хлынула громкоголосая волна. Футболистов увели, а веселье продолжилось.
Знаете, я совсем не вписываюсь в определение "хрупкая девушка". Никогда не умела в женственность, хоть и пыталась какое-то время. Но когда рядом со мной начали выламываться сиденья, хрупкость включилась как рефлекс выживания. Я пятилась, пока не уткнулась спиной в кого-то в погонах. Этот кто-то машинально прикрыл меня грудью и выпихнул за оцепление. Мальчики в форме встали плечом к плечу, а я съежилась за их спинами. Потом осмелела и достала телефон.
Очень быстро вдоль горящих трибун растянулась дружная цепь ребят в шлемах и щитах. Но они численно проигрывали полуобнажённой, хором скандирующей что-то матерное толпе. Я убрала телефон и прижалась к самому плечистому сзади. Плечистый профессионально оттеснил меня в сторону от основной забавы.
От звука закладывало уши, от дыма слезились глаза.
"Девушка, отойдите вон туда, сейчас их поливать будут", - кто-то очередной в погонах сжал мне плечо. Я отошла.
Знаете, можно сколько угодно ругать бешеных фанатов, осуждать их, привлекать к ответственности. Но вот это бешеное, колышущееся, кричащие свои речёвки, заслоняющееся флагами от брандспойтов - это неописуемо-восхитительно в своём порыве. Оцепенев, я смотрела на одну из самых разрушительных стихий - обезумевшую толпу.
Их разогнали минут за пять.
Меня со стадиона на остановку вывели всё те же мальчики в погонах.
А на свой первый матч против грозненской команды я покупала билет сама. Выделенная для гостей трибуна почти пустовала. Там тусовалось человек шесть с флагом. Я сидела в компании местных фанатов, с которыми познакомилась и попрощалась там же. В какой-то момент чудаки на пустой трибуне начали скандировать за свой клуб и размахивать флагом. У нас на минуту повисла опасная тишина. Мальчики в оцеплении ощутимо собрались. И наша трибуна встала и зааплодировала в сторону тех чудаков.
Это то, за что я люблю болельщиков.
А на матч против Спартака я в так и не попала. Для их фанатов организовали ментовский коридор от вокзала до стадиона. Но всё равно кто-то прорвался и победоносно сфотографировался на крыше нашего винзавода.
Хорошо, что я не попала на тот матч.
На чемпионат мира меня занесло действительно случайно. Мне, окончательно впавшей в беспросветную тоску по упущенным возможностям, начальница подарила деньги на билеты для меня и для моего сына со словами, что мечты должны сбываться. Мне действительно везёт на начальников. И одна мечта тогда сбылась.
Но перед этим я, с билетами на руках, уже полноценная мать, с ужасом вспоминала тот матч с ЦСКА. Было дикое желание привязать сына на короткий поводок. Но я сдержалась и ограничилась правилами поведения в толпе. Несколько лекций.
Мы пили в поезде самый разный чай, закусывая Ролтоном и Дошираком. Спорили до хрипоты на нескольких языках (ну, я на языке жестов), ловили на остановках интернет чтоб досмотреть очередной матч. Проводницы смотрели на нас как на умалишенных и закрывали глаза на курение между вагонами. Курили мы не знамо что, обмениваясь сигаретами и зажигалками. Кто-то из наших за пятнадцать минут остановки ухитрялся сбегать до магазина с разливным пивом и угощал потом этим пивом иностранцев, накупивших матрёшек в местных ларьках. В каком-то ларьке я на ломанном английском попыталась купить чебуреки. Потом опомнилась и заговорила по нашему. Продавщица не сразу переключилась, и мы с ней хохотали в унисон. Один чебурек она мне просто подарила.
Перед матчем я ухитрилась потерять телефон возле кафешки, где мы с сыном ели бургеры рядом с какими-то странными людьми. Мало на что надеясь, тупо выполняя алгоритм поиска, полтора часа спустя я спросила у официанта, не находили ли тут кто телефон. Официант обрадовался и сразу отдал мне пропажу. Кто-то нашёл и оставил мой телефон без экрана блокировки на стойке.
Мы кричали что-то на английском. Мы пели что-то по-русски. Мне приспичило в туалет во втором тайме и за один гол я хохотала, обнимаясь с кем-то в форме уборщицы.
На обратном пути в поезде мы учили иностранцев правильно говорить фамилии игроков нашей сборной.
Там кто-то был чернокожим, кто-то был желтокожим, кто-то был краснокожим, кто-то был совсем уж бледнолицым. И у всех были свои флаги.
И я сидела рядом с ними, в который раз пересматривая записи голов на экране телефона, размахивала руками, понимая одно английское слово из десяти. Кто-то там покупал моему сыну мороженное и уступал ему место, с которого лучше видно экран телефона.
И это - тоже футбол.
Футбол, в первую очередь, то, что происходит на поле.
Во вторую первую очередь - это люди на трибунах
