Перевод: «Кошатник». Первая версия (Первая часть)
Перевод: Мария Ерёмина
Автор рассказа: Кристен Рупениан
Первоисточник: The New Yorker
Журнал The New Yorker часто публикует на своем сайте рассказы начинающих или уже известных писателей. В 2017 году самым популярным рассказом (и одним из самых популярных материалов на сайте) оказался Cat Person («Кошатник») молодой писательницы Кристен Рупениан. Об ажиотаже вокруг текста даже написала Медуза.
Эта история начинается милым флиртом по переписке, который приводит к неудачному свиданию и плохому сексу. Почему же рассказ завоевал такую популярность? Дело в том, что он сильно резонировал с историями о харассменте, весь год провоцировавшими скандалы в СМИ. А также в том, что мужчины и женщины чаще всего воспринимали историю совершенно по-разному. Стороны в обсуждении так сильно разошлись, что на сайте «Би-би-си» даже вышла версия рассказа с позиции героя-мужчины.
Мы перевели обе версии и предлагаем вам сравнить и решить, чья позиция вам ближе (или нет). Сегодня — оригинал истории Кристен Рупениан.
(Из-за ограничений объема текста в одном посте, пришлось разбить статью на две части)
(18+) Внимание: в рассказе присутствуют сцены секса. Не читай, если ещё не вправе купить себе пива.
***
Марго познакомилась с Робертом в среду вечером, ближе к концу осеннего семестра. Она работала за барной стойкой в артхаусном кинотеатре в центре города, когда он подошёл и взял большой попкорн и коробку лакричных конфет Red Vines.
«Это… необычный выбор», – сказала она. «Едва ли у меня кто-то до вас покупал Red Vines».
Привычкой флиртовать с покупателями она обзавелась ещё во времена работы бариста – это помогало с чаевыми. В кинотеатре чаевые давать было не принято, но работа всё равно была скучной, да и Роберт показался ей симпатичным. Не настолько симпатичным, чтобы, допустим, она первая подошла к нему на вечеринке, но достаточно для того, чтобы сидя на нудной паре представить, что она в него влюбилась (хотя она была почти уверена, что он уже закончил колледж – на вид ему было не меньше 25). Он был высоким, что ей нравилось в парнях, и она заметила татуировку, видневшуюся из-под закатанного рукава рубашки. В то же время, он был полноват, борода чуть длиннее, чем нужно, и плечи слегка развёрнуты вперёд, будто он что-то пытался защитить.
Роберт не ответил на её заигрывание. Или, если ответил, то проявилось это в том, что он отступил назад, словно нарочно вынуждая девушку наклониться к нему, приложить усилие.
«Что ж», сказал он. – «Бывает». И положил сдачу в карман.
Но на следующей неделе он снова пришёл в кино, и купил ещё одну коробку Red Vines.
«А у тебя уже лучше получается делать свою работу», – сказал он ей. «В этот раз хотя бы обошлось без оскорблений».
Она лишь пожала плечами и сказала: «Пора просить повышения, значит».
После фильма он вернулся.
«Эй, девчонка-за-стойкой, дай мне свой номер», – сказал он. К своему удивлению, она так и сделала.
***
За следующие несколько недель небольшой диалог о лакрице разросся до сложной конструкции из шуток, которыми они обменивались в мессенджере, и ритм которых сдвигался так быстро, что ей иногда сложно было поддерживать заданный темп. Роберт был очень умён, и она обнаружила, что ей нужно стараться, чтобы его впечатлить. Вскоре она заметила, что когда она писала ему первая, он обычно отвечал сразу, но если она отвечала ему лишь спустя несколько часов, следующее его сообщение всегда было коротким и без вопроса, так что решение продолжать разговор или нет, оставалось за ней. Марго всегда продолжала. Несколько раз она отвлекалась на сутки или около того, и ей становилось интересно, закончится ли всё на этом, но потом ей в голову приходило что-нибудь забавное, чем стоило бы поделиться, или в интернете попадалась смешная картинка, подходящая к теме разговора, и общение возобновлялось.
Она по-прежнему мало знала о нём, потому что они никогда не говорили о личном, но их обмен шутками был похож на своеобразный танец, и это было весело.
Затем, однажды ночью во время зубрёжки перед экзаменами, она пожаловалась, что столовая уже закрыта, а у неё закончилась еда, потому что её соседка вероломно уничтожила весь «неприкосновенный запас». Он предложил купить ей Red Vines, чтобы поддержать. Сначала она приняла это за очередную шутку, потому что ей и правда нужно было учиться, но он сказал: «Нет, серьёзно! Хорош валять дурака, приезжай», и она надела куртку прямо поверх пижамы и встретилась с ним у магазина.
Было около одиннадцати. Он без особых церемоний её поприветствовал, словно они виделись каждый день, и повёл её выбрать что-нибудь на перекус. В магазине не оказалось Red Vines, поэтому он взял для неё вишнёвую колу, Доритос и зажигалку в виде лягушки с сигаретой во рту.
«Спасибо за подарки», – сказала она, когда они вернулись на улицу. Роберт был в шапке-ушанке на кроличьем меху и объёмном старомодном пуховике. Марго подумала, что он выглядит неплохо, хоть и немного по-мужлански. Шапка усиливала его ауру дровосека, а пуховик скрывал живот и покатые плечи.
«Всегда пожалуйста, девчонка-за-стойкой», – сказал он, хотя, конечно, к тому моменту знал её имя. Она подумала, что сейчас он попытается её поцеловать и приготовилась подставить щёку, но вместо этого он взял её за руку и нежно поцеловал в лоб, как будто она была хрупкой и драгоценной. «Учись там хорошенько, дорогуша», – сказал он. «Скоро увидимся».
По пути обратно в общежитие её наполнило искрящаяся лёгкость, в которой она узнала признак надвигающейся влюблённости.
Когда она была дома на каникулах, они переписывались почти без остановки, и это были уже не только шутки, но и рассказы о том, кто как проводит время. Они начали желать друг другу доброго утра и спокойной ночи, и когда Марго спрашивала его о чём-то, а он отвечал не сразу, она чувствовала уколы беспокойного желания. Она узнала, что у Роберта две кошки Му и Ян, и вместе они придумали сценарий, в котором её кошка Пита посылала игривые записки Ян, а с Му говорила официально и холодно, потому что ревновала к ней.
«Ты чего это постоянно переписываешься?», – спросил Марго отчим за обедом. «Кавалера завела?»
«Ага», – ответила Марго. «Его зовут Роберт, мы познакомились в кинотеатре. Мы влюблены и, вероятно, поженимся».
«Хмм, передай, что у нас к нему пара вопросов», – сказал ей отчим.
«Мои родители о тебе спрашивают», – написала Марго, и Роберт ответил ей смайлом с глазами-сердечками.
***
Когда Марго вернулась в общежитие, ей не терпелось снова увидеть Роберта, но его оказалось не так-то просто выцепить. «Извини, занятая неделя», – отвечал он. «Обещаю, мы скоро увидимся». Марго это не нравилось, появилось ощущение, что динамика отношений пошла на спад, так что когда он, наконец, пригласил её в кино, она сразу же согласилась.
Фильм, который он хотел посмотреть, показывали в кинотеатре, где она работала, но она предложила посмотреть его в большом кинокомплексе в пригороде, студенты выбирались туда нечасто, потому что добраться туда можно было только на машине.
Роберт заехал за ней на грязно-белой Honda Civic с конфетными обёртками, торчащими из углубления для стакана. По дороге он был молчаливее, чем она ожидала, и не особо на неё смотрел. Не прошло и пяти минут, как она почувствовала себя крайне некомфортно, и когда они выехали на шоссе, ей вдруг пришло в голову, что он может увезти её куда-нибудь, изнасиловать и убить, в конечном итоге, она мало что о нём знала.
Стоило ей подумать об этом, как он сказал: «Не волнуйся, я не собираюсь тебя убивать», и Марго задумалась, не была ли она причиной тяжёлой атмосферы, повисшей в машине, потому что её поведение было дёрганным и нервным, как у девушки, которая на каждом свидании боится, что её убьют.
«Да не, всё в порядке, можешь убивать, если хочешь», – сказала она, Роберт рассмеялся и похлопал её по колену. Но он по-прежнему был необъяснимо тих, и все её попытки заговорить отскакивали от стены его молчания. В кинотеатре он пошутил с кассиром за стойкой про лакрицу, но неудачно – неловко почувствовали себя все, и больше всех Марго.
Во время фильма он не взял её за руку и не обнял, так что когда они дошли до парковки, она была уверена, что разонравилась ему. На ней были леггинсы и свитшот, возможно, в этом было дело. Когда они сели в машину, он сказал: «Приятно видеть, что ты для меня принарядилась», что показалось ей шуткой, но вдруг она и правда обидела его тем, что не отнеслась к свиданию достаточно серьёзно, или типа того? Он был одет в штаны цвета хаки и рубашку с пуговицами на воротнике.
«Ну так что, хочешь что-нибудь выпить?» – спросил он, когда они снова оказались в машине, словно вежливость была возложенной на него обязанностью. Марго было очевидно, что он ждёт отказа, чтобы потом больше с ней не говорить. Ей стало грустно от этого, и даже не потому что ей так хотелось продолжать с ним общаться, а потому что она очень ждала их встречи на каникулах, и было в какой-то степени нечестно, что всё так быстро пошло под откос.
«Почему бы и не выпить»,– сказала она.
«Только если ты хочешь», – сказал он.
Это «только если ты хочешь» было таким неприятным ответом, что она не произнесла ни слова, пока он не ткнул её в колено и не спросил: «Ты чего дуешься?»
«Я не дуюсь», – ответила она. «Просто немного устала».
«Могу отвезти тебя домой».
«Нет, я хочу чего-нибудь выпить».
Хотя фильм, который он выбрал, и был в широком прокате, это была достаточно депрессивная драма о Холокосте, настолько не подходящая для первого свидания, что когда он предложил, она уточнила: «Ты серьёзно?». Он пошутил, что ошибся на счёт её чувства вкуса, и готов вместо этого сводить её на романтическую комедию.
Но теперь, подумав о фильме, Марго чуть вздрогнула – ей пришла в голову другая интерпретация событий вечера. Возможно, он пытался впечатлить её, предложив фильм о Холокосте, потому что не понимал, что фильм о Холокосте – неправильный вид «серьёзного» кино, которым можно впечатлить человека, работающего в артхаусном кинотеатре, человека, которым, вероятно, она, по его мнению, являлась. Возможно, её «Серьёзно?» его задело, испугало и заставило почувствовать себя некомфортно в её обществе. Мысль об этой возможной чувствительности тронула её, и она подобрела по отношению к нему по сравнению с тем, что чувствовала весь вечер.
Когда Роберт спросил, где бы она хотела выпить, Марго назвала место, где обычно веселилась, но он скривился и сказал, что это студенческое гетто и он отвезёт её куда-нибудь получше. Они поехали в бар, в котором она никогда не была, подпольное полулегальное место без вывески. У входа стояла очередь, и пока они ждали, в ней росло беспокойство оттого, что она не могла придумать, как сказать ему то, что ей нужно было ему сказать, так что когда на фейс-контроле попросили её удостоверение личности, она просто его отдала. Охранник едва в него заглянул, он только ухмыльнулся и произнёс: «Хм, нет». Он махнул рукой в сторону, веля ей отойти, и жестом пригласил следующую группу людей внутрь.
Роберт ушёл вперёд, не замечая, что она отстаёт. «Роберт», – тихо позвала она. Но он не обернулся. Наконец, кто-то в очереди, кто обратил внимание, похлопал его по плечу и указал на неё, одиноко стоящей на тротуаре.
Она смущённо дождалась, пока он вернулся. «Извини!», – сказала она. «Это очень неловко».
«Да сколько тебе лет?» – требовательно спросил он.
«Двадцать».
«Оу, думал, ты старше».
«Я же говорила, что я на втором курсе!»
Она стояла у бара, куда её у всех на виду не пустили, и это само по себе было унизительно, а теперь ещё и Роберт смотрел на неё так, словно она сделала, что-то не то.
«Но у тебя же был – как ты сказала? Год передышки», – возразил он, как будто мог выиграть в этом споре.
«Не знаю, что ещё тебе сказать. Мне двадцать», – беспомощно повторила она.
И затем, к нелепости ситуации, почувствовала, жжение подступающих слёз, потому что каким-то образом всё пошло не так, и она не понимала, почему ей так от этого тяжело.
Но когда Роберт увидел, как вытянулось её лицо, случилось что-то наподобие магии. Из его позы ушло всё напряжение, он выпрямился и обнял её своими медвежьими руками.
«Эй, детка», – сказал он. «Всё в порядке, всё нормально. Пожалуйста, не расстраивайся».
Она позволила ему притянуть её к себе, и её унесло волной того же чувства, что и тогда в магазине – словно она была хрупкой, драгоценной вещью, которую он боялся сломать. Он поцеловал её в макушку, она рассмеялась и вытерла слёзы.
«Поверить не могу, что расплакалась из-за того, что не попала в бар», – сказала Марго. «Ты, должно быть, считаешь меня такой дурой…»
Но она знала, что он так не думает, по тому, как он на неё смотрел, в его глазах она видела своё хорошенькое отражение, улыбающееся сквозь слёзы в бледном свете фонарей под первыми падающими снежинками.
Тогда он поцеловал её в губы, по-настоящему, резким движением практически засунул язык ей в глотку. Это был ужасный поцелуй, шокирующе плохой. Марго с трудом верилось, что взрослый мужчина мог настолько не уметь целоваться. Это было ужасно, и в то же время в ней опять пробудилось чувство нежности к нему оттого, что она знала что-то, чего он не знал, несмотря на то, что был старше.
Закончив поцелуй, Роберт крепко взял её за руку и повёл в другой бар, в котором были бильярдные столы, пинбольные автоматы и опилки на полу, и никто не проверял паспорт в дверях. За одним из столиков она увидела выпускника, который был у них ассистентом преподавателя в прошлом году.
«Взять тебе водки с содовой?», – спросил Роберт, что показалось ей шуткой на тему алкогольных предпочтений студенток, хотя она никогда и не пробовала этот напиток.
Её немного беспокоило, что заказать: в местах, где обычно бывала она, заказы брали только на баре, и ребята, кому уже исполнился 21 год или у кого был надёжный фальшивый паспорт, обычно брали кувшин пива на всех. Она не знала, будет ли над этим смеяться Роберт, так что вместо уточнений, просто сказала: «Я буду пиво».
Благодаря предстоящей выпивке и произошедшему поцелую, а также, возможно, потому что она при нём плакала, Роберт стал гораздо более расслаблен и похож на остроумного парня, с которым она переписывалась. Чем дольше они говорили, тем возрастала в ней уверенность, что его злость или недовольство ей были, на самом деле, нервозностью, страхом, что ей не нравится проводить с ней время. Он вновь и вновь возвращался к её изначальной реакции на фильм, шутя и внимательно наблюдая за ней. Он дразнил её «высоколобый» вкус и говорил, как тяжело было её впечатлить, учитывая, сколько курсов по кинематографу она прошла, хотя он прекрасно знал, что курс по кино был у неё только один, летом. Он шутил над тем, как она и другие сотрудники того артхаусного кинотеатра, вероятно, садятся в кружок и ржут над людьми, которые ходят в обычные кинотеатры, где не подают вино и показывают фильмы в 3D.
Марго смеялась над этими шутками про воображаемую киноснобскую версию себя, хотя это было не совсем честно, ведь это она предложила поехать в большой развлекательный центр. Хотя теперь она осознала что, возможно, и это тоже задело чувства Роберта. Она думала, что это было очевидно – что она не хочет идти на свидание туда, где работает. Но, может быть, он принял это на свой счёт и подумал, что ей стыдно появляться там с ним. Она начала думать, что теперь-то поняла его – насколько он был чувствительным, насколько легко его задеть, и почувствовала себя ближе к нему. Это давало ей власть – она знала и как обидеть его, и как смягчить.
Она расспрашивала его о том, какие фильмы нравятся ему, рассказывала о том, какие заумные фильмы показались ей скучными или непонятными. Она рассказывала, как пугают её старшие коллеги и как она иногда переживает, что недостаточно умна, чтобы составить своё мнение о чём-либо. Эффект, который это производило на него, был незамедлителен и почти осязаем, у неё возникло чувство, будто она приручает большое своенравное животное вроде лошади или медведя, уговаривая взять угощение с руки.
К третьему стакану пива она думала о том, каково было бы заняться сексом с Робертом. Вероятно, это было бы как плохой поцелуй, неловко и чрезмерно, но представляя, как он был бы рад, как старался бы впечатлить её, она ощутила внизу живота резкий приступ желания, отчётливый и болезненный, как щелчок натянутой резинкой по коже.
Когда она покончили с очередными напитками, она храбро сказала: «Ну что, пойдём отсюда?» и Роберт показался слегка расстроенным, будто подумал, что ей не терпится закончить свидание, но она взяла его за руку и потянула к выходу, и выражение его лица, когда он осознал, что она имеет в виду, и послушность, с которой он шёл за ней из бара, снова отозвались в ней щелчком возбуждения, также как, как ни странно, и тот факт, что его ладонь, которую она крепко держала, стала скользкой от пота.
На улице она снова подставила лицо для поцелуя, но, к её удивлению, он только прикоснулся губами к её губам. «Ты пьяна», – осуждающе произнёс он.
«А вот и нет», – сказала она, хотя и была. Она прижалась к нему, чувствуя себя крошечной по сравнению с ним, и он громко прерывисто вздохнул, словно посмотрел на что-то слишком, до боли яркое, и это тоже было сексуально – чувствовать себя искушением, перед которым невозможно устоять.
«Я отвезу тебя домой, пушинка», – сказал он, ведя её к машине. Однако стоило им оказаться внутри, как Марго снова наклонилась к нему, и через некоторое время, слегка отстраняясь назад, когда он слишком глубоко засунул язык, смогла показать, как целовать её помягче, чтобы ей нравилось. Вскоре она уже сидела на нём, чувствуя его эрекцию через штаны. Когда она касалась его члена, Роберт издавал дрожащие пронзительные стоны, которые она не могла не воспринимать как слегка мелодраматические, но затем он вдруг оттолкнул её и повернул ключ зажигания.
«Развлекаемся на переднем сиденье, как подростки», – сказал он с притворным отвращением. Затем добавил: «Мне казалось, ты слишком стара для этого, тебе ведь целых двадцать».
Она показала ему язык.
«Куда поедем?»
«К тебе?»
«Едва ли это получится. Соседка же».
«А, точно. Ты живёшь в общаге», – сказал он, как будто ей стоило за это извиняться.
«А ты где живёшь?»
«Я живу в доме».
«Так мне… можно к тебе?»
«Можно».
Оригинал перевода: http://kotbrodskogo.ru/articles/post/109-cat-person-1
Оригинал статьи: https://www.newyorker.com/magazine/2017/12/11/cat-person