Нахлынуло ночью.
Извиняюсь за опечатки - писал с телефона.
Все имена заменены.
*
Знаешь, в последнее время мне все чаще стал мерещиться твой голос: в диалогах прохожих, в прослушиваемых песнях, в шуме ветра и даже среди давящей тишины... я схожу с ума, да?
А еще мне недавно приснился странный сон! Знаешь, его сюжет чем-то напоминает наши отношения, эдакая их иллюстрация. Сам сон начинался с того, что я спускаюсь в метро в час пик, как всегда погруженный в свои мысли. Но вдруг что-то заставило меня оторваться от созерцания носок своих туфель и посмотреть в толпу, а там, вдалеке, среди шевелящейся массы людей я мельком увидел твой удаляющийся от меня силуэт. В это же мгновенье выражение моего лица сменилось от отрешенно-печального на сильно взволнованное, сердце ускорило свое биение раза в два, а в голове возник такой сильный шум, что он с легкостью перекрыл музыку, раздающуюся из наушников. Постояв столбом пару ударов сердца, я врезался в людскую массу с целью нагнать тебя, но толпа сильно замедляла мое продвижение, так что вскоре я потерял тебя из виду.
- Пропустите! - кричал я в толпу, пытаясь втиснуться между людьми. - Пожалуйста, пропустите!
Толпа отвечала мне безмолвным безразличием застывших восковыми масками лиц...
От отчаяния я начал пихать людей локтями, но даже этот вульгарный способ мне не помогал. На меня стали накатывать слезы обиды, а душа вопила против такой несправедливости.
- Да пустите же! - я оттолкнул в сторону юношу с белым восковым лицом, лишенным глаз и рта. - Пустите!
Тогда мне показалось, что мой голос был наполнен таким отчаянием, что сводит людей с ума. Я не мог понять такое безразличие людей, не мог ни понять, ни принять!
Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, я вновь увидел твой силуэт, безмятежно лавирующий в нескончаемом людском потоке, и закричал:
- Вика, стой! Подожди!! Вика!
Я кричал до тех пор, пока полностью не сорвал голос, но все мои позывы остались без ответа...
Мне ничего не оставалось, как прибавить сил в попытке преодолеть разделяющую нас людскую массу. То ли созерцание твоего силуэта, служившего маяком моему сердцу, то ли отчаянное к тебе взывание расшевешило людей, но я стал постепенно нагонять тебя.
- Вика, постой! - прохрипел я в безликую белую маску какой-то женщины. - Обернись!
Вскоре ты резко пропала из виду, но я не успел поддаться панике, как людская толпа выплюнула меня на другом конце станции. Рядом, повернувшись ко мне спиной, стояла ты...
- Вика, ты не слышала как я тебя звал? - я подошел к тебе и взял за руку, почему-то показавшуюся мне холодной. - Вика?..
Я помню, что ты медленно повернулась ко мне лицом и я отпустил твою руку от внезапно нахлынувшего на меня ужаса. Твое безжизненное лицо смотрело на меня немигающими глазами, лишенными зрачков и радужки; глазами, от которых веяло чем-то не родным и жутким. Ты смотрела на меня чужими глазами.
- Что с тобой? - обеспокоенно вопросил я,нежно касаясь твой щеки ладонью, которую обожгло холодом. - Не молчи, пожалуйста!
Знаешь, ты так и не проронила тогда ни слова... я пару минут пытался достучаться до тебя, но все было безрезультатно... А потом произошло то, что до сих пор вызывает во мне дрожь и ужас.
Ты моргнула и отвела взгляд куда-то в сторону. Постояв так два-три удара сердца, ты взорвалась роем черных обжигающе-холодных искр. Мне еще померещилось - или нет? -, что до меня донеслось твое прощальное "прости"... Терзаемый болью, я упал на колени.
Знаешь, мне казалось, что я сорвал голос и не способен даже нормально разговаривать, что уж говорить про крики?! Ан нет. Мне кажется, что Минск, да что там Минск, весь мир не слышал такого громкого в своей отчаянной обреченности крика...
Сколько это продолжалось? Думаю, недолго, ибо меня прервало чье-то требовательное касание. Когда я обернулся, то увидел белое восковое лицо пожилого мужчины без глаз и приближающихся ко мне других обладателей восковых масок. Они обступили меня со всех сторон, как будто о чем-то безмолвно совещаясь.
Не успел я рассмотреть их лица, как они потащили меня туда, откуда я только что пришел - в безразличный людской поток. Я не сопротивлялся.
В тот момент я видел себя как бы со стороны: безвольно опущенные руки и волочащиеся ноги, прожженная во многих местах одежда и застывшее лицо, постепенно покрывающееся белым воском...
Все имена заменены.
*
Знаешь, в последнее время мне все чаще стал мерещиться твой голос: в диалогах прохожих, в прослушиваемых песнях, в шуме ветра и даже среди давящей тишины... я схожу с ума, да?
А еще мне недавно приснился странный сон! Знаешь, его сюжет чем-то напоминает наши отношения, эдакая их иллюстрация. Сам сон начинался с того, что я спускаюсь в метро в час пик, как всегда погруженный в свои мысли. Но вдруг что-то заставило меня оторваться от созерцания носок своих туфель и посмотреть в толпу, а там, вдалеке, среди шевелящейся массы людей я мельком увидел твой удаляющийся от меня силуэт. В это же мгновенье выражение моего лица сменилось от отрешенно-печального на сильно взволнованное, сердце ускорило свое биение раза в два, а в голове возник такой сильный шум, что он с легкостью перекрыл музыку, раздающуюся из наушников. Постояв столбом пару ударов сердца, я врезался в людскую массу с целью нагнать тебя, но толпа сильно замедляла мое продвижение, так что вскоре я потерял тебя из виду.
- Пропустите! - кричал я в толпу, пытаясь втиснуться между людьми. - Пожалуйста, пропустите!
Толпа отвечала мне безмолвным безразличием застывших восковыми масками лиц...
От отчаяния я начал пихать людей локтями, но даже этот вульгарный способ мне не помогал. На меня стали накатывать слезы обиды, а душа вопила против такой несправедливости.
- Да пустите же! - я оттолкнул в сторону юношу с белым восковым лицом, лишенным глаз и рта. - Пустите!
Тогда мне показалось, что мой голос был наполнен таким отчаянием, что сводит людей с ума. Я не мог понять такое безразличие людей, не мог ни понять, ни принять!
Спустя некоторое время, показавшееся мне вечностью, я вновь увидел твой силуэт, безмятежно лавирующий в нескончаемом людском потоке, и закричал:
- Вика, стой! Подожди!! Вика!
Я кричал до тех пор, пока полностью не сорвал голос, но все мои позывы остались без ответа...
Мне ничего не оставалось, как прибавить сил в попытке преодолеть разделяющую нас людскую массу. То ли созерцание твоего силуэта, служившего маяком моему сердцу, то ли отчаянное к тебе взывание расшевешило людей, но я стал постепенно нагонять тебя.
- Вика, постой! - прохрипел я в безликую белую маску какой-то женщины. - Обернись!
Вскоре ты резко пропала из виду, но я не успел поддаться панике, как людская толпа выплюнула меня на другом конце станции. Рядом, повернувшись ко мне спиной, стояла ты...
- Вика, ты не слышала как я тебя звал? - я подошел к тебе и взял за руку, почему-то показавшуюся мне холодной. - Вика?..
Я помню, что ты медленно повернулась ко мне лицом и я отпустил твою руку от внезапно нахлынувшего на меня ужаса. Твое безжизненное лицо смотрело на меня немигающими глазами, лишенными зрачков и радужки; глазами, от которых веяло чем-то не родным и жутким. Ты смотрела на меня чужими глазами.
- Что с тобой? - обеспокоенно вопросил я,нежно касаясь твой щеки ладонью, которую обожгло холодом. - Не молчи, пожалуйста!
Знаешь, ты так и не проронила тогда ни слова... я пару минут пытался достучаться до тебя, но все было безрезультатно... А потом произошло то, что до сих пор вызывает во мне дрожь и ужас.
Ты моргнула и отвела взгляд куда-то в сторону. Постояв так два-три удара сердца, ты взорвалась роем черных обжигающе-холодных искр. Мне еще померещилось - или нет? -, что до меня донеслось твое прощальное "прости"... Терзаемый болью, я упал на колени.
Знаешь, мне казалось, что я сорвал голос и не способен даже нормально разговаривать, что уж говорить про крики?! Ан нет. Мне кажется, что Минск, да что там Минск, весь мир не слышал такого громкого в своей отчаянной обреченности крика...
Сколько это продолжалось? Думаю, недолго, ибо меня прервало чье-то требовательное касание. Когда я обернулся, то увидел белое восковое лицо пожилого мужчины без глаз и приближающихся ко мне других обладателей восковых масок. Они обступили меня со всех сторон, как будто о чем-то безмолвно совещаясь.
Не успел я рассмотреть их лица, как они потащили меня туда, откуда я только что пришел - в безразличный людской поток. Я не сопротивлялся.
В тот момент я видел себя как бы со стороны: безвольно опущенные руки и волочащиеся ноги, прожженная во многих местах одежда и застывшее лицо, постепенно покрывающееся белым воском...