Лёд под ногами⁠⁠

Видел мужик, но как-то неясно: взросла на русской земле некая большая тёмная сила — это притом не князь, не военачальник, не старик митрополит — это как-то не они, а нечто более зловещее, не царь даже, — они люди, людей ли бояться?.. Но когда днём мужик заглядывал в лица других мужиков, он видел в глазах их тусклый отблеск страшной беды. Оттуда, откуда они бежали, чёрной тенью во всё небо наползала всеобщая беда. Что это за сила такая, могучая, злая, мужики и сами тоже не могли понять. Говорили, что очутились в долгах неоплатных, в кабале… Но это понять можно. Сила же та оставалась неясной, огромной, неотвратимой, а что она такое? — не могли понять. И это разжигало мужика, томило, приводило в ярость. Короче всего его ярость влагалась в слово — "бояре". Но когда сам же он хотел вдуматься — бояре ли? — понимал: тут как-то не совсем и бояре. Никакого отдельного боярина он не ненавидел той последней искупительной ненавистью, какой ненавидел ту гибельную силу, которая маячила с Руси. Боярина он зашиб бы при случае, но от этого не пришёл бы покой, нет. Пока есть там эта сила, тут покоя не будет, это мужик понимал сердцем. Он говорил — "бояре", и его понимали, и хватит. Хватит и этого. Они во многом и многом виноваты: стыд потеряли, свирепеют от жадности… Но не они та сила. Та сила, которую мужики не могли осознать и назвать словом, называлась — государство.

Василий Шукшин. Картина Eliran Kantor.