Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее. – Однако, – пробормотал он, – телячьи котлеты два двадцать пять, филе – два двадцать пять, водка – пять рублей. – За пять рублей большой графин-с, – сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь. «Что со мной? – ужасался Ипполит Матвеевич. – Я становлюсь смешон». – Вот, пожалуйста, – сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, – не угодно ли выбрать? Что вы будете есть? Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает чтото не то. – Я совсем не хочу есть, – сказала она дрогнувшим голосом, – или вот что… Скажите, товарищ, нет ли у вас чего-нибудь вегетарианского? Официант стал топтаться, как конь. – Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной? – Тогда вот что, – сказал Ипполит Матвеевич, решившись. – Дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна? – Буду. – Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки. – В графинчике будет. – Тогда большой графин. Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами. – Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков? В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса. – Не надо, – с неприятной грубостью сказал он. – Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два. (с)