Анджей Сапковский ПОСОБИЕ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ АВТОРОВ ФЭНТЕЗИ
1. NOMEN EST OMEN [ Имя есть знамение (лат.) ]
Ручаюсь, что все написанное ниже читать будет уже только
немногочисленная группа намеревающихся писать девочек и мальчиков,
которые не дали оттолкнуть себя моими заметками относительно жанра и
ехидными замечаниями в адрес тех, кто писать пытается. Некоторые
наверняка стоически ожидали, справедливо полагая, что я ехидничаю и
насмехаюсь только ради того, чтобы еще в зародыше придушить кентавра
конкуренции и оторвать головы гидрам соперничества. Ждали, пока
неудержимое многословие когда-нибудь да заставит меня наконец выдать
секреты, раскрыть тайники.
Так оно и случилось. Терпеливые были правы. Вот первая главка
вполне серьезного пособия для начинающих авторов фэнтези.
Начнем с вопросов совершенно технических — с используемых в
произведении названий и имен, то есть с фантастической номенклатуры.
Автор фэнтези — это тот же Гед Перепелятник из Земноморья в башне
старого Курремкармеррука, поскольку он должен в своем произведении
дать названия всему, всему дать имена — и хорошо знать, как это
делается.
Правило первое: обучиться иностранным языкам. Знание хотя бы
основ таковых чрезвычайно полезно при написании фэнтези, ибо оно
оберегает от совершения ономастических ляпсусов и комичных промашек,
таких, например, как Острова Айленд (Острова Острова); гора Берг
(гора Гора), собака Хунд (собака Собака); сестры Систерс (сестры
Сестры); город Булонь-сюр-Мерде (Булонь-на-Дерьме); идальго Ихо да
Пута (Ихо де Шлюха); граф де Комт (граф де Граф), кавалер де Шевалье
(кавалер де Кавалер); барон фон унд цу Катценшайзе ам Зее (барон фон
унд цу Кошачье дерьмо на Море); римский центурион Коитус Интеррупс
(центурион Прерванное Соитие) или герцогиня Эльвира Олвейс-Памперс
Вош энд Гоу.
Не знающие языков должны во весь дух мчаться к более
эрудированным и дружески расположенным людям и проконсультироваться у
них относительно придуманных имен и названий на предмет их комичности
и несуразности. Ибо нельзя исключить, что «родившееся» произведение
когда-нибудь да переведут на иностранный язык. И тогда злосчастная
ошибка может серьезно подпортить повествование. Англосаксонские
писатели, например, которых «славяноподобные» слова и звуки
притягивают в ономастике словно магнит, явно забывают
консультироваться у друзей-славян, в результате чего мировая фэнтези
кишмя кишит такими названиями и именами, как Бейморд, Морда, Мордец,
Мундак, Мандак, Дурник, Барак, Шуряк-Буряк, Срак, Высряк и даже Хрен
Длинномерыч. Эти названия в польском, например, и русском языках
однозначно ассоциируются со вполне определенными словами и заставляют
читателя хихикать в совершенно неподходящие моменты. Впрочем, уже
ставшая классической толкиновская Черная Речь Орков тоже иногда
неизбежно ассоциируется с чем-либо. Например, я читаю: «Grishak
ashnazg durbatuluk thrakatulyk burzum ishi krimpatulub», а слышу
ушами души своей: «Ну, Гришка, жми в магазин, возьми водки, рыбки,
огурчиков, конфет и боржоми». И тут же очами души своей вижу орков в
островерхих буденовках с красными звездами.
Внимание! Серьезные опасности поджидают в гуще номенклатуры и
ономастики авторов так называемой квазиисторической фэнтези. Тут уж
не до шуток. В канонизированной фэнтези орк имеет право кричать
«Thratuluk durbatuluk», а автор может утверждать, что это означает
«прикройте двери, а то мухи налетят». Licencia poetica. Однако не так
давно я читал рассказ, в котором один из юных корифеев польской — ах,
простите — славянской фэнтези живописует хазара или какого-то другого
варяга, который говорит «по-славянски»: «хочу мочный холом». Беда в
том, что в большинстве славянских языков ближайшим эквивалентом
«мочного холома» был бы, мне кажется, «облитый мочой холм», да и то
при условии, что хазар шепелявит. Ни с «мощным», в смысле «прочном»,
ни с «шоломом», в смысле «шлемом», слова эти, то есть мочу и холом,
никоим образом ассоциировать невозможно. Автор, у которого в школе по
русскому языку была тройка с минусом (по-хазарски выражаясь, был он
«твердый лоб»), не пожелал проконсультироваться с кем-либо, у кого
была существенно пониженная сопротивляемость к усвоению знаний.
Правило второе: если мы желаем поместить действие в нашем
собственном Never-Never Land'e, то, конечно же, следует подчеркнуть
его необычность необычной же ономастикой. Однако, дорогие мои адепты,
необычность состоит не в том, чтобы «ковать» названия столь далеко
чуждые и противоречащие мелодике родного языка, сколь только это
возможно. В особенности следует избегать имен односложных и тем более
таких, которые близки звукам кашля, отрыжки, икоты, рвоты, пускания
ветров и другим звукам, повсеместно считающимся недопустимыми в
обществе. Однако с прискорбием отмечаю, что имена типа Ур, Ург, Вург,
Бург, Гарг, Пург, Сруут, Вырг, Хыырг, Харк, Чхарг, Друмг и Пёрд по
загадочным причинам завораживают и притягивают многочисленных авторов
фэнтези, ибо, по их мнению, звучат весьма фантастично. Неправда. Они
звучат так, словно кто-то кашляет, рыгает, отхаркивается или, пардон,
смачно пускает ветры.
Правило третье: если мы не стали придавать именам необычности,
то следует хотя бы избегать тех, которые имманентж звучат глупо. К
таким, например, относятся Збирог, Пэро, Вареник, Пельмень, Меринос,
Козизуб, Капец, Хлапут, Збук Мин, Кумин, Камин и Ксин. Ясное дело,
если писать пародии на фэнтези, то надо поступать как раз наоборот.
Например действующий в пародии дядюшка Капец, князь Козизуб или вещий
Меринос выполняют свою роль прекрасно, увеселяю жаждущего веселья
читателя даже в том случае, если самол фабуле и диалогам недостает ни
шутки, ни полета.
Наконец, еще одно слово о старом как мир, опатентованном
классиками методе — если откажет воображение можно обратиться к
каким-либо источникам, прихватит оттуда названия и имена, а потом
утверждать, будто это было сделано намеренно, да что там, даже
постмодернистски, поскольку определяет — пардон — онтологию
созданного нам мира. Однако, поступая указанным образом, необходимо
остерегаться источников, из которых до нас уже черпали другие,
особенно классики. Так, для желающих «тянуть» имен из «Эдды»,
древнего нордического эпоса, небольшая информация: оттуда уже
позаимствованы следующие имена: Гэндальф, Дурин, Торин, Трайн, Трор,
Балин, Двалин, Бифур Бомбур, Фили и Кили. Внимание: Балин и Двалин
были по заимствованы дважды. Но не отчаивайтесь, дорогие адепты, там
еще осталось множество имен.
2. БЕЗ КАРТЫ НИ НА ШАГ
Прежде чем садиться писать фэнтези, автор обязан сотворить мир.
Однако же сотворение мира — дело нелегкое и чертовски трудоемкое. Да
и требует немалого времени. Рекорд в этом смысле, составляющий шесть
дней, до сих пор не побит, и, мне думается, попытки побить его вряд
ли следует считать разумными.
К счастью, вместо мира мы можем просто создать его эквивалент,
а именно — карту. И не только можем, а обязаны. В книге фэнтези карта
является неотъемлемым элементом, условием sine qua non. Она просто
должна быть.
Во-первых, карта необходима читателю, чтобы решить: покупать —
не покупать. Карта — это для искушенного читателя фэнтези визитная
карточка книги. Обложка отнюдь не может считаться такой визиткой —
совсем даже наоборот. Искушенный читатель скользнет разве что по
обложке мимолетным взглядом, не желая сразу же отказаться от книги
из-за рефлекторной и порой безосновательной идентификации содержания
произведения с намалеванным на обложке кошмариком.
Искушенный читатель не глядит и на оборотную сторону книги,
поскольку знает, что фразы «Лучшая фэнтези, захватывающий бестселлер»
или «Новый Толкин» наличествуют на обороте практически абсолютно всех
книг фэнтези и из-за своей распространенности обесценились и
окончательно потеряли притягательность. Такие цитаты на так
называемой четвертой стороне обложки исполняют всего лишь
орнаментальную роль либо являются выражением симпатии издателя. Кроме
того, как обложка, так и некоего рода «откровения» создаются людьми,
по большей части не имеющими ни Малейшего понятия ни об авторе, ни о
произведении — художниками, критиками и издателями. Карта — совсем
другое дело. Карту разрабатывает сам автор. Лично. Глядя на карту,
читатель получает добросовестную информацию из первых рук.
А поэтому опытный читатель прежде всего смотрит на карту. Своим
наметанным глазом он сразу же вылавливает скрытое на Западе Царство
Добра и Порядка, после чего профессионально оценивает расстояние,
отделяющее эту страну от лежащей на Востоке Империи Зла. Затем
подвергает критическому анализу рассеянные между Востоком и Западом
ландшафтные и рельефные препятствия, на основе чего незамедлительно
получает информацию о сложности трассы, которую достанется
преодолевать протагонисту. Сложность трассы и предвосхищаемые
преграды на пути читатель молниеносно пересчитывает на
увлекательность фабулы, увлекательность фабулы сравнивает с ценой
книги... а потом уж покупает книгу либо не покупает.
Другой важной персоной, для которой создаются карты является
критик. Критик книгу фэнтези не читает — да никто от него этого и не
ждет. Ограничив сферу рецензирования только прочитанными книгами,
критик стал бы проделыв
Ручаюсь, что все написанное ниже читать будет уже только
немногочисленная группа намеревающихся писать девочек и мальчиков,
которые не дали оттолкнуть себя моими заметками относительно жанра и
ехидными замечаниями в адрес тех, кто писать пытается. Некоторые
наверняка стоически ожидали, справедливо полагая, что я ехидничаю и
насмехаюсь только ради того, чтобы еще в зародыше придушить кентавра
конкуренции и оторвать головы гидрам соперничества. Ждали, пока
неудержимое многословие когда-нибудь да заставит меня наконец выдать
секреты, раскрыть тайники.
Так оно и случилось. Терпеливые были правы. Вот первая главка
вполне серьезного пособия для начинающих авторов фэнтези.
Начнем с вопросов совершенно технических — с используемых в
произведении названий и имен, то есть с фантастической номенклатуры.
Автор фэнтези — это тот же Гед Перепелятник из Земноморья в башне
старого Курремкармеррука, поскольку он должен в своем произведении
дать названия всему, всему дать имена — и хорошо знать, как это
делается.
Правило первое: обучиться иностранным языкам. Знание хотя бы
основ таковых чрезвычайно полезно при написании фэнтези, ибо оно
оберегает от совершения ономастических ляпсусов и комичных промашек,
таких, например, как Острова Айленд (Острова Острова); гора Берг
(гора Гора), собака Хунд (собака Собака); сестры Систерс (сестры
Сестры); город Булонь-сюр-Мерде (Булонь-на-Дерьме); идальго Ихо да
Пута (Ихо де Шлюха); граф де Комт (граф де Граф), кавалер де Шевалье
(кавалер де Кавалер); барон фон унд цу Катценшайзе ам Зее (барон фон
унд цу Кошачье дерьмо на Море); римский центурион Коитус Интеррупс
(центурион Прерванное Соитие) или герцогиня Эльвира Олвейс-Памперс
Вош энд Гоу.
Не знающие языков должны во весь дух мчаться к более
эрудированным и дружески расположенным людям и проконсультироваться у
них относительно придуманных имен и названий на предмет их комичности
и несуразности. Ибо нельзя исключить, что «родившееся» произведение
когда-нибудь да переведут на иностранный язык. И тогда злосчастная
ошибка может серьезно подпортить повествование. Англосаксонские
писатели, например, которых «славяноподобные» слова и звуки
притягивают в ономастике словно магнит, явно забывают
консультироваться у друзей-славян, в результате чего мировая фэнтези
кишмя кишит такими названиями и именами, как Бейморд, Морда, Мордец,
Мундак, Мандак, Дурник, Барак, Шуряк-Буряк, Срак, Высряк и даже Хрен
Длинномерыч. Эти названия в польском, например, и русском языках
однозначно ассоциируются со вполне определенными словами и заставляют
читателя хихикать в совершенно неподходящие моменты. Впрочем, уже
ставшая классической толкиновская Черная Речь Орков тоже иногда
неизбежно ассоциируется с чем-либо. Например, я читаю: «Grishak
ashnazg durbatuluk thrakatulyk burzum ishi krimpatulub», а слышу
ушами души своей: «Ну, Гришка, жми в магазин, возьми водки, рыбки,
огурчиков, конфет и боржоми». И тут же очами души своей вижу орков в
островерхих буденовках с красными звездами.
Внимание! Серьезные опасности поджидают в гуще номенклатуры и
ономастики авторов так называемой квазиисторической фэнтези. Тут уж
не до шуток. В канонизированной фэнтези орк имеет право кричать
«Thratuluk durbatuluk», а автор может утверждать, что это означает
«прикройте двери, а то мухи налетят». Licencia poetica. Однако не так
давно я читал рассказ, в котором один из юных корифеев польской — ах,
простите — славянской фэнтези живописует хазара или какого-то другого
варяга, который говорит «по-славянски»: «хочу мочный холом». Беда в
том, что в большинстве славянских языков ближайшим эквивалентом
«мочного холома» был бы, мне кажется, «облитый мочой холм», да и то
при условии, что хазар шепелявит. Ни с «мощным», в смысле «прочном»,
ни с «шоломом», в смысле «шлемом», слова эти, то есть мочу и холом,
никоим образом ассоциировать невозможно. Автор, у которого в школе по
русскому языку была тройка с минусом (по-хазарски выражаясь, был он
«твердый лоб»), не пожелал проконсультироваться с кем-либо, у кого
была существенно пониженная сопротивляемость к усвоению знаний.
Правило второе: если мы желаем поместить действие в нашем
собственном Never-Never Land'e, то, конечно же, следует подчеркнуть
его необычность необычной же ономастикой. Однако, дорогие мои адепты,
необычность состоит не в том, чтобы «ковать» названия столь далеко
чуждые и противоречащие мелодике родного языка, сколь только это
возможно. В особенности следует избегать имен односложных и тем более
таких, которые близки звукам кашля, отрыжки, икоты, рвоты, пускания
ветров и другим звукам, повсеместно считающимся недопустимыми в
обществе. Однако с прискорбием отмечаю, что имена типа Ур, Ург, Вург,
Бург, Гарг, Пург, Сруут, Вырг, Хыырг, Харк, Чхарг, Друмг и Пёрд по
загадочным причинам завораживают и притягивают многочисленных авторов
фэнтези, ибо, по их мнению, звучат весьма фантастично. Неправда. Они
звучат так, словно кто-то кашляет, рыгает, отхаркивается или, пардон,
смачно пускает ветры.
Правило третье: если мы не стали придавать именам необычности,
то следует хотя бы избегать тех, которые имманентж звучат глупо. К
таким, например, относятся Збирог, Пэро, Вареник, Пельмень, Меринос,
Козизуб, Капец, Хлапут, Збук Мин, Кумин, Камин и Ксин. Ясное дело,
если писать пародии на фэнтези, то надо поступать как раз наоборот.
Например действующий в пародии дядюшка Капец, князь Козизуб или вещий
Меринос выполняют свою роль прекрасно, увеселяю жаждущего веселья
читателя даже в том случае, если самол фабуле и диалогам недостает ни
шутки, ни полета.
Наконец, еще одно слово о старом как мир, опатентованном
классиками методе — если откажет воображение можно обратиться к
каким-либо источникам, прихватит оттуда названия и имена, а потом
утверждать, будто это было сделано намеренно, да что там, даже
постмодернистски, поскольку определяет — пардон — онтологию
созданного нам мира. Однако, поступая указанным образом, необходимо
остерегаться источников, из которых до нас уже черпали другие,
особенно классики. Так, для желающих «тянуть» имен из «Эдды»,
древнего нордического эпоса, небольшая информация: оттуда уже
позаимствованы следующие имена: Гэндальф, Дурин, Торин, Трайн, Трор,
Балин, Двалин, Бифур Бомбур, Фили и Кили. Внимание: Балин и Двалин
были по заимствованы дважды. Но не отчаивайтесь, дорогие адепты, там
еще осталось множество имен.
2. БЕЗ КАРТЫ НИ НА ШАГ
Прежде чем садиться писать фэнтези, автор обязан сотворить мир.
Однако же сотворение мира — дело нелегкое и чертовски трудоемкое. Да
и требует немалого времени. Рекорд в этом смысле, составляющий шесть
дней, до сих пор не побит, и, мне думается, попытки побить его вряд
ли следует считать разумными.
К счастью, вместо мира мы можем просто создать его эквивалент,
а именно — карту. И не только можем, а обязаны. В книге фэнтези карта
является неотъемлемым элементом, условием sine qua non. Она просто
должна быть.
Во-первых, карта необходима читателю, чтобы решить: покупать —
не покупать. Карта — это для искушенного читателя фэнтези визитная
карточка книги. Обложка отнюдь не может считаться такой визиткой —
совсем даже наоборот. Искушенный читатель скользнет разве что по
обложке мимолетным взглядом, не желая сразу же отказаться от книги
из-за рефлекторной и порой безосновательной идентификации содержания
произведения с намалеванным на обложке кошмариком.
Искушенный читатель не глядит и на оборотную сторону книги,
поскольку знает, что фразы «Лучшая фэнтези, захватывающий бестселлер»
или «Новый Толкин» наличествуют на обороте практически абсолютно всех
книг фэнтези и из-за своей распространенности обесценились и
окончательно потеряли притягательность. Такие цитаты на так
называемой четвертой стороне обложки исполняют всего лишь
орнаментальную роль либо являются выражением симпатии издателя. Кроме
того, как обложка, так и некоего рода «откровения» создаются людьми,
по большей части не имеющими ни Малейшего понятия ни об авторе, ни о
произведении — художниками, критиками и издателями. Карта — совсем
другое дело. Карту разрабатывает сам автор. Лично. Глядя на карту,
читатель получает добросовестную информацию из первых рук.
А поэтому опытный читатель прежде всего смотрит на карту. Своим
наметанным глазом он сразу же вылавливает скрытое на Западе Царство
Добра и Порядка, после чего профессионально оценивает расстояние,
отделяющее эту страну от лежащей на Востоке Империи Зла. Затем
подвергает критическому анализу рассеянные между Востоком и Западом
ландшафтные и рельефные препятствия, на основе чего незамедлительно
получает информацию о сложности трассы, которую достанется
преодолевать протагонисту. Сложность трассы и предвосхищаемые
преграды на пути читатель молниеносно пересчитывает на
увлекательность фабулы, увлекательность фабулы сравнивает с ценой
книги... а потом уж покупает книгу либо не покупает.
Другой важной персоной, для которой создаются карты является
критик. Критик книгу фэнтези не читает — да никто от него этого и не
ждет. Ограничив сферу рецензирования только прочитанными книгами,
критик стал бы проделыв
