Мое отношение к театру выражает всего два высказывания российских актеров. Один из них, ныне покойный Андрей Панин. Когда его спросили, почему он не очень любит играть в театре, он объяснил: «Представьте драма, на сцене актеры выкладываются по полной программе, время развязки и вот в самый пиковый момент на сцену выходит кот и начинает вылизывать яйца. Ясное дело по залу пройдет смех, и обсуждать будут не гениальную игру актеров, а кота с его яйцами. Потому что такова человеческая природа». Второе мнение это слова Баталова Алексея Владимировича, когда моя знакомая залуженная артистка Азербайджана, его ученица, спросила его, почему он не так часто играет в театре, он ответил: «Потому что я ленивый. Лень мне вставать с утра на репетицию». Вот мое отношение примерно такое. Лень мне сидеть 2 часа, поэтому и кино не люблю, не могу высидеть долго на одном месте. Да и этот злосчастный кот мне не дает покоя, как только я оказываюсь в театре, я жду, когда появится котяра на сцене и начнет заниматься непотребством.
Весенний день, мы сидим с приятелем в «Пирамиде», на Пушкинской. Лакаем коньяк и закусываем его салатом Цезарь. Время обеда, а мы уже изрядно пьяны.
- Она такая…- вздыхает он.
- Какая? Красивая?
- Нет. Нет, красивая, но не такая – мычит он.
- Умная?
- Да-а-а-а! Но нет, она такая…
- Худая?
- Н-у-у-у так. Не то!
- Толстая?
- Ну, Сань, нет…Она, вот… Вот как он – показывает он пальцем на мужика в костюме, очках, который доедает свой ланч, параллельно, читая Moscow Times.
- Мужик она что ли? – удивляюсь я.
- Какой же ты тупой, Сань! Какой мужик если она! Вот, где мы сейчас сидим?
- В Пирамиде!
- А она где находится?
- В Москве.
- Станция, какая тут?
- Пушкинская.
- Вот! – поднимает он палец вверх – Она как Пушкин.
- Негритянка что ли? Или стихи пишет?
- И еще меня называют глупым – разливает он коньяк – Она…- задумывается он – Галантная. Нет, нет не то, интеллектуальная… Нет, ну как это по-русски?!
- Интеллигентная что ли?
- Вот! Да…
- Леш, ты меня прости, но Пушкина трудно назвать интеллигентным. Бухал как черт и такие концерты закатывал, что вся Россия рыдала.
- Черт с ним Пушкиным. Ты знаешь, кто ее мама?
- Откуда.
- Там работает…- показал он в сторону Тверской.
- Ночная бабочка?
- Какая бабочка? Она в мэрии работает, заместитель начальника по имуществу Москвы. Понимаешь?
- Не совсем.
- Ну, и не надо – выпил он коньяка.
История заключалась в том, что у Лешиной мамы было несколько бутиков брендовой одежды по Москве, так вот одна из ее клиенток была как раз дама из мэрии. У них сложились довольно теплые отношения, и как то в разговоре мадам чиновница упомянула про свою дочь. Мол, умница красавица, а жениха толкового найти не могут. Тут Лешина мать и подсуетилась, расписала своего сына в красках, и по идее должно было быть свидание, но Леша не мог определиться, куда вести умницу и красавицу, чтобы произвести впечатление. Лешина беда была только в том, что он был спортсмен. В полном понимании этого слова. И если Киса Воробьянинов хотел ослепить Лизу широтой размаха в 12-ти стульях, то Леша решил удивить девушку своей интеллигентностью и тягой к прекрасному. Хотя, между нами, ни первого, ни второго у него отродясь не было.
- Что думаешь делать?
- Надо ее пригласить в интеллигентное место.
- Логично. Интеллигенты должны только в интеллигентных местах сидеть, чтобы не смущать народные массы своей интеллигентностью – изрек я, выпив рюмку коньяка.
- Поясни?
- Не важно. Слушай, а чего мы думаем? Вон смотри, киоск с билетами пойдем у кассирши спросим, куда можно пойти.
- Правильно. Две головы хорошо, а три лучше.
- А? – показал я на стол.
- Оставь, сейчас вернемся.
Мы подошли к киоску из окошка, которого торчала голова миловидной старушки.
- Женщина…Девушка…- начал свою речь Леша.
- Не так…Интеллигенты так не говорят – шепнул я.
- Госпожа! – выдохнул на бабульку перегаром Алексей – Куда можно сводить интеллигентную девушку?
Киоскёрша задумалась, пристально посмотрел на нас, вздохнула и сказала:
- Для вас есть билеты в цирк, на хорошие места.
- Вы меня оскорбляете – шмыгнул носом Леха
- Можете сводить ее в театр.
- Вот! Театр это уже ближе к делу, чтобы быть ближе к ее телу – икнул я.
- И что у нас в меню? – спросил Леша.
- Простите? – спросила старушка.
- Он хотел спросить, что в театральном репертуаре нынче. Что играют на театральных подмостках столицы? – преклонил голову я.
Леша одобрительно кивнул, в благодарность за то, что я расшифровал его вопрос.
- Репертуар разный. Есть оперы, комедии, драмы, мелодрамы, мистерии, трагедии. Вы что предпочитаете?
Мы посмотрели друг на друга как два барана, старушка ехидно улыбнулась и изрекла:
- Порекомендую вам трагедию. В переводе с греческого языка это означает песнь козлов.
- Нет. На козлов не хотим – замотал я головой – Нам что-нибудь про любовь там, романтика и прочее.
- Да! – кивнул Леша – Только, чтобы все интеллигентно, без секса там разного.
- Есть опера «Евгений Онегин» идет в филиале Малого театра, очень хорошие отзывы.
- Это когда пляшут? – спросил Леха.
- Оперу исполняют – вздохнула бабулька.
- Лех, ну ты чего. Онегин! «Но так и быть: я сам себе противиться не в силах боле; всё решено: я в вашей воле и предаюсь моей судьбе».
- Красиво! Запиши мне на бумажку, я потом своей прочту.
- Леха, это отрывок из письма Онегина к Татьяне.
- Опера про них что ли?
- Да!
- Ничего так. Давайте нам четыре билета на лучшие места.
- В ложе?
- Лучшие! – Леша протянул стопку купюр.
- Стой? Какие четыре? Куда тебе столько. Вы же вдвоем.
- С нами пойдешь, ты этого Онегина хотя бы знаешь.
- А с кем я пойду?
- Найди какую-нибудь любительницу театра. У тебя же много баб.
- Все мои бабы рестораны и клубы любят. Хотя…- задумался я.
В те времена была у меня знакомая, по имени Мария. Интеллигентность и любовь к прекрасному перли у нее из всех щелей. После очередного похода в местечко, где в прокуренном помещении читали Ахматову, Цветаеву и Мандельштама, мы расположились у меня на квартире, плавно перетекли на диван и в кульминационный момент, она выдала, что соитие до замужества это моветон. Мария интеллигентно была выслана на все четыре стороны, хотя иногда я созванивался с ней и поддерживал отношение. Она была для меня что-то типа раритетного авто, на котором ездить нельзя, а вот любоваться и хранить можно. Подобие Анны Адамовны из Покровских ворот. Вся противоречивая, внезапная и несуразная…
- Ладно, есть экземпляр, постараюсь ее пригласить.
- Вот и отлично! Держи билеты, а то я потеряю – вручил мне билеты Лешка.
Мы вернулись за стол и продолжили пить и закусывать.
- Очень удобно – рассматривал я билеты.
- Что именно?
- Недалеко от нас. Добрынинская. Сразу после театра пригласишь ее в апартаменты к себе, обсудить современные театральные течения и эту постановку в частности.
- Чего? Чего?
- Ничего. Сделаешь с ней то, что Онегин не сделал с Татьяной.
- Он ей такие стихи писал, а она нет?
- Неа! - разлил я коньяк и подозвал официантку.
- Сука – вздохнул Леха.
Леша в школе учился плохо, вернее он там практически вообще не учился, вся его жизнь была посвящена спорту, но из-за лени и пьянства высот и в спорте он особых не добился, зато продвинулся в сфере: купи-продай. От части, в этом помогла ему маманька, которая знала где взять что-то за дешево и продать за дорого уже в другом месте.
- Так, ты звонить то будешь? Пока еще говорить можешь.
- Да, точно! – достал он мобильник и набрал своей подруге – Снежана? Это Алексей – делал он МХАТовские паузы в диалоге – Хотел бы вас пригласить в театр, на….
- Оперу Евгений Онегин – прошептал я.
- На поперу, извините… Оперу Евгений Онегин! Где находится театр?
- Ордынка!
- Ордынка… Филиал Малого театра? Сейчас уточню.
- Да, да…- кивнул я.
- Так точно! Он самый. Когда?
- Завтра. В семь у входа – шептал я.
- В семь. У входа. Хорошо. Это будет незабываемый вечер! И вам всего хорошего – икнул он и повесил трубку – Ну, как я? Достаточно интеллигентно?
- Круче только Михалков с его усами. Так, надо теперь своей театралке звонить – достал я мобильник и начал искать номер телефона знакомой.
- Але, Маша? Привет!
- Слушаю тебя – томно вздохнула она.
- Тут, такое дело. Приятель пригласил в театр, они с подругой идут, не хочешь сходить?
- А, сам догадаться до театра, конечно же, не мог?
- Мария, у меня не настолько развит головной мозг, по сравнению с тобой. Это ты у нас интеллектуалка, достойнейшая из всей московской интеллигенции.
- Какая грубая лесть! Какой же ты жалкий, когда тебе что-то надо.
- Мария, от тебя мне нужно только твое дыхание, переливы твоих волос, блеск изумрудных глаз и течение твоих речей, которые подобны водопаду, услаждают и умиротворяют мой слух.
- Можно без этого. И когда ты хочешь в театр идти?
- Завтра в семь.
- Что-то из современного или классика?
- Мария, я консервативен как Черчилль в молодости! Поэтому идем на оперу Евгений Онегин. Филиал Малого театра на Ордынке, знаешь?
- Конечно, знаю. Хорошо, у меня вечер свободен, почему бы не сходить.
- Вот и отлично. В семь у входа! Благодарю, что согласилась, целую руки, нежно касаясь дыханием!
- Хрена ты ей загибаешь! – выпил Леха.
- Лучше бы ее не словами, а руками в нужную позу загнуть – налил я себе коньяка.
- У вас ничего не было?
- Нет!
- То есть ты ей такие речи толкаешь, а она нет?
- Говорю же нет!
- Вот, сука! – задумался он – Ты, прямо как Онегин!
- Сплюнь.
- Почему?
- Там не очень веселый финал.
- Расскажи – разлил он коньяк.
- Если вкратце. Татьяна была влюблена в Онегина, но он отверг ее любовь, затем он влюбился в нее, но она уже не ответила ему взаимностью. Демонстративно не замечала его на приемах и балах, он ушел в заточение, много читал, размышлял и вот однажды решил навестить ее. Она была бы рада отдать все это за бедное жилище, за сад, где впервые она встретила Онегина. Но её судьба решена. Ей пришлось, уступив мольбам матери, выйти замуж. Татьяна признается, что любит Онегина. И все-таки он должен её оставить. «Но я другому отдана; Я буду век ему верна» — с этими словами она уходит. Евгений поражен. Внезапно появляется муж Татьяны…
- И в чем суть?
- В том, что все надо делать вовремя и не отпускать тех, кого любишь, уметь перешагивать через свою гордость, через молву, ведь даже целый мир у твоих ног не заменит глаза любимого человека.
- Сука – смахнул слезу Леха – И об этом опера?
- В общих чертах.
- Старая сволочь!
- Ты это на кого?
- Да, на киоскершу эту, сказали же ей, что не пойдем на трагедию!
- Лешик это лирическая опера, причем тут трагедия?
- А разве не трагедия? Любимая баба к другому мужику ушла!
- Есть другая сторона медали.
- Какая?
- Если невеста уходит к другому, еще неизвестно кому повезло!
- Ты меня запутал! Это плохо, что она ушла от него или хорошо?
- Поди знай…- вздохнул и выпил рюмку коньяка.
День плавно перетек в вечере, а вечер сменился ночью. К клубу Кабана мы уже были в невменяемом состоянии, смешав все известные алкогольные напитки, мы очнулись у меня на квартире уже после обеда.
Я привстал с кровати и рассмотрел девушку, лежавшую рядом. Съем явно удался, стройная брюнетка с бархатной кожей, в комнате ощущался стойкий аромат ее духов. Вышел из комнаты и пошел на кухню. Там уже сидел Леха, обнимая голову руками.
- Ты как? – выпил я минералку.
- Дали мы вчера джазу! Ни хрена не помню.
- Удачно дали! С такой куколкой проснулся, что ах!
- А у меня по ходу сил уже ни на кого не было – зевнул приятель – Надо похмелиться.
- С ума сошел? Минералку лакай. Нам вечером в театр, не забыл!
- Точно! Театр этот еще – ударил он себя по полбу и скорчился от боли.
- На, аспирин выпей – достал я упаковку таблеток из ящика и кинул ее на стол.
- Саша! – послышался женский голос.
- О! Проснулась… Давай пей таблетки, театрал! – пошел я в комнату.
- У тебя полотенце есть? – улыбнулась она?
- Конечно! В шкафу возьми. Чай или кофе?
- Кофейку с молоком – улыбнулась она.
- Хорошо – вернулся я на кухню, где Леша уже откупорил бутылку вина и опрокинул бокал.
- Ты обалдел!?
- Сань, я помираю. Чуть-чуть. А, то я до театра не доживу.
Мы попили кофе, перекусили, я проводил новую знакомую, с обещаниями созвониться и с надеждой на то, что это только начала пути к созданию крепкой ячейки общества. Леха сидел в задумчивости и смотрел на то, как мы прощаемся. Когда я закрыл дверь, он изрек:
- Прямо как Онегин!
- Скорее как Пушкин.
- Почему?
- Потому что Онегин жил по тем правилам, которые задал ему Пушкин, а я живу по своим правилам и сам пишу свою жизнь, не рассчитывая на автора сверху. Собирайся, давай! Осталось три часа. Еще надо к тебе зайти.
- Зачем?
- Ты в джинсах пойдешь? Костюм нужен.
- Ну, да, точно…
Я принял душ, собрался, надел костюм и мы пошли к Лехе. Он долго копался, сначала полчаса искал костюм, потом столько же искал туфли, все это действо сопровождалось проклятиями в адрес театра, оперы и Александр Сергеевича в частности. При этом он периодически забегал на кухню, и к тому времени, когда он наконец-то собрался, был почти в кондиции.
- Лех? Ты поддатый уже!
- Нормально! Сейчас жвачку и все нормально будет.
Между нами, меня и самого колбасило после суточного возлияния, но я старался держаться, хотя понимал, что надолго меня не хватит. Мы заказали такси и поехали в сторону театра. На машине ехать с остаточным явлением мы не решились, к тому времени, у меня уже не было удостоверения инспектора ГИБДД, а отец Леши был уже как года три в отставке, поэтому прикрывать нас было некому. Возле метро Добрынинская мы остановились и пошли к цветочной палатке.
- Нафиг нам цветы?
- Не нам, а тебе.
- А, ты своей покупать цветы не будешь?
- Придется!
- И куда мы их денем? В театре с ними сидеть будем?
- В гардероб сдадим на время.
- Давай покупай уже два букета и пошли.
- То есть я еще и Маше твоей должен покупать цветы?
- А кто? Пушкин должен покупать. Твоя идея была затащить меня в театр. Мне все равно ничего не обломиться, я лучше бы сейчас с этой Мариной из клуба лежал и рассуждал о превратностях судьбы холостяка.
- О чем?
- Цветы покупай!
Купив цветы, мы пересекли Садовое кольцо и направились к театру. Не успели мы подойти, как из такси вылезла Снежана и, улыбаясь, направилась к нам.
- Добрый вечер.
- Добрый, это вам – протянул букет Леха.
- Ой, ну что вы! И давайте на «ты» уже…
- Хорошо! Это Саша, мой приятель.
- Очень приятно – протянула она руку. Я взял ее кисть, и слега приложился к ней губами.
- Ой, ну что вы! – засмущалась она – Мы кого-то еще ждем?
- Да! Мою спутницу.
Через минут появилась Мария, со своим надменным лицом и мыслями о прекрасном, которые как рой мух незримо летали над ее головой.
-Привет Маш! Держи – протянул я букет
- Спасибо – вздохнула она – Я, Мария…
- Я Снежана.
- Алексей – Леха взял ее руку и засосал так, как Брежнев целовал Хоннекера, чуть не оставив на кисти засос. Маша отдернула руку.
- Ну, что пошли? – улыбнулась Снежана.
Мы открыли дверь театра и девушки прошли в фойе.
- Чего ты делаешь? – толкнул я Леху.
- А что?
- Чего ты ее руку всю обслюнявил?
- А, ты?
- Я тихонько, а ты засосал так, как будто помидор жрешь!
- Ну, извини, как умею. Ты первый начал!
- Все! Ведем себя тихо, а то накроется медным тазом твое соитие с мэрией города Москвы.
Мы сдали букеты в гардероб за небольшую оплату, девушки взяли бинокли и программки. Немного прогулявшись по театру, после третьего звонка мы прошли в свою ложу, и началось действо. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, от голосов на сцене голова как будто наполнялась киселём, на лбу проступил пот. У Леши состояние было не лучше, а даже хуже после того, как он залил свой отходняк, его накрыл отходняк номер два, который был еще хуже первого.
- Я больше не могу – шепнул он.
- Такая же фигня.
- Пойдем до буфета дойдем?
- Пошли…
Мы синхронно привстали с кресел.
- Вы куда? – спросила Снежана.
- В мужскую комнату – ответил я.
- Вдвоем? – ухмыльнулась Машка.
- Ну, дамы же вдвоем ходят, вот и мы так же – пояснил я.
- Только возвращайся быстрее, сейчас самое интересное начинается! – с придыханием сказала Снежана.
- Конечно, конечно. Мы быстро – выскочил в коридор Леха – Писец – выдохнул он, когда я прикрыл дверь.
- Жуть!
- Поют, поют… У меня уже уши вянут.
- Исполняют!
- Одна фигня, пошли искать буфет.
В буфете нас ждал Рай, закуска, коньяк, даже виски был, подзаправившись, мы вернулись обратно в ложе.
- Вы пили что ли? – покосилась на меня Машка.
- Что ты! Ни капли. Это бальзам от кашля, еще днем принял.
- Ну-ну – улыбнулась она.
Снежана была вся поглощена оперой, поэтому даже не заметила, как мы вернулись. За время первого акта мы еще пару паз выходили в «туалет», когда объявили антракт, мы все вместе отправились уже по знакомому нам с Лехой маршруту.
- Алексей? А, чего вы так часто выходите, вам с Сашей не нравится опера? – спросила Снежана.
- Нет, почему же. Очень даже. Прям так исполняют…Лирически - вспоминал Леха те слова, которые я ему говорил.
- Да, просто вчера видно почки застудили – вздохнул я.
- Да? – посмотрела на меня с укором Машка – И где же?
- В реке!
- Реке? – удивилась Снежана.
- Да. Поехали к приятелю в гости на дачу, в Тучково. И прогуливались вдоль реки, как раз с Алексеем обсуждали будущий поход на эту оперу. Делились мыслями о Евгении Онегине, как о личности, знаете на природе, об искусстве лучше думается. И представляете, в воду маленький мальчик упал, а вода то холодная еще, мы за ним прыгнули, вытащили, а вот почки видно застудили.
- Ой! Какой ужас – прикрыла ладонями губы Снежана.
- И теперь бальзамом от кашля отпиваетесь? – улыбнулась Машка.
- Да! – откашлялся я.
- Герои! – вздохнула Маша.
Когда в буфете до нас дошла очередь, кассирша посмотрела на нас и улыбнулась:
- Вам в пору, скидки давать! Кассу прямо делаете.
- Да, что вы, мы немного заказали, всего лишь пару бокалов шампанского и чай – улыбнулся я.
- Не скромничайте.
- Говорю, как есть – процедил я сквозь зубы.
Расплатившись, мы пошли к столику.
- Не поняла, почему скидки? – спросила Снежана.
- Да, просто мы часто бываем в этом театре, недалеко живем. Она нас узнала. Знаете, вот не можем дождаться, когда сезон театральный начинается и грустим, когда заканчивается. Алексей так, просто до слез переживает. Да?
- Да! – кивнул Леха – Театр – это Мекка для нас – выдал он.
Я одобрительно посмотрел на него.
- Ой, так приятно встретить настоящих интеллигентных мужчин – вздохнула Снежана.
- Да! Мы такие – улыбнулся Леха.
Немного посидев в буфете, мы вернулись в свое ложе. Наши забеги продолжились, потому что на коньяк лег чай и не очень удачно, к концу всей этой оперы нас порядком развезло, особенно это касалось Леши, который сидел в кресле и пытался дирижировать руками всем процессом, который происходил на сцене.
- Что с ним? – испугалась Снежана.
- Проникся оперой - зевнул я.
Когда осталось минут 10 до конца, фанат оперы уже стоял на ногах и размахивал руками, привлекая всеобщее внимание. На сцене Татьяна и Онегин выясняли отношения в лучших традициях российской семейной жизни. «А счастье было так возможно…» выводили актеры в унисон. «Ты знай, тебе я послан Богом» - умолял Татьяну Онегин.
- Чего ты ломаешься? – прокричал Леша на весь зал – Мужик надрывается тут уже второй час!
- Переживает… – пояснил я напуганной Снежане.
Маша уже согнулась от смеха и даже не смотрела на сцену.
Тем временем Онегин со слезами на глазах пел: Позор…Тоска… О, жалкий жребий мой!»
- Мужик, да забей ты на нее! – орал Леха – С таким голосом получше себе бабу найдешь – вещал он на весь зал. Зрители уже не знали, кого слушать Леху и артиста.
Дальше был финал и овации. Как мне показалось, часть зрителей аплодировали именно Алексею. Не трудно догадаться, что Снежана, как и Татьяна в «Евгении Онегине» отказала Алексею, даже в общении. Поэтому на какое-то время он почувствовал на себе и позор и тоску, а затем нашел себе более приземленный вариант.
Я же в очередной раз убедился, что любое театральное действо может испортить всего лишь один дурак, а если этих дураков двое, как в нашем случае, то любая трагедия, мелодрама, драма может с легкость превратиться в фарс.