Мистические новеллы. Барисан
Часть вторая
Когда копалей подняла тётя Люба, Тимоха обыскался первой кроссовки. И рассказал тёте про свои ночные видения. Она обеспокоилась и позвала парней пить кофе.
– Тут такое дело, племяш… В здешних местах белых коз не держат. Они вроде чёрта – могут навредить, а то и погубить человека. В позапрошлом году приезжий сбил мотоциклом старуху. В амбулаторию отвёз, фельдшерица даже перелома не нашла. Приезжий бабке денег пообещал, чтобы не заявляла на него. Но не отдал. И скоро его нашли в общественном толчке – стоял по пояс в яме. Ожоги получил. Как он там очутился, сам не понял. Товарищи приезжего рассказали такую же историю: за два дня до этого он пожаловался, что его достала белая коза, появлялась из ниоткуда и исчезала. Он в неё кепкой бросил. Так что выходит, что вы теперь чёртом нашим меченные. К беде это, – трындела тётя Люба, собирая гостям завтрак. – А по дороге к нам вы ни во что не вляпались?
И тётя Люба подозрительно посмотрела на копалей.
– Да на нас чуть Камаз с лесом не наехал. А так всё вроде хорошо, – сказал Тимоха.
– Камаз с лесом? – удивилась тётя. – Откуда ему тут взяться-то? Степь кругом, сами лес в северных районах покупаем. Ну, коли всё хорошо было, то значит, и коза тебе просто приснилась.
«Ага, приснилась. А кроссовка-то моя где?» – подумал Тимоха, но смолчал. Ещё не хватало перед важным делом потонуть во всех этих суевериях. Хотя правила копа советуют проникнуться местечковым духом, но ведь не потери же рассудка!
Более серьёзной неприятностью ему показалось состояние Коляна, который выглядел совсем больным и тормознутым. Тимоха насильно вручил ему кружку с кофе, и вскоре напарник стал даже больше, чем самим собой, – весёлым и говорливым.
Они выехали со двора в половине шестого. Тимоха предпочёл не заметить, что тётя Люба, закрывавшая за ними ворота, выбежала на дорогу и стала махать рукой – остановитесь, мол. В руке болталась на шнурке найденная где-то кроссовка. Ну её, эту тётку, объявившую их мечеными.
Сначала остановились возле круга, выложенного камнями. Тимоха поглядел на бутылки, остатки упаковок из-под еды и горстки мелочи и сказал:
– Ну вот он, барисан.
– Что? – не понял Колян.
– Место жертвоприношения. И само оно тоже так называется – барисаном. Здесь искать начнём.
– Нет, давай вон там за холмом, – сказал Колян.
– С какого перепугу? Больше меня знаешь?
– Тим, ты не сердись, а? Ночью на меня что-то нашло… Вот прямо увидел: река, холм и гора тел на брёвнах. Хотел тебе рассказать, но не мог и слова вымолвить. Изо рта только мычание раздавалось. Утром проснулся, а у меня слюна изо рта… как при припадке. Ты же знаешь, я иногда чую…
– Подъехать недолго. Только зуб даю: там ничего нет.
И в самом деле, на месте из Колянового сна никаких признаков поклонения не оказалось. Но придурок упёрся:
– Давай отсюда начнём.
Тимоха молча подумал, нахмурился и махнул рукой – отсюда так отсюда.
И достал свой процессорный металлоискатель.
А Коляну стало так тошно, что перед глазами закружились чёрные мушки.
– Иди пожри, тётя Люба нам всякой всячины положила и термос с кофейком, – сказал Тимоха, не вынеся его бледного вида.
Колян поплёлся к машине.
Через некоторое время металлоискатель распищался. Тимоха восторженно завопил: "Йээс!". Колян, жевавший бутерброд в машине, поставил на заднее сиденье термос и, давясь на ходу, бросился к напарнику.
- Ну чё?
- Смотри на индикатор, чудак!
-Ух ты! Серебро! Да как близко! - Колян захотел было обнять Тимоху, но раздумал. Побежал за лопатами чуть ли не вприпрыжку. Это ведь он, Колян, почуял удачу и настоял, чтобы проверить здесь.
Тимоха сантиметр за сантиметром утюжил песчаный пятачок среди травы. Писк металлоискателя радовал душу. Счастливый Колян стоял рядом с лопатами в руках и едва не приплясывал от нетерпения. Всё его недомогание и прежние заскоки куда-то делись. Ещё бы: близкая удача меняет человека.
- Вот тут рыть будем, - сказал Тимоха.
По-хозяйски, расчётливо, очертил ребром лопаты прямоугольник, первым вонзил в дёрн специально заточенную сталь. Но травяной покров не поддавался, словно кто-то держал его снизу.
Копали скоро скинули накомарники и футболки – стало душно, как в бане.
– Ветер хоть бы подул, что ли, – сказал Тимоха и пошёл за водой к машине.
Колян крикнул:
- И мне принеси. Только кофе не из термоса, а минералки. Освежиться надо.
- Мне плесни... - прозвучало за спиной.
Колян натужно ухнул и отбросил очередной дерновый пласт. Выпрямился. И вправду, предчувствие добычи изменило его. Вместо того, чтобы вздрогнуть и испугаться, он зло, даже с ненавистью подумал о ребятах с их двора. Конкуренты, ети... Все свихнулись на поиске. Мешали друг другу, на пятки наступали. Видно, проследили за Тимохой с Коляном и незаметно подкрались.
И только потом оглянулся. Удивился до минутной немоты. Даже дыхание перебило.
Вместо знакомых пацанов - тщедушный бурят в рванье. В чёрных глазах - горе горькое. Широкие скулы обтянуты коричневой кожей, похожей на спёкшуюся картофельную кожуру. Лиловые губы потрескались.
- А ты кто такой? Чего попрошайничаешь? – спросил Колян вызывающе, подражая интонациям Тимохи.
Бурят промолчал. Дунул ветер, но косматые, в сосульках, волосы не шевельнулись, не колыхнулись и лоскуты рубахи. А по Коляновой спине мурашки пробежали - то ли от холодного порыва, то ли от страха.
- Колян, иди сюда. Пожрём и отдохнём заодно. Перекурим, - позвал Тимоха из машины.
Колян совсем обалдел. Тимоха что, не видит бурята? Или не придаёт значения тому, что чужак рядом отирается? А вдруг сейчас подтянутся кореши этого бурята? Прощай, находка! Нет, с места, где скоро обнаружится клад, уходить никак нельзя. А если с этим незнакомцем по-свойски поговорить?
Колян протёр глаза – рядом никого не было… Он вгляделся в ближние кусты, реденькую рощицу берёзок-заморышей на холме. Ну что ж, значит, привиделось. С ним такое часто бывает.
Он присоединился к Тимохе, работа-то никуда не убежит. Лучше бы вчера не пили, сегодня такой важный день, с такой крупной удачи начался, а шевелиться уже сил нет.
Бутерброды были безвкусными и слегка пахли дымом. Минералка отдавала тухлятиной. Колян не мог выкинуть из головы мысли о парне-буряте: он же местный, может, за своими побежал. Побоялся в одиночку разбираться, сейчас всю свору притянет.
- Чего-то жратва не лезет. В брюхе бурчит, а жевать лениво, - сказал Тимоха. - Вон сколько всего осталось. Сейчас на жаре всё стухнет.
- Муравьям бросим. Пошли копать. А то понабегут сейчас...
- Кто понабежит-то? Если ты про местных, так они к барисанам зазря не ходят. А если про наших, то они отправились в верховье Китоя. Суслик нашёл где-то старые карты с посёлками, вот они и рванули.
- Я про местных. Ошивался тут один...
- Ты чё, Колян?.. Чё мне не сказал?.. Постой... Дуришь, да? Тут на десять кэмэ вокруг пусто.
- А... разве ты бурята не видел? Он возле меня стоял.
Тимоха выплюнул кусок, прополоскал рот минералкой. Вылез из машины, потянулся:
- Дремотно стало. Сейчас бы давануть часок-другой на свежем воздухе. Копать нужно. Вот домой вернёмся, ты, Колян, иди к врачу. Забодали твои приколы: то тебе люди в заброшенной деревне мерещатся, то бурят рядом с копом.
- Но ведь...
- Что ведь? В прошлый раз все поняли: на том месте раньше кто-то жил. Холмики рядком, где избы были, вроде как улица. А ты - люди, люди... Вот и сейчас тебя глючит.
Тимоха направился к расковырянной земле. Колян расстроился, потёр лоб. Ну за что это ему? С детства в дурачках.
Эх, чего рассиживаться-то. Колян достал из багажника перчатки-диэлектрики, специальный ручной грохот с крупными ячейками, сито, полотняные мешочки и вёдра. Поплёлся к Тимохе, который стоял уже по колено в яме и с остервенением что-то вырубал.
- Корнями всё позаросло... мать вашу... Первый раз такое вижу...
Друг бросил лопату, опустился на колени и потянул моток корней на себя, побагровел от натуги.
Колян захотел сказать, что сейчас они в четыре руки быстро справятся, но не успел. Тимоха заорал благим матом. Чего это он? Вдруг травма? Тогда беда - Колян на кровь смотреть не может, потому что трясучка нападает. А напарник замычал, подняв рыжие от песка перчатки к лицу.
- Тимоха, потерпи, я щас... Тимофей... Аптечку из машины достану...
- А-а-а... это удача... а-а-а... Смотри сам! - провыл друг и протянул Коляну что-то чёрное и... ужасное.
- Думал, ты поранился. Что это?
- Да я... я каждый день готов такие раны получать, - ответил товарищ.
Вскарабкался на край ямы, чуть не целуя находку.
- Что это? Хорош орать, покажи.
В его руках лежало что-то вроде громадного чёрного краба.
Колян протянул руку, но Тимоха прижал находку к груди.
- Щас... погоди... дай полюбуюсь...
Колян с трудом определил в грязном переплетении проволок странный обруч, с которого словно были готовы сорваться всадники на многоногих конях.
-Эх, оплавилась майбхаши, пообломалась местами, - продолжил бормотать, как зачарованный, Тимоха. - Ну ничего, мы сейчас всё просеем, найдём. У мамульки ювелир знакомый есть, выровняет и подлатает.
Колян мало что понял в чепухе, которую нёс счастливый Тимоха, но стал помогать. Вычерпывал песок, вываливал на грохот, тряс его с остервенением. Напарник взвизгивал в экстазе: в маленьком ведре росла куча грязных покорёженных блях, монеток, витых цепей и каких-то обломков. Коричневые конские кости откидывали за спину, а вот человеческих не было. И слава Богу!..
- Тим... а тут... это... - промямлил Колян. - Покойничка-то нету, что ли?
- А зачем тебе он? - весело поинтересовался напарник. - Познакомиться желаешь?
Коляна почему-то замутило. Несмотря на резиновые сапоги и перчатки до локтя, песчинки кололи и царапали тело. В голове шумело. Но не поддержать шутку - нехорошо, и он через силу ответил:
- А как же? Посидеть, отметить встречу.
Тимоха довольно заржал. Всегда сомневался в Коляне, сторонился его. А он свой в доску пацан, нечего и рассуждать. С богатой добычей подобрел даже злобный Тим.
Очень скоро "улов" - два ведра металла - был устроен в багажнике и хорошенько прикрыт. Тимоха достал свои бумажки о членстве в каком-то отряде и положил в бардачок. Мало ли что. Последнюю воду вылили на руки. Колян даже шею пытался смочить.
- Дома помоешься, гусь лапчатый, - сказал Тимоха.
- Почему гусь-то? - вяло удивился Колян.
- Да поговорка такая у бабки была, - ответил друг, заводя машину. - Купаться в детстве любил. Да чтобы воды на полу было больше, чем в ванне. Слышь... Мы к дяде-то заезжать не будем. Сразу домой рванём. Как раз к вечеру доберёмся.
- Наверное, это нехорошо, - устало ответил Колян, откинувшись на сиденье. – Люди нас ждать будут, беспокоиться.
Но Тимоха не мог рассказать дурковатому напарнику, что в дом дяди, где разгуливает чёртова коза, он больше не ходок. Вот если б не подняли захорон, тогда бы пришлось возвращаться и ночевать.
– Я позвоню дяде Кеше, извинюсь, – сказал он таким тоном, что Колян понял: не позвонит и не извинится.
Через Усть-Далей промчались на всех парах. У сэргэ задерживаться не стали. Колян попытался прогнать совершенно дикие для него мысли о Верхнем и Нижнем мире, которые упорно лезли в голову, но устал. Заснуть тоже не смог и погрузился в думы.
- Колян, а бурят-то тебе привиделся? - напарник прервал блуждание Коляновых мыслей.
- По ходу так. Вытаращил гляделки, грустный такой. А потом исчез. Наверное, это его там закопали.
- Ну ты... тундра. Это ж шаманское захоронение. Пуд серебра да стальных штучек немерено. Мы с тобой рекорд Суслика побьём. Огребём ставки. Да ещё загоним антикварам, а может, даже музейникам. Маман поспособствует. А ты со своим грустным бурятёнком. Да он и рядом не стоял с шаманом. Может, вообще обогатимся. Кхм... кх... Блин. Простыл, что ли.
- Тимоха, а может, бурята вместе с шаманом закопали, чтоб на том свете прислуживал?
- Кхм... это тебе не Египет. И не скифы. Чего ты привязался-то? Раз конские кости, стало быть, воин, то есть взрослый мужик. Если рогатая корона - майбхаши, значит, шаман. С такой кучей серебра могли только самого знаменитого закопать, с седьмого круга.
- Это как? Да не злись, не у каждого маманя - историчка, - попробовал оправдаться Колян.
- Маманя у меня спец по Франции восемнадцатого века. А про бурятов она знает только то, что они здесь до русских жили. А может, и этого не знает, - заржал Тимоха не без обычного ехидства. - На высшем седьмом круге духи даровали шаману возможность шастать по небу, аки посуху. Колдовать. Потом расскажу. А сейчас, помолчим, ладно? Горло дерёт, как будто ежа глотаю. И гарью воняет, сил нет.
Колян на молчанку был согласен. Ещё как! Говорить было трудно, словно к языку груз подвесили. Перед глазами замельтешили чёрные точки, подкатила тошнота. Так всегда начинался приступ дикой головной боли. Он сжал зубы, чтобы не застонать. Потом стал глубоко, с трудом, дышать, но словно ржавая пыль полезла в рот и ноздри.
Только это уже не пыль, а едкий смрадный дым горящей человеческой плоти. Шипение жира мёртвых тел на угольях. Треск прогоревших брёвен. Плач женщин. И горестный, страшный вопль бохолдоя, потерявшего дорогу в любой из миров.
У Тимохи тоже потемнело в глазах. Он глянул на напарника и еле удержал руль.
Рядом сидел полусгнивший покойник.
– Коля-а-ан! – что есть мочи завопил Тимоха, ничего не видя перед собой.
– Тим, ты чё, Тим? – спросил обеспокоенный Колян. – Может, остановимся, отдохнём?
– Да ладно, просто тебя разбудить захотелось, – с облегчением сказал Тимоха. – Сейчас на въезде в Озёрск гайцы стоят. Нечего дрыхнуть.
***
Договорились встретиться с утреца в гараже, почистить добычу и рассортировать стоящие вещи. Но отчего-то не работалось. С трудом разложили вещи по вёдрам - отмокать. Руки противно дрожали, бил сухой кашель. Колян смахивал со лба холодный пот и видел, как мучается Тимоха - у друга из уголков губ постоянно сочилась слюна. Он вытирал рот сначала платком, потом достал из навесного шкафчика полотенце. Трудились молча, разговаривать совсем не хотелось. Но когда Коляна начало выворачивать наизнанку приступами пенистой рвоты, Тимоха сообщил:
- Я смотрел в инете... По ходу, мы попали. В 1911 году там, где копали, на самом деле эпидемия была. Чума, завезли из Монголии и Маньчжурии.
- Так это... столько лет прошло. Вся зараза должна сдохнуть. И потом, металл-то оплавленный. Сожгли покойничка. Нет, не должно быть заразы. Пугаешь?..
- Чего тебя пугать? Прочитал про эту болячку, признаки у неё совсем не такие. Просто... муторно. Не ел ничего со вчерашнего утра. Башка трещит. При гриппе и то легче было...
- Вот и у меня трещит. Ещё тошнит, и слабость навалилась. К врачам нужно, - тихо сказал Колян.
- Выдумал тоже - к врачам. Ещё признайся, что чумное захоронение раскопал. Не очкуй, разберёмся со странностями, - попытался казаться бодрячком Тимоха.
- Ничего себе странности. Похоже, что нас наказали, - перешёл на шёпот Колян.
Тимоха поморщился, но потом спросил вполне серьёзно:
- Колян, ты извини, я над тобой ржал всегда. Но... Никто не чудится? Типа как вчера... парень-бурят? Или твоя Иринка?
- Нет. Как назло. То постоянно перед глазами всякая хрень мельтешит, а сейчас пусто.
- Видения сами к тебе приходят, или ты как-то их вызываешь? - продолжил допытываться Тимоха.
- Ну ты даёшь, - возмутился Колян. - Вызывать ещё. Я где только не лечился, чтоб они исчезли: и в больнице, и у бабок - не помогло.
- Зато сейчас не видишь.
- Не вижу. В голове дырища огромная и мысли дурные. Верхний мир, Срединный, Нижний... Знаешь, Тимоха, я реально чокнуться боюсь.
- Погоди... Что там про миры-то? Подробнее расскажи.
- Не могу словами. Не получится. Глюки какие-то. Зря мы всё это, - Колян показал на мешковину с отмытыми кусочками серебра, - оттуда забрали. Притащили вместе с вещами мёртвых и заразу, и миры эти. Бурят, наверное, предупредить меня хотел, чтобы не трогали. Иринка тоже не хотела, чтобы мы ехали.
- Ну ты даёшь! - обозлился Тимоха. - Сколько такого добра по музеям? Сколько в коллекциях у людей? Что, все с вещичками души покойников возле себя собрали? Тундра, ох, и тундра же ты. Вот зря тебя с собой взял. Это ты виноват. Только ты.
- Почему я?..
- А кто у нас с мертвяками общается? Или ты соврал: и про людей в заброшенной деревне, и про парня возле могильника? А кто меня на то место притащил? Стой, Тимоха, здесь точно что-то есть. Чую, будто затаилось под землёй, - Тимоха передразнил напарника и сердито продолжил: - Ты... ты виноват, и больше никто. Вот думай теперь, что делать.
Колян сжал ладонями голову и сидел, не поднимая глаз на Тимоху, который зашёлся в кашле.
- Из-за тебя, придурка ... недаром с тобой никто общаться не хочет... придётся... всё назад везти... - обтирая розоватую пену с губ и задыхаясь, сказал синий от немощи и злости Тимоха. - Суслику за проигрыш... кто платить будет?.. А поездка... бензин... время... Попал ты... Колян.
- Сколько я тебе должен? - чуть слышно прошептал Колян.
- Нет, ты не придурок... идиот... о деньгах говоришь... когда мы сдохнуть можем...
Удушье и кашель внезапно прекратились, и Тимоха с облегчением присел на корточки. Подождал, прислушиваясь к себе: всё ли в порядке? Потом внушительно объяснил товарищу:
- Понимаешь, тот парень, что к тебе прицепился, застрял между мирами. Никогда не думал, что об этих мистических штучках буду говорить на полном серьёзе. А всё ты... И ты должен либо заставить его отвязаться, либо помочь. Как - думай сам. Я по своим каналам разведаю. В общем, завтра снова в Усть-Далей едем. А сейчас по домам.
- Зачем в Усть-Далей? Отвезти всё, что выкопали?
- Ну... ну не знаю, как с тобой, блаженным, разговаривать. Ты, главное, думай. Попытайся поговорить с этим парнем, со своей Иринкой. Узнай, что буряту нужно. Понадобится вещи увезти - увезём и назад закопаем.
Молча убрали всё, что удалось отмыть, в мешок. Тимоха сокрушённо помотал головой, но засунул его в багажник. Заперев гараж, обмолвился:
- Странно: как решили клад назад везти, так сразу всё и прошло. И головная боль, и кашель.
А Колян промолчал. Он никого не видел: ни подружку детства, ни бурята – но сам знал: ещё ничего не закончилось.
Дома Колян попробовал отлежаться при закрытых шторах. Полумрак всегда ему помогал справиться с хворью. Позвонил Тимоха и пожаловался, что дядя поднял кипиш из-за их внезапного отъезда, позвонил и нажаловался матери, и теперь она ему выносит мозг требованием нового визита с извинениями. Так что всё удачно складывается: они вернут награбленное в могилу, потрындят с дядей и здоровенькими вернутся домой.
- Сынок, далёко собрался? - спросила из свой комнаты мама. - Не забудь: завтра на дачу едем...
- Ладно, - с трудом, словно вспоминая забытое слово чужого языка, ответил Колян.
Будет ли "завтра"? Может, в Верхнем мире нет времени. Вечное лето. На пастбищах овцы жуют траву. Возле юрт на открытом огне варится мясо. Ждёт его Бадарма.
Тимоха всю дорогу трещал, делился познаниями. Его слова неприятно стучали в Коляновы виски. Хотелось просто молчать. Надоел Коляну этот Нижний мир. Всё не так. Душа неспокойна. На Срединный путь уж не вернуться, с этим придётся смириться. Скорее бы решилось: дух-эжен он или новый обитатель небесного улуса. Привязан ли к разрытой могиле или сможет наконец-то войти в юрту, сесть возле очага. А Бадарма подаст круглые чашки с дымящимся чаем, потом протянет блюдо с варёной бараниной.
Машина остановилась на месте копа. Вышли. Тимоха открыл багажник, в котором всю дорогу в мешке бряцали штучки из могилы шамана.
Колян помотал головой - не стоит доставать награбленное - и поманил к песчаным холмикам. И всё молча, будто язык проглотил. "Не-е, правильно, что с ним никто не связывается, - подумал Тимоха. - Ненормальный. Всё это из-за него".
Подошли. Тимоха почему-то задрожал, когда посмотрел на рыжий зев ямы, кучи дёрна, раскиданные конские кости. А Колян спокойно шагнул вниз, улёгся и свернулся калачиком. Что с ним?.. Чокнулся от пережитого, точно чокнулся. Покойника изображает, что ли? И что теперь делать?
- Колян, вылезай. Слышишь? Сумасшедший...
Тимоха метался возле могилы и отчаянно матерился. Но сунуться в яму не мог - словно что-то удерживало. Потом наплевал на свои страхи и спрыгнул. Колян лежал недвижно. Попробовал потрясти - напарник был как каменный.
- Колян, объясни, что ты вытворяешь. Колян... ей-богу, оставлю здесь, если будешь молчать.
Попытался поднять - взвыл от боли под ложечкой и в пояснице. С досады пнул Коляна в бок - чуть ногу не отбил. Валить отсюда нужно, и как можно быстрее. В последний раз тряханул Коляна - всё бесполезно.
- Ну и лежи тут, придурок. Я поехал.
Пошёл к машине не оглядываясь. Связался с психом на свою голову. Теперь проблем не оберёшься. Вот сволочь.
Тимоха со злости не заметил поросшей травой рытвины и ткнулся носом в землю. Поднялся и зашагал дальше. Приедет после визита к дяде домой, анонимно позвонит в полицию по телефону доверия, пусть чокнутым Коляном занимаются, определяют его на принудительное лечение. Если урод сболтнёт про коп, Тимоха будет всё отрицать: никуда не ездил, ничего не знает. Сумасшедший Колян всё выдумал. А если?.. Вдруг Колян того... ласты склеил? Не вынес напряжения? Ну дела... Сначала нужно выбраться отсюда, а потом он решит, что делать. На крайняк мамане признается. Тимоха чихнул. Хотел вздохнуть и не смог. Поднял глаза...
Перед ним колыхалась огромная тень. В мельтешении чёрных мушек угадывались руки с пластами отслаивающейся обугленной плоти. В руках - чаша. Соображение Тимку не покинуло, и он узнал посудину, из которой буряты плещут водку, поминая своих духов и оставляя барисан - жертвенное подношение. Мелькнула мысль: "Точно, помер Колян. Помянуть нужно". Всё-таки удалось набрать в лёгкие воздуха, который показался густым смрадом, и Тимоха бросился прочь.
Выбежал прямо к машине, трясущимися руками открыл дверцу и плюхнулся на сиденье. Еле совладал с ключом, потому что потные пальцы не слушались. С шумом мотора пришло спокойствие. Скорей отсюда. Пусть то кошмарное привидение Коляна забирает. Он виноват. А Тимоха ни при чём... нормальный потому что. Не заметил, как выбрался на шоссе вдоль Усть-Далея. Ничего не понял, когда перед ним вдруг вырос капот Камаза. А после всё закрыла вечная ночь Нижнего мира.
Колян очнулся, с удивлением огляделся и выбрался из ямы. Ничего себе... Как он здесь оказался? Заковылял прочь, ощущая непривычную пустоту. Заблудился он. Но всё равно найдутся люди, они обязательно ему помогут вернуться домой, к маме. Колян уставился в синее-синее небо с нагромождениями облаков и улыбнулся: он разглядел, как Галчи наконец-то подъезжал на белой кобыле к своему улусу, как приветливо горели вечные костры у войлочных юрт, как встречала возлюбленного красавица Бадарма. Значит, дождался он барисана – пролитой крови. Кто-то, наверное, барана в его честь зарезал.