Метод Понтия Пилата
«Мастер и Маргарита» – блистательный шедевр, созданный Михаилом Булгаковым.
«Мастер и Маргарита» – блистательный шедевр, созданный Михаилом Булгаковым.
К альбигойским ассоциациям в «Мастере и Маргарите» примыкает, на наш взгляд, и столь распространившийся в результате популярности романа афоризм «рукописи не горят». Припомним, при каких обстоятельствах эти слова были произнесены Воландом в разговоре с Мастером.
Когда Мастер мимоходом упомянул о написанном им романе, Воланд, в свою очередь, поинтересовался, о чем он.
«- Роман о Понтии Пилате.
Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребезжала посуда на столе, Воланд рассмеялся громовым образом, но никого не испугал и смехом этим не удивил. Бегемот почему-то зааплодировал.
- О чем, о чем? О ком? - заговорил Воланд, перестав смеяться. - Вот теперь? Это потрясающе! И вы не могли найти другой темы? Дайте-ка посмотреть, - Воланд протянул руку ладонью кверху.
- Я, к сожалению, не могу этого сделать, - ответил Мастер, - потому что я сжег его в печке.
- Простите, не поверю, - ответил Воланд, - этого быть не может. Рукописи не горят. - Он повернулся к Бегемоту и сказал: - Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман.
Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду. Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь до слез:
- Вот она рукопись!».
Спрашивается, почему роман, который Мастер сжег, оказался в конце концов невредимым? Тем паче, что автор его, в отличие от одного из своих прототипов - украинского философа Сковороды, никому предварительно списков своей брошенной в огонь книги не дарил.
Зададимся, наконец, вопросом, который мы всякий раз ставили и прежде, подступая к расшифровке «темных мест» романа. А именно - нет ли у описанной Булгаковым фантастической ситуации какой-нибудь более или менее идентичной модели, скажем, в сказках, легендах, апокрифах, агиографической (житийной) литературе?
В самом деле, рукопись предана огню, сожжена, а в итоге оказалась несгоревшей!
Читатель нашей книги уже понимает, что модель такой ситуации существует и что мы ее нашли опять-таки среди книжных источников булгаковского романа, связанных с историей альбигойцев.
Остановимся на ней подробней.
За четыре года до начала альбигойских войн, в 1205 г., из Испании в Лангедок для борьбы с альбигойской ересью прибыл славившийся своей фанатичностью приор Доминик де Гусман - будущий основатель доминиканского монашеского ордена (и впоследствии католический святой). Он выступал с проповедями, вел с альбигойскими богословами яростные диспуты и однажды, как повествуют легенды и обширная житийная литература о нем, по окончании спора изложил свои доводы письменно и манускрипт вручил оппонентам. Но альбигойцы, посовещавшись, решили предать эту рукопись огню. Каково же было их потрясение, повествует легенда (ее, в частности, приводит в своей «Истории альбигойцев» Н. Пейра), когда «пламя отнеслось к рукописи Доминика с благоговением и трижды оттолкнуло ее от себя».
Эта легенда, думается, и послужила Булгакову отправной точкой для разработки фантастической истории, приключившейся с рукописью Мастера. Ведь манускрипт Доминика, к коему «пламя отнеслось с благоговением», носил экзегетический характер, т. е. являлся толкованием Священного писания. Но своеобразным толкованием последнего является и роман Мастера об Иешуа и Пилате. Отчего, по Булгакову или, вернее, по логике избранной им модели (и к вящему интересу сюжета), рукопись такого сочинения сгореть не могла!
Однако же поистине не только книги, но и слова имеют свою судьбу: вот уж около двадцати лет, как слова Воланда о том, что рукописи не горят, не только «простые читатели» романа, а и литературные критики понимают совсем иначе, чем толковал их сам Воланд и чем это согласуется с концепцией романа. Во всяком случае, до сих пор слова «рукописи не горят» трактовались и трактуются в равной мере булгаковедами и читателями совершенно однозначно: если, мол, литературное произведение написано по-настоящему талантливо, но света еще по той или иной причине не увидело, оно ни при каких условиях не пропадет, не погибнет.
В этой связи критиками на разные лады высказывалось убеждение, что упрямая сила творческого духа проложит себе дорогу и восторжествует; что история раньше или позже все расставит по местам и правда выйдет наружу; что все сбудется для того, кто умеет ждать; что сам Булгаков горячо верил в несомненное торжество справедливости, в то, что настоящее искусство в конце концов завоюет себе признание.
И восторженно-романтическая эта трактовка слов «рукописи не горят», вложенных писателем в уста дьявола и имевших в своей подоснове легенду о нетленности манускрипта экзегетического содержания, вряд ли уйдет когда-либо из читательского сознания.
«Загадки известных книг», Ирина Львовна Галинская, 1983г.
Первым поделился в печати результатами своих попыток проникнуть в историческую и философскую криптографию «Мастера и Маргариты» американский литературовед Л. Ржевский. В 1968 г. он опубликовал статью «Пилатов грех: О тайнописи в романе М. Булгакова „Мастер и Маргарита“», которая была затем перепечатана в зарубежных изданиях еще дважды. Стремясь расшифровать историческую концепцию «древних глав», Ржевский пришел к заключению, что их структурным стержнем является тема виновности Пилата, «Пилатов грех». Более того, «экзистенциальная трусость» прокуратора, писал он, как бы помещена в центр тайнописи всего романа, пронизывая все его компоненты. При этом Ржевский отсылал читателей своей статьи не к определенным книжным источникам, которыми мог пользоваться, работая над этой темой, Булгаков, а к таким распространенным в мировой письменности сюжетам, как непостижимая борьба света и тьмы, обличение предательства, совершенного из личной выгоды, и толерантности ко злу из страха за свое благополучие.
Советские литературоведы И. Ф. Бэлза и Н. П. Утехин, первый - в 1978, а второй - в 1979 г., назвали конкретные книжные источники, на которые, по их мнению, опирался, разрабатывая «древние главы» романа, автор «Мастера и Маргариты». Это апокрифические сказания «Акты Пилата», латинская поэма XII в. «Пилат» (приписываемая Петру Пиктору), «Археология страданий господа Иисуса Христа» Н. К. Маккавейского, «Евангелия канонические и апокрифические» С. А. Жебелёва, тексты песен шубертовского цикла «Прекрасная мельничиха», труды Иосифа Флавия и Тацита, «Жизнь Иисуса» Э. Ренана, «Библиографический обзор древнерусских сказаний о флорентийской унии» Ф. И. Делекторского, романы Г. Сенкевича «Камо грядеши», Ж. М. Эсы ди Кейруша «Реликвия», рассказ Анатоля Франса «Прокуратор Иудеи».
Нет спору, Булгаков был в литературе на исторические темы, как художественной, так и научной, весьма и весьма начитан - ведь он даже начал писать школьный учебник истории, чтобы участвовать в объявленном Советским правительством в 1936 г. конкурсе. Однако трудно поверить, что для воплощения одной лишь темы Пилата Булгаков в пору создания «Мастера и Маргариты» специально изучал - то ли заново, то ли изначально - столь большое количество разных сочинений.
Ведь нельзя забывать, что в 1928–1940 гг. Булгаков, параллельно с работой над «Мастером и Маргаритой», написал «Жизнь господина де Мольера» и «Театральный роман», пьесы «Кабала святош», «Адам и Ева», «Блаженство», «Последние дни», «Полоумный Журден», «Иван Васильевич», «Батум» и «Дон Кихот», создал инсценировки «Мертвых душ» и «Войны и мира», киносценарии «Ревизора» (в соавторстве с М. С. Каростиным) и «Мертвых душ», либретто оперы «Минин и Пожарский», работал над переводами «Скупого» Мольера и шекспировских «Виндзорских проказниц». И еще в этот же период служил во МХАТе и в Большом театре, вел обширную переписку с родными, друзьями, дирекциями различных театров и киностудий, а в последние годы тяжко болел.
Мы полагаем, у Булгакова просто не могло быть времени на то, чтобы собирать по крупицам различные сведения по теме Пилата из столь большого числа источников, какое называют И. Ф. Бэлза и Н. П. Утехин. Тем более что мировая историческая наука располагала к тому времени рядом трудов (написанных преимущественно в XIX в.), где специально реферировались и синтезировались все тексты и исследования о Пилате, появившиеся со времен раннего христианства. И Булгаков, владевший английским, немецким и французским языками, мог выбрать любой такой обобщающий труд из числа имевшихся в московских книгохранилищах.
Одной из подобных работ, творческое использование писателем части сюжетов и выводов которой представляется нам несомненным, является вышедшая в 1888 г. в Штутгарте книга немецкого историка и религиеведа Густава Адольфа Мюллера «Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи и судья Иисуса из Назарета».
Как видим, даже самое название книги совпадает с булгаковским текстом - «пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Между тем вопрос, каким по счету - пятым или шестым - прокуратором (т. е. императорским чиновником, обладавшим высшей административной и судебной властью в небольшой провинции) был в Иудее Пилат, исторической наукой решается по-разному. Английский историк Ф. У. Фаррар числит, например, Пилата шестым прокуратором Иудеи, указывая, что тот стал им после 1) Архелая, 2) Копония, 3) Марка Амбивия, 4) Ания Руфа и 5) Валерия Грата. А соотечественник и современник Фаррара, профессор Оксфордского университета А. Эдершейм утверждает, что сын Ирода Великого Архелай являлся этнархом (т. е. правителем) Иудеи, а первым прокуратором тут был Копоний. Схожей точки зрения придерживается и Мюллер (Архелая он называет, правда царем Иудеи), намеренно вынесший слово «пятый» (прокуратор) в название своей книги.
Пятым прокуратором Иудеи именует настойчиво - пять раз! - Пилата и Булгаков. Он даже придает этому рефрену столь важное композиционное значение, что словами «пятый прокуратор Иудеи» в разных сочетаниях с именем и званиями Пилата заканчивает и «роман в романе», и последнюю главу, и эпилог.
И еще один спорный вопрос затрагивает Мюллер - о значении слова «игемон». В Библии оно равносильно обращению «господин», но в древние времена означало еще и высокий воинский титул. Суть же спора была такова. Наместникам Сирии (которым прокураторы Иудеи в определенной мере подчинялись) титул «игемон» принадлежал безусловно. Но было ли право на это звание и у прокураторов Иудеи? Мнения историков расходятся. Дело в том, что в описываемый период должность сирийского наместника оставалась незамещенной. Как доказал немецкий историк А. В. Цумпт, она была отдана Тиберием в середине 32 г. н. э. Помпонию Флакку, но тот в 33 г. умер, и только в 35 г. Тиберий назначил на это место Вителлия. Отсюда и суждение (против которого Мюллер восстает категорически), что Пилат звался игемоном временно, ввиду отсутствия сирийского наместника.
Мюллер же утверждает, что прокураторы Иудеи были одновременно и римскими военачальниками, отчего «и в другие времена, и при других обстоятельствах также звались игемонами». Своеобразный отзвук этой полемики слышится и у Булгакова, причем писатель снова берет сторону Мюллера: в романе кентурион Марк Крысобой больно наказывает ударом бича арестанта Га-Ноцри, дабы тот усвоил, что, обращаясь к прокуратору, его следует величать игемоном .
Мюллер показывает, что официальным языком римских чиновников была в провинциях латынь, но там, где местные жители ее не знали, чиновники пользовались греческим языком и арамейским диалектом древнееврейского. Исторические детали эти тщательно соблюдены и в «Мастере и Маргарите». Ведя допрос Иешуа и не зная еще, что арестованный - человек грамотный, владеющий несколькими языками, Пилат вначале обращается к нему по-арамейски, но затем заговаривает по-гречески, а в конце переходит на латынь.
Постоянная резиденция Пилата, сообщает Мюллер, находилась на берегу Средиземного моря, в прекрасном портовом городе Кесарии Палестинской, или Кесарии Стратоновой. Последнего названия в Библии нет, но Мюллер замечает, что Кесария Палестинская называлась еще и Кесарией Стратоновой «благодаря прочной башне грека Стратона, построенной на самом западном выступе относительно длинной и низкой скалы». И в романе Булгакова Пилат, собираясь спасти Иешуа, хочет удалить его из Ершалаима в Кесарию Стратонову на Средиземное море, т. е. именно туда, «где резиденция прокуратора».
Имя Пилата, пишет Мюллер, связано с именем Иисуса «неразрывным узлом» (verknupfen). Вот и в булгаковском романе Пилату снится, что Иешуа обращается к нему: «Мы теперь будем всегда вместе… Раз один - то, значит, тут же и другой! Помянут меня, - сейчас же помянут и тебя!» Мюллер утверждает, что решение предать Иисуса смерти привело Пилата к «ужасному» разладу между тем, что говорило ему сердце и диктовал разум. «Ужасным» называет Пилатово пробуждение и Булгаков («Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, что казнь была»).
Прочтение книги Мюллера позволяет разрешить попутно и оживленно дискутируемый по сию пору в булгаковедении вопрос, каковы книжные источники сведений о том, что Пилат был «сыном короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы». Напомнив, что народные легенды о Пилате бытовали в средние века во многих европейских странах - Франции, Швейцарии, Германии, Нидерландах, немецкий историк реферирует все варианты сказаний.
Булгаков, в свою очередь, выбрал две версии: немецкую (Майнцскую) - о происхождении Пилата и швейцарскую - о его «загробных» терзаниях. «В Майнце жил король Ат, который умел читать судьбу людей по звездам, - пересказывает Мюллер немецкую легенду. - Будучи однажды на охоте, он прочел по звездам, что если в этот час от него зачнет женщина, то родится ребенок, который станет могущественным и прославится. Так как король находился слишком далеко от Майнца, чтобы послать за супругой, он приказал выбрать для него какую-нибудь девушку по соседству. Случилось так, что ею стала прекрасная дочь мельника Пила. Она и родила Пилата». Швейцарская же легенда повествует о том, что погребенный в горном озере самоубийца Пилат, подобно старому усталому Агасферу, не знает ни минуты покоя и что ежегодно в страстную пятницу, ночью, дьявол поднимает его со дна, втаскивает на окружающие озеро «скалистые стены», где до рассвета тщетно пытается смыть с него вечные пятна позора. Аксессуары этой легенды также находим в булгаковском романе: когда Мастер, с разрешения Сатаны, отпускает Пилату его грех, «скалистые стены» рушатся, и пятый прокуратор Иудеи обретает, наконец, желанный покой.
Концептуальный смысл книги Мюллера - дать на основе исторических материалов и многочисленных легенд о Пилате юридическое и психологическое истолкование проблемы его вины. Человек несомненно жестокий, Понтий Пилат, однако, по мнению немецкого историка, и личность возвышенная, необычная. Стоящий перед ним обвиняемый почему-то кажется ему героем. Язычник-прокуратор даже склонен считать арестованного полубогом, и единственное, что заставляет его дать согласие на казнь подсудимого, это (по Мюллеру) страх перед доносом кесарю. Ведь точно так же, как поступил Пилат, пишет немецкий историк, вынужден был бы на его месте решить вопрос любой другой римлянин; сомнительно лишь, отважился ли бы другой выказать, подобно Пилату, уважение и благожелательство к подсудимому, осмелился ли бы предпринять попытки спасти его.
Разумеется, читаем далее у Мюллера, Пилатов грех заслуживает всяческого порицания. Но, с другой стороны, овладевшая прокуратором трусость делает его поведение психологически объяснимым и даже в какой-то мере простительным. Ведь болезненная подозрительность Тиберия, ставшая второй природой римского императора, была направлена прежде всего против чиновников, правивших в провинциях. Особенно если те являлись, как Пилат, администраторами умелыми и влиятельными.
Конечно, замечает Мюллер, история - строгий судья, и действия Пилата она назовет не иначе, как «судебным убийством» невиновного. Но при всем том - убийством, совершенным при смягчающих вину обстоятельствах, отчего и не откажет несчастному прокуратору в сострадании, которое история всегда испытывает к трагическим личностям.
Эта концепция Мюллера, как и многое другое в его книге, не прошла мимо внимания Булгакова: ведь и он тоже определенно сострадает Пилату, несмотря на проявленную тем в столь важный момент трусость!
Насчет же того, каким путем мог узнать Булгаков о существовании работы Мюллера (на русский язык не переведенной), наша догадка такова. Отсылку к этой работе (и только к ней одной) можно было найти у нас в отечественных справочных изданиях единственно в Большой Энциклопедии С. Н. Южакова, в заметке о Пилате. А энциклопедия Южакова, вероятно, пользовалась в семье Булгаковых особым расположением, ибо из всех русских энциклопедий лишь в ней еще при жизни отца писателя, Афанасия Ивановича, была помещена статья о нем.
К тому же книга Мюллера должна была импонировать М. А. Булгакову не только емкостью содержания и привлекательностью разработки интересовавшего его мотива, но еще и тем, что насчитывала всего шестьдесят три страницы малого формата.
«Загадки известных книг», Ирина Львовна Галинская, 1983г.
Не так давно вернулся к тексту великого мастера Михаила Афанасьевича Булгакова - Мастер и Маргарита. В итоге, ко мне пришло ясное и полное понимание замысла автора. Я намеренно не буду утомлять всеми нюансами и отсылками, которыми изобилует роман. Я хочу рассказать о его концепции. Может быть она известна многим, но я не встречал такой интерпретации сюжета и содержания. Предлагаю его вашему вниманию.
Роман явно имеет глубокую связь с реальной жизнью автора, это всегда было понятно. На глазах Булгакова разворачиваются грандиозные по своему трагизму и масштабу политические события, на фоне его личной трагедии, как автора, как мастера. Роман - ответ на неприятие автора со стороны литературного бомонда, прикрывающейся, как лживой личиной, “пролетарской идеологией” и “революционной риторикой”. Автор не может противостоять им в реальной жизни. Но он мастер слова и образов. Он знает, где может дать и им бой, в котором у них не будет никаких шансов. Где они предстанут перед лицом суровой, но справедливой силы, и получат заслуженное воздаяние за свою ложь, лицемерие, холуйство, подхалимство, хамство, карьеризм и предательство гуманитарного содержания литературной профессии.
Главным героем романа является… Иван Николаевич Понырев. Он же - поэт Бездомный. В наивном прочтении Бездомный - комедийный персонаж, введенный в сюжет комедийных целях, а также для формирования флёра абсурдности, нереальности и мистического смешения реальности с шизофреническим бредом. Это так, но. Для дальнейшего обсуждения, нам нужно принять допущение, что роман Мастер и Маргарита - это игра метафорических образов, олицетворяющих важные для автора явления. Можно сказать, что Иван Понырев не только главный, но и единственный персонаж романа (sic!). Мы еще вернемся к этому.
Пока не погружаясь в разбор образов-персонажей, рассмотрим метафизический аспект замысла. Да, мы понимаем, что Мастер и Маргарита - роман в романе. Роман про Пилата Понтийского - это окно в другой мир, точнее в систему образов, от которой отказывалось общество, в котором оказался автор. Большевики объявили отказ от религии и идеи Бога. Скажем в религиозных терминах, для наглядности - занялись богоборчеством. Но борясь с Богом, которого, как они считали нет, они забыли про Темного. Того, что вечно хочет зла и совершает благо. В истории про Пилата мы видим мир, где простой бродяга Иешуа, с Богом в сердце, демонстрирует духовную силу такого уровня, что производит сильнейшее впечатление и на прокуратора и на синедрион. Да, впечатление разного рода, но это не так важно. Это мир, где есть Бог, который любит, принимает и поддерживает. Дает силу. Дает опору. В общем, посыл в том, что если вы отринули Бога, то будьте готовы, что вами “управит” кто-то другой.
Воланд со своей свитой появляется в Москве.
Воланд, как образ - это судья и воздаятель всем тем, кто отвергает не только Бога, но и христианские ценности, христианскую этику. Этот образ, царящий над всеми образами романа, является его центром и ядром, вокруг которого начинают вращаться все остальные образы романа. Он, как черная дыра, кого-то притягивает, уничтожая, кто-то выбрасывает из привычного пространства (как Лиходеева).
В диалоге Воланда с Берлиозом и Бездомным мы задаемся вопросом, почему рыцарь Тьмы вступается за Бога перед атеистами. Пытается их вразумить. Казалось бы он искуситель, и наоборот должен подвергать испытаниям верующих соблазнами и грехом. Но вот он вступает в теологический спор с двумя убежденными безбожниками. Здесь известный теологический аргумент - свет и тьма - суть неразрывны и едины. Без тьмы не будет света, без света не будет тьмы. Отрицая Бога, они отрицают и его благость, и самого Темного, Воланда.
Перейдем к образу Мастера. И хотя роман через название подает нам этого героя, как заглавного, мы не видим его таким в самом романе. Появляется он очень поздно, содержательных мыслей или действий производит мало, и даже имени своего не удаставиватся. Безымянный Мастер - это образная метафора литературного, художественного таланта, виртуозной словесности. Навык, умение, способность возведенная в высшую степень. Это не уникально, этому учат. Мастер холоден, спокоен, задумчив и нерешителен. Он погружен в себя, в свои мысли и планы. Он сосредоточен и немногословен.
Намного важнее и интереснее образ Маргариты. Маргарита - это метафора вдохновения, музы, наития. Она приходит неизвестно откуда, может быть от кого-то, врывается в жизнь Мастера, в результате чего возникает страсть и огонь творчества гения. Маргарита - живая, смелая, дерзкая, озорная и решительная. Она не остановится в шаге от цели из-за страха и сомнений. Она все может, ей подвластны
умы и сердца тех, кому повезло повстречаться с ней. И мы видим все глубину антиподства их натур. Лед и пламень.
История Пилата и Иешуа. Это символическая иллюстрация того, как власть боится и уничтожает людей с искрой в душе. Такие люди пугают власть, они непонятны и обладают странной, неведомой им силой. Трусость - тяжелый грех. Он лежит в основе насилия, ксенофобии, преступного конформизма. Трусость убивает Иешуа. Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи, сын короля-звездочёта и дочери мельника, красавицы Пилы, храбрый командир-кавалерист испугался и струсил. Не спас ни Иешуа, ни себя. И был наказан. Это обращение к властям предержащим, о том, что автор, мастер - есть искра, спасая которую спасетесь сами.
От анализа образов вернемся к сюжету романа и вопросу о том, почему Иван Бездомный и есть главный герой и автофикция Булгакова. Если мы посмотрим на роман целиком, зная его буквально последние строки, где Иван Николаевич Понырев, уважаемый и заслуженный профессор и идет по тем местам, где разворачивались события истории, связанной с Воландом мы можем задаться, например, вопросом: а откуда он знал про полеты Маргариты, проходя мимо её окна? Ниоткуда. Здесь ближе всего аналогия с романом Чапаев и Пустота. Не исключено, что именно Мастер и Маргарита вдохновили Виктора на свой шедевр в этой сюжетной идее. Да, и Воланд, и Мастер и Маргарита - это все плод больного шизофренией, или считающегося таковым Ивана Бездомного. Разматывая сюжет от этой идеи, мы можем выстроить следующую сюжетную модель. Начинающий пролетарский поэт, Иван Бездомный, получил задание написать антирелигиозное произведение про Иисуса Христа. События на патриарших, и попадание литературного начальника Бездомного под трамвай было триггерным событием, которое вызвало шок, помешательство и глубокое ментальное перерождение поэта в зрелого автора, создавшего большое и талантливое произведение о Пилате.
По замыслу именно в голове Ивана Понырева-Бездомного действуют все описанные образы. Это он и Мастер и Воланд, и приходит к нему Маргарита, с которой он пишет свой прекрасный роман о Пилате. Это он, осознавший себя после шока и глубокого внутреннего инсайта признает свои пролетарские стихи - ужасными, и вообще отворачивается от поэзии. Он решает заняться прозой. Но роман о Пилате никому не нужен в это время. Более того - опасен. И он вызывает себе на помощь эти мощные образы Воланда и Маргариту. Они призваны защитить его, и восстановить справедливость в мире. В состоянии помешательства он привносит в трагическую, но бытовую историю на патриарших с гибелью коллеги мистицизм. Приходит Воланд, и начинается история.
Отдельно хочется остановиться на символизме сцены бала. Маргарита стоит обнаженная, и встречает сотни и сотни извергов и изуверов прошлых эпох. И, конечно, не забудем Фриду с её платком. Сильный образ того, как писательскому вдохновению приходиться продираться через сотни и сотни жизнеописание всяких садистов, убийц, насильников и шарлатанов, готовя исторический материал для своей работы. Нужно буквально отправиться на бал Сатаны. Это тяжелое испытание, которое проходит каждый автор, работающий с историческим материалом.
Платок Фриды. Автор как бы говорит своим притеснителям - вы можете меня убить, или лишить возможности полноценной творческой жизни, но только один раз. А мои образы будут казнить вас столетиями, раз за разом на страницах книги ваша отрезанная голова, будет превращаться в кубок, из которого будут пить, черпая вдохновение, новые и новые авторы.
Теперь о проекции ситуации самого Булгакова на роман и его сюжет. Немного упрощая, можно сказать, что Мастер и Маргарита - это роман о Понтии Пилате, завернутый в гротескно-мистический суд и расправу над теми, кто не хотел и не мог принять его. Образ Ивана Бездомного, который превращается в солидного профессора Ивана Николаевича Понырева - это надежда, высказанная обществу о том, как оно может и должно преобразиться, по мнению автора. Образ Воланда - главный судья и палач всем гонителям и хулителями гения. В конце, и Мастера и Маргариту ждёт покой. Они выполнили свою задачу. Они справились. Они обретают покой и прощаются с Иваном Николаевичем Поныревым-Бездомным, бывшим пролетарским поэтом, профессором института истории и философии.
В Мастере и Маргарите Булгакова (зачем я уточнил, как будто есть еще мастера и маргариты...) есть один смутный эпизод.
Понтий Пилат угощает вином Афрания:
"Насытившись, он (Афраний) похвалил вино:
– Превосходная лоза, прокуратор, но это – не Фалерно?
– Цекуба, тридцатилетнее, – любезно отозвался прокуратор"
Касательно этого коротенького эпизода есть аж три фанатские версии
1. Что назвав вино "Цекуба" Булгаков намекал на ЦЕКУБУ (Центральную комиссию по улучшению быта ученых), организацию, существовавшую в СССР в 1921-1931 годах.
2. Что цекуба появилась в романе для того, чтобы из него потом получилась кровавая лужа под ногами Пилата (фалернское, как вино золотистого цвета, на эту роль не подходило)
3. Что в другом эпизоде "– И опять-таки забыл, – прокричал Азазелло, хлопнув себя по лбу, – совсем замотался! Ведь мессир прислал вам подарок, – тут он отнесся именно к мастеру, – бутылку вина. Прошу заметить, это то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино" Булгаков забыл (ох уж этот забывчивый Булгаков...) поменять название вина на цекубу, потому что, во-первых, Пилат пил цекубу, во-вторых - далее герои "Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как все окрашивается в цвет крови", что явно не получилось бы с золотистым фалернским.
Что из этих теорий - правда? Да ничего.
А теперь по порядку.
Первым делом давайте ответим на вопрос из заголовка - какое вино пил прокуратор? Ответ - фалернское. Азазелло же сказал, чем вы читаете? "Погодите! - возопят мне в ответ - Нет, это ВЫ чем читаете?! Сами же привели цитату, в которой Пилат пьет цекубу!". Ну что ж, резонное замечание, отвечаю.
Во-первых, Цекуба - это не вино. Это название области, в которой это вино производили. А вино называлось цекубское. Прокуратору простительно - он просто ответил на вопрос, назвав область производства (так и в наше время делают), но, раз уж беретесь рассуждать о романе, нужно хотя минимальные знания о предмете иметь.
Во-вторых, цекубское вино, внезапно - белое. И получить цвет крови, глядя сквозь бокал с ним несколько затруднительно. А вот через фалернское - можно. Да, считается, что фалернское вино - золотистого цвета. Даже в словаре Брокгауза и Эфрона написано "Фалернское вино (Falernum vinum), золотистого цвета...". Однако у фалернского было ДВА сорта. Медик Гален говорит "Фалернское вино приобретает приятный вкус после десяти лет выдержки и сохраняет его до пятнадцати или двадцати лет; превысившее этот срок вызывает головные боли и угнетающе действует на телесное напряжение. Существует два его сорта: сухой и сладковатый. Последний приобретает свои особенности, когда во время сбора винограда дует южный ветер, в результате вино получается более темным. Сбор в безветренную погоду дает сухое вино желтого цвета".
Два сорта. Сухой - того самого золотистого цвета. И сладкий - темного цвета. Какого именно? Может, имеется в виду не темно-красный, а какой-нибудь темно-янтарный? Посмотрим, что говорит о фалернском римский поэт Марциал: «…И от фалерна у нас чёрным бы делался снег», «То вдруг амфору подай с отстоявшемся тёмным фалерном». Снег мог бы сделаться "черным" только от темно-красного вина. Именно такого вина, лужа от которого будет кровавого цвета, именно такого вина, через которое можно рассмотреть цвета крови. Так что ничего Булгаков не забыл и в руки Азазалло вложил кувшин с ПРАВИЛЬНЫМ вином.
Но ведь Пилат пил цекубское?! Да, пил. Но! В русском языке неразличимо, но между двумя фразами "пил это вино" и "пил это вино" есть разница:
- пил это вино, то есть пил именно его постоянно, это его излюбленный сорт
- пил это вино, то есть в определенный момент в его бокале был именно этот сорт вина.
Так вот, говоря о том, что Пилат пил фалернское, Азазелло имеет в виду первое значение - что это был любимый сорт прокуратора. Посмотрите еще раз на эпизод с Афранием - он пробует вино, предложенное Пилатом, после чего говорит "Это же не фалернское". Т.е. Афраний привык к тому, что Пилат пьет фалернское и новый, незнакомый сорт его удивляет.
Но зачем Пилат предложил именно цекубское? Потому что Булгаков хотел намекнуть на советскую комиссию? Намекнуть, чтобы... что? Это в наше время "молодые талантливые авторы" могут впихнуть пасхалку просто так, шоб було, у Булгакова любой намек работал на развитие сюжета и находился на своем месте. И аллюзии на советскую действительность (тем более такие топорные) не торчали бы в истории о древней Иудее.
Вообще эта версия "цекуба - это намек на ЦЕКУБУ" произошла от незнания. Один из исследователей Мастера и Маргариты в конце восьмидесятых не смог найти, что такое цекуба, решил, что это - вымышленное название вина, попытался понять, зачем Булгаков ввел в роман несуществующее вино, вышел на ЦЕКУБУ и решил что - вот оно. По мнению этого исследователя Мастер у Булгакова - Максим Горький, поэтому Булгаков просто обязан был напихать в роман намеки на Горького (который имел некоторое отношениеик ЦЕКУБУ), каковые намеки сей исследователь и притягивал за уши... в смысле находил в промышленных масштабах.
Тогда зачем в романе появилось цекубское? А как вы думаете - что это было за вино? Фалернское считалось очень дорогим и качественным (не стал бы прокуратор пить бормотуху, не по чину), но, по словам Плиния Старшего "цекубское вино Колумелла называет среди благороднейших вин". Цекубское и выдерживалось, как нам любезно пояснил прокуратор, 30 лет (фалернское - 15).
То есть, перед очень серьезным и важным разговором (а дальше он с Афранием обсуждает смерть Иешуа и участь Иуды) прокуратор попросту достал самое лучшее вино из тех, что мог найти. Точно так же как и мы к важному поводу достанем бутылку самого лучшего алкоголя, а не схватим тот, что пьем каждую пятницу.
Подытожим: прокупатор пил фалернское, цекубское достал для разговора с Афранием, чтобы намекнуть на важность этого разговора для Пилата, а вовсе не для намека на какие-то там советские комиссии.