Хозяин печи
Поехал как-то Петр за грибами. И захотел не просто по проторенным дорожкам походить, а в какую-нибудь глушь забраться. Туда, куда еще не ступала нога грибника.
Сказано — сделано.
Сел в автомобиль и поехал плутать по дорожкам, все дальше и дальше забираясь от Москвы на север. Пока наконец не выехал на одну «слепую» полянку где-то в тверских лесах.
Сюда дорога вела — а дальше все.
И вроде бы — самое то, что искал. Да только лес вокруг чистенький да ухоженный. Словно люди бродят часто. И вот даже какой-то домик стоит, явно хорошо обжитой.
Психанул Петр.
Ударил он, горемычный, о руль руками. И бурно перешел к матерному словоизвержению. Ведь, считай, всю субботу проездил, а так ничего и не нашел. В очередной раз уткнулся в тупик, да не тот, который искал.
Столько сил коту под хвост!
На шум вышел местный житель.
Приятного вида худощавый мужчина неопределенного возраста, в несколько старомодной одежде. Но что только на дачах не носят?
— Ты чего шумишь? Чего серчаешь? Заблудился?
— Да искал я глухое, нехоженое место, чтобы по грибы сходить. А и тут на фазенду наткнулся. И вот какой лес! Чистенький, ухоженный, словно тут сотни грибников бродят. Разве что дорожки не мощеные. Как говорится — чем дальше в лес, тем ближе к соседским дачам!
— Так чего бурчать? За лесом я приглядываю. А грибников тут нет. Я грибы почти не собираю, а гости редко заглядывают.
— Как это грибников нет?
— А вот так? Сижу тут сычом. Так что, мил человек, иди смело — наберешь богато. А потом дело к вечеру. Заночуешь у меня. И поутру поедешь. Заодно и поболтаем. А то скучно одному сидеть.
— А чего сидишь-то? Тем более скучно, говоришь.
— А ты не в полиции работаешь случаем? — улыбнулся местный житель. — А то вон какой любопытный.
— Так тут любой будет любопытным станет, — неловко улыбнулся Петр. — Один и в глуши. Вообще встретить таких людей — удивительная вещь. Ты еще скажи — телевизора у тебя нет.
— А зачем он мне? И радио с интернетом тоже нет.
— Вообще… — покачал головой Петр. — Восстановление, что ли? После сетевой зависимости?
— Я ученый. У нас тут опыты. Гостей очень много, а отлучаться не могу. Вот вечерком все обстоятельно и расскажу. Без спешки. Если сам никуда не спешишь.
— Ну коли так…
Поставил Петр машину в тенек.
Пошел в лес.
И действительно набрал множество грибов. Отличных. Которых хотел. Да таких, что один к одному. Словно их под копирку штамповали. Загляденье просто.
Вернулся к полянке.
Перебрали грибы вдвоем. Часть на сковородку пустили. Быстренько зажарили да сели ужинать и лясы точить заодно.
Местный житель почти сразу стал заливать интересную историю в уши. Что он-де занимается изучением леса. И даже приборы какие-то показывал. Да только выглядело это все крайне неубедительно. У Петра хватало образования и кругозора, чтобы понять — врет. И приборы, о которых тот говорит, работают иначе. И то, что он показывает, не приборы вовсе.
Это стало напрягать.
Ну вот зачем ему так нагло врать? В чем идея? Неужели сектант какой? Или еще какой городской… ну то есть сельский сумасшедший? Вдруг, как в той песне «Короля и Шута», он пожелает гостем подкормить волков?
И вот на волне растущей паранойи Петр заметил, что этот местный пытается ему что-то в стакан подмешать. Он-то от дармового алкоголя отказался, который и хозяин пить не стал. А тут с морсом стал что-то химичить.
— Ты чего творишь?! — рявкнул Петр.
— Что?
— Я видел, как ты мешал мне что-то в стакан с морсом.
— Тебе показалось.
— А ты сам испей.
— Да ты что? Сдурел?
— Испей. А то врешь заливисто. Я ведь понимаю, как приборы, описанные тобой, работают на самом деле. Должны работать. И то, что ты мне показываешь – фигня. Вранье. Зачем? Неужто за дурачка меня держишь? Теперь еще мне что-то подмешиваешь. Что ты задумал?
— Ничего! Что ты?! Что ты?!
— Пей! — рявкнул Петр, сверкнув глазами.
— Да иди ты к черту! — порывисто воскликнул хозяин и смахнул стакан на пол.
Петр молча приблизился и ударил его. Кулаком в челюсть. Быстро и сильно, отчего тот отлетел к стенке.
— Что ты задумал?! — рявкнул Петр.
— Проваливай из моего дома! — встречно закричал местный.
— А он твой? Или я не вовремя? Хозяина ты убил, а обнести не успел?
— Я не вор!
— Серьезно? Что-то не верится. Что ты хотел подмешать мне?! Ну! Отвечай!
— Проваливай!
— Я тебя сейчас свяжу и до ближайшего околотка довезу. Там и объясняться будешь. И образец морса соберу. Чтобы судмедэксперты смогли определить ту дрянь, которой ты меня накормить решил.
— Ты псих?! — вскрикнул хозяин и схватил нож.
Обычный такой хозяйственно-бытовой нож. Но убить и таким можно. В принципе, убивает-то не предмет, а тот, кто им пользуется. Так что с этим грязным делом можно и ложкой справится, и толкушкой, и даже старыми трусами. А тут целый нож…
Петр молча отступил.
Подхватил примеченный им стул за спинку. Перехватил повыше. За ножки.
— Тварь! — выкрикнул хозяин. — Все равно в печи сгоришь!
И с этими словами ринулся в атаку.
Но не получилось.
Петр оказался более ловким. А удар стулом по голове был более верным вариантом, чем нож. Тем более такой удар, от которого этот крепкий и добротный стул разлетелся вдребезги. А хозяин отключился, упав навзничь.
Петр приблизился.
Оттолкнул ногой нож, выпавший из руки местного.
Проверил пульс. На скорую руку обыскал его, найдя лишь мелкие, непонятные предметы. После чего захотел мужчину как-то нейтрализовать, да только вариантов особо не имелось.
Ни одной веревки в радиусе. Даже ремня тот не носил. Да и ткани какие-то неподходящие. Кладовок тоже не наблюдалось нормальных. Во всяком случае открытых. Все на замках. А комнаты не выглядели надежным вариантом для импровизированного КПЗ.
Петра ситуация задела прям. Захотелось разобраться с этим ухарем. Для чего поутру он собирался друзьям позвонить в «убойный», чтобы подъехали. Слишком все мутно выглядело.
Не найдя ничего лучше, Петр обратил внимание на печь. Простую русскую печь с большой такой топкой. Холодную, разумеется. Вот туда он и решил условно задержанного поместить. Места там достаточно, хоть и грязно. Лишних предметов нет. Не сбежишь и не задохнешься. А выход можно будет заслонкой прикрыть да подпереть ее.
Сказано — сделано.
Взял Петр эту обмякшую тушку. Дотащил до печи. Кое-как запихнул в нее по торс. Потом ноги стал подталкивать, да только гнулись они. И тело не лезло дальше.
А тут глядь – под рукой лопатка стоит, противни доставать да убирать. Ну или еще что. Вот ее он и схватил да стал осторожно подталкивать.
И тут хозяин очнулся…
Да как заорет не своим голосом. Прямо истерика началась. Панический удар, считай. И активно вылезать начал. Так что Петр ничего лучше не придумал, как этой лопаткой ему в яйца упереться. Да, поддавливая в них, обратно затолкать.
И вроде как пошло.
Только крики с каждым сантиметром становились все более отчаянными и дикими.
И тут все отрезало.
Раз.
И тишина.
И что примечательно — хозяина не стало.
Петр специально посветил фонариком со смартфона. Пусто. Словно его там и не было.
— Что за бред? — буркнул он.
И постарался лопаткой потыкать в дальнюю стенку. В надежде, что там фальшстена или что-то в этом духе. Однако только он пересек лопаткой дальнюю треть печи, как ее что-то выдернуло у него из руки. И она исчезла. Да с такой силой дернуло, что чуть кожу не содрало.
— Это что сейчас было? — задал Петр риторический вопрос сам себе.
— Передача в подношение инвентаря, — раздался чей-то низкий, но приятный голос.
Петр обернулся. И увидел на лавке занятного карлика, совершенно заросшего волосами. Одни глаза и торчали.
— А ты кто такой?
— Домовой.
— А… кто? — не поверил Петр.
— Ты принес в жертву старого хозяина печи. Через что сам им стал. Волшебный ты теперь. А раз ты стал частью волшебного мира, тебе открылось незримое. Пока лишь малая часть.
— А… Интересно. Значит, в жертву меня хотел принести он?
— А ты как думал? — усмехнулся домовой. — В стакане с морсом было сильнодействующее снотворное. Он его в выпивку намешал. Но ты от нее отказался.
— А зачем все это? — махнул рукой Петр в сторону печи.
— Ну как зачем? Хозяин печи подает в печь жертву. Ее принимают. А ему года жизни добавляются. Все, что жертва не дожила на этом свете.
— А если лопату кинуть?
— Не знаю. В договоре об этом ничего не сказано.
— Покажи.
Домовой деловито и ловко из ниоткуда извлек свиток, написанный явно каким-то вариантом старинного русского языка. Петр в этом не разбирался.
— Я это прочесть не смогу.
— Неграмотный, что ли?
— Да так уже давно никто не пишет. Сколько ему было лет? Старому хозяину печи.
— Я его с нашествия Батыева знаю.
— Ого! А сколько еще оставалось?
— Ну сколько лично ему отмерено, было мне неизвестно. А жертвенных у него отложено две тысячи триста восемь лет было. Их и жил, оттого и молодо выглядел.
— И это все зачислено мне?
— А чего нет? Ты его в жертву принес? Принес. Все непрожитое — твое.
— А что там еще?
Домовой стал читать, а Петр хмурится. В его представлении в договоре была изложена дичь первостатейная. Да и ответные дары оговорены откровенно смехотворные и ныне в основном бесполезные.
— Слушай, а договор можно пересмотреть?
— А зачем? — напрягся домовой.
— Да в мире сейчас столько всего, а в нем и десятой толики не отражено. Судя по тому, как он записан, его в глухой древности составляли. Можно кого-то вызвать, чтобы переговорить?
— Отчего же нельзя? — пожал плечами домовой.
Спрыгнул со скамьи. Подошел к печи и заливисто в нее свистнул какой-то необычной трелью. После чего вернулся на лавку — к жареным сыроежкам, которые весь разговор не спеша уплетал.
Через несколько минут от печи донесся какой-то нехороший звук. Словно там кто-то копается. Возится. И наконец оттуда вылез небольшой мохнатый человечек со странным носом-пятачком, копытцами на ногах и кожистыми крыльями, как у нетопырей.
— Ты хотел поговорить?
— За стол не сажай! — взвизгнул домовой. — Он сразу все сожрет!
— Жадина, — покачал головой Петр и, вернувшись к гостю, произнес: — Я хотел обсудить и дополнить договор. Его давно составляли. В мире много всего нового и интересного. Да и ваши ответные дары ныне ценности особой не имеют.
— Дело стоящее, — чуть помедлил мохнатый человечек.
— Давай начнем с формальности. Кто с кем заключает договор. Я — это я. А вы — кто? Обитатели запечья? А то в том, что был ранее, ни слова об этом.
— Нет. Это мы вносить в договор не будем.
— А как он тогда будет действителен?
— Я же сказал — нет.
— Ну нет так нет. Тогда позже обсудим. Ступай.
— За пустой вызов с тебя половина жертвенного возраста снимается, — произнес мохнатый человечек и метнулся в печь, исчезнув там.
Домовой пожал плечами.
— Это вообще кто был?
— Мне нельзя говорить. Ты человек новый в наших волшебных делах.
— Ладно. А как я работать-то могу? Только к этой печи привязанный?
— К любой. Но только одной. Благословляешь ее в свободной форме, и она становится особенной. Жертвенной. Чтобы это прекратить, ты снимаешь благословение или новую благословляешь. Времена-то разные бывают. Иной раз и очаг из нескольких камней благословлять приходилось.
— А этот тут чего сидел?
— А чего суетиться? Ему сколько лет то? У него жертвенный счет был огромный. Все, что надо для жизни, ему приносили. Тебе только жизненный срок перешел. В общем, на тихую жизнь хватало. Все равно его основная работа в катаклизмы. Война большая какая или еще что. Главное, чтобы людей не искали сильно.
— А чего они себя называть не стали?
— Тебе мало срезанного жизненного срока? Хочешь еще?
— А по-людски объяснить?
— Так они и не люди. — усмехнулся домовой.
— Ну да, ну да…
Петр походил по дому. Домовой ему показывал, что к чему. Самые интересные вещи. Потом новый хозяин лег спать, сняв благословение с печи от греха подальше, чтобы случайных гостей не появилось.
Заснул сразу. Вырубился просто.
Очень уж утомился.
Да и эмоций вагон. Надо было это все как-то принять, переварить и уложить в голове….
Утром, как и условились, его разбудил домовой. Петр позавтракал, собрал самое интересное, на его вкус, и сказал волосатому:
— Поехали со мной.
— Я не могу бросить дом.
— Да не будет никакого дома. Я его сожгу. Не хочу, чтобы ты жил на пожарище. Да и понравилось мне с тобой. Пока в квартире со мной поживешь. А потом вместе дом купим или построим.
— А тут чего не хочешь?
— Я чувствую тут дух старого хозяина печи. Он меня раздражает.
— Чувствуешь? Вроде не должен. Рано.
— Ну… не знаю. У него запах такой… характерный. Мылся редко что ли? Тем более смысла в этом всем нет. У него же документов на дом нет и на землю. Самострой. Зачем мне эта головная боль? Так что уезжаю я отсюда навсегда. С тобой или без.
— Со мной! — поспешно выкрикнул домовой.
— Хорошо. Тогда подумай — мы ничего ценного не пропустили?
Оказалось, что пропустили. И много.
Этот маленький волосатый жлоб мог смело идти в школу прапорщиков — почетным эталоном. Потому что все самое ценное он Петру-то и не показал. А вот как запахло жареным… В общем, машина оказалась битком забита всяким интересным антиквариатом. Хотя и волшебные вещи иногда встречались. Но такие, слабенькие. Владельцы сильных хозяину печи не попадались.
Тронулись.
Поехали.
Вот только Петр отправился не к себе домой, а на крупный узел очистки канализации Москвы. Туда, где шел мощный коллектор с гудящим потоком всякого к очистительной станции.
— Зачем мы тут? — удивился домовой, выглядывая из-за пазухи.
— Мы не закончили переговоры.
— Ты серьезно?! Все же снимут!
Петр криво усмехнулся и возложил руки на отрезок бетонной трубы коллектора, гудящей от идущего там потока нечистот. И произнес:
— Сим благословляю тебя печью жертвенной!
Раздался какой-то всхлип. И гудение по его правую руку прекратилось, словно весь поток нечистот хлынул куда-то в другое место.
— Мы пропали! — схватился за голову домовой.
— А что такого? Поставки удобрений, — пожал плечами Петр. — Кто же виноват, что они не стали договор править? Откуда мне знать, что им это без надобности? В старом договоре сказано про прочее. Вот оно и есть - прочее. Как говорится: кушайте – не обляпайтесь.
После чего встал и спокойно дошел до машины.
Завел ее и с чистой совестью поехал домой.
Переговорщик мог вылезти только из печи. И далее должен был двигаться против потока нечистот до ближайшего отстойника. Где попробовать выбраться. И уже потом отправиться искать хозяина печи.
Найдет.
Обязательно найдет.
Однако у его хозяев будет время подумать над своим поведением. А у него — на то, чтобы их встретить. Тепло и радушно, как и полагается хозяину печи…