Песельница.
В то памятное для меня лето я провела у бабушки. Было мне лет 5. И памятным то лето было по многим причинам. Впервые меня родители оставили на попечение бабушки, прабабушки и дяди, который хоть и был старше меня на 10 лет, но по уровню шкодливости и вертлявости мы с ним не намного отличались. Меня, конечно же, пристроили в детский сад, где я тут же подхватила ветрянку, и была вынуждена куковать, не выходя со двора, рассматривая через щели в заборе идущих в садик и из садика ребятишек и посылая им через те же щели заразные воздушные поцелуи. Еще я потеряла первый молочный зуб. Ну как потеряла... все, наверное, так "теряли" - нитка, привязанная к зубу (другим концом - к ручке двери) и какая-нибудь неожиданность. В моем случае дядька притащил и вывалил прямо передо мной ведерко кишащих дождевых червей. Я взвыла и осуществила вертикальный взлет к потолку, зуб повис на нитке. Дядька, конечно же, выхватил за этих червей преизрядно, ибо дебелой прабабушке места под потоком не нашлось и она билась в конвульсиях от омерзения где-то в сенях.
Итак, я - беззубая, крапчато-зеленая, коротко стриженная, в дурацком платочке в такую же зеленую крапинку целыми днями городила "клетку" в глухом уголке большого двора, где, по соседству, за забором жило веселое семейство: мама, папа и их двое сыновей-погодков - Витька и Колька. Вот Витьке и Кольке была безразлична моя ветрянка, мы очень скоро подружились и они даже просили меня плюнуть на них через забор, чтобы заразиться и не ходить в садик. Садика они не любили, а любили вольные шатания, рыбалку, войнушку и еще харкаться недозрелой рябиной через трубочку. Мама и папа их жили безалаберно, частенько попивали, но не дрались, а все пели песни. Когда - задушевные, когда развеселые, когда - очень смешные и не совсем понятные.
Самым главным событием каждого дня было возвращение с пастбища деревенского стада.
Калитка в нашем дворе была капитальная, укрепленная на двух огромных лиственничных столбах. Шмакодявок, типа меня, на каждом столбе могло уместиться штуки по три. Возвращение стада я дожидалась, стоя на одном из тех столбов.
Все деревенские матроны выходили на центральную улицу (где и стоял наш дом) и начинали выкликать своих зорек, дочек, долинок, тростинок, мишек, яшек.
В тот день я совершила побег к соседским Витьке с Колькой и вдоволь наслушалась там веселых непонятных песен, мы там набесились, и я едва успела занять свой пост на столбе, чтоб меня не хватились. Стадо все не шло, хозяюшки лениво сводили местные сплетни, лузгая подсолнухи.
Ну а меня ж раздирало. Так раздирало.... что и сейчас помню, а почти полвека прошло.
Наконец, "оно" во мне не выдержало, я свистнула (свистела мастерски), весь бомонд воззрился на меня, забыв про семечки.
И тут я, наконец-то!!! спела одну из веселых песенок, которую слышала днем у Витьки с Колькой:
- Дед Мартын повесил яйчы на тын.
Девки думали - малина, откусили половину!
Иииии-ээээх!
Бомонд подавился подсолнечной шелухой: внучка учительши - ??? Вот это ничё себе!
Я ж поклонилась и не дожидаясь аплодисментов, продолжила концертную программу:
- Я на севере была, золото копала.
Если б не было б п-ды, с голоду б пропала!
По идее вторую строчку надо было б повторить. Но я успела только спеть про п-ду, как меня с того забора сорвал дядька, выволок за шкварник в огород и пообещал накормить дождевыми червями, если еще хоть раз я повторю соседские песни.
Червей как-то не очень хотелось :(
Пришлось смириться.
Деревенские же потом долго похохатывали: у Илинишны-то внучка-то уж песельница так песельница!
Душевно!
Вспомнилась озорная деревенская дошкольница Любка, которую бабуля привела на школьный новогодний утреник . В конце праздника дали слово и дошкольникам. Как всегда, детишки читали стихи. Любка, встав на стул, отказалась читать стих Деду Морозу, решила спеть:
Из колодца вода льётся,
Не вода, а керосин.
Где б найти такого парня,
чтоб ходил и не просил?
У Вас потрясающий слог, прочитала все зарисовки на одном дыхании, возвращает в детство :)
Да, очень душевно. Поржал по доброму